Берлин, апрель, 1945 г

Рустем Ишмуратов
Казань, газета «Крис», №178, 9 мая, 1997г.

***
Война. Порушенное детство,
Как дань беде.
Сказала мама: «Принесет отец твой
Победы день».
Война тянулась, лета, снова зимы,
А я все рос.
Уж скоро пять и вновь неотразимо
В глазах вопрос.
И день настал!
В ту ночь он в день весенний
Перерастал.
И ликовали все без опасений,
А я проспал.

***
Когда мой отец, режиссер, драматург и военный журналист Риза Ишмурат – Риза Фахретдинович Ишмуратов, вступил в десятый десяток своего бытия, призвал он меня к себе, усадил рядом и сказал: «Я прошел долгий жизненный путь, прошел его честно. На этом пути были тяжелые мгновения и минуты, но совесть моя чиста, поскольку я никого не предал и не подвел. Судьба была благосклонна ко мне, и я ей благодарен за это. Мне осталась короткая часть пути и, пока мой ум ясен, а тело послушно, я хочу сделать тебе подарок на память. Эта вещь не имеет большой материальной ценности, но дорога мне…»
С этими словами он взял со стола пластмассовую круглую коробочку и достал из нее круглую желтую медаль. Она была без отверстия или ушка, как монета.
Вот что рассказал мне отец. Апрель сорок пятого. Бои за Берлин. Он зам главного редактора татарской редакции, выходящей на пяти языках, фронтовой газеты «За честь Родины» - уже несколько дней на улицах города. 27 апреля. Вместе с замом Главного редактора русской редакции газеты той же газеты полковником Ермиловым находятся в кварталах, где идут бои. На¬деясь увидеть кого-то из наших, ведущих уличные бои солдат. входят в только что отбитый у противника дом. Взбегают на второй этаж. Окна разбиты. Из окна вывешен белый флаг, точнее простыня. В зале следы борьбы, в стенах следы пуль, на полу опрокинутая мебель, разбитые вещи. В комнатах та же картина. Никого нет.
В одной из комнат, куда вошел отец, что то шевельнулось. Мгновенно переведя автомат в этом направлении, увидел садящего в углу седого старика. На отклик тот встал и поднял руки. Взгляды встретились. Секунды молчания. «Сидите, сидите», — сказал отец  и повернулся, чтобы выйти из комнаты. В этот момент старик протянул руку со словами: «Возьмите на память», передал ему круглую медаль. Тот сунул ее в карман и вышел из комнаты. Через полчаса, в момент перебежки через улицу к дому, в окнах которого видны были наши солдаты, отец был тяжело ранен. Остался жив, и медаль хранил, пока, спустя сорок лет не передал ее мне.

Придя домой, я рассмотрел медаль. На одной стороне, в овале, изображена в полный рост в богатом одеянии Мадонна с обнаженным младенцем на левой руке. Головы обоих венчают короны. По окружности надпись: «BEATA VERGINE DEL POPOLA» и внизу мелко цифры 1893. На обратной стороне изображен фасад церкви с прямым крестом на коньке крыши, с ангелом на острие колокольни. По окружности  надпись: «CATTEDRALE DI PIACENZA». Похоже, это памятная медаль, выпущенная церковью по случаю какой-то даты.
Полистав книги, предполагаю, что речь идет о романском соборе, построенном в XII-XIII веках в городе Пьяченца в Италии и отреставрированном в XIX веке. В тот момент, когда медаль попала ко мне, ей исполнилось ровно сто лет. Конечно же, мне интересно узнать и об истории ее возникновения, и о содержании изображенного на ней сюжета, и об ее авторе, и о городе Пьяченца.
Старик в Берлине, держа в руках эту медаль-икону, молился. И когда он во второй раз в этот день остался жив, то отдал ее человеку, не выстрелившему в него. В детстве я видел десятки фильмов и прочитал немало книг о той войне. Сегодня я каждый день вижу по телевизору другие бои на других войнах. Вижу, как мало стоит человеческая жизнь и как быстро открывается огонь на поражение.
Я задаю себе вопрос и пытаюсь на него ответить. Почему отец, имея за плечами три года войны, два ранения и трех погибших братьев, зная, как близка победа и как высока вероятность погибнуть просто от случайной пули, сдержал себя и не выстрелил? Ведь перед ним мог быть вооруженный враг.
Конечно, был приказ не стрелять в мирных жителей, но в условиях тотальной мобилизации и ожесточенного сопротивления, разве можно мгновенно оценить, кто из них мирный? В то же время отец не мог стрелять и потому, что он был журналистом, хотя и военным. Но для старика-немца он в любом случае был солдатом вражеской армии, направившем на него автомат.
Быстрота мысли сдержала инстинктивную реакцию пальца на спусковом крючке автомата одного и толкнула на благодарность другого. Так мне представляется мгновенный разговор взглядами этих двух умудренных жизненным опытом людей. Этот день войны подробно описан отцом в его автобиографической книге, но без упоминания о медали.
Отца не стало два года спустя… Я не верующий, так меня воспитали. Но я верю, что эта медаль оберегает теперь мою семью своею силою и памятью об отце.