Забытая история Охотска

Далеко не все знают маленький посёлок Охотск — куда больше известно Охотское море, на берегу которого и расположен этот самый северный райцентр Хабаровского края. Сегодня почти забыто, что в прошлом на протяжении двух веков, до появления Владивостока, именно Охотск был главными воротами России в огромный Тихоокеанский регион.

Впервые русские люди на берегу Охотского моря появились летом 1639 года. После трудного, занявшего много месяцев пути с берегов реки Лены три десятка казаков под началом атамана Ивана Москвитина вышли, как тогда говорили, «на большое мере окиян, по тынгускому языку на Ламу». В то время на берегах моря, которое вскоре назовут Охотским, жили немногочисленные племена эвенов, о которых один из казаков Москвитина позднее так рассказывал начальству для доклада в страшно далёкую Москву: «А бой у них лучной, у стрел копейца и рогатины все костяные, а железных мало, и лес и дрова секут и юрты рубят каменными и костяными топорами…»


Роды эвенков жили ещё в каменном веке, русские первопроходцы называли их «тунгусами-ламутами», то есть «приморскими тунгусами», от эвенкского слова «ламу» — «море». Поэтому первое русское название солёных вод, раскинувшихся между берегами современного Хабаровского края, Магаданской области и Камчаткой, звучало как «Ламское море». Уже осенью 1639 года казаки Москвитина, двигаясь вдоль берега «Ламского моря», достигли устья большой, по местным меркам реки, которую, не мудрствуя, назвали просто «Охота». По одной версии, название происходит от эвенского «охат» (река), по другой — от эвенского «ахоть», что значит «большая». Так «ламутское» название «Ахоть охат» (Большая река), превратилось в русскую Охоту… Казаки атамана Москвитина отметили, что река Охота «собольна», то есть её берега полны пушным зверем — главной целью русских первопроходцев, двигавшихся на Восток «встречь солнцу». Особое впечатление произвёл на русских людей впервые увиденный ими здесь нерест тихоокеанского лосося. «А рыба большая, в Сибири такой нет, по их языку кумжа, голец, кета, горбуня, столько её множество, только невод запустить и с рыбою никак не выволочь. А река быстрая, и ту рыбу в той реки быстредью убивает и вымётывает на берег, и по берегу лежит много, что дров, и ту лежачую рыбу ест зверь, выдры и лисицы красные…» — так в январе 1646 года докладывал якутскому воеводе Василию Пушкину казак Колобов, первым вернувшийся в освоенные русскими районы с берегов Охотского моря.


К тому времени у «Ламского окияна» побывало уже несколько отрядов первопроходцев. В начале 1642 года к устью реки Охоты, пройдя через якутский Оймякон, полюс холода, вышел отряд казака Андрея Горелого, 18 русских и 20 якутов. Осенью 1645 года на берегах Охотского моря зазимовал отряд Василия Пояркова, первым в русской истории проплывшим по Амуру и теперь искавшим пути возвращения на реку Лену. Известно, что Поярков родился в самом центре европейской России, в городке Кашин (ныне в Тверской области), так что место его зимовки от места рождения отделяло пять с половиной тысяч вёрст — расстояние огромное и в наше время, а тогда просто фантастическая даль, на преодоление которой требовались годы…


Ещё казаки Москвитина, первыми оказавшиеся на берегах «Ламского моря», советовали начальству, «чтоб на той Охоте реке поставить острожек крепкой, и соболей и лисиц будет много». Поэтому летом 1646 года, изучив полученные от людей Москвитина «скаски"-донесения, из Якутска к берегам Охотского моря отправился большой отряд — 40 человек — под командованием казачьего десятника Семёна Андреевича Шелковникова. В мае 1647 года казаки Шелковникова, двигаясь по пути, разведанному отрядом Москвитина, вышли к «Ламскому окияну». Здесь к ним присоединились остатки отряда Пояркова, и совместными силами шесть десятков первопроходцев 23 мая 1647 года в устье реки Охоты, в трёх верстах от морского побережья, на берегу протоки Амунки, основали укреплённое зимовье. На дальневосточном побережье современной Российской Федерации возникло первое русское поселение.


Рождение будущего Охотска не было мирным. Казакам Шелковникова пришлось выдержать настоящую битву с местными «ламутами"-эвенами, которые не желали платить пришлым чужакам дань мехом соболей и лисиц. Как позднее докладывали казаки начальству в Якутск, «ясачной сборщик служилый человек Семейка Шелковник за большим боем Охоту взял и зимовье поставил».


Охотское зимовье стало базой для дальнейшего освоения берегов «Ламского моря-окияна». Летом следующего, 1648, года отправленный Шелковниковым из Охотска отряд под началом Алексея Филипова и Ермила Васильева, двигаясь на северо-восток, достиг побережья Тауйской губы, то есть района современного города Магадан. Там они обнаружили лежбища тысяч моржей, «где зверь морж ложится» — моржовые клыки, или «рыбья кость», как их тогда называли, ценились не меньше, чем самые драгоценные меха. За пару моржовых клыков, привезённых с берегов Охотского моря, в XVII веке в Москве можно было купить целый дом.

Но доставались такие богатства нелегко. К 1649 году, когда в устье Охоты был построен «косой острожек», укреплённый частокол из заострённых бревен, почти треть отряда Шелковникова погибла в боях с эвенами или умерла от голода и лишений. Скончался и сам Шелковников, ему на смену с берегов реки Лены вместе с подкреплениями прибыл «служилый человек, приказный Якутского зимовья» Семён Епишев, ставший вторым главой Охотска. Весной 1651 года Епишев обнаружил в острожке лишь «чуть живых двадцать человек». Весной 1652 года, когда большая часть охотских казаков разъехалась собирать меховую дань с окрестных племён, «острожек» осадили восставшие «ламуты». Небольшой русский гарнизон, около 30 казаков, пробился из окружения и отступил южнее — к реке Улье. Постройки и укрепления первого Охотского острога «ламуты"-эвены сожгли.

Охота пуще неволи

Но, несмотря на все трудности и сложность дальнего пути, власти российского государства оценили стратегическое значение Охотского побережья. Отныне сюда из Якутска каждый год стали направляться новые отряды, чтобы изучить ранее открытые земли и собрать меховую дань. В 1654 году отряд «сына боярского» Андрея Булыгина восстановил Охотский острог и его укрепления. Булыгин писал в донесении начальству: «Послан я, Ондрюшка, з государевыми служилыми людьми на государеву дальную службу на Ламу на Большое море-акиян, на Улью, и на Охоту, и на Нию, и на Мотыхлей реки для государева ясачново соболиного збору и для прииску и приводу под государеву царскую руку немирных иноземцов тынгусов… И после того я, Ондрюшка, с служилыми людьми на Охоте реке острог поставили мерою в длину 20 сажен, а поперёг 10 сажен». Построенный «сыном боярским» Булыгиным острог был всего около 40 метров в длину и 20 метров шириной. По площади это меньше, чем привычный нам стандартный многоквартирный дом с тремя подъездами, но тогда для Сибири и Дальнего Востока это был крупный посёлок, почти город. Помимо строительства острога Андрей Булыгин в 1654 году отправил в Якутск собранную с окрестных эвенов меховую дань — 264 драгоценные шкурки соболей и чернобурых лисиц. В Москве такой «ясак» оценивался в несколько тысяч серебряных рублей, целое состояние!


В 1655 году острог Булыгина затопил разлив реки Охоты, и новые укрепления пришлось строить в 7 верстах выше по течению. Документы XVII века сохранили подробные описания этого острога: бревенчатый частокол, высотою около 4 метров на берегу реки Охоты образовывал треугольник, над которым возвышалась рубленная из дерева квадратная трёхэтажная башня, высотою около 10 метров. Внутри частокола располагалось семь больших изб и амбаров, в них хранились припасы, оружие и собранная «меховая казна». В начале 1676 года в Москву из Якутска прибыло первое подробное описание Охотского острога, его расположения и экономического значения.

Сначала канцелярия Якутского воеводы описала нелёгкий и долгий путь к устью реки Охоты: «От Якуцка по Лене реке плыть до Алдана реки пять дней, а по Алдану реке вверх ходу до устья Маи реки четыре недели, а по Мае реке вверх ходу до устья Юдомы реки восемь дней, а по Юдоме реке вверх до Устьгорбинского зимовья десять дней, а от того зимовья осенним путём ходу на нартах до Охоцкого острожку к морю полпяты недели через хребет…» Итого путь из Якутска в Охотск по рекам и волокам три с лишним века назад занимал почти 60 суток. Гарнизон Охотского острога составляли всего 44 казака, хотя, по мнению якутского воеводы, было «надобно в тот острожек служилых людей 150 человек». Помимо казаков в остроге постоянно проживали свыше 70 «аманатов», то есть заложников, родственников эвенских старейшин. Наличие «аманатов» заставляло окрестные племена ежегодно уплачивать дань мехами соболей и лисиц.

В 1676 году, из Якутска в Москву скрупулёзно докладывали, что в подчинении Охотска числится 1172 «ясачных тунгуса» — столько взрослых мужчин окрестных эвенских племён подчинились русской власти и согласились платить «ясак», меховую дань. В том году с них причиталось в царскую казну 2406 соболиных шкур. В Москве каждая такая шкурка стоила 3;4 рубля минимум, то есть за всю «меховую казну», поступавшую ежегодно из Охотского острога, в городах европейской части России

Казаки-первопроходцы, собирая царский «ясак», не забывали и про свой карман, зачастую произвольно увеличивая размер меховой дани. И эвены, аборигены Охотского побережья, не раз восставали против сборщиков «ясака». В ходе бунтов и мятежей Охотскому острогу не раз пришлось испытать настоящие бои и осады. Так, в первые дни 1677 года около тысячи восставших эвенов-«ламутов» во главе с «князцом"-вождём Некрунко сначала, напав из засады, истребили 62 казака, шедших из Якутска в Охотск, а затем на рассвете 7 января осадили сам острог. Воины эвенов «в куяках и шишаках, и в наручах с щитами» захватили казачьи избы, расположенные вне острога, и начали обстреливать русские укрепления из луков. «И стрел на острог полетело со всех сторон, что комаров» — так позднее описывал тот бой командир Охотского гарнизона «приказчик» Пётр Ярышкин.

Происходивший из «тобольских служилых татар», Ярышкин был опытным воином, участником первого русского посольства в Китай; он сумел удачно контратаковать войско эвенов и использовать преимущество русского железного оружия против костяных копий и стрел. «И я, спрося у Спаса милости, — писал Ярышкин позднее, — с десятниками казачьими и с иными казаками вышел из острожку на вылазку дратца с тунгусами, и дралися с утра до ужина, и Божию милостию и царским щастьем от острогу тунгусов отшатили и из казачьих дворишек выгнали…» В русском языке существует поговорка «Охота пуще неволи». Она означает, что желание человека, его стремление к чему-либо сильнее любых сложностей и преград. Эта мудрость про «охоту» и «неволю» особенно подходит к истории реки Охоты, городу Охотску и одноимённому морю.

Стремление к новым землям и добыче драгоценного меха оказалось сильнее всех трудностей и опасностей, лежавших на пути первопроходцев к богатым берегам и водам «Ламского акияна»…

В 1688 году, много переживший Охотский острог перенесли на новое место, расположив его в трёх верстах от устья реки Охоты, на её изгибе у самого моря. На сей раз построили уже основательные укрепления, не простой частокол, а знакомые нам по древнерусским городам настоящие деревянные стены, «рублённые в заплот», и две башни, в том числе одну высотою почти 20 метров. К тому времени окрестное побережье Охотского моря было уже хорошо освоено первопроходцами, а местные племена эвенов-«ламутов» подчинились русской власти. Новые укрепления Охотска не изведали боёв и осад, но именно в таком виде город встретил XVIII век, когда ему пришлось стать главными морскими воротами России в Тихий океан.

Охотский путь «в Камчатку»

В начале XVIII столетия казаки Охотского острога продолжали осваивать побережье одноимённого моря. Собирая меховой «ясак», они на построенных в устье Охоты небольших кораблях-«кочах» доходили до реки Ямы — в 200 км северо-восточнее от современного Магадана. Якутские казаки уже открыли и Камчатку, но первые изведанные дороги на полуостров были крайне трудны, путешествие по ним занимало более полугода. Один путь шёл на кораблях от устья реки Лены по водам Северного Ледовитого океана к устью реки Колымы, далее вверх по колымскому руслу и затем сушей к чукотской реке Анадырь. Второй «путь» пролегал по суше, от Якутска более 2 тысяч км северной тундрой при помощи оленьих караванов через зимовья на берегах заполярных рек — Яны, Индигирки, Алазеи, Колымы и Анадыри. В районе Анадырского острога в центре Чукотки оба «пути» соединялись и далее на оленьих или собачьих упряжках шёл путь свыше тысячи вёрст до первых острогов на Камчатке. Даже в наши дни совсем непросто пройти такими путями, тем более опасными и долгими они были три века назад.

Известно, что за первые 15 лет XVIII века по пути из Анадырского острога на Камчатский полуостров погибли более 200 русских первопроходцев. Поэтому требовалось найти более безопасную и удобную «дорогу» на Камчатку, и здесь свою роль сыграл Охотск — тогда единственный русский порт на дальневосточном побережье


В 1713 году вышел указ царя Петра I об изыскании удобного морского пути из Охотска на Камчатский полуостров: «Идти с людьми в Камчатку морем». Но первые попытки пересечь воды «Ламского окияна» были неудачны: ранее первопроходцы плавали лишь вдоль берегов на маленьких речных «кочах», опыта строительства больших морских кораблей в Охотске не было. В единственном русском поселении на берегах Охотского моря не имелось даже компаса. Поэтому по новому указу царя Петра I в Охотск с Балтики и Белого моря направили группу опытных моряков и кораблестроителей. «С теми мореходцы и с плотники, — гласил грозный указ, — итти через Ламское море на Камчатский Нос без всякого промедления, а буде вы в том пути учнёте нерадение и мешкоту чинить для каких своих прихотей, или, не хотя великому государю служить, в тот путь вскоре не пойдёте, или не быв на Камчатке и не взяв на Камчатке от государевых людей сведения, возвратитесь, за то вам, по указу великого государя, быть в смертной казни без всякого милосердия и пощады». Опытные кораблестроители с необходимыми инструментами и снастями, включая компас, прибыли в Охотск осенью 1714 года. История сохранила для нас их имена: архангельские поморы Никифор Треска, Иван Бутин, Кондратий Мошков, Яков Невейцын, Кирилл Плоских, Варфоломей Федоров, Иван Каргопол и голландский матрос Андрей Буш. На морском берегу у Охотска устроили «плотбище», первую верфь. И 300 лет назад, в мае 1716 года, был готов первый в тихоокеанских водах настоящий русский корабль, получивший символическое имя — «Восток».


Как писали в XVIII веке, «Восток» был построен «наподобие русских лодий, на которых прежде сего из Архангельского города ходили на Новую Землю». Именно этот корабль стал первенцем Тихоокеанского флота России, а Охотск — его колыбелью.

В июне 1716 года «Восток» вышел в первое плавание на Камчатку. Охотское море — второе по величине море России (после Берингова), его северная часть по характеру сходна с морями Северного Ледовитого океана: плавания здесь трудны, нередки большие льды. Но путешествие на Камчатку завершилось удачно: корабль «Восток» благополучно достиг берегов полуострова и перезимовал в устье реки Колпакова, пока участники его экспедиции ездили по камчатским острогам, собирая «меховую казну». В мае 1717 года «Восток» отправился в обратный путь, имея в трюмах почти 6 тысяч драгоценных шкурок камчатских соболей. Возвращение в Охотск затянулось, Охотское море показало свой нелёгкий нрав — корабль почти два месяца был зажат плавучими льдами и лишь чудом смог вернуться в родной порт. Однако первый морской путь на Камчатку был проложен, и с тех пор он действовал непрерывно почти полтора века.


Тихоокеанские ворота России

По замыслам Петра I далёкий Охотск должен был стать не только связующим звеном с Камчаткой, но и главными морскими воротами России в Тихий океан, к дальним странам от Китая до Америки. Незадолго до смерти царь-реформатор задумал большую экспедицию по поиску «дороги через Ледовитое море в Китай и Индию» и поиску новых земель за Чукоткой, «где оная сошлась с Америкой, чтобы доехать до какого города европейских владений.

В историю это предприятие, осуществлённое уже после смерти Петра I, вошло под названием «Первая Камчатская экспедиция» Витуса Беринга. Именно она подтолкнула власти Российской империи принять меры к развитию далёкого Охотска. Маленький городок на берегах «Ламского моря» отделяли от Петербурга свыше 5500 вёрст — более года пути в XVIII столетии! Поэтому указ Правительствующего Сената от 10 мая 1731 года предписывал развивать Охотск при помощи сосланных в Сибирь каторжников: «Для умножения людей, таких кои осуждены на каторгу и ссылки, ссылать в означенный Охотск на житье, а как оные в Охотск привезены будут и тамо их определить в службу, в мастерство и работы, и на пашню, кто к чему будет способен». Пополнять Охотск ссыльными власти Российской империи принялись с самого верха — «начальником» города был назначен Григорий Писарев, сосланный в Сибирь бывший соратник Петра I.

Новый «начальник Охотска» (именно так он именовался в официальных документах) был типичным представителем бурной петровской эпохи: из простых крестьян взлетел до обер-прокурора империи. Писарев участвовал во всех петровских войнах, отличился в Полтавском сражении, участвовал и в суде над несчастным царевичем Алексеем. После смерти Петра I новые фавориты и властители Российской империи скинули Писарева с вершин власти, его разжаловали, приговорили к битью кнутом и ссылке в якутскую тундру. Когда власть в Петербурге снова поменялась, вспомнили, что Григорий Писарев когда-то при Петре I преподавал в морской академии, поэтому и решили назначить его главой самого дальнего в стране Охотского порта. К тому же в Петербурге резонно сочли, что сосланный в якутские земли Писарев уже находится достаточно близко к охотскому побережью.

Так появился именной указ Сената:
Григорья Писарева, который сослан в Сибирь и ныне за Якутском, определить в Охотск и дать ему полную команду над тем местом, и чтоб он то место людьми умножил и хлеб завёл, и пристань с судовою верфью, также несколько судов для перевозу на Камчатку и оттуда к Охотску казённой мягкой рухляди и купеческих людей, дабы оное место с добрым порядком, к пользе и прибыли Государственной приведено было…


В 1731 году вместе с Писаревым в Охотск прибыли ещё 153 сосланных в Сибирь каторжника, значительно увеличив население небольшого городка. Вскоре к ним присоединились прибывшие с Запада полторы сотни семейств казаков и якутов — Охотск стал большим по сибирским меркам городом. Охотские жители даже начали строить первую большую церковь, которая должна была стать главным православным храмом не только для берегов Охотского моря, но и для Камчатки с Чукоткой. Целое десятилетие ссыльный Писарев был «начальником Охотска», пока в 1741 году царица Елизавета не вернула в Петербург старого сподвижника своего отца. К тому времени в Охотске было 73 частных дома, 6 казарм, 6 складов-магазинов, 5 торговых лавок, 3 мастерские, кузница, церковь и другие здания, в том числе канцелярия и «государев двор», резиденция начальника города и порта.

 Кроме того, возле города был устроен солеваренный «завод», где из морской воды вываривали соль. Охотская солеварня производила почти 2 тысячи пудов соли в год и снабжала этим необходимым продуктом как близкий острог, так и все русские поселения на Камчатке и Чукотке. На местной верфи активно строились суда. Всего за XVIII столетие в Охотске было построено более 30 мореходных кораблей. По итогам правления ссыльного Писарева город стал настоящими морскими воротами России в Тихий океан.


Охотск на пути в «Русскую Америку»

К середине XVIII столетия в Охотске по инициативе нового городского начальника Афанасия Зыбина появилась начальная школа и училище штурманов. Ещё в 1748 году Зыбин писал далёкому начальству в Якутск, Иркутск и Петербург: «Для обучения детей служащих Охоцкого порта цифири и некоторой части геометрии надобно прислать в Охоцк одного человека студента искусного и те науки знающего, снабдя его книгами арихметикой, дабы здесь дети без обучения не остались дураками и для употребления в службе ея императорского величества могли всегда годны быть…»Попробовали в Охотске наладить и своё сельское хозяйство — присылали из Сибири и европейской части России крестьян и несколько раз пытались сеять ячмень и рожь. Однако, как по итогам этих экспериментов Охотские власти докладывали начальству, «От оных севов ничего не родилось, токмо вышло соломой…» Но охотские жители сумели наладить выращивание картофеля и капусты, а присланные в Охотск 37 семей «пашенных крестьян» переключились на разведение оленей. Хотя Охотск не преуспел в хлебопашестве, зато он был главным портом нашей страны на Тихом океане.


О значимости маленького Охотского порта свидетельствует такой факт: за четверть века, в 1746;70 годах, купцы доставили сюда из европейской части России товаров на фантастическую по тем временам сумму в 3,2 миллиона рублей серебром!


Охотск стал главным связующим звеном не только с Камчаткой, но и с недавно открытой Аляской. Ещё в 1750 году приписанный к Охотскому порту унтер-офицер Михаил Неводчиков, вернувшись из многолетнего плавания по северной части Тихого океана, представил первое описание и карту цепочки островов, протянувшихся между Камчаткой и Аляской. Именно тогда в Охотске этот архипелаг впервые получил своё имя, навсегда став «Алеутскими островами».

В 1783 году в Охотске построили три морских корабля-галиота: «Святой Симеон», «Архистратиг Михаил» и «Три Святителя». За следующие три года именно они доставили на Аляску первые экспедиции, фактически основавшие всю «Русскую Америку» и положившие начало знаменитой Российско-Американской компании. В следующие десятилетия Охотск выполнял функцию главного порта для кораблей и экспедиций, осваивавших просторы Северной Америки от Аляски до Калифорнии. Император Павел I сделал город Охотск центром большой области, включавшей в себя все российские берега Охотского моря, Чукотку и Камчатку. В самом начале XIX столетия в Охотске базировались «Юнона» и «Авось» — принадлежащие Российско-Американской компании корабли, которые в будущем, в конце ХХ столетия, прославит популярная рок-опера, названная по их именам.


Осенью 1812 года, когда далеко на западе в ходе войны с Наполеоном сгорела Москва, Охотск тоже был разрушен, но не врагом, а природной стихией: разбушевавшееся море затопило почти все городские постройки. И весной 1815 года город в который раз перенесли на другое место — на противоположный берег реки Охоты. Тут Охотск стоит и сегодня. На морском берегу вблизи устья реки впервые построили современное для тех лет укрепление — береговую батарею для обороны порта. К тому времени торговый оборот Охотского порта достигал довольно значительной суммы — 155 тысяч рублей ежегодно, а в состав приписанной к Охотску флотилии входило 5 мореходных кораблей. В течение следующих 5 лет на городских верфях построят еще 3 морских брига. Процветала в те годы и Российско-Американская компания, чьи корабли были постоянными гостями Охотска. Так, в 1821 году, комендант российского форта Росс в Калифорнии Иван Кусков, на корабле «Мария» доставил в Охотск двадцать тысяч испанских пиастров (свыше 500 кг серебра), вырученных от торговли на тихоокеанском побережье Америки. В том году в Охотске насчитывалось 982 жителя, спустя десятилетие, к 1833 году, их число вырастет до 1100 человек. Это будет пик развития Охотска как главного порта России на Тихом океане.

«Труднее дороги представить нельзя…»

Середина XIX века навсегда изменила судьбу Охотска, превратив его из важнейшего порта в неприметный приморский посёлок. Во-первых, русские моряки освоили кругосветные плавания, и значительную часть грузов для Камчатки и русской Аляски теперь доставляли прямо из Петербурга. Корабли с Балтики регулярно отправлялись вокруг Западной Европы и Африки, мимо Индии, Китая и Японии к дальневосточным землям России. Такое кругосветное путешествие было дешевле, чем перевезти грузы по суше через весь Евразийский континент, из европейской части России к далёкому Охотску, а там перегрузить их на корабли Охотской флотилии. Негативную роль в судьбе Охотска сыграла и сложность дороги, соединявшей этот порт с Якутском. Помимо того, что до центра Якутии ещё надо было добраться, а это значит проехать тысячи вёрст Сибирского тракта до Иркутска, а затем преодолеть немалые расстояния по притокам и водам Лены, имевшаяся дорога от Якутска до Охотска была чрезвычайно трудна даже по сибирским меркам.

Подробное описание «Якутско-охотского тракта» оставил известный русский географ XVIII столетия Степан Крашенинников. Он выехал из Якутска 5 июля 1737 года и достиг Охотска спустя 46 суток, преодолев 1014 вёрст. «Труднее проежжей дороги представить нельзя», — резюмировал путешественник, указывая, что «тракт» всё время шёл по берегам рек или лесистым горам, пересекая каменные россыпи и болота. «Берега обломками камней так усыпаны, — пишет Крашенинников, — что тамошним лошадям надивиться нельзя, как они с камня на камень лепятся. Впрочем, ни одна с целыми копытами не приходит до места. Горы чем выше, тем грязнее; на самых верхах ужасные болота и зыбуны, в которые ежели вьючная лошадь провалится, то освободить её нет никакой надежды. С превеликим страхом смотреть должно, коим образом земля впереди сажен за 10 валами колеблется…»  В XIX веке «Якутско-охотский тракт» не стал короче и удобнее. Для перевозки по нему грузов в дикой, почти безлюдной местности приходилось содержать множество лошадей и ездовых собак.


Но в 1834 году вспыхнувшая эпидемия сибирской язвы убила 5 тысяч лошадей — почти всех животных, обслуживавших перевозку грузов от Якутска до Охотска. И в далёком Петербурге задумались о перенесении главного порта куда-то в более удобные места.


Сначала порт попытались перенести южнее почти на 500 вёрст, основав в 1843 году на берегу Охотского моря посёлок Аян, путь к которому из Якутска был немного короче и легче «Охотского тракта». Но новый порт был также далёк от идеала, поэтому в столице Российской империи долго не решались определить окончательную судьбу Охотска. И в 1849 году на берега Охотского моря из столицы был отправлен молодой гвардейский капитан Михаил Корсаков.

«Охотский порт по неудобности онаго упразднить…»

В будущем Корсаков станет дальневосточным генерал-губернатором, оставит немалый след в истории края, его фамилия и ныне видна на картах России (например, город Корсаков на Сахалине или несколько сёл Корсаково в Хабаровском крае и Приморье). Но тогда молодой офицер всего лишь вёз новые приказы из Петербурга на Камчатку, а попутно ему было поручено осмотреть город Охотск и дать рекомендации о целесообразности существования здесь порта.

Михаил Корсаков оставил любопытные записи в личном дневнике о том, как жилось в Охотске в последние годы его существования в качестве важного транспортного центра. «Город имеет правильные улицы, — пишет Корсаков, — пересекающиеся в перпендикулярном направлении. Строения все деревянные и одноэтажные… Строений много очень ветхих, дома не обиты тёсом и крыши не крашены и имеют вид очень несчастный… Строений всего в городе казённых и частных не более 200». Поразил столичного офицера и нелёгкий климат: «Лето коротко и довольно холодно, часто во время лета приходится одевать шубу. Осенью и зимою бывают сильные метели… Холод зимой бывает более 40 градусов. В нынешнюю весну цинга сильно свирепствовала и тем более развивалась, что долги ниоткуда нельзя было достать свежего мяса и зелени. Огородная зелень с трудом поспевает в Охотске, потому что сеять ее ранее

Немало удивил Корсакова и быт охотских горожан: «Жители едят рыбу вместо хлеба круглый год и так привыкли к ней, что едят её с чаем и со всяким кушаньем… Собак в городе множество. Жители на собаках ездят всюду, возят тяжести, воду, дрова, словом собаки заменяют совершенно лошадей в Охотске, которых там вовсе нет в зимнее время». Не менее удивляли его и нравы местных чиновников, те буквально дичали на столь далёком берегу. «Здешний стряпчий огромная махина, — записывает в дневнике Корсаков. — Он называет себя Царское око в Охотске. Часто очень, однако, царское око бывает сильно пьян. Если задор к вину бывает большой, то выпив из рюмки, он ест самую рюмку. Ещё есть жалоба стряпчего на почтмейстера за то, что тот вырвал ему бакенбарду, причём и сама бакенбарда к жалобе прилагается…»Удивили Корсакова и огромные, даже по столичным меркам, цены в Охотске. Например, сахар тут стоил 100 рублей за пуд — в 10 раз дороже, чем в Москве или Петербурге, а за хорошую ездовую собаку платили 30 рублей — больше, чем стоила крестьянская лошадь в европейской части России.

Доклад капитана Корсакова решил судьбу Охотска. Появившийся 2 декабря 1849 года царский указ гласил: «Охотский порт по неудобности онаго упразднить…»Впрочем, окончательную судьбу Охотска предопределили не только сложности жизни и трудности дороги к нему. В середине XIX века Российская империя уже нацеливалась на устье Амура и Приморья, где было немало гораздо более удобных бухт и гаваней для тихоокеанского флота. В этих условиях Охотск как большой порт был уже не нужен.

Закрытие в городе государственного порта быстро сказалось на численности населения. Через 25 лет после царского указа об упразднении «по неудобности» число жителей в Охотске уменьшилось в 10 раз, теперь их число едва достигало 170 человек. Однако старинное поселение в устье реки Охоты не исчезло. Охотск официально лишился городского статуса лишь спустя целый век, в 1949 году, став всего лишь «рабочим посёлком». Но именно в советское время местное население достигло здесь исторического максимума — более 9 тысяч человек. Оно вновь резко сократилось лишь с распадом СССР. Сегодня первое русское поселение на дальневосточном берегу является райцентром на самом севере Хабаровского края — почти безлюдный Охотский район по площади превышает многие европейские страны и равен половине Германии. Сам же райцентр, с населением чуть более 3 тысяч человек, ныне представляет из себя небольшой порт и рыбокомбинат. О славном прошлом Охотска напоминают лишь книги по истории и старинный герб города, утверждённый ещё царицей Екатериной II в 1790 году. На гербе Охотска красуются два скрещённых якоря и штандарт, как гласит старинный указ, «в знак того, что в сём городе находится Порт».

Мне довелось побывать в Охотске в начале 90-х, когда он еще не стал терять жителей в огромном количестве.  О дороговизне содержания медицинского учреждения в Охотске говорит такой факт: стоимость содержания 1 койки в больнице было равна стоимости 10-15 койкам в Хабаровске. Еще дороже обходилось новое строительство – почти в 50 раз дороже, чем в Хабаровске.

У меня долгие годы в Охотске жила тетя и её семья. Они немало рассказывали о тамошней жизни жены-учительницы и мужа –корреспондента местной районной газеты с двумя дочками.  Любимым занятием в долгие зимние вечера было поедание небольшой сушенной рыбки – уйка, который люди не ловят сетями или улочками,  а собирают лопатами во время отлива.  Весь песок покрыт этими маленькими рыбками, которые народ называл «***к». Потом рыбку обрабатывали и вечерами ели вместо семечек, поставил на середину стола тазик с рыбками.  Сидя с книжкой или слушая радиопередачу, они к концу вечера «уговаривали» тазик уйка.

Вот так осваивался Дальний Восток, который нынешние власти России бросили на произвол судьбы. Обидно, понимаешь, за державу обидно…))