Она

После развода, в отношениях с женой была поставлена огромная жирная точка. Этот брак никогда не имел будущего, потому что был осуществлён исключительно из чувства долга. Сергей Маслаков был тогда ещё юным и наивным созданием, и, довольно агрессивная фраза, произнесённая его будущим тестем: «Теперь молодой человек вы обязаны на ней жениться!» - возымело своё судьбоносное действие. Но, не потому, что его девушка была беременна, а потому, что он остался в её комнате ночевать. Дети у них так и не появились, да, и, видимо, и к лучшему. Сейчас  же всё оставалось далеко позади, и ему не хотелось больше об этом думать и вспоминать. У Маслакова начиналась новая свободная жизнь. Ему недавно исполнилось тридцать три года, и будущее ещё вполне было возможным. Он был неплохо скроен, чем был обязан маме и папе, а также занятиям в спортивной секции по баскетболу. С густой гривой темных волос и карими глазами, и с недавно отпущенными маленькими черными усиками. "Перспективный молодой специалист!" – обычно представляла его всем начальница отдела. На работе он был на хорошем счету. Просто немного не повезло в личной жизни. Так, с кем не бывает! И он прекрасно понимал, что чем скорее он  найдёт особь женского пола, в которую он смог бы немножечко влюбиться, тем быстрее он забудет всё, то неприятное, что с ним случилось за последнее время.
 Город, в котором он жил утопал в зелени, так как в его родном Ленинграде стояла летняя пора. Маслаков вышел ранним утром на улицу и, совершая привычный моцион по Невскому проспекту перед началом работы, начал внимательно присматриваться к идущим навстречу молоденьким девушкам. Увидев проплывающую мимо высокую стройную блондинку с дорожной сумкой в руке, Маслаков подумал: «Да, вот эта бы подошла… и фигура ничего… надо пойти за ней». Ухаживать Маслаков ещё не разучился, но с возрастом и из-за большого перерыва в силу известных обстоятельств, появилась какая-то неуверенность в себе. И он понимал, что это нужно каким-то образом в себе искоренять, иначе просто ничего не получится. И он пошёл за ней. «Так, с чего же начать? – думал он, - спрошу, как пройти к Дворцовой площади. Нет, не то! Она подумает, что я приезжий. Может, предложить помочь сумку донести? Да, нет, кто ж сейчас такое предлагает?  А, может сказать…» И Маслаков недолго думая, достал из кармана свои ключи от квартиры, и, приподняв руку с ключами вверх, крикнул:
- Девушка, девушка! Стойте! Это ваши ключи?
Блондинка оглянулась и остановилась. Маслаков подошел ближе, позвякивая ключами, как колокольчиком, и, держа ключи на уровне её глаз, ждал, что последует дальше. Девушка протянула руку и взяла ключи. Она некоторое время смотрела на ключи, потом перевела взгляд на Маслакова. Но, неожиданно, сказала «Спасибо!», развернулась и пошла дальше.
- Э-э! Девушка, девушка, подождите! – завопил Маслаков.
- Ну! Что ещё? – спросила она.
- Э-э… Вы уверены, что это ваши ключи? – растерянно произнес Маслаков.
Девушка подняла руку с ключами вверх и начала их крутить на пальце.
- Ну, что? Здорово испугался? – поинтересовалась она, и потом добавила:
- На! Забирай свои ключи! Они мне не нужны!
Затем она ухмыльнулась, развернулась и продолжила свой путь дальше. Вдруг, увидев кого-то вдалеке, и махнув ему  рукой, перебежала на другую сторону улицы, где утонула в объятиях шикарного и высокого брюнета в черных очках. «Да уж, здорово она меня разыграла! Чуть не попался! Но, не сошёлся же на ней свет клином, в конце концов. Найду другую! Вон их сколько!» - так думал Маслаков, и вдруг запел, мурлыкая себе под нос – «Как много девушек хороших! Как много ласковых имен!»
 Маслаков отправился дальше, но углубившись в размышления по этому поводу и, продолжая о чём-то рассуждать с самим с собой, пропустил добрые полсотни молодых прекрасных девушек. Так он не заметил, как уже поднимался в свой конструкторский отдел, где, собственно, и работал, с каждым днём всё меньше надеясь занять место начальника КБ. Здесь он снова встрепенулся, и от него уже не ускользнула ни одна молодая особь. Но, это ничего ему не дало, так как все куда-то ужасно торопились, держа в руках и под мышками пачки бумаг, папки и дыроколы. Наконец он вошёл в свой отдел. В помещении находилось человек тридцать: кто-то переговаривался друг с другом, а кто-то что-то чертил на кульмане, уткнувшись носом в белоснежный лист ватмана, прикреплённый к чертёжной доске. И он в ужасе понял, что прилично опоздал на работу. Его голова невольно повернулась в сторону, где стоял стол Нины Петровны, начальницы КБ. Но там никого не было. Маслаков облегченно вздохнул.
Весь коллектив конструкторского бюро состоял в основном из одних женщин, не считая курьера Мити, молодого студента, и пенсионера Иванова Ивана Михайловича, которого все ласково называли просто «Михалыч». Но, женщины в большинстве своем были дамы солидные, «в летах», ну, а, если и молодые, то непременно замужние. И, к тому же он их всех очень хорошо знал, так как работал вместе с ними уже далеко не первый год. Подходящих кандидатур для флирта здесь не было.
Маслаков почувствовал усталость и некоторое разочарование, как рыбак, так и не поймавший ни одной рыбки в пруду. И он решил это дело перекурить. Он поднялся на этаж выше. На лестнице, где, собственно, все и курили, он заметил двух довольно миловидных девчат. И решил к ним присоединиться.
- Можно прикурить? -  спросил он, наклонив голову к той, что была повыше. Она небрежно протянула ему сигарету, и он прикурил. Пока прикуривал, он сумел хорошенько её разглядеть, - она была «ничего». Она напомнила ему одну известную телевизионную дикторшу, которая читала новости по второму каналу.
- Девушки, а где вы работаете? Что-то я вас раньше здесь не видел.
- А мы вас тоже что-то не видели! - игриво ответила она.
- Но, как же? Мой отдел тут недалеко… дымлю всегда здесь.
- Да? Не замечали…
- Ой, как обидно! Тогда давайте познакомимся. Меня зовут Сергей. А вас?
- Меня - Людмила.
- Катя! – та, которая поменьше сделала нетерпеливое движение вперёд. Маслаков вежливо кивнул головой, но на всякий случай обошел Катю и подошел к Людмиле с другой стороны.
- Людочка, так, где же вы работаете, если не секрет?
- В отделе кадров, машинисткой.
- О, я всегда завидовал людям, которые умеют быстро печатать. Я бы никогда не смог!
- На самом деле, ничего сложного, - скромно заметила Людмила.
- Ну, ладно, я пойду… –  вставила своё слово Катя, почувствовав себя лишней, и, не дождавшись ответа, спешно ретировалась в свой отдел.
 Маслаков затянулся и, понизив голос, спросил у Людочки:
- Не хотите ли пойти в кино? Или в театр?
- Да, нет. Спасибо…
- А, почему? Не отказывайтесь сразу, подумайте!
- Мне нечего думать. Я не хочу с вами идти в кино!
Ответ был чётким и ясным. Обычно, в таких случаях уже не было никакого смысла продолжать разговор, да, и желание уговаривать, в таких случаях, уже пропадало. Но Маслаков был сегодня настроен решительно, и у него  на такие случаи всегда был припасен главный   козырь, которым он попадал обычно в самую десятку. Подойдя ближе к Людочке, так, чтобы могла слышать только она, он тихо сказал:
- А, если я вам скажу, что вы мне нравитесь? Я бы вам был очень признателен, если бы вы пошли со мной в кино. Пожалуйста, подарите мне сегодняшний вечер. Я прошу у вас один только вечер. Это не так уж и много, не жадничайте. Что вам стоит? Вы ведь такая красивая!
Эти слова, к великой радости Маслакова, возымели должное неотвратимое действие. Невозможно было противостоять его обаянию, и девушка ответила:
- Хорошо, уговорили! Где, и во сколько?
 Маслаков почувствовал, как в жилах забурлила кровь. Довольство собой расползлось по всей его фигуре, начиная с макушки головы и, заканчивая кончиками пальцев ног. А на лице поселилось выражение удовлетворённого мужского самолюбия. Да, есть ещё порох в пороховницах!
- Сегодня вечером, - сказал он почти басом, - я буду ждать вас в восемь вечера у…
 И они договорились.
 Маслаков вернулся в отдел.
- Здравствуйте, Маслаков! – знакомый до боли голос прозвучал в жужжащем на все голоса помещении. Он оглянулся и увидел роговые очки Нины Петровны, начальницы КБ, обращённые в его сторону.
- Здрассте…, - заискивающе поздоровался он.
- Где это вы ходите? – она посмотрела  на него нарочито строго исподлобья, и, затем, выдержав паузу, улыбнулась и сказала уже более ласковым голосом:
- Подойдите, пожалуйста, сюда. У меня к вам есть одно дело.
Маслаков подошёл к её столу.
- Значит, так, Серёжа… вот, - она протянула руку куда-то в дальний угол помещения, - К нам устроилась на работу новенькая сотрудница, - Маслаков непроизвольно посмотрел в ту сторону, куда указывала рука Нины Петровны, и увидел у кульмана силуэт незнакомой девушки.
- И у меня к вам огромная просьба, не оставьте её без внимания. Разъясните ей, пожалуйста, нашу специфику, сводите в цех, познакомьте с людьми, с которыми ей придётся работать.  В общем, введите в курс дела. А я срочно убегаю к директору, на совещание.
Он охотно согласился. Настроение у него было приподнятое, так как впереди ожидала встреча с Людочкой. Он сбросил пиджак, повесив его на спинку стула, подпрыгивающей походкой подошёл к кульману, где стояла новенькая, и взял со стола карандаш и линейку, сам не зная зачем. Но, вдруг вспомнил, что сначала не мешало бы познакомиться с новой сотрудницей. Он развернулся на каблуках и… с открытыми широко глазами застыл на месте. Перед ним стояла ОНА! Да, это была ОНА! Он сразу же её узнал. Но, как он её мог узнать, если он с ней никогда не был знаком? Тем не менее, где-то позади затылка тихо пульсировало – да, да, это ОНА! Где он мог видеть её раньше? А, может быть, она просто приснилась ему когда-то? Её лицо показалось ему таким родным и близким, будто бы он расстался с ней только вчера. Где он мог видеть её лицо? То ли в своих снах, то ли в грезах наяву, то ли в прошлой юношеской жизни! Но, он так и не смог ничего припомнить. Она смотрела на него и улыбалась, ослепляя его  белизной ровных красивых зубов, демонстрируя дружелюбие и участие. У неё были темные пышные волосы и зеленые глаза цвета листвы, которые светились  ласковым и теплым светом. И сразу какая-то убаюкивающая волна разлилась по телу Маслакова от этого взгляда, который проникал в самую его душу, в самое сердце.  И теперь уже ничего невозможно было утаить от него, теперь его душа была вся, как на ладони, вся «нараспашку», обнажена и покорна. Но вдруг что-то произошло, что-то случилось. Он почувствовал, как у него закружилась голова. Все голоса один за другим постепенно затихли и растворились в бесконечном пространстве. Комната завертелась и унеслась куда-то в пропасть. Кругом забегали и  засверкали радужные блики солнечных лучей. И, что самое странное, откуда-то прилетела музыка. Музыка… откуда эта музыка? Такая тихая и очень знакомая. Где он слышал эту музыку раньше? Где?


Она стремительно спускалась с горы. Быстро, легко и привычно прыгая с камня на камень, как горная лань, вдруг оказалась уже внизу, у самого ручья, прозрачного и бурлящего. Она наклонилась над водой, она почти легла на землю и стала жадно пить, зачерпывая воду рукой. Он не мог оторвать от неё взгляд. Как заколдованный рыцарь следил за каждым её движением. Утолив жажду, она убрала с лица прилипшие пряди волос и вопросительно посмотрела на него - лицо её было покрыто множеством алмазных шариков, а её длинные темные волосы тоже оказались забрызганными и переливались мелким бриллиантовым бисером на солнце. И вот она рядом, совсем близко. Такая родная и недостижимая.
 - Ты моя! - выдохнул из себя он, - Неужели, ты моя?
И он не в силах был сопротивляться этому магнетизму, который исходил из её образа. Она гармонично вписывалась в это буйство природных красок и звуков, сверкая и переливаясь тысячами цветов. Ему очень захотелось крепко её сжать в объятиях, ощутить её.
- Моя! – прошептал он.
Она застенчиво отвернулась и, увидев красивый цветок, наклонилась, чтобы вдохнуть его аромат. Его рука невольно потянулась к её вьющимся длинным каштановым волосам. Он хотел дотронуться до них. Она внезапно оглянулась и рассмеялась.
- Ну что? – её голос прервал на несколько секунд музыку. Он подошёл ближе.
 Шум ручья снова затрепетал и музыка вернулась.
- Как тебя зовут? – спросил он.
- Меня? – пропел её голос, и слово эхом повторилось в горах.
- Как тебя зовут?
- Меня?! – спросило эхо.
- Как тебя зовут?! - крикнул он громче.
- Меня…  зовут… Любовь!
- Любовь! Любовь! Любовь! - прошелестело в горах.
Струны ударили сильнее, и ручей почему-то внезапно превратился в громадный шумный водопад.
- Почему же я тебя не встретил раньше? Почему?
- Меня встречают только один раз в жизни.
- Но где же ты была все эти годы?
- Я искала тебя!
- Но почему же я не искал тебя?
- Ты тоже искал.
- А что же было до тебя?
- Была лестница, по которой ты поднимался. Если бы не было этой лестницы, ты бы никогда ко мне не пришёл.
- Значит, всё это время я шёл к тебе?
- Да! Просто раньше ты меня не узнал бы.
- Не узнал? Неужели же не узнал?
- Конечно.
- Но что была вся моя жизнь? Я же мог, вообще, тебя никогда не встретить? Как страшно никогда не знать тебя. Но, что со мной произошло? Я изменился? Я стал другим? Что со мной происходит?
- Это она…
- Кто она?
- Любовь!
- Подожди, подожди. Но, как же мне смешно оглядываться назад. Что же я там оставляю? Я ведь туда больше не вернусь? Это правда? Я не вернусь?
- Не вернёшься.
- Я хочу сказать тебе… я люблю тебя!
- Не надо. Я и так знаю. Я тоже люблю тебя. И лучше тебя нет в мире. Нет лучше тебя! Ты теперь будешь принадлежать только мне, только мне!
- Да, да! Я хочу принадлежать только тебе. Я твой. Родная моя! Любимая!
Всё опять закружилось вокруг, и он схватился руками за голову. Но вдруг музыка стала исчезать. Она улетела так же неожиданно, как только что появилась, и слухом снова завладели голоса и шорохи.

 Маслаков наклонил вниз голову и увидел под кульманом свой карандаш. Он поднял его, взял опять со стола линейку, и долго не мог сообразить, что ему делать дальше, не решаясь взглянуть на стоящую напротив девушку. Наконец, совладав с собой и, встряхнув головой, как мустанг после долгих скачек по прериям, он украдкой исподлобья взглянул на новенькую. К своему удивлению он заметил, что она еле сдерживается, чтобы не засмеяться, прикрывая рукой губы. Он досадовал на свою неуклюжесть и, на непонятно откуда взявшуюся растерянность. Она стояла напротив и улыбалась. Наконец, она не выдержала и засмеялась каким-то очень знакомым звонким и пьянящим голосом. Она так заразительно смеялась, что он тоже не смог сдержаться. Его смущение мгновенно улетучилось и обстановка разрядилась. Она откинула назад свои пышные каштановые волосы и подошла ближе. На ней была надета белоснежная капроновая блузка, которая очень подходила к её темным волосам. И Маслаков почувствовал непреодолимое желание обнять эту девушку, прижать к себе, почувствовать тепло её тела. Ему было неловко перед ней за это  дикое и спонтанное желание, и он сопротивлялся ему как мог. А тем временем вершилась на небесах чья-то воля, чье-то проведенье.
- Как вас зовут? – спросил он, наконец.
- Любовь! - ответила она, смеясь.
- Что?! – Маслаков остолбенел и снова выронил карандаш.
Она перестала улыбаться и посмотрела на него серьезными глазами.
- Да, нет. Я пошутила. Меня зовут Вера.
- Это вы опять шутите? А через минуту вы скажете, что вас зовут Надежда? Вера, Надежда, Любовь?
- Да, конечно, это символические имена! Но меня, на самом деле, зовут Вера.
Маслаков смотрел на неё, не отрываясь, и первый раз в жизни не знал, что сказать, никакие умные слова не лезли ему в голову. Вернее, наоборот, ему так много хотелось ей сказать, что он не находил слов. А нужны ли были слова? Он любовался ею, и сейчас, в это мгновение был счастлив, позабыв обо всем на свете. Вдруг Вера сама разрядила обстановку и сказала:
- Ну, что, пойдем в цех?
- Да-да, - обрадовался Маслаков, - конечно, пойдём в цех!
Они долго ходили по огромным помещениям предприятия. Он  водил её по цехам и отделам, вдохновенно и красноречиво описывая все процедуры хитрого и замысловатого процесса производства… и неважно чего именно, - сам, конечно, особо в этом не разбираясь. Но сейчас это было абсолютно неинтересно, ни ему, ни ей. Иногда он невольно замолкал, задумавшись, глядя на неё, а встретившись с ней взглядом, опять безвольно утопал в её бездонных зеленых глазах. Он отчетливо осознавал, ради чего теперь он будет жить! Ради этой любви! А ради кого он жил раньше? Ради себя? Но, сейчас он ощущал всё иначе, у него вдруг появилась какая-то благородная миссия в жизни. И он думал не о том, что может ему дать ОНА, а о том, что может он дать ЕЙ. Сможет ли он сделать её счастливой? Но, он готов был пойти ради этого на всё. И сколько продлится это счастье, одно мгновение или целую вечность, он не знал! Да, это было и не важно. Его жизнь начинала обретать некий сакральный смысл, который изначально был выткан узором на огромном ковре судьбы. Именно сейчас он так остро это осознавал и чувствовал, что у него перехватывало дыхание. Они говорили друг с другом так, будто были знакомы сто лет. Они говорили на одном языке и понимали друг друга с полуслова. Они никого не видели вокруг, никого не замечали. Космос благоволил им! А, когда он решил ей рассказать о том, что он чувствует, она вдруг опять звонко рассмеялась. Где же он мог прежде слышать этот смех? И опять неожиданно ворвались звуки прекрасной далекой музыки!

Она бежала по воде в белом платье, нет, не бежала, а летела белой птицей над плоской рябью волн. Вокруг кружили чайки. И она была чайкой, белой чайкой с развевающимися пышными вьющимися волосами. Он ринулся за ней.
- Кто ты?! – закричал он ей вслед.
Но она бежала или летела, сверкая белыми пятками обнажённых молодых ног. Волосы и руки – это крылья! И в разные стороны разлетались тысячи брызг! Которые искрились и сверкали на солнце, ослепляя глаза. Наконец он её догнал. Ухватил за платье. Но, она вырвала из его рук край платья и побежала ещё быстрее. Тогда он крикнул:
- Стой! Остановись, прошу!
Она остановилась и, не поворачиваясь к нему, закрыла лицо руками. Он осторожно подошел к ней, взял её тихонько за плечи и развернул к себе. Он убрал с лица её руки и увидел, что она улыбается. И, откинув с лица волосы, он посмотрел в её глаза, и ему стало хорошо и спокойно.
- Доброе утро! Почему ты так быстро бежала? У тебя платье промокло.
- Ну и что? Здравствуй, мой любимый, мой милый мальчик,  - она погладила его по щеке, - Хочу раствориться в твоих глазах! Как это сделать? Я больше ни минуты не хочу оставаться одна. Только с тобой везде и всюду. Только с тобой! И умереть хочу только с тобой! С тобой не страшно!
- Зачем? Это мы успеем.
- Да, успеем.
Крики чаек заглушили её голос. Послышалась музыка тихая, далёкая, непонятная и загадочная. Он невольно взглянул на небо, но там ничего не было, просто плыли облака, белые, как большие  чайки и всё было освещено ярким полуденным солнцем. Вода искрилась и от этого кружилась голова. Он вспомнил, что он хотел сделать. Ах, да! Он просто хотел её поцеловать! Он всё время хотел её поцеловать, но эти звуки и эта музыка отвлекли его. И в эту минуту он услышал её голос:
- Поцелуй меня!
- Да! - ответил он.
И снова забурлила вода под ногами, и налетел шквал голосов и звуков стихии. Волна поднялась и ударилась о берег, а, уходя, устрашающе зашипела.
- Люблю тебя! – крикнул он, - Очень!
- Поцелуй!
- Да!
Но, в эту минуту его подхватил и закружил смерч. Он хотел за что-то ухватиться руками, но уже было поздно. Его накрыло волной и закрутило стремительной воронкой в этом пенном карнавале. Но вдруг, неожиданно выбросило на берег.  Он лежал на песке, и  внезапно успокоившаяся вода уже тихо омывала ему ноги. А в голове эхом повторялись слова:
- Люблю тебя! Очень!
- Поцелуй!
- Да!

 Людочка стояла в восемь часов вечера у памятника и ждала. О том, что она пришла сюда, она пожалела в тот момент, когда минутная стрелка часов перевалила на четверть. Она ужасно злилась на себя, зачем так легко поддалась на уговоры этого бессовестного ловеласа. Ей не хотелось теперь, чтобы он знал, что она оказалась здесь раньше него, и ей хотелось незаметно улизнуть отсюда, так, чтобы случайно где-нибудь не столкнуться с ним по дороге. И она обратно пошла другим путём. Вдруг Людочка услышала какой-то надвигающийся шум, она взглянула на деревья и заметила, что прямо по направлению к ней движется столб пыли. Это был смерч. От неожиданности она вдруг резко развернулась и чуть не попала под колёса проезжающего мимо велосипедиста. Он затормозил и повернул вбок. Людочка некоторое время смотрела на него, а потом, обругав его каким-то крепким словцом, поспешила продолжить свой путь, скрываясь от  надвигающегося смерча.
- Подождите, может, вам чем-нибудь помочь? – крикнул молодой мужчина-велосипедист.
-Да, катись ты на своих колёсах, куда ехал! – огрызнулась Людочка, и добавила, уже ворча себе под нос, - Знаем вас! Все вы одинаковые! Донжуаны хреновые!
Место было пустынное, и спрятаться было негде. Тогда она решила вернуться к памятнику. Людочка ринулась со всех ног и еле успела забежать за каменную плиту. Смерч пролетел мимо. Она вздохнула с облегчением и отправилась на троллейбусную остановку. Людочка не знала, что это был вовсе не смерч, она почему-то не смогла услышать этой загадочной и волшебной музыки, она была почему-то глуха к доносившимся откуда-то всплескам волн и крикам чаек, она почему-то испугалась этой стихии, от которой так вовремя укрыл её памятник. И она тихо радовалась, что ей удалось перехитрить этот разбушевавшийся ураган. Она шла по тротуару, беспокоясь о том, чтобы её не увидел Маслаков, и не сделался случайно свидетелем её позора и, думая о том, как она скажет на работе, что и вовсе сюда не приходила. Она так быстро шла и напряжённо размышляла об этом, что не заметила, как догнал её маленький ветерок, скользнул по щеке, обвился вокруг шеи, скатился по плечу к ногам, как бы говоря: «Я здесь! Я есть!» Но не обратила Людочка на него никакого внимания, не почувствовала этого тихого движения в пространстве, подняла повыше воротник куртки и прыгнула, в только что остановившийся на остановке троллейбус, который и увёз её далеко от несостоявшегося в её жизни счастья.

Ленинград, 1984 г.