Благородный вандализм

Наш дом имеет четырнадцать этажей. В нём девяносто семь квартир. В доме живёт около четырёхсот человек. И всего один подъезд. Не дом, а вокзал. Такие большие дома - издевательство над людьми.

Наша семья заселилась в новый дом. За двадцать лет я так и не узнал всех жильцов. За малым исключением не знаю ни фамилий, ни имён, ни в какой квартире живёт человек. И живёт ли вообще в нашем доме. А в детстве у нас в деревне было семьсот хат. И мы все жители села знали всех поголовно. Даже вновь родившихся.

Наряду с хорошими людьми в дом заселился всякий сброд: пьяницы, хулиганьё, бездельники.

Подростки тут же сломали опору для выбивания ковров и детские игровые сооружения: карусельку, лесенку, турничок. Сожгли спичками пластмассовые кнопки лифтов так, что они застревали в гнёздах и не позволяли вызвать лифт на нужный этаж.

Работники лифтового хозяйства города заменили кнопки. Но их тут же сожгли снова. В лифтах поцарапали красивые пластиковые стены. Исписали всякой мерзостью.
Пришлось снова менять кнопки. На этот раз поставили стальные. Но они были без номеров. Чтобы попасть на свой этаж, человек должен пальцем отсчитывать нужную кнопку. Младшие школьники блуждали по этажам, не зная, как найти свой. Кто-то, добрая душа, написал быстросохнущей краской рядом с кнопками номера этажей.

Нашёлся же кто-то, который старательно сцарапал лезвием от безопасной бритвы надписи. И сколько потом ни писали, всегда находился стиратель. На протяжении двадцати лет!

Уже многие из подростков выросли, хулиганьё поступило работать в милицию. Но подросла смена, их детишки. И номера продолжают сцарапывать.

Строители при сдаче дома поставили дощатый столик метрах в десяти от подъезда. Там можно было поиграть в шахматы. Подростки тут же сломали столик и лавки.
И вот, спустя двадцать лет, новому поколению подростков понадобилось место для общения. Они натаскали откуда-то стволов деревьев, брёвнышек, с мусорника принесли полированные дверцы от выброшенных шкафов. Закопали и утрамбовали столбики, поставили столик и две лавочки и стали там «тусоваться».

Во вторую ночь столик и лавки были разломаны. Мальчишки восстановили и стол, и лавки. Через сутки эта «мебель» была снова разрушена.

В два часа ночи я случайно выглянул в окно и увидел, кто ломал столик и лавки. Это был взрослый и уважаемый мною человек. Встретив его на другой день на улице, я спросил, почему он ломает столик.

- Летом мы спим с открытыми окнами, - заговорщицки по секрету сказал он мне, - и невозможно слушать их матерщину. А у меня двое детей. Поэтому этот гадючник я буду уничтожать всегда.

Я подумал: «Бывает и благородный вандализм».