Владимир Корнилов. Гордость русского флота

    Портрет Владимира КОРНИЛОВА на борту брига
    "Фемистокл". К. П. Брюллов. 1835 г.
    Государственный Русский музей.
      
             ВЛАДИМИР КОРНИЛОВ. ГОРДОСТЬ РУССКОГО ФЛОТА

    В Эрмитаже Санкт-Петербурга (в переводе с французского ermitage - место уединения) - одном из крупнейших в мире художественных и культурно-исторических музеев - немало работ  живописца Карла Павловича Брюллова. Есть его полотна и в других музеях.
   Карла Брюллова называли " блестящим мастером парадного портрета". Среди написанных им портретов есть и, на первый взгляд, не парадный; скорее - оригинальный по сюжету. 
   Речь вот об этом портрете русского морского офицера Владимира Алексеевича Корнилова. Историки называют его одним из выдающихся русских флотоводцев и героем Крымской войны.   
 
                ОДЕКОЛОН "РОЗА-МИМОЗА"

   Владимир Корнилов родился 13 февраля 1806 года в деревне Рясна Старицкого уезда Тверской губернии. Рясна, как и близко расположенное село Ивановское, - это были родовые имения Корниловых. Глава семейства - Алексей Михайлович Корнилов - многие годы бороздил моря, будучи морским капитаном; вышел в отставку и был назначен Иркутским (до 1807 г.), а затем Тобольским губернатором. Кроме Владимира, в семье были ещё сын Александр и дочь Анна.

  Понятно, что в этой семье не могло быть никакой затхлости. Здесь любили гостей и их собиралось всегда много, так как клан Корниловых был обширным. А ещё, конечно, был здесь и романтический флёр. По-другому не могло быть иначе, ведь Алексей Михайлович, возвращаясь из походов, привозил с собой запах солёной морской воды, треск бьющихся на ветру парусов (в его время были только парусные суда), очаровательные краски при восходе и заходе Солнца.

   Он рассказывал о бурях, штормах и героических усилиях матросов, когда надо было удерживать на плаву корабль или готовиться к погружению в морскую пучину...
   Не знаю, впечатляли ли сына Александра подобные рассказы отца, но энергичного и романтически настроенного Владимира они заразили точно. Окончив гимназию, он поступает в Петербурге в Морской кадетский корпус. Но ему не понравилась чересчур строгая дисциплина в этом учебном заведении, постоянная муштра... И пришёл момент, когда Владимир заявил отцу, что хочет покинуть кадетский корпус.

   Его история напомнила мне Артура Грэя - литературного героя феерии "Алые паруса" Александра Грина. У Артура, как и у Владимира Корнилова, богатый родительский дом, слуги, безделье барчука. Мальчик много времени проводил на верхнем этаже их родового замка, где мало кто бывал. Здесь были шкафы, забитые книгами, огромный глобус, карты, схемы...

   Юный Грэй бывал там часто, но озарение случилось, когда ему шёл двенадцатый год. Он обратил внимание на одну картину, несколько раз приходил и рассматривал её: "Она стала для него тем нужным словом в беседе души с жизнью, без которого трудно понять себя".
   На картине был изображён корабль, "вздымающийся на гребень морского вала". По сюжету мальчику было ясно, что судно обречено. Больше всего его поразила фигура мужчины, богатство костюма которого выдавало в нём капитана. Ветер трепал его кафтан, "белая коса и чёрная шпага вытянуто рвались в воздух"; он что-то кричал и, возможно, пытался кого-то спасти.

   И Грэй решил стать капитаном. Ему не было ещё и пятнадцати лет, когда он, желая осуществить свою мечту, сбежал из родительского дома. Его приняли юнгой на шхуну "Ансельм". У будущего капитана на тот момент были маленькие ручки и внешность переодетой девочки. На шхуне он появился с изящным саквояжем, в тончайших лакированных сапожках и в батистовом белье с "вытканными коронами".

   Юноша попал к оригинальному капитану Гопу. На свой корабль он взял "мальчика из некоего злорадства". В его усилиях стать "дьявольским" моряком, опытный морской волк видел прихоть сынка богатого папы. 
   Он был уверен, что месяца через два юнга захочет вернуться домой, скажет:
   "Капитан Гоп, я ободрал локти, ползая по снастям; у меня болят бока и спина, пальцы не разгибаются, голова трещит, а ноги трясутся. Все эти мокрые канаты в два пуда на весу рук; все эти леера, ванты, брашпили, тросы, стеньги и салинги созданы на мучение моему нежному телу. Я хочу к маме".
 
   На этот случай капитан приготовил такую речь:
   "Отправляйтесь, куда хотите, мой птенчик. Если к вашим чувствительным крылышкам пристала смола, вы можете отмыть её дома - одеколоном "Роза-мимоза".
   Капитан заранее пребывал в восторге, как от предстоящей отповеди "птенчику", так и оттого, что придумал замечательное название одеколону -"Роза-мимоза".
   Но ничего подобного не произошло, ибо "Грэй шёл к цели с стиснутыми зубами и побледневшим лицом".

   А дальше всем известное продолжение: "птенчик" стал таким же морским волком, как и капитан Гоп; потом он случайно встретил такую же романтическую, не от мира сего,  как и он сам,  Ассоль; оснастил алыми парусами  свой трёхмачтовый галиот "Секрет" и повёл его туда, где жила таинственная незнакомка.
   И увидела Ассоль корабль: "Разбрасывая веселье, он плыл, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь".

   Очень может быть, что не только муштра в кадетском корпусе не нравилась юному Владимиру  Корнилову, но и трудный корабельный быт, с которым рано  начинали знакомиться  курсанты.
  Из феерии "Алые паруса": "Случалось, что петлёй якорной цепи его сшибало с ног, ударяя о палубу, что не придержанный у кнехта канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по лицу мокрым углом паруса с вшитым в него железным кольцом и, короче сказать, вся работа являлась пыткой...".

   Но доводы Алексея Михайловича оказались убедительными, Владимир последовал по стопам отца: продолжил карьеру морского офицера. А мог бы стать архитектором, археологом, историком или мореплавателем-исследователем, как Н. Ф. Крузенштерн, Ю. Ф. Лисянский, Ф. Ф. Беллинсгаузен, или как его будущий начальник-наставник М. П. Лазарев, совершивший три кругосветных плавания.

                ПЕРВОЕ МОРСКОЕ КРЕЩЕНИЕ - НА "АЗОВЕ"

   Владимир окончил Морской кадетский корпус в 1823 году, в чине мичмана. Получил назначение на Балтийский флот. В 1824 год с командой отправился в длительное плавание из Кронштадта (по-другому: "Коронный город") к Камчатке. Молодой офицер мечтал о кругосветном путешествии. Мечта не осуществилась.
   Можно сказать, что первое боевое крещение Владимир Корнилов получил в Наваринском сражении. В 1826 году молодой мичман был направлен на флагманский корабль "Азов", которым командовал один из опытнейших моряков русского флота М. П. Лазарев.
 
   Современники и ученики вспоминали Михаила Петровича, как строгого, но справедливого командира; он никогда не унижал своих подчинённых: ни офицеров, ни рядовых матросов. Но требовал знать своё дело так профессионально, чтобы ни к чему нельзя было придраться. Известно, что море (и океан) ошибок не прощает.
 
   Михаил Петрович Лазарев оставил заметный след в истории русского флота. Он окончил Петербургский морской кадетский корпус. Пять лет (1803-1808) был волонтёром на английском флоте. Тогда существовала такая практика: отправлять подающих надежды русских молодых моряков на выучку в другую страну.
  На судне "Суворов" он совершил первое кругосветное плавание (1813-1816); второе (1819-1821) - на шлюпе "Мирный", тогда им была открыта Антарктида; третье (1822-1825) - на фрегате "Крейсер", за этот подвиг получил звание капитана 1-го ранга.

   Между ним и Корниловым был небольшой конфликтик. Михаил Петрович узрел, что этот мичман увлекается... французскими романами. И вроде бы, командир выбросил романы за борт, попрекнув офицера, что он больше внимания уделяет подобному чтению, чем изучает морское дело. А вместо них одарил Владимира из своей библиотеки книгами по специальности.
   Мичман на тот момент ещё не был женат, почему бы ему и не читать любовные романы! Но распоряжения командира не обсуждаются.

   Наваринское сражение историк Анатолий Тарас назвал "Наваринским побоищем". Не останавливаюсь подробно на сложившейся ситуации, приведшей к сражению у Наварина (крепость и бухта). А суть такова: в конце ХV века пала Византийская империя. Её территорию, а также острова, заселённые греками, захватила Османская империя (получила своё название от имени основателя династии турецких султанов Османа I).
   Греки поднимали восстания против турок, но терпели поражения. Однако всё же в январе 1822 года Национальное собрание страны вынесло вердикт о независимости Греции и приняло конституцию.
  Репрессии со стороны турок не заставили себя ждать. На остров Хиос было высажено большое количество солдат, которые вырезали почти всё население; а уцелевших от резни продали в рабство. От 100 тысяч жителей Хиоса в живых осталось 2 тысячи.

   Подобная жестокость не оставила равнодушными народы Европы. На помощь грекам спешили добровольцы; и из России - также. Повсюду собиралась и отправлялась, как бы сейчас сказали, гуманитарная помощь. Русский царь Николай I (вступил на престол в начале декабря 1825 года) был заинтересован в независимости Греции. Поэтому в 1826 году по его повелению на Балтийском море  начали готовить эскадру для похода в Средиземное море.

   Заинтересованность в том деле была не только у России. Поэтому образовался триумвират: между Россией, Великобританией и Францией 24 июня 1827 года был заключён договор о помощи Греции. Послы от этих держав передали правителю Османской империи требование: прекратить против греков репрессивные действия и предоставить Греции автономию (в составе империи). Но турки не пожелали даже обсудить предложения.
 
   В июне 1827 года солидная русская эскадра, ведомая вице-адмиралом Дмитрием Николаевичем Сенявиным, отправилась в поход. В её составе были линейные корабли "Гангут", "Азов", "Александр Невский", "Иезекииль", "Князь Владимир", "Святой Андрей" и другие, а также фрегаты, корветы...
   Напомню, что Владимир Корнилов был на 74-пушечном линейном корабле "Азов". На фото: это огромное парусное судно.

  Военные корабли триумвирата объединились в одну эскадру. Такая подробность: против турок было использовано почти 1300 орудий и около 12 тысяч человек. Турецко-египетский флот был оснащён и вооружён не хуже, а даже лучше - было больше военных судов и орудий.

   Кому интересно знать подробности: кто куда стрелял, чей корабль умудрился влепиться во вражеское судно и потому выбыл из боя, почему турецко-египетский флот расположился в виде полумесяца и что он проиграл-выиграл от такого манёвра, и другое, тот может найти всё это в литературе.
   Для нас интересно, что судно "Азов" шло впереди русской эскадры, а первопроходцам всегда тяжелее.

   8 октября 1827 года началось морское сражение в Наваринской бухте. Битва продолжалась  более 4-х часов; до вечера. На счету команд "Азова", "Гангута", "Александра Невского" и других русских боевых кораблей были десятки уничтоженных вражеских судов и береговые батареи. Неприятельская сторона понесла большие потери в судовых командах.
  Команда "Азова" потеряла убитыми 27 человек; раненых было 67. Сам корабль тоже хорошо потрепало во время сражения; потом насчитали свыше 180 пробоин по всему судну.

   Осмелюсь (в книге есть запрещение: воспроизводить хоть строчку только с разрешения  издателя. А зачем тогда писать книги?) привести кусочек текста из книги Анатолия Тараса "Сражения и кампании русского парусного флота".
  В этой интересной, фундаментальной монографии есть большое эмоциональное письмо - подробное описание Наваринского сражения.
  Его написал на Мальте 4 ноября 1827 года на корабле "Азов" Павел Степанович Нахимов своему другу, лейтенанту М. Ф. Рейнеке:

   " О, любезный друг! Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы не сыпались книпели, ядра и картечь. И если бы турки не били нас очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что у нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться истинно с особенным мужеством, чтоб выдержать весь этот огонь и разбить противников, стоящих вдоль правого нашего борта (в чём нам отдают справедливость наши союзники)...
   Кровопролитнее и губительнее этого сражения едва ли когда флот имел. Сами англичане признаются, что ни при Абукире, ни при Трафальгаре ничего подобного не видали. Потерю турок полагают до 5 тысяч...
   О, любезный друг, я до сих пор не знал цены нашему капитану (М. П. Лазареву). Надобно было на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня недостаёт слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана...".

   В общем, турки были побеждены; уже после сражения они сожгли много своих кораблей - чтобы не достались неприятелям.
   В названной выше книге есть любопытная подробность: несмотря на слаженные действия трёх стран против турок во время Наваринского сражения, Великобритания и Франция не были особо заинтересованы в ослаблении, в целом, Османской империи, и в частности - её флота. Почему? Боялись военной мощи России в тех краях.
  А ещё завидовали! А зависть, как ржа, разъедает мозги.   
 
   Часть сильно повреждённых русских кораблей весной 1828 года ушла в Россию; было решено сэкономить на ремонте. Остальные боевые суда 27 октября 1827 года прибыли в порт Валлетта (Мальта). Позже здесь состоялись разные торжества. Судну "Азов" был вручён кормовой Георгиевский флаг и вымпел.
   О Георгиевском флаге интересная подробность из книги Б. И. Зверева "Страницы военно-морской летописи России": "Для экипажей кораблей, удостоенных такой награды, установили ношение на бескозырках чёрно-оранжевой ленты: чёрный цвет означал цвет пороха, оранжевый - цвет порохового пламени".

   Англичане и французы не поскупились на награды русским военным морякам. Например, М. П. Лазарев получил английский Орден Бани и французский - Орден Святого Людовика. Кроме того, Михаил Петрович был произведён в контр-адмиралы.
  Командир "Азова" высоко оценил профессиональные действия и смелость во время Наваринского сражения своих подчинённых: лейтенантов П. С. Нахимова и И. П. Бутенева (потерял руку и мужественно перенёс операцию), мичмана В. А. Корнилова, гардемарина В. И. Истомина и других.   
  Наиболее отличившиеся рядовые матросы на всех кораблях русской эскадры получили Георгиевский крест.

  Владимир Корнилов был награждён Орденом Святой Анны IV степени с надписью "За храбрость".
  Не щедрый на похвалы, внешне суровый М. П. Лазарев, когда русская эскадра вернулась после того сражения на Балтийскую базу, дал В. Корнилову блестящую характеристику.
  Контр-адмирал сказал тогда о своём мичмане: "Вот один из тех офицеров, которые поддержат честь нашего флота". И не ошибся.

   Есть фотография Владимира Алексеевича, сделанная значительно позже, чем был нарисован его портрет К. П. Брюлловым. На фото офицер, как говорят, застёгнут на все пуговицы. У высокого ворота награда в виде креста, эполеты. У него худощавое лицо, пышные усы. К тому времени морские офицеры уже не носили парики; у нашего героя строгая стрижка. На мой взгляд, похож на грека.

                ПРИШЛИТЕ ГРИБОЕДОВА!

   Думаю, не ошибусь, если предположу, что перевод Владимира Корнилова с Балтики на Чёрное море был сделан М. П. Лазаревым. В 1833 году Михаил Петрович (кстати, симпатичный мужчина, с умным взглядом) был назначен командующим Черноморским флотом и прослужил он в этой должности 17 лет (1833-1851 гг.). В начале того же года в его подчинении оказался и Владимир Корнилов.
   Молодой офицер, судя по всему, больше не сомневался в том, что морское дело - его судьба; он  постоянно учился. Возможно, он продолжал читать и французские романы. Но контр-адмирала Лазарева уже это не возмущало. На его глазах этот офицер мужал, набирался опыта.

  Привлекал он внимание добросовестным отношением к делу, порядочностью, коммуникабельностью и уважительным отношением к рядовым матросам. Владимир Корнилов был командиром брига "Фемистокл", корвета "Орест", фрегата "Флора", линейного корабля  "Двенадцать апостолов" (команда - почти тысяча человек), и не только. И всегда он заботился не только о боевой подготовке матросов, но и о качественном их питании, одежде, соответствующей особенностям службе.

   Надо вспомнить, что матросы на русских кораблях - это было парни из крепостных, то есть совершенно бесправные. Служили они по 25 лет (а ранее - всю жизнь). Уму непостижимо: молодые мужчины так надолго отрывались от родных, не могли завести свою семью! На флоте (как и в сухопутной части русской армии) просто процветали жестокие телесные наказания.

   Из упомянутой выше книги "Страницы военно-морской летописи России":
   "Комплектование армии и флота рядовым составом с 1699-1706 гг. стало проводиться на основе новой системы - рекрутской повинности (существовала в России до 1874 года). Рекрутским наборам подлежали государственные, дворцовые, помещичьи, монастырские крестьяне и другие податные сословия: военная служба для солдат и матросов стала пожизненной... Офицеры обращались с солдатами и матросами как помещики с крепостными; по отношению к ним применялись самые жестокие меры наказания".

   В этой же книге есть рисунки, показывающие виды наказаний. "Килевание" (заимствовано из голландского флота): наказываемого обвязывали тросом и протягивали под днищем корабля. Чаще всего несчастный погибал от травм.
  "Купание с райны": наказываемого обвязывали тросом, к ногам привязывали груз; поднимали его к реям и опускали в море с высоты 10-16 м. Экзекуция повторялась несколько раз. От разрыва костей и связок несчастный или погибал, или становился инвалидом.

  Как бы не хвалили поклонники русского императора Петра Первого за то, что он прорубил окно в Европу, при нём начал появляться флот; за город-красавец Петербург, но он, по сути своей, остался доморощенным варваром. "Килевание" заимствованно из голландского флота! А какой из наших царей поехал в Голландию, и, как простой плотник, работал на верфи? 
   Могущество государства не должно скрепляться цементом, замешанном на костях и слезах.

   Александр Радищев (1749-1802) в своей знаменитой книге "Путешествие из Петербурга в Москву" написал, что в войсках воины "почиталися хуже скота", что никто не радел "ни о их здравии, ни прокормлении", "Большая половина новых воинов умирали от небрежения начальников".
  Правда, Александр Николаевич пытался увещевать не Петра Первого Великого, он к тому времени уже пребывал в мире ином, а Екатерину II, прозванную также Великой.
   
   Но шло время. Пусть не быстро, но менялись отношения между офицерами и рядовыми матросами на боевых кораблях русского флота. Появлялось более грамотное офицерство. Совершенно по-другому относились к своим подчинённым современники Владимира Корнилова и он сам. Это, к тому же, было время искренней веры в Бога, в принцип: Бог не делит людей на богатых и бедных; все равны. А ещё была вера в наказание за грехи.

   Если бы Балтийское, Средиземное, Чёрное и другие моря, воды которых бороздил и русский флот, могли говорить, то они бы рассказали много интересного. Допустим, о том, что их хозяева - морские обитатели не успевали перевести дух от последствий одного сражения, как тут же начиналось другое.
   Соперничеству стран, имеющих флот, не было предела. Эти моря припомнили бы потопленные суда и тысячи моряков разных национальностей, для которых морское дно стало местом последнего упокоения.

   Даже моря поражались многообразию названий военных кораблей. В разное время в русский флот входили суда: "Благополучие", "Дерись", "Граф Орлов", "Святой князь Владимир", "Ингерманландия", "Трёх Иерархов", "Журжа", "Рождество Христово", "Силистрия", "Твёрдый", "Флора", "Ретвизан", "Фершампенуаз"...
  Припомнили бы они и пиратство, а также - сетования командующих флотами: качество судостроительства было далеко не идеальным; немало было кораблей, которые, как говорят, дышали на ладан.

   Вот как летом 1833 года описал своё впечатление при переходе из Ялты в Севастополь вице-адмирал М. П. Лазарев графу А. Ф. Орлову :
  "На переходе сем свежий ветерок (хотя, впрочем, весьма незначительный) доказал, что корабли "Париж", "Пармен" и "Пимен" и фрегат "Штандарт" имеют столь значительные гнилости, что без больших исправлений, долженствующих стоить немаловажных издержек, безопасно быть в море не могут, о чём я тогда же донёс со всеми подробностями адмиралу Грейгу. Вообразите, что "Париж", кроме открывшейся в нём течи, оказался так гнил, что я удивляюсь, как он не развалился, и нет сомнения, что, если бы встретил он в море риф - марсельский ветер, то могло бы быть бедственно..."

    Несмотря на разные трудности в походах, на опасности, постоянно подстерегающие моряков, русский флот выпестовал много талантливых флотоводцев, патриотов России. Их имена не забыты.
   Но сейчас больше о Владимире Алексеевиче Корнилове. Это его час в истории отечественного флота.

   Владимиру Корнилову и его товарищам: П. С. Нахимову, В. И. Истомину и другим, служившим под началом М. П. Лазарева, было у кого учиться. Берёг своих бойцов А. В. Суворов (1730-1800).
  "Адмирал Ф.Ф. Ушаков (1742-1817), - пишет Б. И. Зверев, - являлся передовым представителем русской военно-морской школы и внёс крупный вклад в развитие военно-морского искусства.
  За 44 года своей военной службы он находился в море в течение 40 кампаний. Под его командованием моряки Черноморского флота не знали поражений и одержали ряд замечательных побед в морских сражениях.
  Так же как А. В. Суворов в армии, Ф. Ф. Ушаков много сделал в развитии форм и методов боевой  подготовки моряков; он обучал их не "плац-парадным" приёмам, а тому, что нужно для успешного ведения боя с сильным противником".

   Для всей команды боевого корабля как во время сражения, так и при шторме, надёжнее всего  поддержка крепкой руки. В экстремальных ситуациях держаться на воде больше не за что.
  Преемники в морском деле продолжали традиции корифеев русского флота. Менялось отношение к рядовым матросам; им отводилась ведущая роль в сражениях с врагом, их не муштровали, а обучали практическим навыкам.
  "Мастером обучения матросов" называли Павла Степановича Нахимова. Всё то поколение офицеров не позволяло себе высокомерно - барского отношения к матросам; командиры служили примером смелости и трудолюбия, патриотического отношения к матушке-России.

    Владимир Корнилов и его современники следовали наставлениям Дмитрия Николаевича Сенявина (1763-1831) - прекрасного русского флотоводца, адмирала, почётного члена Петербургской академии наук, героя Дарданелльского и Афонского сражений : чаще общаться со своими подчинёнными, входить в частную жизнь каждого из них, поощрять не подхалимов, а истинно отличившихся в службе; офицеры "должны знать дух русского матроса, которому иногда спасибо дороже всего".

   Новое поколение военных офицеров заботилось и об интеллектуальном развитии моряков. Владимир Корнилов и другие командиры кораблей (П. С. Нахимов, В. И. Истомин) были выборными директорами крупнейшей в стране Севастопольской морской библиотеки. Фонд её постоянно пополнялся, но не только литературой профильной тематики, но и художественной.
  В 1848 году начал выходить журнал "Морской сборник"; самым горячим его поклонником и  пропагандистом был П. С. Нахимов.

   А Владимир Корнилов рассылал письма в разные города своим друзьям, родным и просил: "Пришлите Грибоедова!". Кроме произведений А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя, его интересовал журнал А.С.Пушкина "Современник", стихи его и других русских поэтов, сочинения Вольтера, Гёте... Пополнялась библиотека также и переводной литературой.

   Но, конечно, Владимир Алексеевич, прежде всего, был военным моряком. В 1835 году он был назначен командиром брига "Фемистокл". Бриг совершил поход в Грецию. 12 июля 1835 года он возвращался на родную базу.
  На борту "Фемистокла" находился художник Карл Брюллов. Он жил в Италии с 1823 года, изучая  места, близкие к теме его большого полотна "Последний день Помпеи". Они познакомились.
   Вот тогда художник и написал портрет Владимира Корнилова. Картина в 1836 году была выставлена в Академии художеств.
    За самоотверженность и профессионализм в боевых сражениях в 1840 году Владимиру Алексеевичу было присвоено звание капитана 1-го ранга.

                НАУКА... КАК ПУГОВИЦА К МУНДИРУ?
 
   История сохранила дремучее мнение начальника военной академии Сухозанета (из царского генералитета): "Наука в военном деле не более, как пуговица к мундиру".
 
   Совершенно иначе думали русские флотоводцы. Появлялись технические новинки, которые можно было применять для оснащения военных судов. На фрегате "Крейсер" М. П. Лазарев, П. С.  Нахимов и другие специалисты морского дела проводили научные исследования.
  Выводы были опубликованы в книге: "Метеорологические наблюдения, производившиеся во время кругосветного плавания фрегата "Крейсер" под командованием капитана 2-го ранга Лазарева в 1822-1823-1824-1825 годах".

   С большим основанием можно сказать, что Владимир Корнилов был не только храбрым морским офицером, но и талантливым теоретиком, математически одарённым природой. Много лет он вёл научную работу, которая получила название "Штаты вооружения и снабжения военных судов Черноморского флота".
  Эти исследования вызвали интерес у специалистов военно-морского флота. Группа теоретиков и практиков, в том числе и Владимир Алексеевич, при попечительстве адмирала Лазарева составила руководство "О сигнальных флагах".
 
  Знание иностранных языков помогло Корнилову перевести важные военно-морские сочинения: "Мачтовое искусство", "Артиллерийское учение", "Морская служба в Англии, или Руководство для морских офицеров всякого звания".
   Парусный флот постепенно становился анахронизмом. Уже многие страны, имеющие флот, обзаводились паровыми двигателями. И это было ценным прорывом в кораблестроении, поднимало на более высокий уровень боеспособность военно - морского флота. Кроме того, суда с паровыми двигателями меньше, чем парусные, зависели от морских течений и ветра, имели преимущество в скорости и маневренности.

   При упоминании о техническом переоснащении военных кораблей, при появлении подводных мин (первые их испытания в России проведены в 1822 году, а через два десятилетия русский учёный Б. С. Якоби изобрёл морскую якорную мину), при рассказе о новинке - бомбической артиллерии и прочем подобном, в литературе об истории становления русского флота обязательно называются имена М.П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова.
   Это было их время.

   Они анализировали технические новинки для оснащения судов, а также различные варианты моделей военных кораблей, изучали опыт зарубежных коллег, ходили по инстанциям и доказывали необходимость технического переоснащения военного флота.
   Царский генералитет, да и некоторые отечественные флотоводцы, по-прежнему больше верили в силу парусного флота.

   В 1846 году В. Корнилова направили в Англию - там строился пароходо-фрегат для России. Офицер денно и нощно был на верфи, вникал во все детали строительства. Через два года он вернулся на борту нового корабля "Владимир". Затем "Владимир" участвовал во многих морских сражениях. Одно из них описано в названной выше книге Б. И. Зверева.

   В мае 1853 года окончательно испортились отношения России и Турции. Подстрекателем выступила Турция; стремление её к гегемонии на Чёрном море поддерживали Англия и Франция. Было известно, что противник сосредоточил у русских границ большую флотилию и солидную сухопутную армию.
  Для оценки ситуации и упреждающего нападения на турок, в разведку из Севастополя  отправились эскадра парусных кораблей во главе вице-адмирала П. С. Нахимова и пароходный отряд под флагом начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Корнилова (он был на пароходо-фрегате "Владимир" (командир - Г. И. Бутаков).

   Неделю отряд Корнилова находился в западном районе Чёрного моря и у Босфора. В поле зрения русских моряков турецкий флот не попадал; было принято решение возвращаться в Севастополь.
  Не напрасно говорят: на ловца и зверь бежит. Сигнальщики "Владимира" обнаружили 10-пушечный турецкий пароход "Перваз-Бахри". Начальник штаба русского флота приказал атаковать противника. Два часа шёл бой - "первый в истории бой паровых кораблей".
  Испытав всю боевую мощь "Владимира", ведомого умелой рукой, турецкий "Перваз-Бахри" спустил флаг, что означало: "Сдаюсь!"

   Под впечатлением той победы, В. А. Корнилов написал: "Имею теперь полное понятие о сражении пароходов между собой, об особой тактике, которую они должны соблюдать".
   Но он видел и недостатки колёсных паровых судов: бортовые орудия у них слабоваты; а ещё команда должна особенно оберегать машины во время боя, так как при их разрушении корабль обречён.
   В 1849 году он был назначен начальником штаба Черноморского флота. Владимира Алексеевича считают основоположником парового флота России.

                ЛЮБОВЬ, ИСКУССТВО, АРХЕОЛОГИЯ…
 
   Ничто человеческое не было чуждо Владимиру Корнилову. Ещё в 1837 году он женился. Его избранницей стала красивая стройная девушка - фрейлина Елизавета Васильевна Новосильцева. У них родилось восемь детей (без любви столько не бывает): сыновья Алексей, Александр, Владимир; дочери Екатерина и Наталья, а ещё трое дочерей умерли в младенчестве.

   Владимир Алексеевич обожал свою жену и был заботливым отцом; всё своё свободное время он занимался воспитанием и интеллектуальным развитием детей. Предполагаю, что в морском музее в Севастополе есть информация о судьбах детей Владимира и Елизаветы Корниловых.

   Владимира Алексеевича интересовали театр и музыка. И не только. После встречи на бриге  "Фемистокл" с художником К. П. Брюлловым их дружба продолжилась. Он был хорошо знаком также с маринистом-феодосийцем И. К. Айвазовским, давал художнику советы, и даже подсказывал ему сюжеты для картин.
  Рассматривая "морские" полотна этого замечательного художника, будем помнить и о том, что в его мастерской бывал романтик - морской офицер Владимир Корнилов. Возможно, какие-то оттенки моря или детали кораблей были подсказаны именно им.

  Знаменитый "Девятый вал" написан И. К. Айвазовским в 1850 году, то есть тогда, когда Владимир Алексеевич служил на Черноморском флоте.
  А ещё, если верить, что следы человека остаются навсегда там, где он прошёл, то значит, есть его следы на месте древнего Херсонеса, Пантикапея (современная Керчь, в Крыму) - он интересовался  археологическими раскопками, бывал в музеях.

                ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

  Справедливо утверждение: ничто не вечно. В 1851 году заболел и умер командующий Черноморского флота М. П. Лазарев. Весь русский флот скорбел.
  Предполагалось, что командующим царь назначит В. Корнилова. Но этого не случилось. Император Николай I выказывал к нему повышенное внимание: наградил орденами; 2 октября 1852 года  произвёл в чин вице-адмирала с назначением генерал-адьютантом; приглашал на приёмы в свой дворец... Но Черноморский флот поручил 70-летнему Берху.

    А враг не дремал. Природные богатства России не давали покоя даже тем странам, с которыми были заключены мирные договора. Например, западноевропейские страны всячески помогали обновлять и укреплять турецкий флот. И делалось это с одной целью: вытеснить флот России из Чёрного моря.
   Старшее поколение россиян, конечно, знает суть так называемой Крымской войны (1853-1856). А молодёжь может спокойно найти подробности в литературе и Интернете.
   Считается, что Россия в той  войне проиграла. Но те события овеяны таким героизмом моряков, сухопутных частей (хоть их было мало) и жителей Севастополя, что не поворачивается язык говорить о проигрыше.

   Конфликт начался ещё в 1853 году ( в литературе есть подробности), а 1 сентября 1854 года у берегов Крыма оказались нежданные гости: разновеликие корабли Англии, Франции, Турции. В дальнейшем у них появились и другие союзники.
   Что хотели? Уничтожить Черноморский флот, а для этого надо было захватить Севастополь - колыбель флота. Вот, оказывается, у кого мог учиться фашист-ефрейтор Адольф Гитлер "блицкригу"( молниеносной войне) - у французского маршала Сент-Арно, который уверял императора Наполеона III: "Через 10 дней ключи от Севастополя будут у нас в руках!"
   Размечтался!

   Севастополь не был готов ни к отражению противника, ни к обороне. Не было мало-мальски надёжных укреплений, достаточного количества оружия, боеприпасов и продовольствия; дороги к нему были в таком состоянии, что без слёз на них нельзя было смотреть.
  Ни царь, ни его ставленники в Крыму не заботились об укреплении города. Не заботились, так как не верили, что кто-нибудь посмеет высадиться в Крыму.

   Весь состав флота был настроен решительно: выйти в море и сразиться с врагом! Трудоспособное население Севастополя вышло на строительство оборонительных укреплений. Но у царя (он всем командовал, хоть и издалека) были другие планы.
   Когда положение стало катастрофическим, князь А. С. Меншиков, главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму, дал приказ: затопить в бухте корабли, тем самым не подпустить близко вражеский флот, а судовые команды использовать для обороны Севастополя на суше.

  Многие флотоводцы, в том числе и Владимир Корнилов, были против затопления боевых судов. Чтобы нейтрализовать начальника штаба флота Корнилова, князь Меншиков приказал ему отправиться в Николаев, а дела сдать вице-адмиралу М. Н. Станюковичу.
  Корнилов понял, что его просто хотят услать, чтобы "не мутил воду". И тогда он сказал Меншикову: "Остановитесь! Это самоубийство...то, к чему вы меня принуждаете...но, чтобы я оставил Севастополь, окружённый неприятелем - невозможно! Я готов повиноваться вам!"

   11 сентября 1854 года в 6 утра в Севастопольской бухте были затоплены парусные линейные корабли "Силистрия", "Варна", "Уриил", "Три святителя", "Селафаил", фрегаты "Флора" и "Сизополь". А через некоторое время - линейные корабли "Двенадцать апостолов", "Святослав", "Ростислав", фрегаты "Кагул", "Месемврия", "Мидия".
   Перечислила все, что есть в литературе, ибо их так же жалко, как и людей.

   Начальник штаба Черноморского флота В. А. Корнилов издал приказ, в котором говорилось:
  "С первого дня обложения Севастополя превосходящим в силах неприятелем, войска, предназначенные его защищать, выказывали решительную готовность умереть, но не отдать города... В продолжение короткого времени неутомимою деятельностью всех выросли из земли сильные укрепления и пушки старых кораблей расставлены на этих грозных твердынях... Войска рвутся сразиться и на каждом шагу выказывают свою удаль. Они по примеру отцов не хотят и знать о числе неприятелей".

   Номинальные руководители всей военной операции в Крыму и обороны Севастополя (Меншиков, Моллер, Остен-Сакен, Даненберг, Горчаков) отсиживались в "бункерах"; а истинные организаторы обороны находились со своими матросами у береговых укреплений.
   Был такой случай: адмирал П. С. Нахимов, не считаясь с опасностью, не прячась за брустверы, постоянно объезжал передовые позиции. И как-то матросы, не смущаясь его высокого чина, сняли адмирала с лошади и отнесли на руках в безопасное место.

   Не уберегли! Первым погиб Владимир Алексеевич Корнилов. 5 (17) октября 1854 года. Он руководил обороной Северной стороны Севастополя. Был смертельно ранен на Малаховом кургане при первой бомбардировке города неприятельскими войсками.
  По одной версии - ему оторвало ногу; по другой - ядро попало в голову. Его отвезли в госпиталь. Владимир Алексеевич ещё успел проститься с боевыми товарищами - П. С. Нахимовым и В. И. Истоминым. Спасти его не удалось.
  Провожали его в последний путь все жители и моряки Севастополя. Похоронен в Соборе Святого Владимира в Севастополе.

   Но вскоре товарищи встретились в раю. Эти и другие сыны Отечества - героические защитники  Севастополя - могут быть только в раю.
  При обстреле неприятелем Камчатского люнета 7 марта 1855 года погиб Владимир Иванович Истомин. На Малаховом кургане 28 июня 1855 года получил тяжёлое ранение и умер Павел Степанович Нахимов.
   Они были ещё очень молоды!
   Говорят, что хорошие люди и Богу нужны.

   Оборона Севастополя продолжалась 349 дней. Блицкриг у англо-франко-турецкого военного триумвирата не получился. "Пришельцы" потеряли убитыми и ранеными 250 тысяч человек. Враги не знали русскую поговорку: на чужой каравай рот не разевай.
   Но и Россия потеряла немало своих граждан, в том числе и талантливых, прогрессивно и демократически настроенных флотоводцев. Потом в России начались крутые перемены социально-экономического характера.
   Есть даже такая версия: император Николай I (1796-1855), предчувствуя неминуемое поражение страны в Крымской войне, покончил жизнь самоубийством. Умер ли он от тяжёлой болезни или сам ушёл в мир иной - давно неважно.
   Всё это уже было без Владимира Алексеевича Корнилова.

   Имя Владимира Корнилова не забыто. Есть памятник на Малаховом кургане в Севастополе (и не только в этом Городе-герое); ему посвящена почтовая марка СССР из серии "Адмиралы России" с воспроизведением портрета кисти К. П. Брюллова; в 2006 году выпущена почтовая карточка России с тем же его портретом.
  Надо надеяться, что где-то есть его потомки.

   Его именем названы: две банки (банка - часть морского дна, возвышающаяся над окружающими глубинами) у полуострова Корея в Японском море; мыс на Крымском полуострове; центральная набережная в городе Севастополе; несколько лет назад упоминались два крейсера с названием "Адмирал Корнилов" , но с пометкой "не достроены". Возможно, уже достроены.

    ПОСТСКРИПТУМ
   В Интернете есть документ, который невозможно читать без возмущения. Составлен он был 23 апреля 1858 года и называется "Акт о глумлении англо-французскими захватчиками над могилами русских адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова и В. И. Истомина". Они похоронены в Храме во имя Святого равноапостольного князя Владимира (Собор святого Владимира).
 
   В акте были приведены такие факты: разрушены склепы, с гробов сняты крышки; одна крышка совсем изломана - возможно, кто-то стоял на ней ногами; с мундиров Корнилова, Истомина, Нахимова сняты эполеты. Всё залито водой. Там же были обнаружены инструменты, которыми делались проломы.

   А умники (от слова умничать) говорят, что варвары - русские.
   Русские на могилах не топчутся.
____________________________________
   Этот мой очерк о В. А. Корнилове был опубликован в замечательном сборнике «ВЛАДИМИР» (подзаголовок «Сыны России, прославившие Отечество»). Выпущен православным издательством «ИМЕНИННИК» в Москве в 2017 году. Вдохновитель и главный редактор издательства Вячеслав Мельников.
   Опубликованный здесь портрет Владимира Корнилова взят также из этого сборника.
   
   ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Б. И. Зверев. Страницы военно-морской летописи России. Москва. Издательство "Просвещение", 1981.
А. Е. Тарас. Сражения и кампании русского парусного флота. Минск. Харвест, 2007.
Александр Грин. Алые паруса. Издательство "Крым". Симферополь. 1970.