Клиффорд Шиптон. Влияние пуритан на образование

ВЛИЯНИЕ ПУРИТАН НА ОБРАЗОВАНИЕ
Клиффорд Шиптон
https://journals.psu.edu/phj/article/download/22609/22378/0

...Я отнюдь не преувеличу и не погрешу против истории и экономики, если скажу, что везде, где ступила нога пуританина, возникали школы и колледжи. Если вы возьмете карту, показывающую создание колледжей в Соединенных Штатах, предпочтительно за двадцать или более лет, вы найдете россыпь точек, подобную Млечному пути и прослеживающую продвижение нации от Новой Англии на запад. Их влияние настолько очевидно, что некоторые энтузиасты Новой Англии изобразили образовательную систему пуританских колоний в ярких терминах, которые не могут быть обоснованно применены к любому другому обществу или эпохе. Отчасти в порядке реакции на это популярные историки поколения перед нашим, такие люди, как Дж.Адамс, Бэрд, Парингтон, Джерниган и Вертенбейкер - впали в противоположную крайность и описали пуританское образование как систему конфессиональной тирании, которая потерпела неудачу во всех отношениях. Хорошие черты новоанглийского образования, по их словам, могли появиться только тогда, когда мертвая рука пуританства была убрана. Мы не можем здесь вдаваться в то, что они ошиблись в отношении природы пуританства и его завершения. Их ошибки, на некоторые из которых я укажу позже, имели свое происхождение в том, что они начали с тезиса, а затем стали подбирать факты, чтобы поддержать его.
Двадцать лет назад некоторые из нас были обеспокоены тем, чтобы собрать и обработать исходный материал по образованию в Новой Англии, чтобы более поздние авторы могли опираться на лучшую почву. Что касается профессиональных историков, то баланс теперь исправлен, но только на днях один из них, который проделал большую работу в этой области, сказал мне, к сожалению, что его вклады казались совершенно неизвестными авторам, чья подготовка была в основном в области образования. Ошибки того характера, который появляется в книгах по колониальному образованию, возникает из того факта, что авторы не знали об исходном материале и были совсем не осведомлены о европейском фоне.
Пуританское образование было просто одним из аспектов Реформации. Основное качество протестантизма - это право и обязанность человека формировать собственное понимание Библии и богословия вместо того, чтобы слепо принимать авторитет церкви. Тезисы Лютера были делом интеллекта (не совсем так. - Пер.). Если бы он основал их на личном откровении, противопоставляющим видение одного человека вековому церковному учению, над ним просто посмеялись бы. Но чтобы быть услышанным, он должен был обратиться к разуму, который разделяют все люди. На протяжении веков умы многих простых, необразованных людей были закованы в доктринальные цепи католицизма. Винить их можно было лишь в том, что они пребывали в неведении. Но когда образованные люди, такие, как Лютер и Кальвин, подвергли сомнению церковь, "ересь" стала респектабельной. Именно поэтому реформаторы, изначально не поддерживавшие никакую демократию, в итоге утратили силу чисто индивидуального суждения и стали лидерами народных движений. Хотя они были в ужасе от излишеств некоторых своих сторонников, у них не было другого выбора, кроме как полагаться на поддержку людей с многими и различными мнениями.
 Исторически протестантские церкви различались между собой, и самым значительным образом в зависимости от степени индивидуального суждения, которое они поощряли или терпели. Англикане, лютеране и пуританские церкви считают, что мы не можем иметь свободу без порядка, и без порядка мы не можем иметь школы и колледжи, которые необходимы для здоровой и развивающейся религиозной и гражданской жизни. Радикальные протестанты, с другой стороны, называли университеты "рагу антихриста", "домами лжи", которые"воняли перед Богом с самой отвратительной мерзостью".  Территория Роджера Уильямса была последней частью Новой Англии, которая завела бесплатные государственные школы, и она отправила только одного мальчика в колледж до конца XVII века (? - Пер.).
Вклад пуритан в образование и в другие области стал возможным благодаря центральному положению, которое они заняли в протестантизме. Как лютеране и англикане, они видели необходимость строгих форм, но, как и радикалы, они также почувствовали биение крыльев духа, пытаясь вырваться из клетки Средневековья. У пуритан это стремление планировать и формировать - сопровождалось стремлением исполнять и наказывать, например сейлемских ведьм (НЕВЕРНО, этот процесс имел минимальное отношение к пуританам. - Пер.). У других колоний были как колдуны, так и законы против них, но они не чувствовали того же требования поддерживать порядок. В других колониях люди планировали колледжи, но редко они могли получить поддержку, необходимую для их создания и развития.
 Пуритане были лучшими городскими планировщиками со времен греков. Сердце каждого города состояло из ратуши, школы, мельницы и магазинов, так что сегодня, проезжая через Новую Англию, можно сразу увидеть, восходит ли город к пуританским временам, ибо эта планировка осталась. Пуритане планировали и организовывали свою социальную жизнь, обеспечивая образование, религиозное обучение, социальную помощь, медицину и многое другое.
Проблемным вопросом для современных историков являются цель пуританского планирования и его значение. Такие писатели, как Берд и Адамс, утверждали, что целью пуританских основателей колледжей было обучение служителей, и их школы должны были не создавать хороших граждан, но лишь "наставлять молодежь достаточно, чтобы она могла исследовать Писание", и что «новый идеал гражданина, образованного для пользы государства"  мог быть реализован только после упадка пуританизма. Поскольку пуританская цель была отчасти религиозной, они осуждают ее и игнорируют, насколько религия пронизывала всю жизнь XVII века. С другой стороны, можно зайти слишком далеко и подчеркнуть светский характер пуританского образования и поднять колледж до уровня легенд. Хотя колониальный Гарвард не был, как считали некоторые, просто богословской семинарией, его функцией было обеспечить образовательный фонд, позволяющий готовить образованных служителей, и это было более важно для его основателей, чем для англиканского (? - Пер.) или анабаптистского сообщества. В сильно ритуалистской церкви образованное духовенство не нужно, при антиномизме образование не нужно для собрания.  В пуританских церквях они были необходимы, потому что их религиозные службы состояли в первую очередь не из поклонения, а из наставления.
 Ритуализм не был реальной угрозой пуританству, но антиномизм был ею. Создание Гарвардского колледжа было отложено на год из-за споров, поднятых вокруг Энн Хатчинсон, чье учение о благодати, исходящей из внутреннего света, покончило бы с необходимостью всякого образования в религии. Она резко осуждала всех служителей, кроме двух, и один из ее сторонников назвал университеты клоакой (Johnson E. Wonder-Working Providence. N.Y.,1910. P.127-128). Чтобы бороться с таким «духовным пьянством», как это называли пуритане, образованное служение было необходимо. В этой связи значение пуританского эксперимента не в том, что они использовали образование в религиозных целях, но в том, что они использовали его для педагогики и развития. Пуритане были возмущены язычеством индейцев не меньше, чем испанцы, но они боролись с ним с помощью образования, а не инквизиции. В те же годы, когда Джон Элиот перевел Библию на алгонкинский язык и учил индейцев читать по ней, более 6000 человек были сожжены на кострах в Перу за поклонение идолам их отцов.
 Не существует никаких  доказательств в поддержку утверждения современных авторов, что цель пуританской системы образования состояла в обучении фанатиков, а не хороших граждан. С другой стороны, можно заполнить книги цитатами, подобными проповеди Джереми Уайза перед Генеральным судом: «Образование молодежи - это большая выгода и услуга обществу. Это то, что цивилизует людей, облагораживает их характер, укрощает свирепость природы, формирует умы для дельных занятий, учит с уважением относиться к старшим и начальству и делает их управляемыми, ибо выучившись и зная, что значит быть под властью, они будут знать, как лучше управлять другими, когда наступит их очередь... Так поступит нация, которая стремится содействовать религии, миру и порядку" (Wise R. Rulers the Ministers of God. Boston, 1729. P.31).
 Образование было одной из тех древних функций церкви, которые пуритане намеренно отрезали от нее и передали в руки светского государства, наряду с браком, разводом, наследованием и административным правом. Но если пуритане сократили поле церковной деятельности, они подчеркнули религиозную ответственность человека в делах повседневной жизни. Возможно, единственная этическая доктрина, с которой все пуритане были согласны - это призвание. Это означало, что обязанность человека - поклоняться Богу, будучи лучшим пастухом, корабелом или королем, если Бог к тому призвал. Для них было бы грехом оставить неиспользованным любой талант, который мог бы быть воспитанным образованием.
Эта концепция обязательства образованного человека служить сообществу в значительной степени объясняет важность национальной системы образования в глазах пуританской общины. Сумма ; 400, выделенная Генеральным судом для основания Гарвардского колледжа, составляла более половины всего налогового сбора за предыдущий год. В 1644 году Конфедерация Новой Англии попросила всех жителей внести шиллинг или его эквивалент для поддержки колледжа. Сохранившиеся списки пожертвований свидетельствуют о роли даже пограничных городов в системе образования. Вся система была результатом народного движения, которое могло возникнуть только в поместных общинах и организовано на городских встречах. Муниципалитет был социальным выражением пуританства.
Популярные писатели, которые выразили собственное социальное недовольство, нападая на пуритан, которые существовали только в их воображении, пытались обесценить влияние Гарвардского колледжа на  современное образование, принижая его состояние в ранние годы. Любимое доказательство дают два голландца, которые посетили колледж и обнаружили, что студент Уатс не мог понять их латынь. Ответ, конечно, в том, что они использовали континентальное произношение. Вскоре после этого визита Роулэнд Коттон покинул Гарвард и через год поступил в университет в Европе. Из этого следует сделать вывод, что Роулэнд знал латынь. Тем, кто серьезно относится к обвинению в том, что колониальный колледж давал образование не лучшее, чем современная начальная школа, следует изучить рукописные упражнения, которые сохранились в архиве университета.
Основание колледжа через шесть лет после создания самой колонии Массачусетского залива является выражением духа пуританской общины, не имеющим конкурентов во всей истории колонизации. Непосредственно и через своих "дочек" - Йель и Принстон - Гарвардский колледж передал нам основание нашей теперешней образовательной системы. Средневековый джентльмен презирал университетское образование как вещь, подходящую только для бедных юношей, и темные правила раннего Оксфорда и Кембриджа были оградой от сыновей джентльменов. Пуританский идеал призвания, напротив, послал джентльменов в колледж для того, чтобы они могли лучше приспособиться к служению обществу. В результате смесь богатых и бедных была в значительной степени ответственна за тот демократический дух, который до сих пор является одним из величайших контрастов между американской и европейской системами образования. В Гарварде и Йеле сыновья богатых и старейших семей могли оценить себя ниже семей новых и достаточно бедных. Согласно пуританскому образу мышления, образование стирало социальные контрасты. Сын кузнеца, закончивший колледж и ставший служителем, мог рассчитывать на то, чтобы,  посетив Бостон в день выборов, пообедать с губернатором или главным судьей, которого он знал в качестве студента. И когда Хатчинсон или Оливер, который имел несколько поколений богатства и высоких должностей, проезжал через город, в котором сын кузнеца был служителем, для него было вполне естественно остановиться и поужинать с ним.
Хотя рост пуританства означал, что процент сыновей джентльменов в колледжах стал намного выше, чем когда-либо прежде, это не означало никакого пренебрежения кампанией по набору перспективных молодых людей из бедных семей. О том, сколь успешным было стремление снизить стоимость образования за счет общественных взносов и тому подобного, говорит тот факт, что для фермера из Новой Англии обучение сына в колледже было в одной цене с откормом четырех свиней в год. Результатом было то, что процент учащихся высших школ в Новой Англии в 1650 году был большим, чем сегодня!
 Эта идея, что пуританские колледжи оказали влияние на всю нашу историю, напомнит некоторым из вас, что одна из популярных историй американского образования, доказывающая обратное, посвящает несколько страниц системе академического старшинства. В старом Гарварде и Йеле новые члены каждого класса помещались в группы, в которых юноши читали, служили при столах и участвовали во всех академических процессах. Многие поддерживали эти группы всю жизнь, они зафиксированы в них по анналам и, вероятно, их участники пребывают вместе на небесах. Этот порядок, который люди XVIII века называли "достоинством семьи", как предполагается, указывал на своего рода Синюю книгу социальной стратификации. На самом деле это было что-то совсем другое в Гарварде - я не могу говорить за Йель.
Примерно до 1725 г. порядок академического старшинства отражал академическое обещание. В 1717 г. Натаниэль Коттон (не путать с английским врачом, учившимся в Лейдене (1707-1788). - Пер.). был предупрежден от класса своего брата, что если он не преуспеет на вступительных экзаменах, он будет поставлен очень низко в своем классе, потому что там было много хороших учеников. Около 1725 г. кому-то в Гарварде пришло в голову поместить мальчиков в тот же порядок, который их отцы будут иметь в общественных процессиях. В этой системе первыми шли сыновья губернатора, затем членов высшей палаты законодательных органов  в порядке назначения их отцов, затем сыновья мировых судей в том же порядке, а затем сыновья выпускников колледжей в порядке дат выпуска. Эта система охватывала треть или половину каждого класса. Для других студентов применялась старая система академических обещаний, по крайней мере нет другого способа объяснить, почему яркие молодые стипендиаты ценились так высоко, как это было.  «Достоинство семьи» означало достоинство, приобретенное на государственной службе - в ту пору, когда это было обязанностью сообщества. Обратите внимание, что одним из результатов системы было то, что сыновья духовных лиц обычно следовали за сыновьями магистратов и, как и в пуританском обществе, духовенство всегда занимало свое место между магистратами и простыми людьми. Эта система не была демократической в современном уравнительном смысле. Достойна госслужба поощрялась государственными почестями.
Некоторые из читателей томов Сэмюэля Элиота Морисона о раннем Гарварде прониклись идеей, что под "гуманистическим" или "джентльменским" образованием он имел в виду некое обучение, которое поместило бы колониального выпускника в башню из слоновой кости, из которой он смотрел бы свысока на простых людей, не читавших на классических языках. Если бы это было правдой, пуританские колледжи действительно мало повлияли бы на современную Америку. Но мистер Морисон использовал термин «гуманистическое образование», как и  джентльменское и  либеральное образование, во вполне пуританском смысле такого образования, которое лучше всего позволило бы человеку играть должную роль в свободном и демократическом обществе. Это не исключало ни профессиональной юридической практики, ни медицины или служения.
 Средневековые университеты были строго профессиональны в том, что они готовили строго для церковной карьеры (НЕВЕРНО! - Пер.). После Реформации они были затоплены сыновьями нового дворянства, основанного главным образом на коммерческом богатстве, которые искали действительно свободное образование. Но Оксфорд и Кембридж не смогли это предоставить. Сэр Хэмфри Гилберт (английский военно-морской деятель, 1539-1583. - Пер.). предложил создать Лондонский университет, который дал бы тщательно практическое образование, обеспечивающее, среди прочего, обучение военному делу и использованию оружия, у армейских ветеранов, судостроению, имевший и инструменты, с которыми преподаватель математики мог бы преподавать навигацию и военно-морские дисциплины, а также преподавание общей медицины и хирургии, получавшей статус раздела академической медицины. В этом проекте можно увидеть корни подготовительных курсов и междисциплинарного образования.
Пуритане так и не создали свой Лондонский университет, но их американские колледжи давали именно такой вид общего образования. Президент Йельского университета, признавая, что большинство его студентов предназначались для занятия "важнейших общественных должностей в гражданской жизни", основал и периодически  читал лекции о "природе гражданского управления", госслужбе, британском гражданском, каноническом, военном и морском праве, духовном правительстве в Церкви, древней истории и хронологии, сельскому хозяйству, торговле, элементам навигации, физики, анатомии, геральдики и по стрелковому оружию (Thomas Clap, The Annals or History of Yale College (New Haven,1766), 84-85). В ту пору, когда преподавателя Гарвардского колледжа можно было вызвать прямо с кафедры в верховный суд провинции, его студенты нуждались именно в таком общем образовании, потому что они не знали, что им вскоре придется делать - писать мирные договора или приводить в порядок артиллерию!
Была  школа писателей, которые утверждали, что главное влияние Гарварда в пуританские времена состояло в том, чтобы ограничить общину железными узами сектантской ортодоксии и закрыть всю свободную мысль. Эта идея возникает из незнания фона событий. Еще по указу Якова I каждому кандидату на кафедру в английском университете пришлось подписаться под 39 Статьями. В XVIII в.  английские университеты не присуждали почетные степени для всемирно известных людей, таких, как Джон Уинтроп, на том основании, что они не были членами Церкви Англии, но могли удостоить почестей любого мелкого диссидента, вернувшегося в англиканство. Еще в викторианские времена ученые степени неангликанам не присуждались. Пуританские колледжи, с другой стороны, всегда утверждали несектантскую позицию, которая заложила основы современного американского образования. Проблема возникла в Гарварде, когда его первый президент, Данстер, обратился в баптизм, который он поддерживал в оживленных публичных дебатах с духовенством. Все другие христианские конфессии предполагали, что тот, кто был баптистом в теологии, был также анархистом и антиномистом, поэтому публичное отступничество Данстера было невыносимым. Тем не менее он сказал, что если он просто перестанет публично заявлять о своей "ереси", власти будут рады, если он останется президентом. Он чувствовал, что должен дать публичное свидетельство своей веры, поэтому его отставка была принята неохотно. В качестве его преемника выбрали Чарльза Чонси, который также был известен тем, что заразился баптистской ересью, но был готов согласиться не распространять свои идеи. Я не верю, что какой-либо непуританский колледж в этом поколении рискнул бы иметь президента-баптиста. Тем не менее всегда, до тех пор, пока не возникало вопроса о полной свободе мысли в религиозных вопросах, колледж осуществлял свое либеральное влияние. Факультет в Кембридже всегда был более либеральным, чем корпорация, которая состояла в основном из бостонских служителей, а корпорация всегда была более либеральной, чем Совет надзирателей, в котором заседали члены верхней палаты законодательного органа.
Преподавателя подлежали проверке на ортодоксию и не имели права уклоняться от присяги. Студентов всех конфессий поощряли к тому, чтобы подготовить себя к служению своих церквей. Разбор еретических книг вполне оправдывался как лучшее средство подготовки к интеллектуальным баталиям, которыми студенты наверняка встретятся в дальнейшей жизни. Когда народный протест против защиты еретических тезисов стал слишком заметным, программы были изменены на более строгие, но право поддерживать обе стороны вопроса честно поддерживалось.
Точно так же пуританские колледжи поддерживали интеллектуальную свободу в мирских делах. Ситуация в Европе была совершенно другой. В 1627 году лорд Брук, член пуританской семьи, предложил создать кафедру и должность профессора истории, чего Кембридж давно желал. Первый лектор на кафедре был голландцем, который высоко оценил борьбу своего народа против испанской монархии. Его использование термина «свободы народа" возмутило английских монархистов и вызвало похвалы пуритан. При Стюартах государи были главами английских университетов, но колонисты этого не хотели. Поколения студентов в Гарварде и Йельском университете горячо поддерживали римских республиканцев, которые были их любимыми персонажами в истории и литературе. Эта свобода была самым заветным достоянием пуританских колледжей, и она отметила их выпускников неизгладимо. Генри Ньюмен, выпускник Гарварда, который провел свою жизнь в Англии в качестве служителя государственной церкви, больше хотел бы видеть свой колледж епископальным, но он предупредил его власти не претендовать на королевскую хартию, чтобы они не были связаны тем, что он назвал золотыми цепями епископов.
Сначала мы хотели написать о влиянии конгрегационализма в колониальном высшем образовании. На деле колониальные колледжи Новой Англии были выражением пуританства так же, как и городское правительство и всеобщая бесплатная школа. Однажды я пытался, хотя и без большого успеха, пояснить, как все это взаимосвязано. Мы можем подвести итог, сказав, что пуритане были убеждены, что разум - это дар, который делает человека человеком. Они считали, что человек обязан следовать разуму, и что именно поэтому они вправе считать заблуждениями католичество или собрания квакеров. Когда их духовенство обучалось в Гарварде и Йеле, оно столкнулось с людьми, обученными в Брауне, Принстоне и британских университетах именно по вопросу о свободе суждения. Пуританские колледжи выступили против обязательных стандартов ортодоксии (НЕВЕРНО! - Пер.). Пуритане считали, что ереси, которые время от времени возникают, могут быть опасны для общества, но возникают они из-за невежества, а не из-за морального растления ложными идеями. Поэтому независимые церкви настаивали на том, чтобы их служители имели за плечами четыре года общего образования в колледже и два года углубленного изучения богословия. Слово «Веритас» на печатях Гарварда и Йеля не означает древнюю открытую истину, которую все должны принять. Скорее оно означает истину, которую человек должен искать, как личный путь святости после того, как он был вооружен всеми доступными знаниями.

P.S. Я пропустил обсуждение образования женщин, потому что наш предмет это «высшее образование» и на самом деле в мире XVIII в. не было обществ, где оно было бы доступно женшинам. В Новой Англии девушек учили грамоте в государственных школах. Если кто-то, как Коттон Мёзер, хотел, чтобы дочь выучила латынь, ее отправляли в частную школу. В Америке XVIII в. не было неграмотных женщин. Не было никаких сомнений, даже на фронтире, что уровень грамотности напрямую связан с размером сообщества. Удивительное количество колониальных книг с женскими подписями на фронтисписе показывает, насколько сестры любили читать.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn