Сансара

- Просто прекрасно! – подумал я, шмыгая носом. Меня начало знобить и в носу будто открыли кран. Мало того, что я в пух и прах разругался с той, которую любил, так ещё и простуда. Температура дала о себе знать – перед глазами расплывались бесформенные пятна. Автобус качнуло на яме и пришлось постараться, чтоб не приложиться головой о стекло. Стремительно нарастала  головная боль.

- Билетик есть? – Усталая кондукторша остановилась возле меня. Я машинально ей показал проездной, думая о том, что все кондукторши – это орангутанги из зоопарка, которые эволюционировали, и их пристроили на работу, потому что ну не может человек так ловко, хватаясь за поручни, весь день балансировать и требовать банан, порой разражаясь пронзительными криками. А, не банан. Оплату. Боже, больно-то как. В моей голове будто слёт соседей с перфораторами.

Я прислонился лбом к стеклу, и стало немного легче. Мимо мелькали огни фонарей и свет из окон многоэтажек. Неужели там кто-то счастлив? Живёт, любит свою семью, не нуждается в деньгах, не ссорится, не испытывает боли и горя. Даже удивительно. Появилось ощущение легкости в голове и я почувствовал что-то тёплое на губах. Машинально проведя ладонью, увидел, что она вся в крови. Пока рылся в рюкзаке в поисках платка, на руки упало несколько тёмных капель. Приложив платок к носу, и запрокинув голову, я посмотрел на своё отражение в стекле. Видок тот ещё, не удивительно, что вокруг меня было пусто. Хотя, странно. В это время обычно народу много, маршрут людный. Я неловко огляделся с задранной головой. Автобус был пуст. Стало тревожно. Не люблю, знаете ли, когда что-то идёт не по плану. За окном мелькали какие-то непонятные лабазы, которых я сроду не видел.

- Твою мать. Я что, сознание терял? – пробурчал я и бросился к двери, чтоб водитель видел меня. Автобус вскоре замедлил ход и прижался к обочине, там, где стояла одинокая лавочка и знак с расписанием движения. Я вышел, и он, взревев, умчался по своим автобусьим делам. На остановке со мной стоял какой-то парень. Я огляделся и повернулся к нему, собираясь спросить, где я.  И замер – это был вылитый я.

Правда выглядел как эти, как их, (господи, как же болит голова), как толкиенист, только современный. Я не помню этого слова. Нет, я знаю его значение, я не могу вспомнить само слово. Ролевик? Инквизитор? Тирон? В мою голову будто вторгались слова, целые сонмища слов, какие-то были знакомыми, какие-то вообще нет. Следом за ними влилась река образов, но сквозь неё я увидел солдата, пошевелившегося и зябко передёрнувшего плечами. Тот я был в шинели, подпоясанной широким кожаным ремнём, на воротнике были петлицы, а на рукаве шеврон. Я смотрел сам на себя в полном ступоре. Я даже пошевелиться не мог, а в мою голову вливалась, вторгалась память о нём. Я знал, что сейчас он едет домой, поругавшись с возлюбленной, что он её больше никогда не увидит, потому что завтра срочно уедет на фронт. Я знал, что под Тулой он погибнет, попав под артиллерийский обстрел. Господи боже, Я ЗНАЛ всю его жизнь. Пока я пялился на него, на дороге появились огни фар. С диким металлическим стуком двигателя подкатил древний грузовик, из тех, у которых ещё была деревянная кабина. (Тут же с толчком боли в голову вторглось знание, что это – ЗИС).
 В кузове было человек восемь, один из них помог взобраться моему двойнику, ухватив его за руку (да так ловко и крепко, что я даже слегка позавидовал), другой похлопал по крыше, и грузовик, газанув чадным облаком – растаял. Не в дали. Он именно – растаял. Исчез. Стал прозрачным до полной невидимости. Остался только я да неверный свет фонарей откуда-то издалека. Я хлюпнул носом, осознав, что кровь ещё течёт, а я в прострации давно об этом забыл, опустив и голову и руку с платком. Кровь изрядно испачкала мою светлую куртку, и по-прежнему хлестала из носа так, будто кто-то открыл кран. И всё это с приступами сильнейшей головной боли.

Я понятия не имел, где нахожусь. Стоять и ждать автобуса на ледяном ветру не хотелось. Я пошёл по направлению к многоэтажкам и свету, рассчитывая там вызвать такси. Дома были совсем новыми: кое-где даже оставался строительный мусор, который ещё не убрали. Асфальта практически не было, как и тротуаров – только протоптанные тропинки. Но дома уже заселялись, я видел в многих окнах свет, слышал обрывки музыки и новостей. Правда, машин вокруг не было, что было странно. Я удивлённо крутил головой: даже не знал, что тут есть такой район. Впрочем, неважно. Надо было выбираться отсюда. Я достал смартфон и запустил приложение такси. Кажется, барахлил датчик gps, потому что моё местоположение определялось за городом, среди поля, где не было никакой застройки. Даже ближайшая трасса была от меня почти в километре. Вот только этого не хватало. Ну ладно, раз так, то вызову по адресу – решил я. Всего-то надо обойти дом и поискать табличку с улицей. Кровь перестала течь, но голова продолжала болеть. И ветер продувал до костей. Я передёрнул плечами и пошёл к дальнему углу дома. Таблички не нашлось, зато за домом обнаружилась целая россыпь деревянных и глиняных домиков. Выглядели они словно прямиком из 18 века. На плетнях висели какие-то горшки, в окнах мерцал тусклый свет, будто от свечей.

- Наверное, тут снимают кино! А это – просто декорации. – Решил я. – Тогда понятно, почему по карте я среди поля. Любопытно.
Я подошёл к одному из домиков, с любопытством его разглядывая. В будке завозилась и залаяла собака. Дверь открылась и мужской голос крикнул:
- Кто?!
- Эээ… Извините, где я? – Спросил я. Мужчина закрыл дверь, а после вышел кутаясь в тулуп. Он подошёл к ограде, рассматривая меня настороженно и уточнил:
- Заплутал чтоль?
Это снова был я. С новой вспышкой боли я вспомнил и его. После того, как его возлюбленная откажет ему в женитьбе, а это будет уже завтра, его завербуют в армию. И всего через месяц он погибнет, пронзённый французским штыком. Это было так дико, так бредово – смотреть на свою же копию, только с бородой, и знать всю его жизнь. Он что-то у меня спрашивал, а я чувствовал, как теряю сознание, и падаю.

Будто в замедленной съёмке, я видел их. Нас. Меня. У всех была совершенно одинаковая судьба. Тысячи разных жизней, тысячи похожих судеб. Будто всё совершенно циклично, повторяясь от каменного века, где меня разорвал саблезубый тигр, после того как я полюбил Ыыш, заканчивая нынешним временем. Всё циклично. И наши ошибки и наша жизнь. Разница только в декорациях. Выхода нет никакого, я видел это. Этот порочный круг из стали, и разорвать его просто невозможно. Каждый из нас, каждый, обречён проживать одну и ту же жизнь. Вечно. Лишь одно радует – мы не помним об этом.

Когда я очнулся, реальности наслоились. Я видел одновременно всех прошлых себя, все их поступки, все неудачи, все их смерти. Голова раскалывалась, я был один среди пустого поля окруженный фантомами, весь в грязи. Правда, звонил телефон, разгоняя тишину и ужас своей весёлой мелодией. На дисплее было её имя. Значит, я ещё не закончил свой цикл. Значит, я ещё поживу.