Новелла Белый вальс

               Высокая,  голубоглазая блондинка с надменным видом  сидела в глубоком кресле, дожидаясь,  своей  очереди в массажный кабинет. Мимо по коридору проходил мужчина средних лет.
      - Сергей!- воскликнула она. К пяти вечера жди меня в своей комнате. Надо с тобой поговорить.
    - Хорошо, ответил тот, удаляясь. Буду ждать, Виктория Ивановна!
    - Стоявший рядом Филипп  за несколько дней своего пребывания на курорте успел «положить глаз» на эту женщину. Он подумал: «Подойти к этой роскошной особе не решаюсь, а тут сама напрашивается, хотя мужик тот даже не поздоровался с ней. Вот, такие курортные нравы!» Он нерешительно приблизился к ней:
       - Собрался сегодня вечером пригласить вас на танец. Но, похоже, опоздал…
       - Как это опоздал?  До вечера еще уйма времени. Ваше внимание к моей скромной персоне стоит благодарности. Не от каждого джентьмена дождешься подобной снисходительности. Если не забудется, то  буду, - ответила блондинка.
      - Вы уж постарайтесь не забыть, пожалуйста! Это для меня очень важно.
      - Я имела в виду вас. Сами не забудьте. Вокруг столько интересных женщин. Не мудрено, что с таким рвением до вечера сколотите полный гарем,- весело ответила блондинка и вошла в  массажный кабинет.
       К девяти вечера Филипп поспешно вошёл  в спортивный зал, где играла музыка и танцевали первые пары. Опоздав минут на пятнадцать, вошла сюда и белокурая Виктория. Редкая женщина держится так прямо. Узнала. Филипп подошёл и закрепил к её груди только начавшийся распускаться бутончик розы.
     - Почти двадцать лет, как не танцевал. Совсем разучился двигаться.
     - И где же вы сидели столько лет? Партнерша сделала озабоченный вид. Филипп рассмеялся:
  - Нет, не в Колыме, и не в Соловках я не сидел.
  - Что, в Кремле? С наигранным испугом спросила она.
  - Занимался перестройкой способов жития. Продолжая беседу, узнали много нового и интересного друг о друге. Выяснилось, что она – руководитель крупного  коллектива, а какого именно, пообещала раскрыть позже, когда необходимость станет настоятельной. А показная надменность - привычка, чтобы подчиненные  шибко не фамильярничали. Обходительная манера Филиппа раскрепостила Викторию. Узнав, что та одинокая мать он осторожно поинтересовался о том, кто же был тот счастливец, к  которому Виктория стремилась попасть вечерком.
     - Начинающаяся ревность? – Рассмеялась Вика. Это забавно. Мужчина, с которым я разговаривала, является директором агрофирмы. Снабжает наше предприятие сельхозпродуктами. Год заканчивается, время поджимает, и надо было согласовать договор о поставках на следующий год. Ассортимент, цену,  сроки поставки, объем партии согласовать. Работа такая. И на курорте приходится о деле думать. А так, он женат. И я не столь глупая, как может, кажусь со стороны, так что, ревность тут не уместна. Тем более, что выбор в подобных ситуациях должен быть за мной.
      - Если бы вы покупали картошку на рынке, то естественно, выбор остался  бы за вами, но говорить в отношении мужчины «выбор за мной», это значит, перепутать позиции.
      - Согласна, сказала Виктория.
      - Что значит «согласна?».
      - Согласна, что ты не картошка, рассмеялась она. Но  ведь, не всякий, кто носит папаху, есть мужчина. «Согласен».
       Вечер прошёл интересно, и как показалось, быстро. Начались  свидания, которые раз за разом становились всё желанней, а   ожидания встреч - волнительной. В ходе этих встреч обнаружилось,
что они  характером и мировосприятием очень похожи друг на друга. «Это меня пугает» говорила Виктория  - ты  категоричен, а я непримирима. От трения камней  летят искры. Становится   огнеопасно.  Мне нравится то, сказал Филипп, что мы понимаем друг друга с полуслова. А когда камни плотно трутся  друг о друга – то они шлифуются и хорошеют. Так рождаются алмазы.
        - Мечтать не вредно, ответила на это Вика, люди - не камушки и не деревяшки. У людей есть душа, психика, обоняние. Поэтому излишнее трение может выйти боком. Знакомство двух одиноких сердец вскоре переросло в бурный роман. Запахло настоящей любовью.  Но люди слишком придирчивы к своим потенциальным спутникам жизни.  Каждый из влюбленных устраивал экзамен для другой,  по последнему слову психологии и этики.
      Однажды декабрьским днем влюбленная парочка под ручку гуляла по янтарному берегу.
     - Давай, заглянем в кафе и согреемся коньячком - предложила Виктория Филиппу. Я не пьющий, ответил тот.
  – Ты не будешь платить, я угощаю. Ты только пригласишь меня как настоящий полковник и усадишь  как галантный, ухажер. Прикол пришелся к месту:
      - Тем более, ответил Филипп. Нахаляву жить не свойственно мне.  К тому же, будет неприлично, если я буду глотать кофе, а ты – цедить коньяк, не правда ли?
      Ты начинаешь мне нравиться. Дай бог, чтобы так было всегда. А то ведь, пьяная физиономия бывшего мужа вот, уже десять лет перед глазами маячит. Так и быть, пусть на этот раз будет по-твоему. И гордыня впервые уступила инициативу здравому смыслу.  Пили кофе. Рассказывали смешные анекдоты. А когда загашники с анекдотами опустели, она сказала:
  - Здесь так уютно. На улице зябко совсем. Давай, посидим еще, а потом вернемся неспеша, назад, аха?
  - Уху!  - Ответил Филипп, и они весело рассмеялись. Пара неортрывно глядела друг на друга, словно изучая топографию лица. 
  - У меня такое некрасивое лицо, наконец, прервала молчание Виктория, с присущей иронией.
  - Напрашиваешься комплиментов? А у меня - рожа едва отличается от обезьяньней. Почувствовала разницу?
  - Ну, зачем так, зачем так уничижительно о себе?
  - Это понашему. Чтобы «возвышать» себя, принято принизить других. Так мы жили первой женой. «Ты всеядный, как свинья» говорила она. Когда я в ответ «хрю-хрю», она самодовольно смеялась, и благодарила бога, что она – добрый и благородный человек, не такая, как все.
  - А почему вы расстались?
  - Тяжелая, ненормированная работа делает человека всеядным. Я полнел. Однажды она, разговаривая по телефону с подругой, сказала ей,  что хряк нагулял сала, и пора сдать в мясокомбинат. Я понял: чтобы жить, надо уйти от свинарки.
  - Ну, в семье всякое бывает, на работе много конфликтных ситуаций. Неврозность, усталость. А дома взрываешься, и матом покроешь, и чем ещё. Лучезарный, ты человек, но очень нежен.
  Пошли на шумный берег Балтики, погуляли, и, взявщись под руку, вернулись в «Янтарный берег», в двухместную комнатку  Филиппа. В порыве желаний одежда и украшения разлетелись в разные стороны. Минуты наслаждения были упоительны, ибо, правила балом только любовь. Вихрь страстей, в эпицентре которого оказались две жаждущие неги тела, вознес их в небеса. Головы кружились, как в быстром вальсе. Сладкая боль, вызвала сладостный стон неги. У обеих было лишь одно пожелание в эту минуту: чтобы ЭТО никогда не кончалось.
  Без стука и шороха, беспардонно ворвался в комнату прапор Кокардин.  Виктория едва успела закрыть лицо руками. «Какой ужас!» - закричала она. Филя старался накрыл нагость своим телом, лихорадачно потягивая одеяло на себя.
      - О нечистая сила, откуда ты взялся?- крикнул он. Свинья бы и та так не поступила.
  Тупо улыбаясь, и выдавая благородную отрыжку после обильного ужина, Кокардин прошёл к своей кровати. Достал из тумбочки трёхлитровую банку самогона и налил в стакан.
  - Пить будете, молодожены?
       - Подавись ты своим самогоном!
        Кокардин неспеша отправил в пасть 200 гр.  сивушной жижи. Залпом  выдохнул пары спирта. Помолчал. Шумно дышал носом:   
  Мы договорились на два часа, а прошло пять. Это  вы имейте совесть. Был бы ты в моей части, я бы научил, как управляться с бабами. Три минуты на раздевание и три - на наслаждение. Понял, солдафон?  Он и не думал выйти из комнаты. Снова достал свою банку и опять налил, на этот раз полстакана сивухи, и сел на свою кровать.
      - Слушай, крыса корабельная, сквозь зубы процедил Филипп,- дай нам возможность выйти отсюда. Выйди за дверь на пять минут.
      - Это родимый, моя кровать. Я это место купил  на 24 дня. И буду здесь до конца. А вы, как попали сюда, так и выбирайтесь. Филипп развернул простыню и отгородил ею Вику. Они быстро оделись и вышли.
      - Я не могу больше здесь находиться. Об этом позоре завтра узнает  весь санаторий. Меня знает вся область, сказала на улице Виктория. Уезжаю. Я тоже, сказал Филипп.
  На следующее они покинули санаторий. Начались звонки друг
другу. После  долгих переговоров Виктория предложила встречу  на нейтральной территории и  решить вопрос, как  быть дальше.
      - В четверг буду на совещании, подъезжай  к 12 часам, встретимся там. Последний четверг декабря выдался необычайно холодным и снежным. На дорогах стоял гололёд.  И он готовил своё испытаие. Филипп поскользнулся на спуске тротуара, и упал на спину. Мимо лежавшего бездыханно человека  проходили,  оглядывались, люди, но руку помощи никто не протянул. Превозмогая боль, он встал и пришёл в зал заседаний, где должна  находиться его женщина. Открыл дверь, и…
  Она сидела боком к входной двери.  Перед ней, верхом на стуле, сидел мужчина средних лет, упершись логтями о его спинку. Они о чём-то горячо спорили. Я сейчас, - сказала Виктория  Филиппу спокойным голосом. Через некоторое время она вышла и раздраженно спросила:
      - Ты зачем пришёл в кабинет? Я же просила тебя подойти к двенадцати часам и ждать. «Порядочность - это пунктуальность», не так ли сэр? Это же Ваши слова?
      - Что-то случилось? Я подошёл, чтобы уточнить, здесь ли ты вообще.
      - Я  здесь уважаемый человек.  Тебе это надо было  давно заметить. А это – показала пальцем на красные стены: элитная организация. Светиться тебе в этих коридорах  ещё рано. Здесь соблюдается протокол. Другая этика. Он увидел перед собой холодное лицо и безразличный взгляд прежде спокойной и уравновешенной Виктории. Её  трудно  было узнать.
      - А я грязь, случайно прилипшая к твоим ногам?   Наступила по неосторожности, теперь хочется смыть, дабы не портить имидж?
      - Филя. Мне плохо. Я хочу домой. Они расстались.
      Прошло три года. Ноябрьским вечером в ресторане гуляла свадьба. Филипп разделял радость друга по случаю женитьбы его сына. В разгар торжества тамада объявил белый танец. Филипп
и его друг  Арсений тихо беседовали за шампанским, радостно поглядывая на виновников торжества.
      Неожиданно на плечо Филиппа легла женская рука: «Ваш танец, сэр!». Он привстал, обернулся. Наклонив голову в реверансе принцессы, перед ним стояла до боли знакомая женщина. Он крепко обнял её и покружил вокруг себя. «Как я понял, тогда ты внезапно заболела другим?»
       - Прошу, не спрашивай ни о чем. Это был юрист. После очередной проверки нашей организации пришлось прибегнуть к помощи адвоката, чтобы защитить честь руководителя. Я была в страшно угнетённом состоянии. Благо,  всё обошлось. А ты ушёл, отключив телефон, и не пытался даже понять. Опустела душа. Искать тебя не позволяла гордыня. Пустоту моей жизни могли наполнить только дети. Надеюсь, не опоздала.  Я  созрела. Я  теперь другая. Сегодня только танцы. Мой праздник…


                Ноябрь  2002 г.