Триггер разума. лайтмен. Глава 1. Генри и Лео

                Генри и Лео.

Центральная аудитория биологического факультета Цюрихского университета сегодня была, как никогда, полной.  Профессор Поллак, заведующий кафедрой биологии клеток, обвел взглядом спускающиеся амфитеатром ряды, заполненные будущими выпускниками. Это была последняя лекция, которую собравшимся предстояло прослушать в качестве студентов. Собственно, это была уже не лекция, а напутственная речь старшего коллеги к более молодым. Студенты это прекрасно понимали, были возбуждены и веселы, и в зале стоял непрерывный гомон, как на птичьем базаре. Профессор поднял правую руку, призывая собравшихся к тишине, и стоял так уже полминуты. Голоса наконец, стали стихать и наступила относительная тишина.
- Господа, коллеги, друзья! - начал свое выступление Поллак. -  Многих из вас я уже давно не видел с тех пор, когда читал вам лекции по биохимии клеточных процессов на первых двух курсах, с другими я продолжаю встречаться, и еще продолжим совместную работу какое-то время в будущем. Большая часть из вас скоро покинет эти стены, некоторые будут продолжать учебу и работу в аспирантуре, но я хочу сегодня с вами попрощаться, и пожелать вам успешной работы везде, где бы вы ни оказались. Я и мои коллеги, профессорско-преподавательский состав нашего учебного заведения, старались все эти годы делиться с вами всем своим опытом и знаниями, которые вам могут пригодиться в вашей будущей работе. К сожалению, программа обучения не охватывает все нюансы и тонкости сложного мира живой материи, и поэтому полученный вами объем знаний не одинаковый у всех, но зависел от вашего старания, пытливости ума и дара божьего, которым каждый наделен по-разному. Но независимо от этого, каждому из вас я от всей души желаю занять подобающее ему место в жизни, и постараться быть полезным и нужным другим людям, так как в этом и состоит смысл совместного проживания человечества.
На этом нашу короткую встречу считаю законченной. Все могут быть свободными, за исключением тех, у кого ко мне имеются вопросы, на которые я, как всегда, готов ответить. Всем остальным - до свидания! -
Все дружно поднялись, и целую минуту аплодировали профессору, себе, солнечному теплому дню за стенами актового зала, и предвкушению скорой самостоятельной жизни. Затем перекликаясь и сбиваясь в кучки, или разбиваясь на пары, будущие выпускники потянулись к выходу, другие пересаживались поближе к кафедре, чтобы попытать профессора вопросами. Среди этой пестрой, веселой и оживленной толпы, серой тенью проскользнул к выходу высокий молодой человек, одетый в серую тенниску, в серые потрепанные джинсы и кроссовки. Худое, аскетическое лицо его, обрамленное длинными, редеющими льняными волосами, было сосредоточенным и замкнутым. Этим молодым человеком был студент, теперь уже почти аспирант кафедры биофизики, Джеймс Слиптон. Он спустился со ступеней здания на примыкающую к нему площадь, и направился в сторону "информатория", как студенты называли центральную библиотеку университета. Когда он проходил мимо летнего кафе, раскинувшегося в тени огромного каштана, его окликнул высокий, спортивного вида парень, который расположился за одним из столиков, и находился в компании двух смазливых молодых девушек, одетых в нечто полупрозрачное и облегающее. Джеймс направился в их сторону, а атлет, обнимая своих спутниц за плечи, что-то сказал им. Те негромко захихикали, пряча свои лица от Слиптона, но Джеймс уже давно не обижался на подобные выходки своего приятеля, Генри Монферрана, который учился с ним в одной группе.  Он поравнялся с их столиком и поздоровался.
- Здравствуйте, девушки, привет, Генри.
- Давай, присаживайся с нами, - как всегда проигнорировал приветствие Монферран. - Знакомься, это Дана, и она тобой очень интересуется, - кивнул Генри в сторону белокурой и пышногрудой соседке слева. Та натянуто улыбнулась и жеманно протянула ему руку, не то для рукопожатия, не то для поцелуя. Джеймс в ответ кинул ей, и она поджала губки.  - А эта, красавица, моя, - повернулся он ко второй подруге, стройной худенькой брюнетке, - и зовут ее, э-э-э, - Генри наморщил свой гладкий лоб, - как тебя зовут то, позабыл совсем? - и, снимая руку с ее плеча, будто нечаянно провел по ее груди.
- Генри, перестань, и не делай вид, что не помнишь моего имени. - Клэр, - представилась она Джеймсу. - Уже целую неделю мы вместе, а он все дурачится.
- Я что, плохо с тобой дурачусь наедине и не удовлетворяю тебя? - Девицы прыснули и обе синхронно потянулись к высоким стаканам с напитками.
- Ты, похоже, не был на прощальной лекции, Генри?
- Ты же знаешь мою клаустрофобию, Джемс. Я терпеть не могу находиться в замкнутом пространстве, - объяснил он девушкам.
Слиптон прекрасно знал о "клаустрофобии" Монферрана. Генри был отпрыском очень мощного клана парфюмерных магнатов, и почти все свое времяпрепровождение ограничивал девушками, спортивными автомобилями и яхтой, стоянка которой была на Цюрихском озере, и находилась недалеко от университетских стен. Он редко посещал занятия в университете, и увидеть его можно было только на практических занятиях, и встречах с Джеймсом, который передавал ему готовые курсовые работы. Их симбиоз сложился еще на первом курсе, и Слиптон писал за него рефераты и курсовые работы, сопровождая их очень подробным "подстрочником", чтобы, как говорил Генри - " и коню было ясно, что ты там накалякал". За эти услуги Монферран щедро расплачивался с Джеймсом, и всячески оберегал и опекал его. Вот и сегодня он хотел отблагодарить своего приятеля, подсунув ему подругу.
- Мы собираемся поехать купаться, так что давай с нами.  Уверяю тебя, что скучать не придется, - подмигнул он Слиптону.
- Извини, но сегодня никак не могу. Я договорился о встрече с профессором Дерриком, и уже почти опаздываю.
- Напрасно, Джеймс. Глядя на тебя, никак не скажешь, что немного солнца, воды и женской ласки повредит тебе. А Деррик, зануда, пусть перенесет встречу на другое время. Если хочешь, я с ним переговорю и все улажу.
- Нет, Генри, не надо. Поверь, эта встреча очень важна для меня, и составить вам компанию я сегодня не смогу.
- Ну, как знаешь. А мы немедленно рванем купаться, а то я весь уже запарился. Девушки, подождите меня у машины. Кстати, ты мою новую машину видел? Вон там стоит, дожидается: красное, черное и золотое, как я люблю, - указал он рукой на приземистый шикарный родстер на стоянке.
- В другой раз, Генри. Очень рад был с тобой повидаться, но мне уже пора бежать.
- Погоди! Тут у  меня кое-что есть для тебя,  - проворчал Монферран, и вытащил из нагрудного карманчика кредитную карту. - Держи,  - и передвинул кредитку к Джеймсу.
- Нет-нет, не надо. Мой отец недавно умер, и оставил немного денег, так что мне на первое время хватит.
- Соболезную по твоему старику, Джеймс, но деньги все-таки возьми. Знаю я твой достаток, и потом, я все равно потеряю ее, эту карточку - ты меня знаешь. Код нацарапан на обороте. Бери, не дергайся, - с этими словами он перегнулся через стол и засунул кредитку Джеймсу за пазуху. Затем бросив взгляд на удалившихся в сторону машины девушек,  снова вернулся к старой теме:
- Послушай, если тебе не нравится Дана, то ты только скажи, и я привезу тебе любую, какую закажешь. А то хочешь, бери эту, как ее, Клэр. Она такая затейница, - и мелко заржал.
- Спасибо, Генри, но на сегодня у меня другие планы. Прощай.
- А я свою голову планами не засоряю, - ответил приятель, и лениво раскачиваясь, пошел в сторону ожидавших его девушек.
Отделавшись от Генри и его подруг, Джеймс решил навестить своего другого приятеля, программиста кафедры кибернетики Лео Лукина, с которым год назад его свел Генри. До встречи с Дерриком оставалось еще больше часа времени, так что можно будет поболтать с Лео, и заодно получить от него информацию, которую он добывал в своей "Нирванне" по просьбе Джеймса. Именно так, с двумя "н", Лукин называл просторы интернета, где он пребывал большую часть своего времени, собирая различные сведения для своих приятелей и знакомых за небольшую плату, поскольку данные он добывал не совсем законным путем. Лео говорил, что находясь в сети, он пребывает в блаженном состоянии, как будто принимает ванну с целебными ароматическими травами.
Лукина он застал на своем рабочем месте, в самом дальнем конце извилистого коридора, образованного стендами, какими-то шкафами и стеллажами. Лео полулежал в своем любимом пневмо-кресле, успевая следить сразу за тремя мониторами. Не повернув головы, он, тем не менее, заметил вошедшего Слиптона, и сказал:
- А, Джеймс!  Заходи. Подожди пять минут, пока я разберусь с одним сайтиком. Можешь пока сварить кофе на двоих, я скоро.
Пока варилось кофе, Слиптон присел рядом с Лукиным, и понаблюдал за его действиями. Под руками Лео, по обе стороны кресла, располагались две полукруглых трехмерных сенсорных панелей, над которыми порхали его пальцы.
- Нет, жадных нужно непременно наказывать, - убежденно сказал Лукин. -  Еще вчера здесь лежало полно всякой халявы, а сегодня они, гады, понаставили платных заглушек. Да еще каких плотных, что я уже устал их выбивать.  Ладно! Я, вообще-то, человек миролюбивый, но они вынуждают меня на грубость. Запустим-ка мы к ним мою новинку, под названием "бронебойник". Пока они будут собирать куски своей сраной защиты, я возьму свое, через забор - и на хату. - Программист запустил вирусный пакет, и система защиты сайта, в виде каменной стены с рамкой для ввода пароля, рухнула, и открылось меню базы данных. -  Ну вот и все - как в старые добрые времена; берите люди добрые, пользуйтесь. Так, возьмем это, еще вот это, ну и парочку таких каталогов на всякий случай.
Выждав несколько минут, пока переписывалась информация, Лео развернул свое пилотское кресло к Джеймсу.
- Ну как тебе мой кофе?
- Хорош, ничего не скажешь!
- То-то же, это тебе не новомодная бурда без кофеина. Есть еще места, где можно разжиться натуральным мокко, а не "генно-мудифицированным" суррогатом. Так кажется вы выражаетесь?
- Почти. - Лукин отхлебнул горячего напитка, поморщился, отставил чашку остужаться под дефлектор климатизатора.
- Слушай, что вы там с Дерриком замутили? Я тут случайно, одним глазом заглянул  на закрытый ученый совет, а там костерят твоего профессора, и он так, ненавязчиво, тебя подставляет. У меня сразу второй глаз открылся, и что же я вижу: оказывается, на заседании присутствует боевой отряд инквизиции, во главе с самим магистром Обелиным. Слыхал про такого?
- Нет, не припоминаю. А кто это?
- Лев Обелин - глава комитета по контролю за пограничными исследованиями. Таких людей надо знать, и обходить их седьмой дорогой. Я имею ввиду - в работе.
- Ну, мне еще далеко до уровня, чтобы привлекать внимание таких персон.
- Здесь дело не в уровне, а в тематике работ. Ты слушай, что там творилось дальше: оказалось, что вы с Дерриком основательно потоптали запрещенную территорию, какие то там солитонные поля. По мнению магистра, конечной вашей целью было создание супер-пупер-монстра. Ах ты скромник! - укоризненно покачал головой Лукин, лукаво глядя на Джеймса. - Оказывается, я уже больше года знаком с будущей научной звездой, да что там с будущей - уже состоявшейся. Поздравляю!
- Ну ты и загнул, звезда,  - смущенно потупился Слиптон. - Этой звезде еще только предстоит протирать штаны в аспирантуре, да и то, если еще зачислят.
- Ладно, не скромничай. Скажи лучше, пригодилось тебе та бодяга, которую я скачал для тебя в прошлый раз?
- Еще бы. Как раз с ее помощью и удалось навести шороху в царстве  генов. Вот только я не понял, при чем здесь монстры?
- При чем монстры, говоришь? - Лео поднялся, и пошел в угол своей рабочей зоны, где у него находился кофейный автомат. - Давай свою чашку, я сейчас сварю кофейку по своему, особому рецепту. Так вот, о монстрах: я сначала тоже не врубился, а вот когда выполнял твой последний заказ, то, вопреки своему обычаю, заглянул в него. Вот тут то мне стало немного понятно, о каких монстрах шла речь на ученом совете. Эдакая маленькая непобедимая армия неуязвимых солдат, не задумываясь выполняющих любое задание своего создателя. Представляю себе сцену: гигантская площадь, заполненная восхищенными людьми, пялящихся на огромные стереоэкраны, стараясь не упустить ни единой черточки любимого лица повелителя мира,  несравненного Джеймса Слиптона. Сегодня отец народов должен открыть глаза и наполнить души всех присутствующих надеждой, и научить, как им, неразумным, жить дальше. Гармоничное, понимаешь, сбалансированное могучей рукой общество. Мне, кстати, тоже хотелось бы входить в свиту великого и несравненного, и служить ему верой и правдой. Ну как?
- Не дождешься!  Не быть тебе в свите великого, так как меня власть совершенно не прельщает.
- Ну вот, так всегда. А я так надеялся. Тогда скажи мне, для чего тебе нужны все эти легенды о пришельцах, звездных богах и прочая лабуда, которую я для тебя понаскреб по сусекам. Кстати, давай свой накопитель, и я солью эту гадость, не то боюсь, что мой сервер может ею заразиться.
Джеймс протянул ему устройство, и Лео восхищенно уставился на небольшой, серебристый пенальчик.
- Ух ты, какая классная вещица: квантовый суперкомпьютер, пятьсот терафлопс, и все это на ладошке. Мне о таком не приходится даже мечтать. Ты меня снова поразил, Джеймс. Где взял эту прелесть?
-  Подарок Генри. Мне такие вещи не по плечу.
- Генри!  Я тут случайно наткнулся в сети на информацию о парфюмерном концерне "Зодиак", владельцем которого является родной дядя Генри Монферрана. Могучая семейка, ничего не скажешь! Меня в тот момент все одолевал вопрос - ну зачем ему биофизика? Продолжал бы семейный бизнес, вместо того, чтобы мучиться на занятиях по ботанике.
- А он вовсе не мучается, поскольку на занятиях практически не бывает. Возможно, дядя предполагал как то использовать полученные здесь знания Генри, и послал его сюда, но, как видно, ему обломится.
- Точно, - подтвердил Лео.
- Генри как-то рассказывал мне, что у его дяди есть идея-фикс, суть которой заключается в том, чтобы создать серию духов в количестве двенадцати штук, каждый из которых соответствовал бы определенному  знаку зодиака. Причем,  родившийся под этим созвездием человек, испытывал потребность в своем запахе на генетическом уровне. Улавливаешь?
- Не хило! А это в принципе возможно сделать?
- Знаешь, я во всю эту хиромантию не верю, но в зависимости от особенностей своего генотипа, каждый человек отдает предпочтение тем или иным запахам, и эту зависимость можно усилить. Так что получится даже интереснее и мощнее, чем задумал старик Монферран.
- Не думаю, чтобы эта задача была по плечу Генри. На, держи свой компьютер.
Получив из рук Лукина устройство, Слиптон нетерпеливо расщелкнул половинки пенала, и, растянув его в стороны, развернул гибкий прямоугольник экрана компьютера, и стал просматривать полученные данные.
- Ты что, серьезно во все это веришь? - кивнул на компьютер Лео. -  Насколько я тебя знаю, ты производишь впечатления делового и практичного человека.
- Нет конечно, в маленьких и зеленых, которые шныряют непонятно зачем в нашем небе, я не верю. Но вот, что касается звездных богов, которых я называю генными инженерами со звезд, то я допускаю их участие в появлении на нашей планете разумного человека. Ты как то говорил мне, Лео, что работаешь в группе по разработке искусственного разума, а есть ли у тебя представление, каким образом на нашей планете мог появиться разум естественный, наш с тобой?
- Ну, таких теорий, насколько я знаю, предостаточно. Мне, например, ближе такая версия: когда земля была теплой и по ней бегали мамонты ...
- Нет- нет. Начни с самого начала, с зарождения жизни.
- А, ну тогда записывай.  Начало было таким: в первородном бульоне, в котором плавали белки, жиры, аминокислоты, ну сам знаешь, сверкали молнии, долбила радиация, и эти сложные молекулы случайным образом слипались в комки этакой слизи, и за счет поверхностных эффектов, обзавелись оболочкой. Появились более менее устойчивые образования, и оболочка позволила им упорядочить свою внутреннюю жизнь, и наладить отношения с внешним миром. Это и было началом начал - появился одноклеточный организм. Дальше, одному, как ты понимаешь, скучно и грустно, а главное - могут сожрать соседи, и поэтому эти одноклеточные стали объединяться, и появились некие многоклеточные ассоциации, ставшие впоследствии многоклеточными организмами.
- Скажи пожалуйста, Лео,  а почему ты считаешь, что многоклеточные имеют преимущество перед одноклеточными? Ведь одиночки более шустрые и менее заметные. 
- Не скажи. Тут в дело вступает закон диалектики, который звучит как " переход количества в качество". Объединившись, клетки могли сообща отрастить себе такой кинжал, что мигом порезали всех одиночек. Разумеется, кое-какую мелочь я опустил: ну там, мутации, закрепление и передача полезных признаков по наследству, и другие второстепенности я оставил тебе, ботанику.
- Спасибо, дорогой!  Я понимаю для чего нужны кинжал, клыки, рога, быстрые ноги или крылья, и как они появились.  Но какая причина заставляла их объединяться. Они ведь не были еще  разумными.
  - А, ну это просто, Джеймс: объединение носило случайный характер, но тут в действие вступил естественный отбор, и не объединившихся попросту съели.  Ладно, не мешай полету моей мысли.  Итак, вместе стало веселей, но жизнь толпы тоже подчиняется определенным законам, которые заставили специализироваться клетки по профессиональному признаку, что и привело к появлению многоклеточных организмов, которые с успехом пожирали своих одиноких собратьев. Набив свою утробу, они все свое свободное время стали тратить на дальнейшую специализацию, результатом которой стало появление нервной ткани, узлов, и, наконец, мозга, как центра управления. В  этот центр стекалась вся информация с периферии, обрабатывалась, принимались решения.  Данных становилось все больше, программа обработки все усложнялась, пока не превратилась в то, что мы называем разумом.
- По твоей теории эволюции выходит, что любой, достаточно крупный и сложный организм, непременно должен стать разумным. Почему тогда разумом стала обладать ничем не приметная обезьяна, причем, единственный вид среди прорвы родственников?
- Сказка о появлении на планете человека разумного звучит так: сначала все обезьяны были одинаково тупыми и жирными, так как деревья были высокими, и жратвы было полно. Но вот климат изменился, стали исчезать леса, и часть обезьян оказалась в степи. Представляешь, какой их обуял ужас: ни тебе банана , ни апельсина. Есть, правда, стада антилоп, но их ведь хрен догонишь. Зато тебя мигом догонит и схарчит  лев или ягуар, так как ни одного спасительного деревца не имеется. Есть стимул задуматься, как жить дальше? Авторитетно отвечаю - есть!  Дальше, чтобы высматривать из высокой травы добычу или охотника, приходилось все чаще вставать на задние ходилки, пока это не вошло в привычку. Поначалу освободившиеся передние конечности использовались ими по прямому назначению - ловить блох, ковырять в носу, и таскать самок за волосы, но со временем они убедились, что ими гораздо удобнее, чем задними, затачивать на камешке палку, бросать получившийся дротик в антилоп, или выкопать острой палкой вкусный корешок, ну и, наконец, привязать к палке булыжник, что тоже может пригодиться. Постепенно передняя лапа становилась рукой, ее функции усложнялись, что также стимулировало развитие мозга. Некоторые ученые считают, что именно с появлением руки началась эпоха человека разумного.
- Ты еще скажи, что обезьяну в человека превратил труд.
- Ну да. Это само собой разумеется.
- Да? Тогда ответь мне на такой вопрос: если труд превратил обезьяну в человека, тогда она начала трудиться, будучи еще животным. Но ведь животные не трудятся, я имею ввиду, осознанно. Только не надо приводить в пример бобров, или муравьев, так как это совсем другое.
- Наверное, она уже стала немножко человеком.
- С чего бы это она стала человеком, пусть и немножко. Если уж и допустить естественное, эволюционное появление разума, то мне более вероятным кажется, что обезьяну в человека превратил не труд, а нежелание трудиться.
- Пф-ф! Поясни, Джеймс. Что-то я не уловил.
- Видишь ли, труд, обыкновенный утилитарный труд, это довольно скучное и монотонное занятие по добыванию еды, рытью нор и прочее. Человек потому и придумал все эти машины и механизмы, чтобы свести эти занятия до минимума, а все оставшееся время посвятить не жизненно необходимым занятиям, а таким, как творчество, удовлетворение любопытства, и другим приятным способам времяпрепровождения.
- Шалишь, брат. Такие возможности у него появились гораздо позднее, когда он уже стал человеком. А первые предпосылки свободного времени для творчества появились у него благодаря тому самому монотонному  и скучному труду. Хотя здесь я и усматриваю присутствие дилеммы  "курица-яйцо".
- Думаешь? Ладно, вернемся в степь: скажи мне, почему эти придурки, которых ты нарекаешь разумными, носились как угорелые по степи за антилопами, или от леопардов, а не отправились на поиски так привычного им леса? Ведь часть их сородичей так и продолжали блаженствовать в лесах, что и делают до сих пор.
- Ты знаешь, давно это было, и я уже основательно все позабыл. Но думаю, что их туда, попросту, могли не пустить их более мордатые сородичи, или степная доля досталась поначалу всем, а затем некоторые вернулись снова в появившиеся леса, где в блаженстве и неге опять одичали .  Клянусь мамой, как то так все и было. Послушай, Джеймс. Зачем тебе выслушивать мои жалкие познания в вопросах, в которых , я уверен, ты разбираешься гораздо лучше меня? Может, хватит издеваться и превращать меня в ботаника.
- Я вовсе не издеваюсь над тобой, Лео. Пока ты излагал свое оригинальное представление об эволюции жизни на земле, меня не покидало ощущение, что в нем ты обосновал все достаточно логично, кроме единственного момента - появление разума. Ну не укладывается он в ложе эволюции, и поэтому я прошу тебя еще немного потерпеть, пока на меня снизойдет. Ладно?
- Без вопросов. Я готов продолжать открывать тебе глаза на наш сложный мир.
- Спасибо, ты настоящий друг!  Но, тем не менее, ты ловко увильнул от вопроса -  почему разум достался одной только обезьяне, и больше никому.
- Но я ведь тебе объяснял: степь, ноги - в руки, и так далее. И потом, почему ты думаешь, что не было других разумных? Возможно, им повезло меньше, и они попросту вымерли, или может быть существуют и поныне, только мы их не понимаем.
- Возможно, вот только материальных следов их разума не обнаруживается, а только лишь обезьяньи.
- Ну, это чисто человеческий критерий разумной деятельности, Джеймс - чтобы было много металлического и пластикового мусора, и природа была взнуздана и заезжена, как кляча. Уверен, что разум может и обходиться без техники и технологий, и жить в согласии с природой, не изменяя ее насильно, а самому подлаживаясь к ней. Я где-то читал о разумной планете-океан, которая при взаимодействии с природой использует совсем другие принципы и подходы.
- А, "Солярис"! Хорошая фантастика, но - не более. Я думаю, что понятие "Эволюция" применимо только к существу разумному, а в животном  и растительном мире никакой эволюции и нет вовсе. Разве мы можем сказать, что голосеменные виды растений  менее совершенные чем покрытосеменные, или динозавры в чем-то уступали млекопитающим? Причем, некоторые из динозавров были теплокровными и живородящими. Сотни миллионов и миллиарды лет тягуче медленных изменений никогда бы не привели к возникновению разумных существ, так как одна лишь эволюция не может объяснить нашего осознания самих себя.
- Может, динозавры и были разумными, только вот поговорить с ними не удастся. Хотя, им разум совсем  не был нужен, так как они и так были больше и сильнее всех окружающих. Еще кофейку? -
- С удовольствием.
- Разум, Джеймс, это спасительная панацея физически слабых, которые, к тому же, должны находиться в крайне неблагоприятных для жизни условиях. Некоторым животным удалось отрастить длинные и быстрые ноги, к которым у них были какие-то предпосылки, другие, хищники например, вырастили у себя острые зубы, когти, и стремительные мышцы для броска. А вот у обезьяно-человека таких предпосылок не оказалось, и чтобы выжить, он вынуждены был напрягать свой мозг и придумывать оружие и инструменты. Не было у него альтернативы, кроме разума, вот в чем дело.
- Да пойми ты, Лео, что быстрые ноги, крылья, клыки - являются изменениями физиологическими, и полностью объясняются теорией эволюции, а разум - это нечто совсем иное, и его появление не следует из эволюционных изменений. Это качественно другой уровень, на который человек перешел мгновенно, скачком.
- Почему ты считаешь, что переход был мгновенным?
- Просто потому, что следы переходных, промежуточных этапов палео-антропологи так и не нашли, хотя и очень старались, буквально, из кожи лезли вон. Нашли только несколько сомнительных обломков костей черепа, но как показал сравнительный ДНК-анализ, к виду Homo Sapiens не относящихся.
- Гм-м-м.  Если это действительно так, тогда получается странная картина.
- Еще бы! А вот что писал об этом Бринсли Тренч: "  Для внедрения в приматов души ( что, на мой взгляд, является синонимом разума) необходим был какой-то трансцендентальный фактор. По мнению Тренча, этим фактором были Звездные боги, которые с помощью генной инженерии превратили Homo sapiens в действительно мыслящих существ. 
- Очень смелое утверждение, Джеймс. И чем же можно аргументировать такую версию?
- Есть несколько поразительных фактов, которые странным образом имели место около двух с половиной миллиона лет назад.  Косвенным свидетельством того, что развитие человека претерпело внешнее воздействие, является Резус-фактор! Только у людей в природе существует аллергическая реакция, т.е. кровь матери с RF- создает антитела, чтобы разрушить тело собственного ребенка с RF+. Человек, по существу, является мутантом, и разум - наследственное заболевание. Еще один аргумент:  по мнению ученых, два с половиной миллиона лет назад у наших предков произошло мутация - повреждение гена белка челюстных мышц,  ген MYH16, и с этого времени началась победная эволюция человека. Совпадение? Едва ли, ведь после этого "несчастного случа" пути человека и остальных приматов резко разошлись. Человеку, со своими слабыми челюстями, пришлось включать соображаловку на всю катушку, чтобы выжить. Обезьянам же это делать ни к чему, потому то они и продолжают жевать бананы своим мощным дробильным аппаратом, и ни о чем не задумываются. Есть еще одно событие, происхождение которого ученые относят к этому же времени - это факт внезапного увеличения объема человеческого мозга с 450 куб. см. - до 1500 куб. см. Это происходило тоже мгновенно, и изменения в женском организме не успели завершиться - отсюда и родовые боли, что является единственным феноменом животного мира. 
- Ну хорошо. Резус-фактор и увеличение черепушки укладываются в твою концепцию. Но при чем здесь повреждение гена белка челюстных мышц?  Какое преимущество это дает претенденту на разум?
- Хороший вопрос, Лео. И вот как я на него отвечу: наличие у субъекта мозга достаточного объема есть необходимое, но недостаточное условие для существования разума. Осознание действительности человеком определяется не непосредственно его телесной организацией (как у животных), а через приобретаемые только через общение с другими людьми навыками предметных действий, через знания, выработанное человеческим обществом и через речь, посредством которой определяется его отношение к миру. Другими словами, выросший вне общества человек разумом не обладает. В человеческой истории достаточно примеров того, когда выкормленный животными человеческий детеныш остается диким под стать своим приемным родителям, хотя физиологически он не отличается от своих нормальных сверстников. Именно тогда, вероятно, вышла на первый план проблема затрудненной артикуляции у человека, и он был подвегнут Звездными генетиками искусственной мутации, исправляющей этот дефект навсегда. Отсюда и повреждение гена белка челюстных мышц, а может быть - "исправление" его? Эти три события неплохо синхронизированы по времени, и это, на мой взгляд, не может быть простой случайностью.
- Ладно: прилетели, доработали обезьяну, может быть даже научили ее говорить - но для чего они все это делали? Какова была их конечная цель? И куда они потом подевались? И можно задать еще десятки "почему" и "зачем", что говорит о том, что эта версия выглядит очень уж невероятной.
- Вся беда в том, что на каждый твой вопрос можно дать десятки вполне логичных ответов, вот только достоверность их проверить не удастся. Например, можно предположить, что это был вымирающий вид разумных существ, и они воплотили свое будущее - в нас с тобой, либо это были ученые, и они просто из научного интереса ставили свои эксперименты, которые, возможно, и не успели завершить.
- Точно, как ты с Дерриком. Прилетел их инквизитор, надавал им по ушам, если они у них были, и отстранил от экспериментов.
- Ах ты черт!  - воскликнул Слиптон и вскочил на ноги. - Совсем заболтался и забыл про встречу с Дерриком, так что я побежал.  Лукин тоже поднялся, положил обе руки на плечи Джеймса, силой усадил его на место, и сказал:
- Успокойся и не дергайся. Никуда тебе сегодня бежать не нужно.
- Не понял!?
- Ты что, ничего не знаешь?
- Да нет, что-то я все таки знаю. Ты можешь объяснить по человечески.
- Извини меня, балбеса, Джеймс. Я думал, ты в курсе. Дело в том, что Деррика отстранили от работы, твою, то бишь, его лабораторию закрыли, и там сейчас роет комиссия инквизиции.
- Серьезно?
- К сожалению, дружище, это так.
- Мы сидим тут с тобой уже целый час, а ты мне только сейчас об этом говоришь! Ах Лео, Лео!
- Ну как же! Я же тебе почти все рассказал, кроме самого факта отстранения Деррика. Но ты же должен понимать, что за такие дела премии не выдают. И потом, я ведь попросил у тебя прощения, Джеймс.
- Да, действительно, просил.  - Слиптон, извиняясь, похлопал приятеля по плечу, но взгляд у него был отрешенным. - Знаешь, Лео. Я, все таки, схожу на кафедру, и постараюсь все разузнать. А наш разговор продолжим в другой раз: мне хотелось бы обкатать на тебе еще парочку идей.
- Всегда к твоим услугам, Джеймс. - И на этом они распрощались.