Критика вузовской философии по учебнику О. Соиной

Критика вузовской философии
(На примере учебника В. Сабирова и О. Соиной)

Отрывки из книги для ознакомления

Вступление

Перед читателями четвёртая книга из серии «Критика вузовской философии». Эта книга посвящена разбору учебника «Основы философии», который составлен двумя авторами, докторами философских наук, профессорами, Владимиром Сабировым и Ольгой Соиной.
Почему меня заинтересовал именно этот учебник? Во-первых, потому, что в нём в совершенно скверной форме преподносится не только зарождение философии, но и сама философия. Учебник почти уравнивает философию и религию. Во-вторых, потому, что в учебнике довольно много логических ошибок и ложных выводов. В-третьих, потому что учебник этот авторы переиздают с завидной периодичностью (в 2012, 2014, 2018 годах), а значит, возможно, собираются переиздавать в будущем. Так, в 2014 году он издавался под названием «Философия. Элементарный курс». Но начинка учебника при переизданиях почти не менялась, хотя авторы и уверяют, что каждый раз «значительно модернизируют» переизданный учебник. В-четвёртых, рецензентами учебника при каждом издании тоже выступали профессора, доктора философии. Это значит, что мы увидим не частный взгляд авторов на философию, а отработанную систему преподавания в российских вузах. Весьма порочную систему, надо сказать! И в этом читатель может убедиться сам, прочтя данный разбор учебника. А студентам, изучающим философию, я просто советую прочитать эту мою работу, чтобы понять, как и чему их учат.
Я убеждён, что подобные учебники опасны, они не только не дают ясных представлений о философии, но и намеренно уводят от действительных знаний о ней.

2. Заявки предисловия авторов

Итак, посмотрим, как сами авторы предваряют свой учебник. Начинается предисловие так:

«Философия является неотъемлемым элементом культуры. Вот почему в данной книге история философии и многие современные философские проблемы рассматривается в контексте развития различных сторон духовной жизни общества: религии, морали, искусства и науки».

На первый взгляд кажется, что всё, вроде бы, правильно. Однако это не совсем так. Во-первых, «неотъемлемым элементом культуры» является любой элемент культуры, а не только философия. То есть, искусство, религия, политика, спорт, туризм, наука в целом и каждая частная наука в отдельности, социальная жизнь, быт, и т.д. – всё это тоже является неотъемлемыми элементами культуры. Во-вторых, когда изучается какой-то отдельный элемент культуры, то, прежде всего, он изучается сам по себе, как отдельное явление. И только потом, при необходимости, он рассматривается во взаимосвязи со всей остальной культурой и отдельными её элементами.
А что предлагают авторы? Они предлагают изучать один элемент культуры посредством (в контексте развития) других элементов культуры, что странно уже само по себе. Я не говорю, что этого нельзя делать, но это можно делать только после того, как будет изучен сам «элемент культуры», который рассматривается. Изучен, как самостоятельное явление.
Далее непонятно, почему философия рассматривается «в контексте развития» религии, морали, искусства и науки. Какая в этом необходимость? Почему философия не рассматривается в контексте политики, или социальной жизни, или бытовой? И почему бы не рассмотреть наоборот: религию, мораль, искусство и науку «в контексте развития» самой философии? Думается, такой подход был бы более оправдан в учебнике философии.
Но представьте ситуацию, когда науку преподавали бы так, как предлагают авторы. То есть, на том основании, что наука «является неотъемлемым элементом культуры», её история и многие современные научные проблемы рассматривались бы «в контексте развития… религии, искусства и философии». Интересная бы у нас получилась наука. Особенно в контексте религии.
Далее в предисловии авторы утверждают:

«Наш курс представляет собой изложение проблем философии в их историческом развитии и современном состоянии. В его основание положено несколько принципов, имеющих важное теоретическое, методологическое и методическое значение. Во-первых, авторы исходят из культурологического, а не сциентистского, понимания философии».

То есть, сначала авторы уверяют, что в учебнике будут рассматривать проблемы философии как в историческом, так и в современном значении. Но тут же заявляют, что будут рассматривать только культурологическое понимание философии, полностью исключая сциентистское понимание. Значит, не все исторические и современные проблемы философии будет рассматривать учебник! Предлагается только однобокое понимание философии, только культурологическое её понимание. А сциентистское понимание авторы исключили из философских проблем? Странно даже то, что сциентистское понимание исключено из культурологического понимания философии. Разве в общую культурологию философии не входит также и сциентистское её понимание? Также ясно, что рассмотрение философии как части культуры общества, и рассмотрение культурологии самой философии – это не совсем одно и то же.
Кроме того, не знаю, что именно имели ввиду авторы под сциентистским пониманием философии, но во введении к учебнику явно просматривается почти полное игнорирование философии как науки и научной философии. Как будто их ни нет вовсе.
Далее авторы пишут:

«Во-вторых, история философии есть не процесс кумулятивного развития соответствующих знаний, а представляет собой процесс возникновения, становления, развития и диалога разных философских традиций, внутренне связанных с господствующим типом духовной культуры того или иного общества или детерминированных конкретной культурно-исторической ситуацией в регионе или мире в целом».

Это и вовсе ложное заявление. Уже по одному этому заявлению можно судить о том, насколько плохо понимают авторы саму философию, и особенно научную философию.
Если бы в философии отсутствовал «процесс кумулятивного развития соответствующих знаний», не было бы и самой философии, и её истории. Именно этот процесс, а не разные философские традиции, является основой философии! Если бы не было этого процесса, из философии не вышла бы ни одна наука, а сама философия превратилась бы в сборники фантазий «разных философских традиций» и школ. Современная история философии по большей части как раз и напоминает такой сборник фантазий.
Надо понимать, что для любой познавательной деятельности просто необходим «процесс кумулятивного развития соответствующих знаний», даже в теософии, которая тоже претендует на познавательную деятельность, есть свой «процесс кумулятивного развития соответствующих знаний». Даже для составления своего учебника авторы использовали «процесс кумулятивного развития соответствующих знаний». Только плохо использовали. Но лучше они и не могли, так как представляют философию не тем, чем она является в действительности, что будет показано ниже…
Далее в предисловии значится:

«В-четвертых, авторы представляют философию как комплексное знание и как всестороннюю рефлексию над бытием человека и общества, разными формами культуры и познанием. Философия предстает как обобщение всего совокупного опыта человечества, включающего в себя религиозные традиции, нравственные и эстетические ценности, научные знания, практику в самых различных ее измерениях».

Это заявление авторов, пожалуй, самое важное в предисловии. Оно важно для понимания всего учебника. Прочитав эти строки, студенты должны понимать, что будут изучать не философию, а всего лишь представление авторов о философии. И это меняет всё дело. То есть, мы увидим, как «авторы представляют философию», но не увидим того, как нужно представлять философию и что она есть на самом деле.
Второе, что можно вынести из этого заявления, это то, что авторы не умеют отделить философии от религии, они не понимают, что именно разделяет эти два явления (разделяет довольно основательно), и почему это разделение необходимо. То и другое они рассматривают всего лишь как часть культуры. Поэтому не удивительно, что философию авторы часто рассматривают как теософию. По сути, перед нами скорее учебник теософии, а не философии. Ведь под этикеткой «комплексного знания и всесторонней рефлексией над бытием человека и общества, разными формами культуры и познанием» вполне может оказаться и религия, которая суёт свой нос буквально во всё. Можно сюда же прилепить и искусство. И даже науку, которая, к удивлению авторов, тоже изучает всё.
Третье, что мы здесь видим, так это явное противоречие авторов самим себе. Выше авторы утверждали, что «история философии есть не процесс кумулятивного развития соответствующих знаний», а теперь утверждают, что «философия предстает как обобщение всего совокупного опыта человечества». То есть, получается, что «обобщение совокупного опыта человечества» не есть «процесс кумулятивного развития соответствующих знаний»? Разве человеческое общество не развивается, не накапливает знания?..
Есть и другие вопросы к пониманию авторами философии. Например, в предисловии написано:

«… авторы умышленно не включили в состав курса тему сознания. Это объясняется тем, что во многих учебниках прошлого смешивался философский аспект проблемы с психологическим, вернее психологическая постановка и решение проблемы сознания часто выдавалась за философскую».

Но ведь выше авторы утверждали, что «представляют философию как комплексное знание и как всестороннюю рефлексию над бытием человека и общества». Почему же теперь они исключают из этого «комплексного знания и всесторонней рефлексии» сознание и психологию? Кроме того, этика не мыслима без психологии, а философия – без этики. Конечно, учебник вполне себе может не включать тему сознания. Это вопрос тематики. И, конечно, психология давно стала научной дисциплиной. Однако надо понимать, что «проблема сознания» не «выдаётся за философскую», как пишут авторы, а всё ещё является полноценной философской проблемой. Причём, одной из основных её проблем.
Далее авторы пишут:

«… мы полагаем, что противопоставление абстрактных понятий материи и сознания для современного человека не совсем понятно. С нашей точки зрения, более уместно рассматривать отношения человека с миром, нежели материи и сознания».

Что это значит? На каком основании авторы полагают, что для современного человека «не совсем понятно» противопоставление абстрактных понятий материи и сознания? Авторы полагают, что современный человек значительно поглупел?
Если же авторы считают, что это противопоставление «не совсем понятно» студентам, то так и нужно было писать. Но в этом случае разве не учебник по философии должен объяснять это противопоставление? Студентам и философия «не совсем понятна». Но ведь авторы берутся учить студентов философии. Так почему бы не научить понимать и это «противостояние», а не оставлять студентов в неведении?
То есть, мы снова встречаемся не с философией и её проблемами, а с проблемами самих авторов. Они пишут: «С нашей точки зрения, более уместно…». Но с философской точки зрения вопрос материи и сознания всё ещё является одним из основных, и он входит как составляющая в рассмотрения отношений человека и мира.
Я не говорю о том, что в учебнике обязательно должен рассматриваться вопрос материи и сознания, но всё же ознакомление с этим вопросом необходимо для понимания развития философии. И уж, во всяком случае, не корректно заявлять о том, что для современного человека этот вопрос «не совсем понятен». А сами авторы и рецензенты учебника являются современными людьми? Если да, то получается, что и им этот вопрос не совсем понятен. Может, поэтому они его и не рассматривают?
Далее есть ещё одно любопытное заявление авторов:

«… подавляющее большинство советских и современных учебников теорию познания излагают на материале научного познания. Мы же полагаем, что человек познает мир не только через науку, ибо в процессе познания огромное значение играют и другие виды познания. Соответственно и критерии истинности для разных видов познания должны быть разными».

Тут нужно понимать, что познание должно приводить к знанию, а не к представлению. То, о чём говорит теория познания, относится к процессу, результатом которого является объективное знание о мире. А это возможно только при методах научного познания. Само познание (когниция) определяется как «совокупность процессов, процедур и методов приобретения знаний о явлениях и закономерностях объективного мира» (определение из «Википедии»). Так вот эта «совокупность процессов, процедур и методов» только тогда приводит к знанию, когда она соответствует определённым правилам и законам научного познания. В любом другом случае она приводит только к представлениям.
Поэтому все «другие виды познания», о которых говорят авторы, не приводят к знанию объективного мира, а приводят только к представлениям о мире. И это понимают сами авторы, указывая на «критерии истинности», которые «разные» для разных видов познания. Но что значит, «разные критерии истинности»? Это ведь не разная истина, это разные представления об истине, разный взгляд на истину. Это означает, что не истина может быть разной, а сами критерии могут не дотягивать до соответствия истине, если они не соответствуют методам научного познания.
Тогда зададимся вопросом, что важно для философии: истина, или разные критерии истинности? Ясно, что для философии важна истина, а не представления о ней. Даже сами критерии истинности были разработаны именно для того, чтобы определять истину. Иными словами, для философии важна объективная действительность (олицетворяющая истину), а не представления об этой действительности? Поэтому, если авторы рассказывают в учебнике о других видах познания как равноценных и равнозначных научному познанию, то перед вами что угодно, но не учебник философии. Невозможно познать мир, используя ненаучные методы познания, или, как указывают авторы: другие виды познания, кроме научного. Ненаучные методы познания всегда приводят не к знанию, а к представлению. Конечно, само представление можно отнести к знанию, к ненаучному виду знаний. Но нельзя его отождествлять с объективными знаниями о мире. Можно жить в представлениях о мире, но нельзя представления отождествлять с истиной. Даже тот факт, что знания постоянно уточняются и обновляются говорит о том, что представления не надёжны, а истина требует научности, именно научного познания, а не каких-то других видов познания. Поэтому абсолютные истины, которые определены философией и наукой являются базисом знаний.
А теперь рассмотрим тут часть учебника, где авторы рассуждают о том, что же такое философия сама по себе.

Введение в философию по учебнику

1. Предмет и назначение философии

Начинается учебник с традиционного и банального объяснения значения слова «философия». Я уже во многих своих работах писал о том, что дословный перевод слова «философия» не соответствует ни самому явлению философии, ни той её части, которая относится к научной философии. Нужно понимать, что название «философия» по большей части случайно, хотя и имеет свою необходимость.
Авторы начинают учебник так:

«Философия – слово греческого происхождения и буквально означает любовь к мудрости (filia – любовь, sophia – мудрость). Поскольку философия и возникла более 2500 лет тому назад в Древней Греции, то логичным было бы исследовать вопрос, как древние эллины понимали любовь и мудрость».

Во-первых, если бы философию нужно было понимать только как дословный перевод термина (любовь к мудрости), то и геометрию нужно понимать только как измерение Земли, судя по дословному переводу, что столь же глупо и не соответствует действительности, как и современное понимание философии на основе только дословного перевода слова «философия». Надо понимать, что дословный перевод слов и значение слов – это не постоянные и не однозначные величины. Дословный перевод остаётся, а значение слова может со временем меняться. Посмотрите изначальное значение слова «идиот», и вы поймёте, как может до неузнаваемости меняться смысл слов.
Но меняется не только смысл слов, меняется и смысл явлений, потому что явления изучаются, а значит, уточняется, корректируется понимание явлений. То есть, студентам нужно, прежде всего, объяснять, что любовь к мудрости – это всего лишь дословный перевод термина, а не суть самой философии. Но авторы не могут этого объяснить, потому что сами считают, что философия – это только любовь к мудрости, и долго пытаются это доказать.
Во-вторых, ошибочно считать, что философия как явление возникла в Древней Греции. В Древней Греции возник лишь термин «философия», который в общем и целом, как я уже говорил, не отражает самой сущности философии, а говорит лишь о частном её применении. И возникла философия как общая наука, что наиболее важно, но о чём авторы вообще умалчивают, так как сами этого не понимают.
Как явление философия была всегда и существовала с тех пор, как человек разумный смог отделиться от животного мира посредством знаний. Не будет большим преувеличением даже сказать, что некая философия в зачаточных формах присутствует и у животных. Во всяком случае, у таких высокоразвитых животных, как обезьяна.
Но в Древней Греции философия обрела статус науки, и не просто науки, а всеобщей общественной науки, которой может заниматься каждый желающий и способный человек, а не только элитная верхушка общества. Вот что важно!!! Вот что придаёт особое значение древнегреческой философии. Именно это сделало философию философией в сегодняшнем её понимании. И это же впервые позволило отделить философию от религии, что дало толчок к развитию многих частных наук. Вот что необходимо понимать, говоря о зарождении древнегреческой философии. Именно в этом её эволюционное значение. А вовсе не в том, что она стала называться философией. Называться она могла бы, как угодно. Но если бы она не изменилась внутренне, не стала бы всеобщей наукой, не отделилась бы от религии, то не помогло бы и название. Однако само это отделение от религии с неизбежностью требовало нового названия, что, собственно, и пришлось сделать Пифагору, судя по легендам. Хотя название было случайным и довольно неудачным. Но в то время вполне оправданным.
Здесь, говоря о возникновении философии, я немного забегу вперёд и приведу слова авторов из главы «Античная философия», которые меня сильно возмутили. Авторы утверждают:

«Необходимым условием возникновения философии в Элладе и затем в Риме был институт рабства, освободивший часть людей от физического труда и позволивший им всецело отдаться интеллектуальной деятельности».

Как подобные мысли вообще приходят в головы профессоров, в головы образованных, вроде бы, людей? Это же прямая пропаганда рабства! Не говоря уже о том, что это ложь! Именно ложь! Потому что, если это не ложь, а заблуждение, значит, у авторов вообще туго с образованием. Не может человек с философским образованием в наше время заблуждаться до такой степени.
Если бы рабство было «необходимым условием возникновения философии», то философия в греческом варианте возникла бы гораздо раньше и почти во всех странах. Рабство было всегда и везде! Но философия в научном её понимании, философия как наука, почему-то возникла только в Древней Греции. На Руси рабство было вплоть до отмены крепостного права. И уж бояре, а затем и дворяне вполне были освобождены от физического труда, и могли бы себе позволить «всецело отдаться интеллектуальной деятельности». Но что-то не видно было этой «интеллектуальной деятельности» на поприще философии. И философских школ, наподобие Академии Платона не появлялось на Руси. А вот духовные академии развивались. Теософия процветала. Но даже и после отмены крепостного права в России не произошло расцвета философии как науки.
Некоторые источники сегодня причисляют к первым русским философам таких учёных как Татищев, Ломоносов, Щербатов и пр. То есть, с натяжкой можно сказать, что русская философия в более-менее стала проглядывать лишь в XVII веке! Почему же она не появилась раньше, если рабство – это необходимое условие для её появления? Ведь рабства в России было хоть ковшом хлебай!
Но даже та философия, которая в России кое-где проглядывала, была почти полностью задавлена теософией и церковью. Теософов на Руси хватало с лихвой. А вот философов практически не было.
Лишь в XX веке после 1917 года русская философия понемногу стала развиваться как наука. Да и то не сразу, далеко не сразу. Михаил Веллер (писатель и член Российского Философского Общества, участник Всемирного Философского Форума 2010 в Афинах, удостоенный его медали) в своей книге «Энергоэволюционизм» вполне справедливо критикует русскую философию серебряного века, в частности, таких теософов как Бердяев и Федоров, и он тоже приходит к выводу, что философии в России не было. И в этом я с ним вынужден согласиться. Были отдельные слабые всплески философской мысли, и была теософия, маскирующаяся под философию, что она делала всегда. А тот эмигрантский пароход, который историки прозвали «философским», на самом деле и по факту был теософским пароходом.
Понятно, что после революции философия попала под цензуру политики и идеологии, но для развития науки это всё же не так губительно, как религиозная цензура. Правда только до тех пор, пока идеология не превращается в религию. А в России это практически произошло. Советская философия тоже была в определённом смысле сильно однобокой, идеологизированной, хотя более научной и гуманной, и более соответствовала постулатам философии и науки.
Поэтому просто преступно в современном учебнике по философии писать о том, будто бы «необходимым условием возникновения философии в Элладе и затем в Риме был институт рабства».
К тому же куда авторы учебника денут древнегреческих философов-рабов? Эзопа, Эпиктета и многих других. Эпиктет получал жестокие побои от хозяина, и остался хромым на всю жизнь после одной взбучки, в которой хозяин в гневе сломал ему ногу. Даже Платон и Диоген, хоть и недолго, но тоже были в рабстве. Авторы хотят нас уверить, что без рабства они не стали бы философами?
Многим древнегреческим философам, чтобы прокормить себя приходилось работать учителями у детей более зажиточных граждан. То есть, зарабатывать репетиторством, как бы сказали сегодня. Поэтому жили философы бедно, одевались в скудные одежды, часто ходили без обуви. Лишь единицам, таким, как Аристотель, посчастливилось быть учителем у сына царя. Естественно, и возможностей у него было больше, чтобы развивать философию. Но таким, как Эзоп, повезло меньше. Зато таких философов было гораздо больше. Известно, что в рабстве Эзопу тоже пришлось терпеть много унижений, поэтому, когда перед ним встал нелёгкий выбор: возвратиться в рабство и остаться жить, или умереть свободным гражданином, он предпочёл смерть, но не рабство.
И после этого авторы учебника смеют заявлять, что институт рабства – это «необходимое условие возникновения философии»? А ведь этот учебник рецензировали и одобрили тоже «профессора философии»! Какую же философию они хотят иметь в России? Философию рабства?!!
На самом же деле, философия в современном её понимании, то есть, философия как наука, зародилась в Древней Греции вовсе не потому, что там было рабство (рабство было везде), а только потому, что в то время в общественной жизни Греции практиковалась демократия, позволявшая всем, а не только богатым слоям общества, заниматься общественной жизнью и науками. Например, в вольных Афинах того времени можно было запросто перепутать раба и свободного гражданина, потому что внешние различия при демократии стираются, что даёт возможность более открыто проявляться внутреннему миру человека, освобождает духовное развитие масс, а не только «освободившихся от физического труда» богачей.
Философ вполне себе может трудится физически, физический труд нисколько не мешает быть философом. Но если нет возможности высказывать свои философские идеи из-за отсутствия демократических свобод, то и богач вряд ли проявит себя как философ. В этом случае для философии нужна не только «интеллектуальная деятельность», но ещё и изрядное мужество выступить против системы и пойти на смерть ради своих философских убеждений. Тут уже о развитии философии как дисциплины, или о философских школах не стоит и говорить. Тут возможны лишь единичные всплески единичных стойких умов.
Поэтому свободно философия может развиваться только в демократическом нерелигиозном обществе. И хотя Древнюю Грецию трудно назвать нерелигиозной страной, но всё же именно в то время отношение к богам у греков, а затем и у римлян было, мягко говоря, тоже почти демократичным. И это можно проследить даже со времён Гомера по его поэмам. Уже в античности многие указывали на то, что Гомер просто смеётся над богами.
А теперь снова вернёмся к «Введению в философию» по учебнику, где авторы пока не представляют другого взгляда на философию, только как на любовь к мудрости. Объясняя это своё виденье философии, они долго размышляют о том, что такое любовь, какая любовь может относиться к философии, и что такое мудрость в философии:

«Пожалуй, самым подходящим материалом для этого может послужить диалог Платона «Пир». Любовь, по Платону, явление очень сложное. В ней можно выделить несколько существенных сторон. Во-первых, любовь – это жажда целостности и стремление к ней. Во-вторых, любовь есть противоречивое состояние полноты и стесненности жизни. Она есть сочетание счастья и подспудного страха его утраты. Мы все знаем, что любовь одновременно означает и величайшее наслаждение души, и ее величайшее страдание. Не случайно Эрот, олицетворявший в греческой мифологии любовь, рожден от бога богатства Пороса и богини бедности Пении. В-третьих, по Платону, Эрот является посредником между людьми и богами. Он, а значит и любовь, есть стремление ввысь, от низшего к высшему, от человека к богам. В-четвертых, любовь – это стремление к вечному обладанию благом. Иначе говоря, она означает путь к вечному блаженству, предполагающему отсутствие смерти и страданий».

Все эти определения любви сильно грешат одним значительным недостатком. Они поэтичны. Поэзия хороша для сердца, она метафорична, но часто уводит ум от действительности к фантазиям. Всё вышеперечисленное скорее говорит о той форме любви, которая зовётся страстью. Но это не высшая форма любви, а скорее низшая её форма, ограниченная желанием иметь, словом «хочу». Хочу вечного блаженства, вынь да положь! Не хочу страданий! Высшая же форма любви – это жертвенность, основанная на сочувствии, жалости, ведущая к самоотдаче, служению, а не к получению благ или блаженства; но не всегда ведущая к пониманию, а тем более – к взаимопониманию. Поэтому и говорят, что любовь слепа.
Что же касается философии, то она как раз стремится к пониманию и познанию, она всегда ограничена желанием знать истину; не получать вечное блаженство, а знать истину, которая, возможно, противоречит бытовой мудрости и противоречит самому понятию о вечном блаженстве. Если сравнивать философию с любовью, то никак не к мудрости, а только к истине. И это будет весьма своеобразная любовь, потому что замешана она на разуме, а не на чувствах, на уме, а не на сердце. Хотя, конечно, от чувств и сердца при жизни не избавлялся ещё ни один человек. Так что и тут есть немалая доля жертвенности: отдать себя ради истины, даже если она противоречит «мудрости богов».
То есть, настоящая философия – это не любовь к мудрости, а любовь к истине (филоистика). Настоящая философия понимает, что истина не ведёт к блаженству или отсутствию страданий; наоборот, нередко ради истины приходится страдать. И в этом она схожа с истинной любовью, с жертвенностью, так как это предполагает не получение благ или наслаждений, а дарение их другим. Истинная любовь, это любовь матери, которая любит и желает добра бескорыстно. Настоящая мать готова умереть ради своих детей. Поэтому философия и является матерью всех наук. Она дарит им истину, ничего не требуя взамен, обедняя себя, но обогащая их. И часто тоже умирает ради них.
Авторы отождествляют истину с мудростью. Но проблема в том, что мудрость не всегда приводит к истине, не всегда является её синонимом, и не всегда приводит к добру. Мудрость многолика, а у истины только одно лицо. Например, мудрость вполне может быть тождественна хитрости, а хитрость почти всегда основывается на лжи.
Однако авторы учебника, рассуждая о мудрости и философии, предпочитают видеть их не глазами истины, а глазами некоторых античных представлений, чьи взгляды давно устарели. Поэтому они пишут:

«Мудрость же есть одно из самых прекрасных на свете благ, которым в полной мере обладают боги. Следовательно, именно боги в первую очередь могут быть названы мудрецами, а мудрость есть божественное качество. Философ же, согласно платоновской концепции, занимает промежуточное положение между невеждой и мудрецом, он стремится к мудрости, желая обрести необходимую полноту и целостность жизни, которые длились бы вечно. Античное понимание философии дает, с нашей точки зрения, ключ к пониманию философии вообще. Попытаемся обосновать это положение».

О том, как они обосновывают это положение, я покажу ниже, а здесь разберём само положение, которое они преподносят студентам. Казалось бы, авторы показывают философию глазами некоторых античных греков, однако преподносят её так, словно она и сегодня должна рассматриваться только с этой точки зрения, что является грубейшей ошибкой в понимании философии и как целостного явления, и как научной дисциплины. «Именно боги в первую очередь могут быть названы мудрецами, а мудрость есть божественное качество», пишут авторы. Для подтверждения своих слов они ссылаются на Платона. Однако ни тут, ни далее, не указывают на то, что подобное представление о богах не только давно устарело, но и является неверным по сути. И не только неверным с современной точки зрения на философию, но и неверным с точки зрения самих древних греков, которые уже в античности поняли никчёмность «мудрости богов». Почему-то, говоря о философии платоновских времён, авторы совершенно игнорируют слова самого Платона о боге: «Сказать, что это сделал бог – значит ничего не сказать, а всего лишь сделать отговорку по причине отсутствия вразумительного объяснения». Эту истину вполне осознавали многие античные философы, среди которых было немало атеистов. Но это понимали не только атеисты. Даже Блаженный Августин, который уж точно не был атеистом, и тот не смог скрыть правды о том, что «Чудеса противоречат не Природе, а тому, что мы о ней знаем». Во всяком случае, это изречение приписывают ему. А говорит это изречение о том, что мудрость не в богах, а в познании природы, в нашем, человеческом знании истины, то есть объективной действительности. То, что невежды считают божественными чудесами, – всего лишь явления природы, которые нужно изучать.
Тем не менее, авторы учебника преподносят античную философию так, словно бог в те времена был непререкаемым авторитетом для всех философов. В результате, основываясь на этом учебнике, у студента должно зародиться представление, будто действительно существуют боги, которые только и владеют истинной мудростью, а философ – это тип, блуждающий где-то между «невеждой и мудрецом», стремящийся к «божественной» мудрости и вечному блаженству. Однако это не только неверное понимание философии, но и опасное её преподнесение студентам, уводящее от философии как таковой.
Авторы считают, что «античное понимание философии дает… ключ к пониманию философии вообще». Интересно посмотреть, что это за ключ. И тут выясняется, что «главным элементом философии является сам философ»! Не мудрость, не истина, не законы природы, а философ! Вот это новость! Почему философ? Потому что «именно он носитель любви к мудрости». Опять же – не самой мудрости, а только любви к ней. Вот как об этом пишут авторы:

«Главным элементом философии, несомненно, является сам философ, поскольку именно он носитель любви к мудрости. Но люди любят по-разному и любят разное! Иначе говоря, люди по-разному понимают, по-разному познают то, к чему стремятся (кстати, в русском языке глаголы «познать» и «любить» в некоторых случаях семантически тождественны), и качеством мудрости могут наделяться разные сущности. Именно в этом и заключается главная причина разнообразия в понимании того, что есть философия. Тем не менее за содержательным многообразием трактовок философии и самой философии нельзя упускать момент формального единства того, что носит название философии. Здесь мы должны определиться более детально с понятием мудрости, Софии».

Авторы пишут: «люди по-разному понимают, по-разному познают то, к чему стремятся… качеством мудрости могут наделяться разные сущности. Именно в этом и заключается главная причина разнообразия в понимании того, что есть философия». Тогда возникает вопрос. В чём именно «заключается главная причина разнообразия в понимании того, что есть философия»? В том ли, что «люди по-разному понимают, по-разному познают то, к чему стремятся»? Или в том, что «качеством мудрости могут наделяться разные сущности»? На деле же, и то, и другое утверждение ложно!
Во-первых, как бы по-разному люди не понимали и не познавали, всё же философское понимание и познание основывается на определённых логических методах познания, а не на каких угодно. Если философ не владеет этими методами, он либо плохой философ, либо вовсе не философ. Следовательно, к философии относится не какое угодно познание и понимание, а только то, которое соответствует этим методам познания и приводит к истине, к знанию.
Во-вторых, «качеством мудрости могут наделяться разные сущности» только в религии, но никак не в философии. Это одно из главных отличий философии от религии. Философы не наделяют «качеством мудрости» никого и ничего. Философы занимаются поиском истины, они выявляют, есть ли хоть какая-то мудрость в ком- или в чём-либо. Но наделять «качеством мудрости» какие-то сущности… – этим философия не занимается. Это – к теософам и экстрасенсам.
Как авторы определяют понятие мудрости-Софии? Они пишут следующее:

«Нет никакого сомнения в том, что мудрость – это в первую очередь совершенное знание. Какое же знание можно считать совершенным? Думается, что таким может считаться только истинное знание. Ложное знание не может считаться совершенным само по себе и по тем практическим результатам, к которым оно приводит. Но и не всякое истинное знание можно считать совершенным. Речь тут идет не том, что существует истинное знание о безобразных вещах (например, о болезнях или социальных катаклизмах). По существу, не может называться совершенным частное знание (даже при условии его истинности), ибо оно ограничено рамками части. Часть же совершенна только в той мере, в какой приобщена к целому. Целое не тождественно всему. Целое соотносимо с сущностью, с тем, что лежит в основе всего, от чего производно все. Самым совершенным поэтому, с нашей точки зрения, является истинное знание о мире как целом (мире в целом), потому что это знание предельной полноты и глубины. Совершенное же знание применительно к миру в целом есть Истина как таковая. Мудрость тождественна такой Истине, а мудрецом называют обладателя этой высшей Истины, а не знатока каких-то частных истин».

Первое, что тут видят студенты, это довольно странное утверждение, которое выдаётся за истину, и которое на первый взгляд кажется истинным, однако таковым не является. Авторы утверждают: «Нет никакого сомнения в том, что мудрость – это в первую очередь совершенное знание».
Тут возникает два вопроса.
Первый. У кого «нет никакого сомнения», что мудрость – это совершенное знание? Лично у меня, есть такое сомнение, потому что мудрость не однозначна сама по себе, она многолика и может включать в себя даже ложь.
Второй вопрос. Если «мудрость – это в первую очередь совершенное знание», то что она представляет собой во вторую очередь? Несовершенное знание?
Ясно, что утверждение в том виде, в котором оно стоит в учебнике, является сомнительным с точки зрения истинности.
Далее авторы пишут:

«Какое же знание можно считать совершенным? Думается, что таким может считаться только истинное знание… Но и не всякое истинное знание можно считать совершенным».

Иными словами, авторы утверждают: совершенное знание – истинное знание, но не всякое истинное знание – совершенно. Это как понимать? Теперь авторы хотят нам сказать, что не всякая мудрость есть мудрость?
Мне это напомнило аналогичное высказывание: всякая курица является птицей, но не всякая птица является курицей. С этим вряд ли кто будет спорить, потому что все знают, что существует много разных пород птиц. Но вот то, что существует много «пород» истин – это нужно как-то объяснить. Конечно, существуют абсолютные и относительные истины, к которым можно также отнести субъективные и объективные. Это ли имели ввиду авторы?
Нет, оказывается, авторы имели ввиду другое. Они утверждают:

«Самым совершенным поэтому, с нашей точки зрения, является истинное знание о мире как целом (мире в целом), потому что это знание предельной полноты и глубины. Совершенное же знание применительно к миру в целом есть Истина как таковая. Мудрость тождественна такой Истине, а мудрецом называют обладателя этой высшей Истины, а не знатока каких-то частных истин».

Что из этого следует? Из этого следует только одно: совершенного знания не существует в принципе, так как ни у кого нет «истинного знания о мире как целом». Ни философа, ни мудреца такого не существует, так как никто не обладает этой «высшей Истиной».
Если же авторы и тут опять пространно намекают на существование бога, который якобы знает всё, то им лучше писать учебники по теософии, а не по философии, ибо философия давно показала абсурдность самой идеи бога. Это было известно ещё в античности, и слова Платона, приведённые выше, служат тому примером. Не существует богов с «истинным знанием о мире». Один бог знает христианство, другой – зевсианство, третий проповедует ислам и знать не знает о зевсианстве, или буддизме и т.д. Да что там, даже с биологией у богов большие проблемы: один создаёт людей из земли, другой выламывает их из колена, третий придумывает иной оригинальный способ.
Но далее у авторов следует куда более удивительное умозаключение:

«Однако мудрость не исчерпывается только знанием. У Ф.М. Достоевского есть парадоксальная и не совсем понятная на первый взгляд мысль: «Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться с Христом, нежели с истиной» (Достоевский Ф.М. Письма 1832–1859 гг. // Полн. Собр. Соч. Т.28. Ч. 1. Л., 1985. С. 176). Великий писатель этим высказыванием хотел подчеркнуть решающее значение совершенства личности над совершенством знания. Вторым признаком мудрости, надо полагать, является совершенная личность, которая ассоциируется с правильной жизнью, т. е. жизнью, не причиняющей никому зла. Следовательно, мудрость включает в себя высшее благо и может быть названа Добром. Мудрым никогда и нигде не считался злой человек».

Давайте подумаем, что тут не так. Авторы заявляют: «Мудрость не исчерпывается только знанием». Весьма странное заявление, если учесть, что мудрость – это и есть знание. Чем же она может ещё исчерпываться, если не только знанием? Авторы в этой связи рассуждают о Добре. Но если нет знаний о Добре, то как его можно определить? А если есть знания, значит, есть и мудрость. Так что мудрость вполне исчерпывается знанием, уже потому, что она и есть знание. Не нужно ей приписывать дополнительные качества. Другое дело, что мудрость (знания) можно использовать, как угодно, и во благо, и во зло. И в этом проблема мудрости, о которой авторы не упоминают. То есть, мудрость не всегда этична.
Авторы пытаются сказать, что мудрость должна нести добро. Да, должна. С этим никто спорить не будет. Но, к сожалению, мудрость не всегда несёт в себе добро. Особенно бытовая мудрость. Приведу несколько примеров мудрости, выраженной в поговорках: «Побеждает сильнейший», «рука руку моет», «своя рубашка ближе к телу». Много ли в этой мудрости добра? Нельзя сказать, что его вовсе нет. Для сильнейшего тут есть добро, для носителя «своей рубашки» – тоже. Но есть ли тут добро для слабого, для того, у кого нет рубашки, чью руку не моет другая рука?
Авторы наивно умиляются словам Достоевского из частного письма, который, по сути, сказал о том, что лучше жить с ложью, чем с истиной, если этой лжи дать имя Христа. А под Христом тут надо полагать Любовь и Добро. По сути здесь всё та же бытовая мудрость: «своя рубашка ближе к телу». Носителю этой мудрости не нужна истина, лишь бы ему самому было хорошо. Это эгоистичный подход к мудрости, любви, добру и истине. Это бытовая философия. Фиктивная философия. Это как раз низшая мудрость, которую авторы пытаются возвести в высшую.
Авторы интерпретируют слова Достоевского по-своему: «писатель этим высказыванием хотел подчеркнуть решающее значение совершенства личности над совершенством знания». Но это неверная интерпретация. О каком совершенстве личности можно говорить, если в этой личности нет истины? А ведь Достоевский ясно указывает своё условие: истина вне Христа.
Неужели личность может быть совершенной без истины, и без знаний, а только с ложью, пусть даже эта ложь добра и любит? Какая-то ложно-совершенная личность получается. Довольно странно. Но ещё более странно, что авторы считают это «первым признаком» мудрости-истины. То есть, жить во лжи и без истины (истина вне Христа) – это первый признак мудрости-истины? Вот до чего договорились доктора философских наук, профессора. И они хотят учить этому студентов?
У Достоевского вполне определены условия: «Христос вне истины… истина вне Христа»! А это значит, что Христос во лжи, ложь в Христе! Именно при таких условиях Достоевский всё равно выбирает Христа не как Истину, а как Любовь, несущую Добро для него лично. Добро ли это? Есть ли в нём справедливость? Любящая мать будет делать для любимого сына добро, даже если он закоренелый преступник. Так в истории из-за своей любви многие матери нередко потворствовали преступлениям своих детей. Действительно ли это добро? Мудрая ли это любовь? Есть ли справедливость с такой мудрости?
Увы, любовь не всегда является синонимом добра, истины и справедливости. Все хотят, чтобы их любили, не взирая на их недостатки. В этом плане, конечно, лучше быть с любовью, чем с истиной. Любой преступник хочет, чтобы его любили, любой мерзавец. Но к совершенной личности это не имеет никакого отношения. Как и к мудрости, как и к философии, как и к истине.
Есть легенда, что, когда Нерон появился на свет (тот самый Нерон, что убивал христиан), его мать Агриппина спросила астролога о грядущей судьбе сына. Тот ответил, что младенец станет царем Рима, но убьет свою мать. Тогда Агриппина сказала: «Пусть убивает, лишь бы царствовал!» И Нерон действительно стал царём, и действительно убил свою мать.
Мало кто увидит здесь аналогию с Христом, но по глубинной сути евреи ведь поступили с Христом точно так же, как Нерон со своей матерью. Они его убили, а он пошёл на смерть ради них. Агриппина согласилась на смерть из-за любви к сыну, как Христос согласился на смерть из-за любви к своему народу. И оба были убиты объектами своей любви. Есть ли в такой любви добро или справедливость?
Поэтому прав был древнеримский философ Цицерон, утверждая: «Справедливость без мудрости значит много, мудрость без справедливости не значит ничего». А я от себя добавлю, что справедливость не может существовать без истины. Следовательно, если в мудрости нет истины, она лжива и не добра.
Поэтому, когда авторы говорят о «совершенстве личности» в примере Достоевского, они просто лукавят, или не понимают самой сути. Достоевский хотел сказать совершенно не то, что вывели из его слов авторы. Он хотел сказать, что для человека личная выгода приятней истины. И в этом он прав. Даже если в Христе нет истины, но он делает для вас добро, любит вас, то вы предпочтёте быть не с истиной, а с Христом ради добра для себя лично. То есть, человеку плевать на истину, если ему и без неё хорошо. Это эгоистичный подход к бытию и к истине. И уж явно не философский подход. Но Достоевский прав в том, что многие (и, видимо, он сам) именно так и поступают. Хотя и не должны. Людям приятней жить с успокаивающей ложью, чем с жестокой будоражащей истиной. Люди не хотят истины, они хотят сказки. Именно поэтому кинематограф называют «фабрикой грёз». Именно поэтому Пушкин написал: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман», или в другом стихе: «я сам обманываться рад». Но другой классик, Лев Толстой, как-то раз сказал Федору Шаляпину: «Христос не воскрес».
Тем не менее, авторы внушают студентам, что лучше быть с Христом, чем с истиной, что только так якобы можно стать «совершенной личностью». То есть, у них получается, что «совершенная личность» вполне себе может существовать и без истины. Выходит, что ни Сократ, ни Бруно, ни многие другие учёные и философы, отдавшие свои жизни ради истины, не являются мудрецами и совершенными личностями. Да и вообще зря прожили жизни, раз стремились к истине, а не к Христу. Уж Сократ явно к Христу не стремился.
Вот такой учебник философии предлагают авторы. Возможно это и можно отнести к бытовой мудрости и фиктивной философии, но никак не к научной философии, не к высшему пониманию философии. Я уже не говорю о понимании философии как целостного явления.
Но если высказывание авторов рассматривать в отрыве от слов Достоевского и от Христа, то оно будет иметь совершенно иное, вполне понятное и правильное осмысление. Они пишут о «решающем значении совершенства личности над совершенством знания». Что это значит? А значит это только одно: воспитание часто бывает важнее (значимее) эрудиции, знаний, мудрости, потому что полученные знания можно использовать как для блага общества (если вы хорошо воспитаны), так и во вред ему или только для себя (если вы воспитаны плохо). Вот и всё. Ничего заумного и божественного тут нет. Здесь совершенная личность ни в коем случае не «вне истины», как утверждали авторы. Как раз наоборот: истина в ней! Только в этом случае данное высказывание может быть «первым признаком мудрости»: если личность несёт добро для всех, а не только для себя и избранных. То есть само добро только тогда является добром, когда оно по сути добро общественное, добро для всех. Однако это вовсе не говорит о том, что знание вторично, а воспитание первично. Нужно понимать, что без знания не будет и правильного воспитания.
Теперь давайте разберёмся со вторым признаком мудрости.
Вторым признаком мудрости, как считают авторы, «является совершенная личность, которая ассоциируется с правильной жизнью, т. е. жизнью, не причиняющей никому зла». И тут опять к бочке мёда примешивается маленькая ложечка дёгтя, то есть лжи. Мы видим, что первая часть высказывания почти полностью совпадает с тем, что авторы называют «первым признаком мудрости»: совершенная личность, которая ассоциируется с правильной жизнью, то есть с хорошим воспитанием. Об этом мы уже говорили. Но далее авторы делают небольшое примечание к понятию «правильная жизнь». По их мнению, это «жизнь, не причиняющая никому зла». То есть, вторым признаком мудрости, по мнению авторов, по сути является «жизнь, не причиняющая никому зла».
Но давайте подумаем, что значит «не причинять никому зла»? Авторы пишут, что мудростью и совершенством обладают только боги. Но назовите хоть одного бога, который никому не причинил зла. Таких богов нет. Следовательно, боги – не совершенные личности, а авторы противоречат сами себе.
Может, есть такие среди людей? Ну, разве что среди младенцев. Да и то, как посмотреть. Но может ли взрослый человек «не причинять никому зла»? Например, если ему встретился делающий зло? Ведь если «совершенная личность» знает, что творится зло и не противодействует ему, то совершенна ли эта личность? Ведь тогда выходит, что она потворствует злу, тем, что не противодействует ему, боясь причинить зло носителю зла. Мудрость ли это? Разве мудрец не остановит вора и насильника, чтобы не причинить им зла? Разве он не будет защищать свою родину, чтобы не причинить зла агрессорам? Мудрец ли это? Совершенная ли это личность? То есть понятно, что тезис: «не причинять никому зла», – по сути просто глупость.
«Мудрым никогда и нигде не считался злой человек», утверждают авторы. И это снова бытовая философия, расхожее мнении, мало относящееся к истинным суждениям. Нужно понимать, что творить зло и быть злым, – это не одно и то же. Зло вполне может творить и добрый человек. Например, по незнанию. «Добрыми намерениями вымощена дорога в ад». С другой стороны, злой человек может быть мудрым и не творить зла, несмотря на всю свою злость.
Давайте подумаем, что значит «злой человек». Если человек с добрым сердцем и с улыбкой совершает убийство, не желая лично зла жертве, он злой или добрый? Если человек со злостью и даже с ненавистью убивает врагов отечества, он злой или добрый? Если человек не причиняет зла насильнику детей, он злой или добрый? Если человек топит детей только за то, что считает их родителей порочными, он злой или добрый? Разве злой? А если это делает бог, и топит не только детей, но их матерей, и стариков, и вообще всех людей, он злой или добрый? И тут… бабах!.. вдруг это становится добром только потому, что это делает бог, тот самый любимый Христос, с которым Достоевскому лучше, чем с истиной! Но если человек поступит так же, то он уже злой? А как же: «будьте совершенны, как отец ваш небесный»? Разве не отец небесный всех людей утопил, как котят?
Предвижу возмущение христиан по поводу того, что Христос топил людей. Но не торопитесь возмущаться, а задайте себе вопрос, был ли Христос изначально, если в Библии сказано, что он является первенцем из всех творений. Выходит, он был изначально. А если он был изначально, то не мог не присутствовать при утоплении людей. А если присутствовал и не воспрепятствовал (не сделал зла насильнику), значит – соучастник. Увы. Такова истина. Мало того, ведь в христианстве считается, что бог-отец и бог-сын – одна и та же личность. А если это одна и та же личность, то как же он мог не участвовать в утоплении младенцев, женщин, стариков и всех прочих? Вот вам и добрый Христос.
И тут христиане скажут, что богу виднее, что их нужно было утопить, как зло. Стоп! А как же «совершенная личность», не причиняющая никому зла? Тогда выходит, что, либо бог – не совершенная личность, либо и человек вполне себе может топить детей, если это угодно богу? Ведь он делает это по воле бога, ради добра, а не зла. А раз в мире всё происходит по воле бога, то утопил и ладно, бог с ними. Значит, такова была воля бога. Ведь он топил их без всякого зла, он хотел им добра, чтобы они сразу в рай попали. Вот такая вот петрушка с «совершенной личностью», не причиняющей никому зла, получается у наших христианских авторов.
Поэтому студенты должны зарубить себе на носу, что каждый раз, когда в философии идёт некритическая отсылка к богам (Христос, Аллах, Зевс, Иегова, Перун и пр.), сразу начинается ложь и теософия. А философия исчезает. Неизменно! Ну, если сказать мягче, то исчезает научная философия и появляется фиктивная, ложная. О том, что такое фиктивная философия можно прочитать в моей книге «Феномен фиктивной философии».
Нужно понимать, что невозможно жить, не причиняя никому зла. Вполне может оказаться, что вы одним своим существованием причиняете кому-то зло, или неудобство, которое может расцениваться как зло. Когда евреи в Ветхом Завете пошли искать землю обетованную, они просто убивали всех, кто жил на этой земле. Нет, они не желали им зла, прости их землю они считали своей. Зло они видели уже в том, что какие-то люди жили на этой земле до них.
На самом деле, если уж и говорить о признаках мудрости, то первейший её признак в том, чтобы уметь отличать ложь от истины. Но для этого нужно иметь хотя бы элементарные знания и владеть логическим мышлением. А признак философа в том, чтобы уметь разделять научную мудрость от бытовой. Научная мудрость направлена на общую пользу для всех, а бытовая – на частную пользу для себя, для семьи, для группы, для элиты. Научная мудрость ищет знаний и стремится направить эти знания во благо всем. Бытовая мудрость ищет выгоду и направляет её во благо индивиду или группе избранных. «Не обманешь – не продашь» – это тоже мудрость, только бытовая, направленная на благо торгашу и на зло покупателю. Но ведь вся современная реклама основана на этой мудрости!
Так что мудрость – это не однозначное явление, как наивно полагают авторы. И любовь к мудрости, это ещё не любовь к истине, и не любовь к справедливости. Здесь снова можно вспомнить Цицерона: «Справедливость без мудрости значит много, мудрость без справедливости не значит ничего».
Авторы учебника пытаются описать портрет мудреца, которого не существует в природе. Этакий идеализированный лубок несуществующего философа, который всё знает и во всём добр. Таких философов нет, никогда не было, и никогда не будет. Не нужно обманывать студентов вымышленными идеалами, вызывая тем самым у молодёжи комплекс неполноценности.
Авторы пытаются возвести в ранг абсолюта такие понятия как «мудрость», «добро» и «зло», не понимая, то это не абсолютные понятия. Абсолютной может быть только истина, да и то не всякая. Студентам, изучающим философию, нужна правда, а не поэтизированно-метафоричные фантазии. (…)
Как говорится, мудрость приходит с опытом, а опыт приходит с ошибками (глупостью). И не нужно под опытом тут понимать года. Мудрым может быть и молодой человек, а старик вполне может оказаться глупцом. Также не надо внушать студентам, что мудрец мудр во всём. Это такая же глупость, как и существование «совершенной личности». Если бы мудрец был мудр во всём, то Сократ не сказал бы: «я знаю, что ничего не знаю». Есть мудрость в том, чтобы осознавать своё незнание, но в самом незнании нет мудрости.
Философ познаёт мир, познаёт его законы. А любое познание предполагает незнание. Иначе нечего было бы познавать. Для философа прежде всего важна истина и только истина. Лишь через истину философ может определить добро или зло, красоту или уродство, ложь или правду. (…)
Смысл философии – нести добро всему человечеству через истинное познание действительности. Никакого другого смысла у философии нет. Поэтому сама по себе философия уже есть добро как таковое. Философия обязана нести добро всем, как и любая познавательная деятельность. В этом её смысл. (…)
Но авторы пытаются сделать из философии не науку, а сборник разных бытовых мудростей. Вот как они рассуждают:

«Древние греки называли ее архе (arhe). (Речь о целостности мира, под которой авторы подразумевают первопричину, начало всего. – А. Арк). Здесь важно еще раз подчеркнуть, что содержательное наполнение ее, т. е. определение того, что есть arhe, в чем заключается Истина, Добро, Красота, как и отчего они в совокупности спасают, зависят от конкретного философа. Кто-то из них пытался постигнуть и приблизиться к мудрости во всей ее полноте. Кто-то сводил ее только к Истине, а последнюю ограничил только научным знанием. Кто-то видел в мудрости только Добро или только Красоту. Спасительность мудрости также понимали по-разному. Одни считали, что она спасает от страха смерти, другие – от греха, как причины смерти, третьи – от страдания… Таким образом, в понятие предмета философии мы необходимо должны включить самого философа, не только как мыслящий разум, но и как чувствующую, т. е. живую личность. По словам немецкого мыслителя Георга Зиммеля (1858 – 1918), «философское мышление осуществляет личное и олицетворяет сущее»».

Путаница в головах авторов происходит оттого, что они слабо представляют себе, что есть философия как целостное явление, которое включает в себя разные виды мудрости, от бытовой до научной. Именно поэтому авторы и пишут, что мудрость понималась философами по-разному. Но то, что она понималась и понимается по-разному, вовсе не значит, что и понимать её нужно как угодно, по своему желанию, или, что она сама является то одним, то другим, то третьим явлением. Однако авторы именно к этому выводу и подводят студентов, утверждая, что «определение того..., в чем заключается Истина, Добро, Красота, как и отчего они в совокупности спасают, зависят от конкретного философа». Подобные представления могут относиться только к бытовой мудрости, которая по большей части является фиктивной философией, – но никак не к научной философии!
К удивлению авторов, определение того, что есть Истина или Добро не зависит от «конкретного философа», оно зависит только от самой Истины. От каждого конкретного философа может зависит только уровень его образованности и воспитанности. Каждый конкретный философ может воспринимать Истину правильно или неправильно, но сама Истина не меняется от неправильного восприятия философа. Философы-геоцентристы или плоскоземельщики могут сколько угодно считать, что Истина – это вращение Солнца вокруг Земли, но от их мнения это не станет Истиной и Солнце не начнёт вращаться вокруг Земли. Сегодняшний философ-недоучка сколько угодно может считать Истиной то, что на Олимпе живут боги, или другие более современные религиозные сказки, но от этого его мнения, боги на Олимпе не появятся и религия не станет нести истину.
Следовательно, утверждение о том, что определение Истины, Добра и Красоты, а также и странного вопроса «спасения» будто бы зависит от конкретного философа, как пытаются убедить студентов авторы, является ложным утверждением. Потому что это зависит только от того, насколько близко к Истине подошёл тот или иной философ. Но если философ далёк от Истины, то и его философия становился фиктивной, ложной, то есть, перестаёт быть собственно философией, так как философия обязана нести Истину, как первейшая наука об Истине. Философ обязан познавать Истину, а не фантазировать о ней. Следовательно, если у философов разные мнения об Истине, то верное мнение о ней имеет только один из них, а у остальных – ложные. Истина не меняется в зависимости от мнений философов. Но её, конечно, можно шельмовать и Ложь выдавать за Истину. Только в таких случаях она будет зависеть от мнений философов, а не от законов логики и природы.
Поэтому, отдавая важнейший вопрос философии об определении Истины на откуп различных мнений философов, а не твёрдой логике и познанию законов природы, авторы неизбежно приходят к следующему ложному утверждению:

«Таким образом, в понятие предмета философии мы необходимо должны включить самого философа, не только как мыслящий разум, но и как чувствующую, т. е. живую личность».

С таким же успехом можно включить математиков в понятие предмета математики, или географов – в понятие предмета географии. Тем не менее, сам математик никак не включён в понятие «предмет математики», как и географ не может быть включён в понятие «предмет географии». Точно так же и философ ни коим образом не может быть включён в понятие «предмет философии». Авторы тут просто демонстрируют совершенное незнание предмета философии, и пытаются сделать из философии прислужницу любых мнений, публичную девку на любой вкус бытовых мудрецов и предфилософов-недоучек.
Для философии и её развития совершенно не важно, что за личность философствует, а важно только то, открыла ли эта личность какую-либо Истину, внесла ли она что-то новое в философию, или несёт совершеннейшую чушь. И если эта личность несёт чушь, то философия всеми силами пытается отделаться от этой лжи. А уж какая фамилия у этой личности, философию совершенно не волнует. Для философии важна только Истина и ничего более. Философия обязана отбрасывать и отбрасывает от себя все заблуждения, даже если это заблуждения Аристотеля или Канта.
Поэтому отсылка авторов на авторитет Георга Зиммеля не спасает их неверного представления о философии и её предмете. Предмет у философии только один – Истина. А Истина не зависит от частного мнения. Но вот её искажение и шельмование – очень даже зависит. Поэтому не Истина проверяется через философа, а наоборот – философ проверяется через Истину! Насколько далёк философ от Истины, настолько он менее философ и более предфилософ или вовсе не философ, возможно – теософ.
Ясно, что представление о философии, которое пытаются навязать студентам авторы, приводит лишь к дискредитации философии, тем более – научной философии. Это четвёртая, внутренняя причина дискредитации философии, рождающаяся в недрах философских факультетов. Авторы совершенно неверно представляют философию как «личностное знание», что является ничем иным, как заблуждением. Они пишут:

«Философия есть личностное знание в отличие, например, от науки, которая безличностна в том плане, что предмет любой науки целиком растворен в объекте исследования и не включает в себя самого исследователя, значение которого никто, разумеется, не умаляет».

Если философия, по мнению авторов, есть «личностное знание», то с неизбежностью авторы должны признать, что философами являются все люди с младенчества, так как у каждого человека есть «личностные знания». Мало того, «личностные знания» есть даже у каждого животного. В той или иной степени, каждый из нас является математиком, когда считает деньги или предметы, точно так же каждого человека вполне можно причислить к философам, в той или иной степени. Однако именно степень научности отличает фиктивную философию (к которой относятся бытовая философия и предфилософия) от философии научной.
То, о чём пишут авторы, относится к фиктивной философии, к бытовой философии, к философии бабушек у подъезда, так как они тоже имеют «личностное знание» и обо всём судят. Отсюда явно следует, что сами авторы также относятся к философам-мировоззренцам, считающим мировоззрение философией, что совершенно ошибочно. И это легко доказывается. Более подробно об этом я пишу в книге «Мифы современной философии», но и тут приведу несколько аргументов.
Уже само то, что каждый человек имеет «личностное знание» и своё мировоззрение, говорит о том, что философия должна как-то отличаться от этого. Например, и атеист, и боговер имеют своё мировоззрение и свои «личностные знания». Допустим, мы обоих назовём философами, как учат нас авторы учебника. Но тогда получается, что ни наука, в которую верит атеист, ни религия, в которую верит боговер, ничем не отличаются от философии. Тогда авторы должны признать, что наука, философия и религия – это одно и то же явление. Но это будет абсурдом. Следовательно, и утверждение авторов о том, что «философия есть личностное знание в отличие, например, от науки», является таким же абсурдом, заблуждением.
Далее авторы пишут: «предмет любой науки целиком растворен в объекте исследования и не включает в себя самого исследователя».
Выше я уже показывал, что авторы просто не знают предмета философии, поэтому позволяют себе фантазировать. Если бы они имели о нём правильное представление, то поняли бы, что и предмет философии в той же степени «растворен в объекте исследования и не включает в себя самого исследователя». Понятно, что, как Аристотеля, Гегеля и других философов, занимавшихся логикой, нельзя отделить от логики, так и Менделеева, и других химиков, нельзя отделить от химии. Однако это вовсе не говорит о том, что нужно включать их в сам предмет философии или химии. К сожалению авторов учебника, как наука химия «включает в себя» самого химика только потому, что он внёс какой-то вклад в химию, а не потому, что он состоит из химических элементов, как и все люди, точно так же и философия «включает в себя» самого философа только потому, что что он внёс какой-то вклад в развитие философии как науки, а не потому, что у него есть «личностные знания» или мировоззрение, как и у всех людей.
Далее в учебнике утверждается следующее:

«Но не только от личных качеств, пристрастий и степени одаренности мыслителя зависит своеобразие философских учений и понимание существа самой философии. Представление о мудрости меняется от культуры к культуре, от эпохи к эпохе, а, следовательно, меняется и представление о философии, и сама она претерпевает глубокие изменения и обладает множеством вариантов в зависимости от времени и места своего происхождения. Это свидетельствует о том, что философия является одним из феноменов культуры и в связи с этим нуждается в культурологическом анализе».

Здесь я обратил внимание на то, что авторы пишут о понимании какого-то «существа философии». То есть, по мнению авторов, философия имеет в себе какое-то существо? Или сама она является каким-то существом? Тут я рассуждать не берусь, так как не представляю, что именно имели ввиду авторы под «существом философии». Возможно, это просто опечатка. Надеюсь, что авторы понимают, разницу между «существом» и «сущностью». Поэтому я пока оставлю без комментария этот вопрос. Хотя сущность философии определяется довольно легко.
Далее обратим внимание на совершенно неправильный вывод из предлагаемого авторами посыла. Авторы сначала пишут:

«Представление о мудрости меняется от культуры к культуре, от эпохи к эпохе, а, следовательно, меняется и представление о философии…»

И из этого делается следующий вывод:

«Это свидетельствует о том, что философия является одним из феноменов культуры и в связи с этим нуждается в культурологическом анализе».

Позвольте, но если бы представление о мудрости и философии не менялось, а было постоянным, то разве философия уже не являлась бы «одним из феноменов культуры»? В этом хотят убедить нас авторы? Однако есть много неизменных вещей, которые, тем не менее, являются феноменами культуры. Разве египетские пирамиды, которые «не подвластны даже времени», не являются «одним из феноменов культуры»? Естественно, являются. Разве наука не является феноменом культуры? Тоже является. Но представления о науке не меняются, и научные истины не терпят разногласий после того, как они определены. Представления о спорте у народов тоже мало изменились с веками, но от этого спорт не перестал быть феноменом культуры.
Ясно, что подобный вывод просто притянут за уши. Среди «феноменов культуры» есть как меняющиеся, так и не меняющиеся. Конечно, философия является одним из феноменов культуры, вот только «свидетельствует» об этом вовсе не то, что отношение к ней менялось «от эпохи к эпохе». А как раз наоборот, неизменное отношение к уверенности людей в том, что философия способна познавать Истину. Именно это сделало философию «феноменом культуры», а вовсе не то, что к ней относились по-разному. И это нисколько не противоречит разным взглядам на философию.
Также, стоит сказать и о самих этих взглядах на философию. То, что менялись взгляды на философию, и сама философия претерпевала определённые изменения, говорит лишь о том, что она развивалась в максимально неблагоприятных условиях постоянного прессинга со стороны религии и политики. В античной Греции, во времена своего зарождения как науки, при греческой демократии философия была довольно свободной наукой и почти всеми философами воспринималась как всеобщая наука. И именно тогда в Греции появилось много философов вообще и философов-атеистов в частности, которые стали активно множиться. Но религия быстро спохватилась, что теряет власть над людьми, и силой репрессий взяла верх над философией. Поэтому понятно, что взгляды на философию изменились не у самих философов, а у представителей религии, желающих сделать из философии теософию. Не всеобщую науку просвещения, какой она была, есть и должна быть, а узкую религиозную «науку». И подобное угнетённое положение философии длилось тысячелетиями!!! Поэтому разные взгляды на философию появлялись оттого, что уже мало кто мог понимать, чем должна заниматься философия и что она собой представляет. А вовсе не оттого, что сама философия была то одним, то другим, то третьим явлением. Это неверное представление. Философия никогда не менялась!!! Менялись лишь «разрешённые взгляды на философию», а, следовательно, и положение философии, но вовсе не её суть.
Поэтому в определённом смысле можно сказать, что «меняется представление о философии, и сама она претерпевает глубокие изменения», но ни в коем случае нельзя утверждать, что философия «обладает множеством вариантов в зависимости от времени и места своего происхождения». Здесь опять к бочке правды примешена большая ложка лжи. Ясно, что представления о философии менялись в зависимости от образованности общества и самих философов. С этим никто не спорит. Но утверждать, что сама философия «обладает множеством вариантов в зависимости от времени и места своего происхождения», – будет ложью, потому что это не соответствует действительности. Множеством вариантов обладают представления о философии, а не сама философия!!! И это философы должны понимать. Вот религия действительно обладает множеством вариантов. Именно поэтому её и нельзя путать с философией.
Для примера о том, что значат «представления о философии» и сама философия, возьму историю из совершенно другой области, историю о грипсхольмском льве.
В 1731 году правитель Алжира подарил шведскому королю Фредерику Первому живого льва. На территории Скандинавии львы тогда были редкостью и не каждый знал, как они выглядят. После того, как лев умер, из него решили сделать чучело. Но так как приглашённый таксидермист никогда не видел живого льва, чучело получилось похожим на образ из геральдики, а не на настоящего льва. И менее всего получилась голова льва, в которой вообще трудно узнать животное, так как на геральдике львы изображены в основном в профиль. С появлением фотографий этого чучела в интернете, грипсхольмский лев стал мемом.
Или представьте, что вы никогда не видели слона. Вам объясняют, что это огромное бочкообразное животное с толстыми ногами, огромными ушами и длинным носом, которым животное способно срывать плоды и брать предметы, как рукой. Если вы попробуете по этим рассказам нарисовать слона, то у вас неизбежно получится карикатура. Например, как вы будете рисовать огромные уши слона, если вы их никогда не видели, и не знаете, какой они формы. Будете рисовать, как большие собачьи уши? Или, как большие коровьи? К тому же, вам не сообщили, имеет ли слон шерсть и хвост. А как вы будете рисовать длинный нос, которым слон может брать предметы? С пальцами на конце?
Но разве после этого можно утверждать, что представления о слонах и львах у людей менялись и менялись сами животные? Ясно, что первая часть утверждения верна, а вторая ложна.
Точно так же происходит и с представлениями о философии. Сами представления могут меняться лишь от незнания того, что есть философия. И порой эти представления столь же карикатурны и смешны, как чучело грипсхольмского льва. Однако это вовсе не значит, что от этих карикатурных представлений менялась и сама философия как явление. Просто было больше фиктивной философии и меньше научной. Всего лишь. Но постепенно всё более набирает силу научная философия, то есть философия в своём истинном значении.
Неужели оттого, что в средние века философию практически подмяла под себя теософия, сама философия как-то изменилась? Нет. Она просто была запрещена, задавлена. Но где сегодня теософия? Думаете, она исчезла как явление? Тоже нет, она просто сменила название. Теперь она называется религиозной философией, что дало ей возможность по-прежнему дискредитировать научную философию. Когда философ научится понимать разницу между философией и теософией, он ясно увидит эту картину. Поэтому я всегда утверждал и утверждаю, что практически невозможно религиозному верующему стать настоящим философом. Философия всегда изобличает ложь религии. Чтобы стать философом Бертрану Расселу пришлось стать атеистом, хотя изначально у него было религиозное воспитание. Философия требует от философа честности, а религиозный человек честным быть не может уже потому, что он не может отступиться от своего бога. Однако он также не может доказать, что его бог реален. Поэтому ему волей-неволей приходится врать себе и людям. (…)
Далее в учебнике следует:

«Arhe, о котором мы говорили выше, только ранними греческими философами сводился к чему-то материальному и чувственно достоверному: воде (Фалес), воздуху (Анаксимен), огню (Гераклит). В своем большинстве мыслители трактовали arhe как нечто нематериальное, сверхчувственное, т. е. духовное. Это духовное начало не только скрепляет весь мир, но делает его живым, динамичным, способным к развитию. В разных культурах сформировалось свое представление о таком объединяющем начале. В индийской культуре, насчитывающей несколько тысячелетий, такой первоосновой всего сущего признается дхарма, в не менее древней – китайской – дао, в христианской культуре, недавно отметившей свое двухтысячелетие, – Логос («В начале было Слово, и Слово Было у Бога, и Слово было Бог» (Инн. 1; 1). Разные исторические эпохи и конкретные мыслители вносят свои коррективы в представления о первооснове сущего. В Новое время в Европе она трактовалась как субстанция, в XX столетии многие мыслители открыли для себя экзистенцию. Гегель боготворил абсолютную идею, А. Шопенгауэр в основе всего усмотрел мировую волю, Вл. Соловьев создал философию всеединства, Н. Бердяев полагал первичной предвечную свободу и т. д. и т. п.».

Давайте посмотрим, какие тут логические ошибки выдаются за истину.
Сначала возьмём первые два предложения. Здесь идёт противопоставление меньшинства («только ранние греческие философы) и большинства (в своём большинстве мыслители трактовали…). И на этом противопоставлении подспудно проводится мысль о том, что право большинство. Однако то, что большинство думало иначе, вовсе не означает его правоты, как пытаются представить авторы. Для доказательства правоты нужны куда более веские основания, чем большинство голосов. Это первая логическая ошибка авторов. Хотя философия и не может развиваться без демократии, но всё же истины в философии познаются и определяются не путём голосования, а путём доказательств. Научные и философские истины открывает не большинство, а единицы. Но признаёт их потом большинство.
Вторая ошибка в том, что авторы в доказательство правоты приводят аргумент долголетия («в индийской культуре, насчитывающей несколько тысячелетий…», «в христианской культуре, недавно отметившей свое двухтысячелетие…» и т.п.). Однако то, что люди многие века жили в невежестве, вовсе не значит, то они правы. Наука во многом показала ошибочность многовековых представлений о мире. Разве нужно снова заменить автомобили лошадьми только на том основании, что мир ездил на лошадях тысячелетиями? Разве нужно снова ввести институт рабства только на том основании, что мир так жил тысячелетиями и авторы рассматриваемого нами учебника считают рабство необходимым условием для философии?
Третья логическая ошибка в том, что без всяких аргументов, основываясь лишь на мнении большинства и многовековых традициях, авторы приводят в доказательство только идеалистические представления о мире и называют некоторые имена философов-идеалистов в купе с теософами. И этот однобокий взгляд на философию преподносится авторами учебника, как единственно верный. (…)
Авторы учебника пишут о философии следующее:

«Будучи мировоззрением, она соединяет всю совокупность знаний и ценностей человеческого бытия в единое целое. Имея мировоззрение, сознательное представление о мире в целом и о себе, как части этого целого, человек является носителем определенных убеждений. Чем более выражены в нем убеждения, тем более яркой и значительной личностью предстает он перед другими людьми. Личность же созидается истиной, добром и красотой, в ней заключенных и явленных как любовь к мудрости. Чем более слаженны между собой эти понятия, тем более целостной и гармоничной является личность, тем ближе она к мудрости. В какой-то степени каждый человек – философ, в разной степени приближенный или удаленный от Софии. Философские учения, созданные профессиональными мыслителями, дают необходимый материал для строительства личности, для постижения каждым человеком Истины, Добра и Красоты».

Здесь авторы явно показывают своё бытовое понимание философии, называя её мировоззрением. И сами же запутываются в своих определениях. Они пишут о человеке следующее:

«Чем более выражены в нем убеждения, тем более яркой и значительной личностью предстает он перед другими людьми».

Однако авторы, видимо, не понимают, что убеждения могут и вовсе не содержать адекватных знаний. Наиболее убеждены в своей правоте как раз тёмные невежественные люди, религиозные фанатики. Убеждения вовсе не обязательно соотносятся с истиной, добром и красотой. «Убивайте всех, господь узнает своих!!!» – эту фразу произнёс тоже убеждённый в своей правоте христианин, архиепископ Амальрик, значительная личность в христианстве. К такому убеждению призывают авторы?
А вот Сократ сказал: «Я знаю, что ничего не знаю», сомнения и неуверенность – это не признак глупости, как думают авторы, а как раз наоборот, признак ума.
Само высказывание авторов об убеждении относится не к философии, а к психологии. Поэтому то, о чём говорят авторы, может относиться к лишь к мировоззрению, но ни коим образом не к научной философии. Можно это назвать бытовой философией, но надо понимать, что она по большей части всегда фиктивна, неистинна.
Единственное, с чем тут можно согласиться, так это с тем, что «в какой-то степени каждый человек – философ». Однако надо учитывать, что как раз степень понимания и отличает подлинную философию, научную философию, философию как науку от фиктивной философии, которая философией собственно не является, а лишь постулируется. Но чтобы понять это, нужно повысить собственную степень осмысления философии. Только тогда человек осознает, что мировоззрение – это не философия. Мировоззрение – это результат умелой или неумелой педагогики, философии и идеологии, вместе взятых. К педагогике я здесь отношу всё воспитание и самовоспитание, к философии – понимание логики и науки, к идеологии – влияние политики и всей социальной жизни, включая религию.
Каждый человек может включать и выключать телевизор, переключать каналы и производить прочие манипуляции. Но это не значит, что каждый знает, как устроен телевизор и разбирается в электронике. Точно так же и с философией. В какой-то степени можно каждого называть философом. Но чтобы быть философом, степень эта должна подняться до научного уровня.
Поэтому в учебнике по философии речь должна идти, прежде всего, именно о научной философии. Студенты должны понимать, что это такое. А авторы подводят их лишь к тому, что каждый человек – философ, так как у каждого есть мировоззрение, значит, говори, что угодно. Однако, это не философия, а базар. В действительности же, каждый человек философ лишь в той степени, в какой степени он способен мыслить логично, научно и честно. А житейская мудрость – это совсем другое.
Но вот, наконец-то, авторы решили разобраться в том, является ли философия наукой. И, судя по всему вышесказанному, результат их размышлений довольно предсказуемый, как и у всех философов-мировоззренцев. Сама степень понимания философии приводит их именно к этому результату. Они пишут:

«Возвращаясь к спору о том, является ли философия наукой, мы можем подвести некоторые предварительные итоги, дающие повод для окончательных выводов на этот счет. Между философией и наукой есть некоторые формальные сходства, в особенности, если мы возьмем в качестве примера философские учения Нового времени и ряд течений философской мысли XIX–XX веков, которые действительно имеют наукообразную форму. Однако, если рассматривать их с точки зрения их роли в жизни общества и человека, то между ними обнаруживаются существенные различия».

Удивителен уже сам посыл, высказанный в первом предложении. «Возвращаясь к спору о том, является ли философия наукой…» – пишут авторы. Однако выше в учебнике я так и не увидел этого «спора». С кем, с чем «спорили» авторы? Они просто высказывали свои мнения, именно мнения, причём, однобокие, не особо утруждая себя в аргументации и рассмотрении противоположной точки зрения. Назвать это спором было бы крайне наивно. Однако из этого «спора», которого не было, авторы намерены «подвести некоторые предварительные итоги, дающие повод для окончательных выводов на этот счет». Вот как. Окончательные выводы! Это притом, что нигде авторы даже не указали читателям на то, что же такое философия. А главное: что такое научная философия? Авторы вообще о ней знают ли? Или они полагают, что такого феномена не существует? Из учебника понять этого невозможно. Сначала авторы полагали, что «любовь к мудрости» – это и есть исчерпывающее определение философии, долго рассуждали о том, что такое мудрость, а потом пришли к выводу, что философия – это мировоззрение. Авторы даже не поняли, что противоречат сами себе, так как у них мудрость отождествляется с мировоззрением. И это «даёт им повод для окончательных выводов»? Безусловно, баба Катя из соседнего подъезда по-своему мудра и любит мудрость, и у неё, конечно, есть мировоззрение, как и у всех. Но разве это повод считать её философом?
Поэтому не удивительно, что между философией и наукой авторы смогли найти лишь «формальные сходства», но зато весьма «существенные различия». Давайте посмотрим, на какие же это «существенные различия» указывают авторы учебника:

«Ни одна наука, какой бы универсальной она ни была, как бы ни был широк предмет ее исследования, как бы глубоко она ни проникала в бездну мироздания, как бы ни велика была ее роль в развитии техники, производства, быта и цивилизации, не выполняет роли интегратора знаний, культурных ценностей и не имеет такого значения в жизни и творческом созидании человеческой личности, как любовь к мудрости, т. е. философия».

Тут опять видим, что авторы всё мешают в кучу. Сначала отметим, что философию они снова отождествляют только с «любовью к мудрости». А как же мировоззрение, которое есть у всех? Ведь если мировоззрение, это и есть философия (а именно это авторы утверждали выше), то нужно либо признать, что любовь к мудрости и мировоззрение суть одно и то же, что абсурдно само по себе, либо авторы должны определить разницу между мировоззрением и любовью к мудрости, так как тут у них возникает два вида философии: философия как любовь к мудрости, и философия как мировоззрение. Ведь понятно, что два разных определения не могут обозначать одного и того же.
Но авторы словно не замечают этого. Они лепят философию туда, куда им заблагорассудится, без всяких объяснений. К тому же, если мировоззрение – это философия (а мировоззрение есть у каждого человека), то ясно, что оно есть и у каждого учёного. Но тогда каким же образом учёные так извращают своё мировоззрение, что у них с наукой «существенные различия», как утверждают авторы?
И что должны думать студенты, прочитав такой учебник? Я содрогаюсь, когда представляю, как студентов заставляли сдавать зачёты по такому учебнику.
А теперь давайте разберёмся с претензиями авторов к науке.
Первое, на что следует обратить внимание, и что является грубейшей ошибкой очень многих современных философов, это то, что науку они рассматривают не как единое целостное явление, а как группу разрозненных и совершенно разных явлений. Это говорит о совершенном непонимании науки в целом. Авторы учебника пишут: «Ни одна наука, какой бы универсальной она ни была…». Но что это значит? Почему авторы сравнивают философию вообще, не с наукой вообще, что было бы естественно и верно, а с разными её направлениями?
Тогда, справедливости ради, нужно писать: «ни одна из философий», и «ни одна из религий». Только тогда сравнение будет верным. А сравнивать целое с частями и на основе этого утверждать что-либо, по крайнем мере, не профессионально. Ясно, что целый человек всегда лучше, чем отдельно ноги, руки или даже голова. Так что сравнивать нужно либо части, либо целое.
Поэтому, если авторы пишут: «ни одна из наук», то и сравнивать это должны с какой-либо конкретной философией (или мировоззрением, как они её себе представляют): «ни одна из философий». И тогда надо посмотреть, соответствует ли каждая конкретная частная философия всем тем требованиям, о которых пишут авторы. А мир пока не знает ни одной частной философии (мировоззрения), которая бы соответствовала этим требованиям.
Но если авторы хотят вести разговор о философии в целом, тогда, справедливости и объективности ради, должны сравнивать её также с наукой в целом, а не с частными науками, как направлениями общей науки. Тогда и результат будет иной.
Далее, по мнению авторов, наука «не выполняет роли интегратора знаний». Здесь сразу стоит задать вопрос: о каких знаниях идёт речь. Философы должны понимать, что есть научные знания (наиболее соответствующие действительности) и есть ненаучные знания (заблуждения и пр.). Какие знания интегрирует философия? Если она собирается интегрировать всё подряд, то есть как научные знания, так и заблуждения, то пользы от такой философии меньше, чем от религии, потому что это всё равно, что к бочке мёда (научным знаниям) каждый раз примешивать изрядную порцию дёгтя (невежества). Тогда вся бочка мёда идёт в помойку.
Поэтому, если говорить об «интеграции знаний», то естественным образом следует понимать только научные знания. Но где больше объединяется научных знаний, в науке или в философии? Думается, на этот вопрос ответит даже школьник. Естественно, что философия никогда не сравнится с наукой в накоплении научных знаний.
Далее авторы указывают на «культурные ценности», видимо не зная, что давно существует такая наука как культурология (частная наука, как любят указывать авторы), которая даст в сто очков фору любой философии в «интеграции» и полноте знаний по культурным ценностям. Так что и тут философия уступает науке. Если кто-то не верит, что это так, приведём простой пример. Исторические иконы являются культурными ценностями? Безусловно, являются! Но какая философия занимается накоплением знаний по историческим иконам? Да никакая! А вот в рамках культурологии этот вопрос изучается, знания накапливаются. Можно взять шире: живопись, изобразительное искусство. Или возьмите археологию (тоже наука). Разве философия может потягаться с археологией по знанию древних культурных ценностей?
Увы, но философия не занимается культурными ценностями так, как думают авторы. Философия в рамках эстетики или даже этики может рассмотреть тот или иной вопрос по культурным ценностям, но это не является её основной задачей. И уж ясно, что знаний по культурным ценностям в науке гораздо больше, чем в философии.
Далее авторы пишут, что наука «не имеет такого значения в жизни и творческом созидании человеческой личности», как философия. Это уж и вовсе из области «философских» фантазий. Приведу лишь один пример. Сегодня почти девяносто девять процентов людей на планете пользуются автотранспортом, компьютерами, смартфонами, телевизорами и прочими результатами науки, и все эти результаты куда значимее и важнее в жизни людей, чем философия, о которой многие имеют самое поверхностное представление, и которой вряд ли пользуются при решении жизненных вопросов. Если бы было наоборот, и «любовь к мудрости» действительно имела бы преобладающее значение в жизни каждого человека, как наивно полагают авторы, то на Земле не было бы ни войн, ни религий. Люди бы понимали, что любая религия по сути является ложью.
Итак, становится совершенно ясно, что весь приведённый выше абзац из учебника является скорее фантазией авторов, чем хоть на треть соответствует действительности.
Далее авторы пишут:

«Таким образом, можно заключить, что философия есть особая форма культуры, существующая наряду с религией, моралью, правом, искусством и наукой и выполняющая специфические для нее социальные функции».

Что мы тут видим? Мы видим тут уже третий «вид философии», который нам открывают авторы: «особая форма культуры». Почему это третий вид? Потому что ранее авторы писали, что философия – это любовь к мудрости. Потом писали, что философия – это мировоззрение. Теперь она – особая форма культуры.
Однако давайте разберёмся. Известно, что мировоззрение есть у всех людей. Но если мировоззрение есть у всех, а философия есть мировоззрение (как утверждают авторы), то как она может быть «особой формой культуры», когда она у всех? Тогда она – самая обычная форма культуры. Ведь она есть и у тех, кто верит в богов, и у тех, кто занимается правом, и у тех, кто занимается искусством, и у тех, кто занимается наукой. То есть, эта «форма культуры» (мировоззрение) присутствует и в религии, и в морали, и в праве, и в искусстве, и в науке. В чём же её особенность?
Та же самая аналогия просматривается и с философией как любовью к мудрости. Любовь к мудрости есть у всех. Кто же не любит мудрость? Мудрость любят все! Любят мудрость и боговеры, и правоведы и учёные, и художники. Тогда опять не понятно, в чём же особенность философии? Если философия – это мировоззрение и любовь к мудрости, то каким образом она становится «особой формой культуры», если она есть у всех? Особой формой она может быть только тогда, когда она есть не у всех. А если она не у всех, то она уже не может быть мировоззрением, так как последнее есть у всех. Это как минимум. Также она не может быть и любовью к мудрости, потому что и эта любовь есть у всех.
Кроме того, когда говорят об «особой форме культуры», должны показать, что есть и «не особые» формы культуры. Но какие из указанных форм особые, а какие нет, авторы не указывают. Но если все указанные формы культуры «особые», то нет смысла выделять из общего списка философию, и писать о том, что философия – особая форма культуры. Ведь каждая из указанных авторами «форм культуры» «выполняет специфические для нее социальные функции». Почему же авторы приписывают «особость» только философии?
Во всяком случае, мы так и не увидели, в чём особенность философии, если она и как любовь к мудрости, и как мировоззрение есть у каждого человека. (…)
Становится понятно, что всё умозаключение авторов просто высосано из пальца.
Далее авторы пишут:

«Тем не менее, сопоставление философии и науки необходимо и имеет несомненный позитивный смысл, ибо обе они представлены в виде определенной суммы знаний».

Это тоже весьма странное заявление.
Во-первых, авторы заявляют: «сопоставление философии и науки необходимо». Но разве в «сопоставлении» философии и религии нет никакой необходимости? Разве тут всё предельно ясно? Например, из данного учебника совершенно не понятно на каком месте стоит философия, а на каком религия, и какая между ними разница. А разница между ними принципиальная и значительная, не позволяющая им стоять на одной доске знаний.
Во-вторых, авторы заявляют, что «сопоставление философии и науки… имеет несомненный позитивный смысл». Это безусловно так. Только авторы не объясняют, почему так и какой смысл. Значит ли это, что сопоставление философии и религии имеет негативный смысл? Ясно, что авторы не объективны уже в самой постановке вопроса. Почему из всех перечисленных выше форм культуры, в ряд с которыми авторы ставят философию, они выбирают для сопоставления с философией только науку? По крайней мере, авторы должны были это хоть как-то объяснить. Но всё их объяснение состоит в следующем: «ибо обе они представлены в виде определенной суммы знаний». И это уже, в-третьих.
Итак, в-третьих, авторы здесь пытаются внушить студентам, что из всех форм культуры только философия и наука «представлены в виде определенной суммы знаний». Серьёзно?!! То есть, ни религия, ни мораль, ни право, ни искусство, указанные авторами, не «представлены в виде определенной суммы знаний»? Неужели это пытаются сказать нам авторы? Я уже молчу о том, что они мораль (этику) отделили от философии.
Прошу прощения, но это что угодно, только не учебник по философии. А самое главное, мы ещё так ничего и не прочитали о том, что такое научная философия. Есть ли она вообще, или это плод нашего больного воображения?
Далее авторы делают вывод:

«Следовательно, чтобы углубить наши представления о философии, нужно понять, чем философское знание отличается от научного».

Что ж, давайте попробуем вслед за авторами «углубить наши представления о философии». Непонятно только, зачем авторам понадобились все предыдущие «поверхностные» представления о философии, когда можно было сразу «углубить» их. Впрочем, посмотрим, на какую глубину погрузят нас авторы учебника далее.
Итак, мы переходим к главе (или параграфу) «Специфика философского знания».

2. Специфика философского знания по мнению авторов учебника

Начинается глава со следующего утверждения:

«Философия существует в виде знания, которое необходимо специфицировать, например, на основе сопоставления с научным знанием».

Что из этого следует? А из этого следуют два вывода.
Во-первых, мы узнаём от авторов ещё об одном «виде» философии: философия как неспецифицированное знание. Это уже четвёртый «вид» философии, кажется. Или я уже со счёту сбился? Но если «философия существует в виде знания, которое необходимо специфицировать», то как быть с философией в виде мировоззрений? Или с философией в виде любви к мудрости? Их тоже нужно «специфицировать»? Или это всё – отдельные виды философии? А как быть с философией в виде «особой формы культуры», которая «выполняет специфические для нее социальные функции»? Ведь это как-то трудно себе представить с учётом того, что «философия существует в виде знания, которое необходимо специфицировать». Получается, что неспецифицированное знание выполняет специфические социальные функции. Интересно, правда?
Во-вторых, мы узнаём, что эти знания необходимо «специфицировать, например, на основе сопоставления с научным знанием». Тут вызывает удивление слово «например», которое даёт понят, что специфицировать философию можно и «на основе сопоставления» с ненаучными знаниями, то есть с заблуждениями. Кстати, тут стоит отметить, что под «научным знанием» авторы уже имеют ввиду всю науку, а не частные науки, которые имели ввиду выше, сравнивая с ними философию.
Однако читатель так и остаётся в недоумении, необходимо ли специфицировать философию на основе сопоставления только с научным знанием, или наука тут указана лишь для примера? Ведь если это только пример, то надо предполагать и сопоставление с ненаучными знаниями. А если так, то какая в этом необходимость? И какие это может выполнять «специфические социальные функции»?
Но если необходимость есть только в научных знаниях, то тогда выходит, что слово «например» лишнее, так как уводит от смысла, а философия полностью зависит от науки, так как её «необходимо сопоставлять с научными знаниями». И тогда уже открывается совершенно иной взгляд на философию. Более правильный и более научный.
Но авторы вообще не акцентируют на этом внимание студентов: сказали и сказали, а вы уж понимайте, как хотите. И всё бы было ничего, если бы это не был учебник для российских вузов, который авторы рекомендуют также и для школ.
Далее авторы пишут:

«…жизнь может исследоваться различными естественными науками как физическая реальность, и она же может стать объектом метафизики, когда ставится вопрос о ее смысле, о смысле человеческой жизни прежде всего. Традиционно метафизическими проблемами признавались также вопросы бытия Бога и бессмертия».

Что здесь вызывает вопросы? То, что тут снова имеется едва заметная, но весьма определённая и значимая подмена понятий. Сначала говориться о том, что «жизнь может исследоваться… науками как физическая реальность», а потом добавляется, что жизнь «может стать объектом метафизики». На первый взгляд кажется, что всё верно. Однако это не так.
Во-первых, это два совершенно не равноценных высказывания, чтобы их уравнивать. Например, если сказать, что человек может учиться в школе, а может и не учиться в школе, то это тоже будут два верных высказывания. Однако они тоже не равноценны. Потому, что одно желательно, а другое не желательно. Одно ведёт к знаниям, а другое уводит от знаний.
Точно так же и с высказыванием авторов. Дело не в том, как исследовать мир, а в том, какое исследование ведёт к истине и знаниям, а какое – к заблуждениям. Вот что важно и для философии, и для науки, и для каждого человека. Хотя для авторов это, видимо, совершенно не важно. Автомобиль тоже можно заводить ключом зажигания (по-научному), а можно и пинками или молитвами (через метафизику). Можно ведь? Можно! Но разве это равноценные утверждения, если одно приводит к нужным результатам, а другое – нет!
Поэтому надо понимать, что, хотя жизнь и можно изучать через метафизику, но нельзя изучить!!! Изучить мир можно только методами науки!
Во-вторых, авторы сначала говорят: «жизнь может исследоваться», а потом говорят: «она же может стать объектом». Но «исследоваться» и «стать объектом» – это тоже не равноценные понятия. Тут тогда нужно ставить вопрос о том, исследует ли философия жизнь, или не исследует. Ведь жизнь может «стать объектом» не только метафизики, но и науки, религии, искусства и пр. А если авторы пытаются сказать, что жизнь «исследуется» метафизикой, то в той же мере можно сказать, что жизнь исследуется и религией. Но в этом случае нужно предъявить методы исследования метафизики, которые были бы отличны от научных и религиозных. А также религиозные методы исследования мира.
В-третьих, авторы плохо знают саму науку, если полагают, что она изучает только физический мир, только физическую реальность, как они утверждают. Наука уже давно вполне себе ответственно и результативно изучает также и внутренний мир человека, его психику, его мысли, его видение смысла жизни, его психологию. И для этого не привлекаются никакие боги, шаманы или метафизика. Вполне достаточно науки. Причём, в предисловии авторы сами упоминали психологию, которая изучает сознание, то есть не «физическую реальность», занимается внутренним миром человека. А теперь вдруг противоречат сами себе.
Опуская философию до одной только метафизики, авторы практически отождествляют её с религией, астрологией, магией, экстрасенсорикой, и многими другими ненаучными мистическими и метафизическими учениями. Тогда авторы опять же должны признать, что религия и философия – одного поля ягоды. И не только религия, а любое мистическое учение, например, учение о ведьмах, оборотнях, троллях, волшебных палочках и пр.
Понятно, что авторы пытаются выдать желаемое за действительность, и привить студентам ложные понятия, потому что говорить нужно не о том, как «может исследоваться» жизнь, а только о том, какой метод исследования правильный, и ведёт к истинным знаниям, а какой – ложный. Иначе у авторов получается, что исследование бытия Зевса на Олимпе – это вполне приемлемое изучение действительности, сравнимое с научными методами и способное открыть смысл человеческой жизни.
Такое впечатление, что авторы изучали философию только до средневековья, а о науке слышали лишь от метафизиков, поэтому не в курсе, что научная философия давно не занимается «вопросами бытия бога», так как уже давно доказала его принципиальную невозможность. А вопросами бессмертия гораздо эффективнее сегодня занимается наука, особенно медицина. Конечно, философия может осмысливать все эти вопросы, но они уже не являются для философии первостепенными, хотя их можно назвать «традиционными».
Бытием бога сегодня занимается только теософия, но никак не научная философия, о которой авторы, видимо, вообще не знают.
Учебник философии для вузов должен, прежде всего, показать студентам, что такое философия как явление, и что такое высшая форма философии – научная философия, истинная философия, а не зацикливаться на её примитивных формах, которые по большей степени фиктивны, то есть не способны познавать действительность.
Но авторы настаивают на своём:

«Так вот, философия есть там, где есть постановка метафизических проблем, решение которых требует умозрение и напряжение всех духовных способностей человека. По словам известных отечественных философов, «метафизика есть, по существу, фундаментальное основание философии в целом, философии в ее чистом виде…» (Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания. М., 2005. С.18)».

То есть, теперь авторы заявляют, что философия в её чистом виде – это метафизика. Однако, прежде, чем говорить о каком-то явлении, мы должны понять, что это за явление и дать ему внятное определение. А что сделали авторы учебника, рассказывая студентам о философии?
Сначала они дали четыре совершенно разных определения одному и тому же явлению – философии: «любовь к мудрости», «мировоззрение», «особая форма культуры», «знания, которое необходимо специфицировать» (или неспецифицированные знания). А теперь дали пятое определение: философия – это метафизика! Знаете, что мне это всё напоминает? Когда слепые пытаются наощупь определить жирафа. Они дотянулись до четырёх его ног, до хвоста, до гениталий, но никак не могут дотянуться до головы, поэтому и не могут описать это животное. Оно у них всегда получается безголовое, метафизическое.
А что должен отвечать студент, когда профессор попросит его рассказать, что такое философия? Он должен выбрать одно из пяти определений? Или назвать все пять? Получается довольно забавно:
– Что такое философия?
– Это метафизика.
– А что такое метафизика?
– Это философия.
– Садись, пять!
Вот только у авторов учебника нет точного определения ни философии, ни метафизики. Если авторы согласны с тем, что «метафизика есть, по существу, фундаментальное основание философии в целом, философии в ее чистом виде», то должны дать в учебнике хотя бы определение самой метафизики. Кроме того, если метафизика – это философия в её чистом виде, то есть – одно и то же явление, то зачем называть это явление разными словами? А если есть разница, то какая? А если нет, то и любовь к мудрости – это метафизика, и мировоззрение – это метафизика. Это авторы имели ввиду?
Далее, если «фундаментальным основанием» философии является метафизика, то и у самой метафизики должно быть какое-то «фундаментальное основание». Иначе на чём же она держится, и на чём держится философия? Но где эти «фундаментальные основания» метафизики? Что они собой представляют? Получается какой-то колосс на глиняных ногах.
Я не выступаю против метафизики, хотя и отношусь к ней весьма однозначно. Я выступаю против мешанины в головах профессоров, которой они потом пичкают студентов. Ведь если метафизика и философия не тождественные понятия и разные явления, то необходимо показать их разницу и дать им разные определения. Но уже понятно, что в данном учебнике студенты это не увидят.
Но если метафизика и философия тождественные понятия, означающие одно и то же, то нет никакой необходимости называть их по-разному, и говорить, что одно есть фундаментальное основание для другого. Надо понимать, что такое фундамент, и что такое здание, стоящее на фундаменте. Здание никак не может быть фундаментом «в его чистом виде». А у авторов «метафизика есть, по существу, фундаментальное основание философии», то есть – её фундамент, и одновременно этот фундамент есть «философия в ее чистом виде». Иными словами, всё строение, всё сооружение философии у авторов – это, по сути, один фундамент. Выше они так и не поднялись. Они видят здание только на уровне фундамента.
Но тот ли это фундамент? Ведь если метафизика является частью философии, то как она может быть «философией в её чистом виде»? Как она может отождествляться со всей философией? Ведь если у человека есть ноги (своеобразный фундамент, который держит человека), то мы не отождествляем человека с ногами, а вполне себе представляем их как орган со своими функциями, который необходим человеку, но не является им. Даже голова не является человеком «в чистом его виде», потому что она лишь часть человека. И если метафизика – часть философии, то необходимо показать, что это за часть такая, чем она отличается от философии вообще, и для чего эта часть нужна философии.
Также, если заявлять, что «метафизика есть фундаментальное основание философии», то есть то, на чём стоит философия (её ноги), то покажите, что собой представляют эти ноги, для чего они нужны философии, и на чём стоят сами эти ноги. Да и вообще, являются ли они ногами, то есть, – фундаментальным основанием. И где же тогда у философии голова? Уж явно не в фундаменте. Иначе философия представляется в виде страуса, спрятавшего голову в песок.
Авторы говорят о непознанном, метафизическом; о несистематизированных знаниях. Но задумаемся, может ли непознанное и не систематизированное быть «фундаментальным основанием», то есть тем, на что нужно опираться? Не кажется ли читателю, что эти «ноги» увязают в болоте незнаний? Ведь фундамент – это то, что держит всё здание. И если метафизика является фундаментом для философии, значит, вся философия держится на метафизике, опирается на неё. Но что такое метафизика? Каким бы ни было определение метафизики, выйдет, что она – это всё то, что пока невозможно объяснить с помощью науки. То есть, говоря проще, метафизика – это непознанное, отсутствие знаний, или – незнание. Но тогда возникает резонный вопрос: какой же идиот опирается на незнание? Кто придумал, что фундамент философии (то, на что она опирается) – это отсутствие знаний, незнание? Какой мега-ум какого философского факультета догадался основывать философию на незнании, делать незнание «фундаментом философии»? Я даже бредом назвать это не могу, это просто идиотизм, это перевёртывание всей философии с ног на голову. (…)
Напомню читателю, что сейчас я разбираю главу учебника под названием «Специфика философского знания». И здесь интересно добавить, что в самом начале главы авторы заявили, будто философия – это «вид знания, которое необходимо специфицировать». То есть по сути, они считают, что у философского знания нет никакой специфики, так как само это знание ещё нужно специфицировать. Выходит, специфика философского знания в том, что ему нужна специфика. Создаётся впечатление, что у философии вообще нет никакого знания. Если даже её фундаментом, по мнению авторов, служит незнание (метафизика).
Но вот интересный вопрос: чем же философия отличается от других «видов знаний», если вообще все знания требуют «спецификации», или, лучше сказать, определённой классификации? Разве научные знания не нужно «специфицировать»? Или религиозные знания? Или знания культуры? Выходит, что это не специфика философского знания, как утверждают авторы учебника, а специфика знания вообще, знания как такового. Любое знание требует спецификации и классификации.
Далее авторы пишут:

«Философское знание по большей части есть умозрительное знание, в котором субъективно-оценочный момент выражен неизмеримо сильнее, чем в научном знании. Дискуссии о смысле человеческой жизни поэтому никогда не прекратятся, в то время как жизнь со строго биологической точки зрения явно не вызывает прений такого эмоционального накала».

Во-первых, если говорить об «умозрительном знании», то в этом философия ничем не будет отличаться от математики, где почти всё знание «умозрительно». Да и в религии знание скорее «умозрительно», чем представлено воочию. И уж точно – носит субъективно-оценочный характер. То есть, мы видим, что «умозрительное знание», как его называют авторы, опять не является чем-то характерным только для философии. К тому же, из истории философии прекрасно известно, что философы активно занимались научным практическим знанием, именно поэтому науки выходили и выходят из философии, а не из религии, например.
Во-вторых, если говорить о «субъективно-оценочном моменте, выраженном неизмеримо сильнее, чем в научном знании», то чем тут философское знание отличается от религиозного, или политического, или социального, или любого другого? И, кстати, ошибочно думать, что субъективно-оценочный момент в философии выражен «неизмеримо сильнее», чем в науках. Авторы, видимо, мало знают о научных спорах, где происходят битвы куда значительнее и значимее, чем в философии. И хотя учёные стараются опираться на разные научные данные, всё же в оценках этих данные присутствует весомая доля субъективных взглядов и традиций.
Но более всего даст фору философии в сто очков художественное знание, где уж точно в «умозрительном знании» выражен «субъективно-оценочный момент» несоизмеримо сильнее, чем в науке или в философии.
Кроме того, вопросы о смысле жизни перед человеком стоят ничуть не более остро, чем вопросы строго биологические. Я бы сказал, что последние как раз более беспокоят человека, чем смысл жизни. Во всяком случае, большинство людей более озабочено именно вопросами своей биологии и вопросами быта, чем вопросами смысла своей жизни или смысла жизни вообще. Да и сам это смысл жизни у большинства людей не переходит за рамки биологических проблем. Даже пресловутый вопрос бессмертия, о котором постоянно упоминают авторы учебника, это, по сути, вопрос биологии.
То есть, мы видим, что авторы практически не назвали ни одной особенности специфики философского знания, которое бы действительно отличалось от знаний вообще: научных, религиозных, художественных и пр. Они просто постарались притянуть за уши к философии то, что, в общем-то, не является специфичным только для философии.
Поэтому вполне естественен и понятен вопрос, которым задаются сами авторы:

«Однако здесь возникает один принципиальный вопрос: если философия предполагает в своем существе метафизику, то чем она отличается от религии, которая также говорит о Боге и бессмертии?».

С одной стороны, это очень правильный вопрос. Но с другой стороны, он всё же неправильный. Правильным он может являться для людей, мало разбирающихся в философии, потому что с него может начаться более адекватное понимание того, что есть философия.
А вот для людей, которые уже научились понимать, что есть философия, а что ею не является, этот вопрос представляется довольно наивным и неверным. Он похож на вопрос плоскоземельщиков о том, что если Земля круглая, то почему все реки не стекают вниз, а люди не падают с её шара. Вроде бы вопрос тоже задан верно, но он глуп уже по своей сути. Точно такое же впечатление вызывает и вопрос авторов.
Во-первых, в вопросе присутствует какое-то «существо» философии. Эту ошибку я уже отмечал выше. Надо понимать, что у философии нет никакого «существа», да и сама она не «существо». Можно говорить о сущности философии, о её сути, что тоже не совсем идентичные понятия, как могут подумать некоторые философы, но нельзя говорить о «существе» философии. Что это за «существо» такое?
Кстати, ни о сущности, ни о сути философии авторы учебника не упоминают вообще, словно их и нет. Тем не менее, невозможно поминать философию, если не знать хотя бы её сути. А ведь у философии есть ещё определённые и вполне понятные смысл, задача, цель, предмет. Но всё это в учебнике просто игнорируется. Видимо, авторы о них тоже не знают, представляя философию каким-то «существом».
Во-вторых, и об этом я тоже говорил выше, с богами у философии совершенно определённые отношения. Эти отношения определились ещё в античности. Я уже приводил слова Платона по поводу апелляций к богу. Надо понимать, что если философия и касается темы бога, то только в критическом осмыслении, так как уже давно доказала, что объективно существовать боги не могут. Философия поняла и доказала, что идея бога всегда уводит от истины. Поэтому бог в философии может рассматриваться только гипотетически и критически, как идея, уводящая от истины. Другого бога в философии давно уже нет. Есть пародии на бога в виде идей о более развитых инопланетных цивилизациях, мыслящей природе, имманентном разуме и т.п.
Каждый философ обязан уяснить себе раз и навсегда, что богами давно уже занимается только теософия! Поэтому если какой-то профессор говорит об идее бога не с критической точки зрения, то это не философ, а теософ. Теософ по сути, а не по диплому. И теист по мировоззрению. По поводу дипломированных и не дипломированных, профессиональных и непрофессиональных философов хорошо пишет упомянутый выше Михаил Веллер в книге «Энергоэволюционизм». В этом вопросе я с ним полностью согласен.
Зачем смешивать теософию с философией? Понятно, что это выгодно теософам, чтобы их считали философами. Но какая от этого выгода философам, а главное – какая выгода от этого философии? Ведь это только дискредитирует её! И это первейшая причина дискредитации философии.
А если уж валить всё в кучу, тогда давайте и религию называть философией. Или философию назвать религией. Потому что в таком виде, в каком философия существует сегодня, она мало чем отличается от религии, где в приоритете вера, а не знания. Зачем же тогда вообще их разделять? Собственно, теоретическая часть религии уже названа философией – религиозная философия! Хотя по сути это вообще не философия, а теософия!
Если уж философия призвана изучать явления культуры, на что выше указывали сами авторы, так не нужно искусственно смешивать несовместимые явления и валить их в одну тарелку, делая безвкусный салат, способный навредить пищеварению. Научитесь отделять зерна о плевел, отличать философию от теософии!!! И тогда не будет возникать у профессоров глупых вопросов, наподобие того, который возник у авторов теперь: «чем отличается философия от религии, если обе говорят о боге?». Так авторы могут дойти и до вопроса о том, «чем атеизм отличается от теизма, если тоже говорит о боге?». И ведь многие «умные головы» уже начали приравнивать атеизм к религии! Тогда авторы учебника справедливости ради должны задаться и следующим вопросом: «чем христианство отличается от сатанизма, если тоже говорит о Сатане?» А ведь говорит! Может, после этого вопроса они поймут, чем отличается критический взгляд от некритического, и знание от незнания? 
Поэтому понятно, что в подобных вопросах выявляется полнейшее непонимание самой сути явлений. В данном случае, сути философии как явления и философии как науки.
Однако, задав этот вопрос, авторы должны были как-то выйти из положения и дать хоть какое-то вразумительное объяснение. И тут у авторов случился когнитивный диссонанс наоборот, то есть, им поневоле пришлось дать правильный ответ, хотя и его они постарались изрядно подпортить:

«Религия основана на вере, а вера, по словам апостола Павла, «есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11, 1). В религиозной вере, действительно, есть метафизический компонент, ибо она зиждется на уверенности в существовании некоего сверхчувственного, запредельного нашему миру бытия. Вера есть сосредоточенность человеческого духа на душеспасительной идее, которая иррациональна и зачастую существует вопреки доводам и очевидностям непосредственного опыта. Философия же по преимуществу есть разновидность логически обоснованного знания, она строится на аргументации и доказательствах. К этому следует добавить, что религия являет собой сложный социальный феномен, ибо наряду с вероучением она вмещает в себя культ, таинства, социальный институт и иерархию священнослужителей (церковь). Философия же есть только знание. Однако это знание имеет достаточно сложную структуру, поскольку предметная область философского познания весьма многообразна».

Тут авторы учебника чудесным образом дают нам уже шестое определение философии! Какая плодовитость! Философия вдруг оказывается «разновидностью логически обоснованного знания, она строится на аргументации и доказательствах», «философия есть только знание»! Наконец-то свершилось! С шестого раза!
Но тут опять возникает вопрос. Какое же из шести определений философии, указанных в учебнике, является верным? К тому же, не понятно: всё это определения разных видов философии, или разные определения одной и той же философии?
И ещё вопрос. Если философия – это логически обоснованное знание, строящееся на аргументации и доказательствах (с чем я, наконец-то, полностью согласен), то с какого перепугу к философии всё время примешивают метафизику и теософию, а также и проблемы бога? Неужели кто-то таки нашёл хоть какое-то логическое доказательство существования бога? Нет? Так, может, тогда философии нужно заняться и существованием Деда Мороза? Ведь неопровержимых доказательств его существования ровно столько же, сколько и бога. К тому же, почти все дети верят в Деда Мороза и ждут от него подарков. Что там авторы писали о вере? Почему тогда философы не изучают бытиё Деда Мороза? Они что, не любят детей? Не уважают их веру? Или они думают, что Дед Мороз добрый и не накажет их за то, что они не признают его существование, а вот бог может за это послать их на муки вечные в самое пекло ада? Если господа профессора думают так, то я бы посоветовал им сменить докторское звание на церковный сан. Честнее будет. Да и бог в этом случае не выглядит идеалом добра, каким его пытаются представить горе-философы. В этом случае лучше поклоняться доброму Деду Морозу.
И ещё вопрос для профессоров. Если философия оказывается «разновидностью логически обоснованного знания, строится на аргументации и доказательствах», если «философия есть только знание», то чем тогда философия отличается от науки? Неужели только тем, что к ней постоянно примешивают то, чего ей совершенно чуждо? Но есть ли необходимость в этом постоянном примешивании?
А теперь скажу о том, почему авторы изрядно подпортили свой в общем-то верный ответ. Они пишут: «философия же по преимуществу есть разновидность логически обоснованного знания, она строится на аргументации и доказательствах». По преимуществу??! Это весьма значимое дополнение, его нельзя не замечать. По преимуществу, это как? В 99-ти процентах случаев? Или 75 процентов? А может, 51 процент? О каком преимуществе речь? Ясно только, что не 50 процентов, и не 49, так как в этом случае нельзя говорить о преимуществе. То есть, авторы полагают, что философия вполне себе может состоять из нелогичных обоснований и строиться без аргументации и доказательств? Профессора философии действительно так думают? Ведь если это не так, то дополнение «по преимуществу» является ложным дополнением, той самой ложкой дёгтя, которая портит всю бочку правды. А если в учебнике стоит это дополнение, то студент вполне себе может вообразить, что для философии не всегда обязательны логика, доказательства и аргументация, что можно обойтись и без них. Во всяком случае, видно, что авторы учебника не очень-то пользовались логикой и доказательствами.
Это первое замечание. Есть и второе. Авторы пишут: «разновидность логически обоснованного знания». Что это? Знание может быть логически обосновано, или логически не обосновано. А что значит «разновидность»? Авторы хотят уверить студентов в том, что для философии требуется какая-то особая логика? Какая-то её разновидность? Тогда интересно было бы узнать, какая логика подходит только для философии. Лично я о такой логике не знаю.
У меня закралось подозрение, что авторы просто использовали это слово лишь для того, чтобы хоть как-то отделить философию от науки. Но в этом случае, они должны объяснить, какую «разновидность логики» использует философия, которая должна отличаться от логики вообще, или от «научной логики». Если этого объяснения нет, то вопрос остаётся прежний: «чем философия отличается от науки, если она есть логически обоснованное знание, строящееся на аргументации и доказательствах?».
Итак, рассмотрев главу «Специфика философского знания», мы опять приходим к выводу, что авторы учебника имеют очень невнятное представление о том, что такое философия вообще, как явление, и совершенно никакого представления о том, что такое научная философия. Поэтому они так аморфно представляют себе и философское знание.
Если же авторы хотели указать на то, что метафизика и теософия вносят в философию изрядный процент нелогичных знаний, не строящихся на доказательствах, то стоит ли эти знания оставлять в философии? Не лучше ли возвращать их назад метафизике и теософии? То есть, зачем искусственно присоединять к философии то, что ей чуждо, вместо того, чтобы отбрасывать от неё всё то, что к ней не относится?
Ведь и в науке время от времени появляются знания, которые при уточнении признаются ложными. Но если доказана их ложность, они отбрасываются, переходят в разряд лженауки. Почему же философы сами губят философию, боясь отбросить от неё всё ложное, всё то, что мешает ей развиваться? Зачем ложные знания закрепляются в философии под ширмой «форм культуры»? Ведь результат этого плачевен. И этот плачевный результат мы видим даже по данному учебнику: профессора философии не могут определить, что такое философия, и уж совсем помалкивают о том, что такое научная философия. В своём учебнике, только во «Введении» они дают аж шесть определений философии! Причём некоторые определения противоречат друг другу, и почти все не верны. Вот это ввели так ввели в философию! Но на этом «Введение» ещё не заканчивается. (…)
Далее они пишут:

«Философия существует в виде различных традиций, школ и направлений, полемизирующих друг с другом и несущих на себе отпечаток той или иной культуры, культурно-исторической эпохи и личности мыслителей».

Однако и религия, и искусство тоже «существует в виде различных традиций, школ и направлений, полемизирующих друг с другом и несущих на себе отпечаток той или иной культуры…». То есть, мы снова видим притянутую за уши «характеристику философии», которая не является характерной именно философии, а является общей характеристикой любой формы культуры вообще и культуры в целом.
Например, каждая религия в отдельности тоже борется с разными вариантами «видения мира», предпочитая только свой, который её устраивает, и отвергает все прочие. Разные философские школы поступают таким же образом. Чем же они отличаются от религиозных фанатов? Да ничем, пока они поступают так же. Во всяком случае, не в этом принципиальное отличие философии.
Опять похоже, что саму философию авторы представляют себе только как теософию, только в этом случае их мнение может быть хоть как-то оправдано, но от этого оно не становится верным. Потому что теософия – это фиктивная философия. У неё с философией значительные и принципиальные различия, не позволяющие им стать даже родственными явлениями, не говоря уже о том, чтобы стать одним целым. (…)
Поэтому понятна и другая ошибка авторов, которые считают:

«Знакомство с философией целесообразно начинать с ее истории, которая есть процесс становления, развития и смены традиций, духовная борьба школ, направлений и течений мысли».

Нет, это не целесообразно!!! Тут опять напомню слова Шопенгауэра, который утверждал: «Те, которые надеются стать философами путем изучения истории философии, скорее должны вынести из неё то убеждение, что философами родятся, так же, как и поэтами, и притом гораздо реже». Иными словами, Шопенгауэр хотел сказать, что изучение философии как явления должно начинаться не с изучения её истории, а с осмысления самого явления. Это и понятно. Как вы сможете изучить историю явления, если вы не знаете, что это за явление? Только во введении в философию своего учебника авторы выдали аж шесть различных определений философии, которые противоречат друг другу!
Но если вы не можете определить философию, то как вы будете изучать её историю? Историю чего вы будете изучать, если даже «учёные философы» считают, что само определение философии до сих пор является философским вопросом? Поэтому не удивительно, что авторы в своём учебнике так и не смогли дать точного и однозначного определения философии. Но ведь невозможно изучать историю того, что точно не определено.
Современная история философии способна лишь подсказать, но не указать на то, что есть философия. А подсказки не каждый способен понять, для этого нужно хотя бы представлять, что ищешь, то есть иметь подготовку. Значит, прежде, чем изучать историю философии, нужно понимать, что именно изучаешь, а не иметь шесть противоречивых определений.
Именно поэтому в каждом учебнике, прежде, чем перейти к курсу истории, даётся краткое введение в философию. Чтобы объяснить, что такое философия. Но!!! Но если человек не понимает, что такое философия, в чём её суть, в чём её смысл, какая у неё задача и какая цель, то он не сможет объяснить этого и во введении к учебнику, и историю философии он не сможет преподнести адекватно, так как не будет знать, что, собственно, нужно преподносить, с какой целью, для какой задачи. И это незнание хорошо демонстрирует нам данный учебник В. Сабирова и О. Соиной, да и многие другие современные учебники по философии.
Не удивительно, что и представление авторами истории философии шаблонно, оно мало что говорит о самой философии. (…)
Философиоведы должны препарировать и дифференцировать историю философии не для того, чтобы просто рассматривать разные её «органы», а для того, чтобы понять какой орган для чего служит, какую несёт функцию, какой орган болен, а какой здоров, какой орган относится к философии, а какой чужеродный, вирусный или гангренозный, который необходимо удалить из организма философии, чтобы излечить её и дать ей новую жизнь. Пока такого изучения не видно.
Как сказал австрийский философ и психолог Франц Брентано: «Нельзя представить небытие лягушки, не представив лягушку». Точно так же нельзя изучать историю философии, не определившись с тем, что такое философия. Поэтому, прежде, чем писать учебники по философии, нужно сначала научиться понимать философию и как целостное явление, и как науку, понимать её суть, смысл, задачу и цель, понимать её предмет и её сущность; дать ей точное однозначное определение, соответствующее действительности. А потом уже изучать и сравнивать. Никак не наоборот.
В связи с этим, я полагаю необходимым разделять учебники по философии и учебники по истории философии. К сожалению, сегодня есть только последние и совершенно отсутствуют первые, более необходимые для философии, её понимания и преподавания.
Данный же учебник господ теософов В. Сабирова и О. Соиной необходимо признать вредным, способным только засорить мозги студентам, а не научить чему-либо полезному.