Эгрегор гл. 2

2. Сандер Фокс         

       Марк дружил с Сандером, враждовал, соревновался и спорил с детства. И чаще всего Сандер побеждал. Прежде чем Марк старался до конца сформулировать какую-то мысль, Сандер успевал трижды доказать, что мысль эта не верна. И хотя доказательства его часто бывали сумбурными и неубедительными, Марк не всегда успевал возразить, а беспокойная мысль Сандера уже привязывала к теме спора новый предмет. Марк подозревал, что Сандер специально, назло ему, по большинству проблем составляет противоположные мнения.
        Сандер Фокс был ортодоксальной натурой, хотя эта ортодоксальность часто носила маниакальный характер. Увлекшись сюрреализмом Дали и его оригинальным отношением к «бесчинствам истории», Сандер до драки готов был отстаивать самое одиозное произведение мастера, а его подарок отцу (молодой Сальвадор преподнёс отцу презерватив со своей спермой, якобы возвращая то, что отец на него затратил) считал вершиной остроумия. Однажды, разбирая основы культурологи, он натолкнулся на «Магнитные поля» Бретона и Супо, после чего проникся ещё большей симпатией к сюрреализму. А «Манифест сюрреализма» вызвал у него почти оргазмический восторг. Классические направления искусства были категорически отвергнуты, как застывшие догмы, а речь Сандера с тех пор стала отличаться сюрреалистическим гротеском.
       Марк не рассказывал Сандеру о своих перемещениях. Он никогда не умел говорить складно и опасался, что Сандер в своей манере перекрутит всё и превратит в какую-нибудь банальность вроде ночных кошмаров или навязчивой идеи, и сумеет это сделать так, что Марк и сам начнёт сомневаться. Но драка с ночными хулиганами, в которой принял участие Эхнатон, могла стать началом новых совершенно не нужных Марку событий, поэтому совет, пусть даже сопровождаемый обычными насмешками друга, был ему необходим
         В маленьком кабинетике при банке, где работал Сандер, помещался только стол с компьютером и два стула. Старожилы банка, поддразнивая своего компьютерщика, утверждали, что раньше, до реконструкции, здесь был туалет, что подтверждалось характерными запахами, продолжающими витать в кабинете, несмотря на новую штукатурку и обои. В пользу этой версии говорила также нетронутая ремонтом серая клозетная плитка на полу. Но Сандер категорически отрицал принадлежность своего кабинета к гигиеническим потребностям и даже достал где-то схему прежнего расположения комнат, но его никто слушал. Дверь из толстого матового стекла открывалась в узкий проход к операционному залу. Закрывалась дверь неплотно и все шумы банка, сливаясь и путаясь, наполняли кабинетик постоянным и малоразборчивым гулом. Стоило кому-нибудь из «лузеров», к которым  Сандер относил весь женский персонал банка, громко назвать его имя, приходилось бросать интересную «стрелялку» и бежать в зал, чтобы снять подвисший комп или показать, как избежать смертельной ловушки в тоннелях «Лабиринта смерти».
Увидев Марка, Сандер сделал гримасу и, указывая на экран компьютера, пожал плечами.
        - Тут работы невпроворот, а тут ты…, - проворчал он.
        - Опять застрял в «Дедтауне»? – Марк сделал вид, что собирается заглянуть в экран монитора.
Сандер засмеялся и отвёл его руку.
         - Почти угадал. Ну, ладно. Падай вон там, на стул и рассказывай. Что случилось, дитя ты моё неразумное?
- Постарайся засунуть своё ехидство куда-нибудь поглубже, - сказал Марк, – Я раньше не говорил тебе как раз из-за твоего вредного характера, но со мной, происходит что-то странное… Только не начинай свои подколки.
- Ну, ну, не тяни резину.
- Я говорю серьёзно и ничего не выдумываю. Понимаешь, временами я как будто оказываюсь в другом времени…
- Забавно, - не удержался Сандер. – И какими же временами, и в каком времени?
Марк молча поводил пальцем по столу и начал сначала. От волнения он путался, отвлекался на детали, и Сандер не сразу понял, о чём идёт речь.
- Что ты порешь, кореш? – недоверчиво сказал он. – Если это во сне, так я могу тебе объяснить природу снов…
- Да, нет! Ты не понял…
- Значит, ты плохо объяснил…
Несмотря на богатую фантазию, Сандер с трудом въезжал в тему, но по меняющемуся выражению лица было видно, что он близок к этому.
- Если бы я тебя не знал, подумал бы, что тебе башню снесло. Подожди, значит, ты перемещаешься во времени? Как это? Всем телом?
- Я пока не понимаю как.
- Может быть – в астральном …
- Да, нет. Просто иногда на меня находит ощущение причастности к какой-то эпохе и, как правило, к какой-то исторической личности. Я могу ощутить себя во времена Эхнатона или Сарданапала, Наполеона – кого угодно. Но я не становлюсь кем-то из них, а так – сбоку припёку, то я стражник, то в Парижском борделе среди проституток, то в холерном бараке, то я вообще какой-то бестелесный приёмник информации. И Э т о  со мной случается не только во сне. Недавно я оказался рядом с Эхнатоном, сидя у себя на кухне, а до этого ехал в свите Наполеона где-то между Мортье и Груши. Я присутствую в разных м-м-м…, периодах времени своими ощущениями, но ни во что не вмешиваюсь. Когда горел дворец Сарданапала, я просто валялся на полу пьяный и наливался отравленным вином. А вот пример! Из детства. Я дрался с пацанами, и меня сразу сбили с ног. Так я на мгновение вроде как стал неандертальцем или каким-то ещё полудиким. Вскочил и дрался, как зверь, пока все не разбежались. А ведь драться я никогда не умел…
- Не важно. Значит, ты побывал в Египте, Париже, Ассирии и ещё чёрт знает где?
- Ну, вроде как. Я вообще-то больше связывал это со всякими великими…
- Например, с проститутками и холерными больными? Нет, тут что-то другое. Не только время и не только связи… Пространственно-временной континуум – вот, где надо искать! Время и пространство. Время не может быть отделено от пространства… По Теории относительности все измерения связаны в единое целое… Но это, пожалуй, всё, что я знаю. Надо покопаться… Но давай пока просто возьмём, как данное - ты способен перемещаться во времени и пространстве. Как и почему - не ясно… Сам-то ты что об этом думаешь?
Марк вывалил Сандеру всё, что знал об архетипах Юнга, теории «вспоминания» Платона, реинкарнации. Как и в предыдущих рассуждениях, слова и мысли у него путались, становились всё неопределённее. Он стал сбиваться, заикаться и, наконец, замолчал совсем. Но Сандеру, похоже, было больше, чем достаточно. Марк увидел его остановившиеся глаза и понял, что Сандер впал в состояние, которое называл «трансом внутреннего скитания». Ему не нужны были собеседники. В этом состоянии он анализировал внутри себя какую-то идею, прогнозировал, спорил, соглашался или не соглашался с собой. И, несмотря на шизофренический оттенок этого процесса, выдавал иногда неглупые результаты.
- Это вроде медитации, - объяснял он, - когда становишься полностью самодостаточным.
На этот раз ему понадобилось несколько минут.
- Ну, конечно, Юнг! – пробормотал он, наконец. – Конечно – архетипы и эгрегоры!  Проклятье! Ну, почему это случилось не со мной?! Ладно, давай думать дальше. Нет, наверное, мне сначала самому надо почитать этих Юнга, Фрейда, Платона…. Постой! Ты знаешь, что такое эгрегор? Молчи, ты не можешь знать.
Он поспешно склонился к компьютеру и затарахтел пальцами по клавишам.
- Да знаю я, - сказал Марк. - Эгрегор это сущность предмета или явления…  «ментальный конденсат»… Но причём тут это?
- Я же говорил, что не знаешь, - бормотал Сандер, не отрываясь от монитора. – Сейчас найду. Вот! Во всяком объединении мыслящих существ возникают и существуют энергоинформационные структуры, или эгрегоры.
-  Да причём тут эгрегоры? Я тебе о чём, а ты? У тебя мысли, как блохи в банке.
- Подожди. Помолчи, когда человек думает. Ты не умеешь мыслить стратегически… Эгрегоры – это психические пространства. Ясно? Вот здесь читаем:  русский эзотерик Андреев определяет их, как – иноматериальные образования из психических эманаций людей, объединённых в коллективы. А вот ещё:  профессор Титов, смотри, пишет, что эгрегоры это «энергоинформационные образования, или интеллектуальные конструкты, вольно или невольно созданные индивидуальным или/и согласованным мышлением групп людей». Короче говоря, надо перечитать Юнга и Платона, и этого Титова. Мне надо. Ты, как я понял, вызнал всё, что мог, и теперь в тупике.
- Ничего не в тупике. Я продолжаю…
В это время его телефон заиграл «Sweet dreams», и Сандер, сделав страшное лицо, приложил палец к губам.
- Слушаю, София Павловна! Да, конечно! А что… Не должен… Конечно, я сейчас…
- Директриса, - на ходу объяснил он. – Это надолго. Давай вечером, после работы. Кстати, я затеваю очередной блиц. У тебя. Вечером зайду, обсудим.
- Затейник! – фыркнул Марк. - Ты затеваешь, а мне потом разгребать?
- Тебе надо расслабиться, снять себе тёлочку, - не слушая его, продолжал Сандер, - И вообще, стало скучновато. И я уже подобрал нескольких кандидатов, жаль упускать время.
- Слушай, а нельзя где-нибудь в другом месте? - безнадёжно спросил Марк. – Мне твои хипстеры и фрики в прошлый раз все провода перепутали, а одного чуть током не убило, еле откачали. Помнишь?
- На то они и фрики, - сказал Сандер, пряча какие-то бумаги в стол, - а хипстеров было только двое, зато как хайпово флексили! Я оборжался.
- А мы отключим электричество, - добавил он после паузы. – Так даже интереснее.
Будем кайфовать при свечах.
- Ещё лучше! Тогда они ещё и лбы себе порасшибают.
- Соберёмся завтра в Час Быка, экспромтом, - по-прежнему не слушая его, резюмировал Сандер.
Он собирался устроить очередную блиц-пати. По примеру Диогена Синопского Сандер «искал человека днём с огнём». Суть выдумки состояла в полной неорганизованности сборища случайных людей, каким-то образом привлекших его внимание. Достаточно было проявления непохожести, пусть даже в самой нелепой форме, чтобы попасть в его список. А когда список в голове Сандера достигал критической массы, он устраивал блиц – моментальное столкновение разнородных типов. Собственно ядро компании всегда составляли Сандер и Марк со своими подругами, если таковые на тот момент имелись. Как правило, после таких вечеринок ядро оставалось прежним, а новые и старые знакомые возвращались в свою неизвестность. Но иногда случались и удачи. Так в число «приближённых лиц» попали Экс – наркоман-экспериментатор и недурной химик, занимающийся поисками медикаментозного выхода в Астрал и параллельные измерения, и Вопзон – продвинутый философ-схоластик со своим собственным представлением о строении всего сущего.