Проклятие

 Комсомольское собрание N-ной группы медицинского института было посвящено окончанию семестра. Акцент был сделан на неуспевающих. Время до сессии ещё было, поэтому секретарь интересовалась, можно ли помочь неудачникам и чем.

 Лариса встала перед группой, разместившейся в маленькой тесной аудитории, и попыталась собраться с мыслями, чтобы ответить на вопрос о двух несданных зачётах, как вдруг поднялась её бывшая подруга и, сверкая очками, гневно выпалила:
- Она вообще не имеет никакого морального права быть советским врачом! Она подходит к жизни с грязными руками! – и села, полная чувства торжествующей справедливости.
- Почему? Что ты имеешь в виду? – все головы повернулись к ней.
- Потому что она сделала аборт! – с негодованием выкрикнула та.

 С этого момента жизнь Ларисы сделала крутой вираж вниз и уже никогда не будет прежней.

 Тело было поражено непосильным шоком, речь почти отняло, слёзы хлынули фонтаном.
- Это неправда! Я могу провериться у гинеколога и принести справку!
- Справку можно купить, - невозмутимо отрезала бывшая подруга, окончательно поставив крест на добитой жертве.
В защиту Ларисы вступил один рациональный голос, пытавшийся объяснить взволнованной публике, что если даже это и так, то не следует лезть к Ларисе в постель и что это вообще к делу не относится. Голос этот услышан не был. Собрание быстро закончилось, все сразу поспешили к выходу, оставив растерянную заплаканную Ларису стоять посреди маленькой тесной аудитории.

 В голове у неё сменялись воспоминания последнего месяца: как девочки в общежитии собирались группами и что-то живо обсуждали, но тут же замолкали при её появлении и как бы растворялись, даже не здороваясь; как одногруппники избегали сидеть рядом с ней на лекциях и делать лабораторные работы вместе, и как она сама почти физически чувствовала приближение чего-то страшного, что вскоре перевернёт её жизнь.

 На свои неполные девятнадцать Лариса успела обзавестись бывшей подругой и бывшим парнем. Подруга была постепенно отвергнута по причине её чрезмерной привязанности и желания контролировать. Парень был первым, кто её поцеловал, он сам её оставил, потому что отношения не складывались и были скучными. Лариса была незрелой, «поздней» в этом отношении: ещё невинной, да и ничего не знала о сексе. В этом и заключался главный парадокс сложившейся ситуации. Наивная, глупая, высокомерная девочка… Она вообще ничего не знала о жизни и познавала её, эту жизнь, в общежитии мединститута. Учёба и правда её мало интересовала, а вот тот факт, что она вдруг стала красивой и что парни ходят кругами, был открытием, требующим дальнейшего исследования. Вот только исследование закончилось, так и не успев начаться.

 Всё стало стремительно меняться в последующие дни. По ночам к ней в комнату стали ломиться пьяные парни, требуя интима. Они несколько раз вышибали дверь, Лариса убегала и пряталась по туалетам, потом каждую ночь баррикадировалась кроватью и тумбочками. А они всё продолжали ломиться. Каждую ночь.
 На занятия она больше не ходила, не было ни сил, ни смысла. Вскоре её отчислили из института за неуспеваемость и выгнали из общежития за аморальное поведение.

 Как же она не хотела возвращаться в родной город! Что она там будет делать, что скажет? Лариса уехала оттуда, окончив престижную спецшколу, способной буквально ко всему, с золотой медалью, скромной порядочной девочкой, подававшей огромные надежды. Наивной. Закомплексованной. Витавшей в мечтах о великой любви. Начитанной. Писавшей стихи. Игравшей Шопена. Нецелованной.
Нет, ей нельзя было возвращаться. Этой девочки больше нет. Лариса оставила свои вещи у друзей – да, несколько друзей у неё было – и отправилась жить на вокзал.

 Было холодно, вокзал к ночи заполнялся разношёрстной публикой, а в шесть утра всех выгонял милиционер. Тогда она шла искать работу и квартиру, но ей не везло ни с тем, ни с другим. Ведь она была совершенно неприспособленной к жизни за пределами стихов и музыки! И всё же пришлось вернуться домой.
Бывшая классная, первый человек, которого она встретила в городе, сразу кинулась к ней:
- Это правда, что ты сделала аборт спицей у какой-то бабки?

… Лариса поступила опять в тот же институт на следующий год, и вернулась она знаменитой. Её фамилию знали все поколения студентов и многие преподаватели. Бывшие одногруппники не здоровались, новые ожидали приключений. Только вернулась уже другая Лариса: глубоко раненая, жёсткая, циничная  и злая.  Бесстрашная холодная красавица, способная убить взглядом. Обладательница самого ядовитого языка. Она решила закончить этот институт и стала учиться. Подступиться к ней было невозможно.

ПРЕДЫСТОРИЯ.

 Поступив в институт, Лариса стала тянуться на тройки. Все её способности куда-то исчезли, как она считала. Тут ещё появился долг – зачёт, который она никак не могла сдать. Её старшая подруга сказала, что проблема решается очень просто: надо положить определённую купюру в зачётку и отнести преподавателю. Таких денег у Ларисы не было, одолжить их у других студентов тоже не представлялось возможным. Она написала своей бабушке и попросила прислать ей эти деньги, причину расскажет по приезде: ведь не будет же она описывать такую проблему, мало ли что! Бабушка деньги прислала, а также ответное письмо, в котором она советовала Ларисе ДЕЛАТЬ АБОРТ У ПРОФЕССИОНАЛОВ.
 Прочитав, Лариса разозлилась, обиделась, а потом посмеялась над бабкиной фантазией, решив её отругать при встрече. Письмо засунула в ящик своей тумбочки.
 В этом детективе всё, вроде, стало ясно: и откуда взялся аборт, и что само письмо было прочитано широкой аудиторией. Однако Лариса не понимала, почему, даже если он бы и имел место быть, это вызвало такую реакцию у публики и её, Ларисы, клеймение всенародной шлюхой. Чего-то в этой истории не доставало.

ИСТОРИЯ.

 Когда к бакалейщику заходила Лорена, сын его всегда находил какой-нибудь предлог, чтобы покрутиться рядом. Сам бакалейщик тоже был не прочь поглазеть на красавицу, но толстая и властная его жена неустанно за ним следила, больно толкала в бок и старалась сама заниматься клиенткой.  Лорена и вправду была невозможно красивой. Все считали её странной, потому что была она спокойной и молчаливой, какой-то отстранённой и, казалось, не обращала никакого внимания на вожделенные взоры мужчин – любого возраста и ранга. Она совсем не боялась собак и лошадей, наоборот, животные даже успокаивались при её приближении.

 Лорена иногда перекидывалась несколькими словами с сыном бакалейщика и бывала при этом в меру дружелюбной, но не больше. Он, однако, подумывал на ней жениться и хотел спросить об этом матушку. Однажды намекнул об этом самой Лорене, но она только посмотрела на него своим ясным светлым взглядом, усмехнулась и  ничего не ответила.
   
 А потом – потом был этот городской праздник, где она танцевала с другими парнями, улыбалась молодому сапожнику, и глаза её блестели. Она прошла мимо сына бакалейщика, даже не заметив его, и тогда он решил, что нет, он не женится на ней. А назавтра матушка сплетничала с соседкой, и он услышал, что сапожник, наверное, женится на Лорене, и они обе хихикали, довольные своими прогнозами.
  Когда Лорена зашла в лавку, он улучил момент  и гордо с презрением сказал, что не хочет на ней жениться. Она опять посмотрела ему прямо в глаза и ничего не ответила, но и не усмехнулась.
  А ещё через три дня Лорену забрали в подземелье инквизиции по подозрению в нанесении порчи.

 Сын бакалейщика был вызван свидетелем в суд и к своему удивлению обнаружил, что таких свидетелей было очень много. И тогда он увидел Лорену.

 Мало что осталось от её красоты. Трудно было узнать в этом измождённом бледном создании некогда цветущую девушку, ещё недавно сводящую всех с ума одним своим взглядом. Её одежда превратилась в лохмотья, которыми она всё пыталась прикрыть следы пыток на теле и вывернутые посиневшие руки, волосы висели клочьями, рот был разворочен.

 Сын бакалейщика испугался, хотел сбежать, но тут его вызвали свидетельствовать. Он что-то мямлил, никак не мог собраться с мыслями, а на вопрос о том, как Лорена наслала на него порчу, ответил: я не уверен. Всё это время Лорена смотрела прямо на него, только теперь взгляд её был тяжёлым и тёмным.
 В дальнем углу беззвучно плакал сапожник.
 Сына бакалейщика высмеяли и прогнали. Зато все другие свидетели были вполне уверены и воодушевлённо приводили разные примеры:
- как она околдовала всех мужчин, независимо от возраста ( свидетельствовали женщины);
- как она принимала образ летучей мыши;
- как она разговаривала с нечистой силой в виде собаки;
- как она голая летала на спине Сатаны, перед этим намазавшись мазью, приготовленной из крови невинных младенцев;
- как она сношалась с этим самым Сатаной;
- как она нанесла порчу в виде болезни соседу, соседу соседа и ещё многим.
Лорена была признана виновной и подлежала сожжению на главной площади. Завтра.
 Её, толкая, вывели, она шла, шатаясь от боли и слабости, готовая вот-вот упасть. Но шла.  Сын бакалейщика в ужасе бросился домой, заперся в чулане и рыдал в конвульсиях несколько часов.

 Он всего-то распалился как-то в харчевне, выкрикнув что-то вроде того, что Лорена его околдовала, как и его отца, и что-то насчёт порчи. Это же просто слова, он так совсем не думал, не верил он ни в какое колдовство…

 На заре Лорену, еле живую от пыток, везли на телеге к месту казни. Она не смотрела по сторонам, только раз, когда телега остановилась и её стали стаскивать вниз, взглянула на сына бакалейщика, стоявшего рядом, и прошептала разбитым ртом: я тебе отомщу. Он стоял, окаменевший, и не сдвинулся с места, даже когда костёр почти догорел и люди стали расходиться. В ушах стоял короткий нечеловеческий предсмертный крик Лорены. На момент сожжения ей было неполных девятнадцать лет.

… Как существовать во враждебном тебе мире? Мечты о великой любви увязли в отвратительной повседневности и растворились в ней. Лариса оставалась невинной, но кто же ей поверит? И сама она – сможет ли поверить в возможность каких-либо отношений, если, казалось, все, кто к ней приближался, были одержимы этой её славой?

 Бывший парень как-то спонтанно пригласил её к себе выпить вина. Поначалу разговор не клеился, потом они прошлись по общим знакомым, как вдруг он сказал:
- Послушай, я хочу тебе кое-что рассказать, пока я выпивший.
- Давай.
- Только ты не перебивай. Однажды ко мне пришли девочки из твоей комнаты с письмом, которое ты получила. Я проходил тогда акушерство и гинекологию, и девочки спросили, могу ли я узнать, сделала ли ты аборт. Я обещал проверить.

Выпитое вино вдруг перестало действовать. Лариса почти физически ощутила растущую холодную пустоту внутри. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза, не желая верить, а он продолжал, опустив взгляд.

- Я, конечно, этого проверить не мог, да и не верил я. Но они пришли через пару дней спросить, что я узнал. И тогда я сказал: я не смог проверить, но мальчики с нашего этажа говорят, что это возможно.

Он замолчал. Молчала и она, и уже больше на него не смотрела. Все звенья сложились, теперь картина была ясна, как июньский день.
Он коротко взглянул на неё, но продолжить не смог.
 - Почему? Почему ты это сделал? – голос её был глухим и чужим.
- Я тебя ревновал. Ты … что-то делаешь с мужчинами… Я не представлял, что всё зайдёт так далеко. И я уже не мог этого остановить. Прости меня!
- И всё? Так просто? Ты разрушил мне жизнь, и теперь я должна тебя простить?
- Я ничего не могу исправить…
Она поднялась, глядя в пол, и вышла. Он остался сидеть в той же позе, допивая остаток вина.

 Я тебе отомщу. Не знаю как, но я придумаю. Когда у тебя будет налаженная жизнь и тебе будет что терять. Я постараюсь сделать так, чтобы ты потерял всё, а главное – доброе имя. Я найду способ. Я тебе отомщу!

 Где-то в глубине веков стонал сын бакалейщика.

ПОСЛЕ ИСТОРИИ.

 Всё проходит. Абсолютно всё проходит. Постепенно поблёкло и прошло желание Ларисы отомстить. Отравленная юность осталась горьким эхом в памяти, и обо всём можно было рассказывать без боли.

Когда её в отделении позвали к телефону, она не узнала голос. Звонивший представился не сразу, просил угадать, но она не угадала. Тогда он признался. Это был он, бывший её парень, первый, кто её поцеловал и кто её погубил.
- Я должен был тебе позвонить. Я не могу больше жить с этим. Прошу, прости меня!
- Хорошо, - просто ответила она.
Со дня того разговора за бутылкой вина прошло много лет. Теперь Ларисе было легко его простить. Она была хорошим врачом, самодостаточной женщиной, купающейся в своей великой любви. Улыбающейся красавицей. Пишущей стихи. Играющей Шопена. Сильной.

 Через пару лет его судили за взятки. Сразу же уволили с работы, и вскоре от него ушла жена. Допросов было несколько, и каждый был болезненной пыткой для его самолюбия и ранимой души.


- Я тебе отомщу, - выдавил разбитый окровавленный рот, и сын бакалейщика окаменел, так и не осмелившись произнести единственно уместное слово: прости.