М. А. Булгаков и манихейство. Спасительный Эпилог

На фото в начале статьи Михаил Афанасьевич Булгаков, фото 1937 года (из статьи Википедии "М.А. Булгаков", Автор: Михаил Булгаков - scan old paper photo, Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=21069200)

Не будем обсуждать сейчас, вина ли, беда ли, или дымовая завеса, поставленная самим М.А. Булгаковым в том, что, ощущая себя узником в стане друджей (сил зла), он принял (или якобы принял) концепцию манихейства, поверил в то, что земной мир отдан дьяволу и поэтому компромиссы с ним возможны, необходимы. Нужно очень сильно верить в это, чтобы после ободряющего телефонного разговора со Сталиным весной 1930 года месяц за месяцем и затем год за годом не видеть напечатанными ни одной строчки своих произведений, получать отказ за отказом в постановке всех своих пьес (кроме любимых Сталиным «Дней Турбиных»), отказ за отказом на свои просьбы-мольбы о хотя бы кратком выезде в другие страны, подвергаться травле журналистов, видеть и понимать все, что происходит вокруг и... задумать конформистскую пьесу о молодом Сталине, и написать ее, и страстно добиваться ее постановки!

Напомним здесь, что такое манихейство. Лже-пророк Maни, недоучившийся зороастрийский священник (род. 14 апреля 216 г н. э., в г. Ктесифоне, Персия) был объявлен пророком в середине III века н. э., затем разоблачен как лже-пророк и казнен жрецом Кирденом (Картиром). При жизни этого выдающегося, хотя ныне малоизвестного верховного жреца и политика была записана Авеста, священное учение Зороастра, до этого передававшееся в устной традиции. Кирден про жил 124 года и оказал огромное влияние на зороастризм и весь сасанидский Иран. После его смерти, в конце V – начале VI века н. э. идеи Мани пытался претворить в жизнь жрец одного из зороастрийских храмов Маздак. Его сторонники, люмпенизированная городская беднота и беднейшие крестьяне, выступали под красными знаменами, с идеями всеобщего равенства и справедливости, – до боли знакомая картина! Несогласных со своим учением они загоняли в специальные резервации и заставляли их уничтожать вредных животных (храфстру): мышей, крыс и пр. Уничтожали и самих несогласных. Сам Маздак считал, что восстанавливает первоначальное учение Заратуштры, В 528 г. н. э., после диспута с зороастрийскими жрецами, Маздак был признан отступником, схвачен и казнен, его сторонники беспощадно преследовались. Таким образом, в зороастрийском Иране с коммунистическими идеями покончено в VI веке н. э.

Почему философия манихейства на практике приводит к коммунистическому безумию и, соответственно, последовательная защита коммунистических идеалов ведет к атеизму, который можно считать разновидностью манихейства? Обратимся сначала к монографии Л. Н. Гумилева «Этногенез и биосфера Земли». В XXXVII главе в разделе «Бездна» он пишет:

«Наиболее распространенные философемы начала нашей эры утверждали биполярность мира, расходясь только в одном: что считать благом, а что – злом. Так естественно сложилось деление на системы жизнеутверждающие, согласно которым материальная субстанция – благо, а «Пустота» – зло, и системы, полагающие, что материя ловит душу в свои тенета, обволакивает ее и мучает, а душа, или квант сознания, стремится вырваться на волю, т. е. из реальной частицы стать виртуальной. Оба подхода равно бездоказательны. Можно выбрать любой, по вкусу. Но тут-то и обнаруживается разница между двумя доминантами поведения и, соответственно, в психологии, и выясняется, что популяционное поведение и популяционная психология биполярны. На одном полюсе стоит Дерсу Узала – образ, описанный В. К. Арсеньевым, на другом – изобретатель ДДТ, имени коего я не хочу знать.».
И далее, в разделе «Губительный фантом» он продолжает:

«Поставим вопрос так: что общего между исмаилитством, карматством, маркионитским павликианством, манихейством, богомильством, альбигойством и другими аналогичными системами?.. По генезису верований, догматике, эсхатологии и экзегетике – ничего. Но есть одна черта, роднящая эти системы, – жизнеотрицание, выражающаяся в том, что истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг к другу. Из этого вырастает программа человекоубийства, ибо раз не существует реальной жизни, которая рассматривается или как иллюзия (тантризм), либо как мираж в зеркальном отражении (исмаилизм), либо как творение сатаны (манихей ство), то некого жалеть – ведь объекта жалости нет, и незачем жалеть – бога не признают, значит, не перед кем держать ответ, и нельзя жалеть, потому что это значит продлевать мнимые, но болезненные страдания существа, которое на самом деле призрачно. А если так, то при отсутствии объекта ложь равна истине и можно в своих целях использовать и ту, и другую».
Заметим, главное, что объединяет эти антисистемы, это, по Л. Н. Гумилеву, непризнание материи, земного мира как божьего творения, непризнание божьей власти на Земле. Понятно, что в ряд этих антисистем надо поставить и коммунистическое учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. И еще одна цитата о связи манихейства, мистицизма и некоторых средневековых христианских доктрин:

«Манихейство столь же бескомпромиссно дуалистично, как и зороастризм, но с какой разницей! Манихейство приравнивает зло к материи, добро – к духу, и потому оно особенно пригодно, как доктринальная основа, для всех форм аскетизма и многих форм мистицизма. Оно глубоко повлияло на исламских мистиков, а через св. Августина оставило след в cамом христианстве... Для зороастрийца нет дуализма материи и духа; единственный дуализм, который существует – это дуализм добра и зла, т. е. совершенно иное. Его ненависть к манихеям инстинктивна и глубока и, учитывая догмы обеих сторон, безусловно резонна». (Р. Ч. Зенер «Учение магов», М., Арта, 1993).
Как убедительно показала И. Л. Галинская в интересной брошюре «Загадки известных книг. Шифры Булгакова» (М., Наука, 1986), философская концепция «Мастера и Маргариты» связана со средневековым манихейством рыцарской Европы – альбигойством. Почему именно с ним?

Напомним, что отец М. Булгакова в течение 20 лет специализировался в Киевской духовной академии по кафедре исто рии и разбора западных вероисповеданий, а в среде Киевской гимназической и студенческой молодежи времен учебы М. Булгакова (после смерти отца) большой популярностью пользовались лекции и семинарские занятия по западно-европейской литературе приват-доцента Киевского университета графа Фердинанда Георгиевича де Ла-Барта, причем специализировался он на средневековых провансальских литературных памятниках, среди которых особенно выделялась эпическая поэма XIII века «Песня об альбигойском крестовом походе».
Это Киев, начало XX века.

***

Как выяснилось относительно недавно (в 1990-х годах), при рассекречивании архивов ОГПУ-КГБ, в Москве 20-х годов существовал Орден альбигойцев (тамплиеров)! Цитируем статью А. Никитиной «Тамплиеры в Москве» (Наука и религия, №№ 4-12, 1992 г.):

«В составленном 9 января 1931 года обвинительном заключении помощник начальника 1-го отделе ния Секретного отдела ОГПУ Э. Р. Кирре утверждал, что арестованные были членами анархо-мистической контрреволюционной организации «Орден Света», которая представляла собой возглавляемую командором ветвь древнего рыцарского Ордена тамплиеров. Члены Ордена именовали себя рыцарями, были организованы в кружки-отряды, занимались изучением мистической литературы и готовили антисоветский переворот». Как пишет А. Никитин, параллельно с «Орденом Света» и в качестве его «дочерней» организации среди артистических и художественных кругов московской интеллигенции существовал другой орден – «Храм Искусств», созданный (теперь цитата из архивов ОГПУ) «с целью внедрения в советские артистические круги своей идеологии в противовес линии марксизма, проводимой компартией в искусстве».

Теперь вернёмся к М. Булгаков. Он, видимо, не состоял ни в одном из этих Орденов, но среди их членов, названных в статьях А. Никитина, встречаются люди из близких знакомых Булгакова по Москве 20-х годов, например, художник Фальк. Члены Орденов устраивали публичные платные вечера, на которых выступали знакомые им литераторы и артисты. Программы таких вечеров в большинстве случаев носили мистический уклон. Можно не сомневаться, что М Булгаков бывал на многих из этих вечеров и, вероятно, знал о тайне московских рыцарей. М. Чудакова приводит воспоминания поэта П. Зайцева, относящиеся к 1925 году:

«Зашел разговор о литературном критике и чуть ли не М. Булгаковым было произнесено слово «орден», то есть наш кружок должен был принять форму своеобразного литературного ордена. Сначала все отнеслись к этому восторженно, но минутой позже у каждого порознь возникла опасливая мысль: а нет ли в нашей среде «длинного языка»?.. И на одном из следующих заседаний М. Булгаков сделал краткое сообщение, что его вызывали, говорили, что кружок привлекает внимание, и сказали, что кружок необходимо закрыть...»
А. Никитин в статье «Тамплиеры в Москве» (Наука и религия, №№ 4-12, 1992 г.) пишет:

«Рыцари, объявившиеся в Москве в те годы, не были облачены в сверкающие латы, в белые льняные плащи с красным восьмиконечным крестом тамплиеров. В списке заговорщиков – машинистки и стенографистки, переводчики, литераторы, преподаватели вузов, продавцы книг, артисты и художники, просто домохозяйки, словом, представители советской интеллигенции, которая едва сводила концы с концами и толкалась на бирже труда. О каком рыцарстве, о каких тайных знаниях могла идти речь в те зловещие годы «великого перелома» России? И все же, — продолжает А. Никитин, — я понимал, что с выводами спешить не стоит. Ведь и Воланда с его свитой – тоже рыцарями! – никто поначалу не принимал за «князей тьмы».
Расследование А. Никитина показало, что в Москве 1920-х годов действительно существовал такой мощный пласт потаенной жизни, были десятки и десятки людей, считавших себя наследниками альбигойцев-тамплиеров, хранивших и распространявших для избранных тайные легенды и философию Ордена – манихейскую философию, ставшую их единственным оружием против ненавистного большевизма! Дьявол разделился и боролся сам с собой – фантастическая картина! Обратите внимание на мистериальную оговорку А. Никитина о Воланде, – она ох как не случайна, хотя в его исследовании больше ни разу ни М. Булгаков, ни его роман не упоминаются.

Вряд ли можно сомневаться в том, что М. Булгаков знал об этих тайных пластах московской жизни 20-х годов. И, если это так, мистериальная основа «Мастера и Маргариты» видится теперь как гениальная модель-проверка философии альбигойцев-манихеев в стране друджей-большевиков. Земной мир принадлежит Воланду. Он и его свита посещают его и, в полном соответствии с философией альбигойцев-манихеев, убивают героев романа Мастера и Маргариту, единственных из всех земных персонажей, понявших и принявших эту философию. Их отравляют и тут же воскрешают, для новой, истинной в понятии манихеев жизни. Хэппи энд?»

До 14 мая 1939 года роман заканчивался именно так. Мастер и Маргарита получали покой, манихейское счастье и вечный дом с венецианскими окнами и вьющимся под самую крышу виноградом. Мастер засыпал с улыбкой на губах, а Маргарита берегла его сон. Прощен был и жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат. 14 мая 1939 года, в день последнего чтения романа, был написан и напечатан Эпилог. Он оказался той точкой над I, которая полностью поменяла полярность философии романа, поставила ее с головы на ноги. Полное кармическое просветление, так можно назвать эту транзитную ситуацию на радиксе Булгакова 14 мая 1939 года.

Если бы Булгаков бросил в тот день пьесу о Сталине, он снова вышел бы на тропу Арты (тропу Истины и Чести). Но наработанная к этому дню черная карма уже перевесила. На следующий день, в свой день рождения, он продолжил работу над пьесой. 24 июля 1939 года пьеса была закончена. Лилит в тот день прошла 23° Водолея – Жребий творчества радикса Булгакова. Летом 1939 года Михаил Афанасьевич несколько раз читал пьесу актерам и руководству МХАТа.

Е. Булгакова потом вспоминала: «Когда он в то лето читал «Батум» – каждый раз была гроза!» Небесная Арта предупреждала его, но было поздно. 14 августа 1939 года он выехал поездрм в Батум для завершения пьесы о Сталине. 15 августа 1939 года, возвращаясь после отмены поездки в Батум, М. Булгаков тяжело заболел.

Но вернемся к Эпилогу «Мастера и Маргариты». До 14 мая 1939 года роман заканчивался торжеством и правотой Воланда, покоем и тишиной для Мастера и Маргариты, прощением для Понтия Пилата. Так что же, Воланд прав?

Открываем эпилог романа, последние страницы.

«Лжет он, лжет! О, боги, как он лжет!.. И возвращается домой профессор уже совсем больной. Его жена притворяется, что не замечает его состояния и торопит его ложиться спать. Но сама не ложится и сидит у лампы с книгой, смотрит горькими глазами на спящего. Она знает, что на рассвете Иван Николаевич проснется с мучительным криком, начнет плакать и метаться. Поэтому и лежит перед нею на скатерти под лампой заранее приготовленный шприц в спирту и ампула с жидкостью густого чайного цвета».
Напомним, что Михаил Афанасьевич по собственному трагическому опыту знал, что такое наркотик, морфий, и чудом Арты Небесной избавился в молодости от этой гибельной привычки. Читаем дальше.

«Будит ученого и доводит его до жалкого крика в полночь полнолуния одно и то же. Он видит неестественного безносого палача, который, подпрыгнув и как-то ухнув голосом, колет копьем в сердце привязанного к столбу и потерявшего разум Гестаса. Но не столько страшен палач, сколько неестественное освещение во сне, происходящее от какой-то тучи, которая кипит и наваливается на землю, как это бывает только во время мировых катастроф».
Вспомним теперь первую в жизни М. Булгакова статью в белогвардейской газете «Грозный». Это единственное, напечатанное при его жизни, где он писал всё, что считал нужным, и вся эта статья под названием «Грядущие перспективы» пронизана ощущением мировой катастрофы. Вернемся к эпилогу «Мастера и Маргариты». Палач убивает потерявшего разум разбойника Гестаса, – Сталин расправляется со своими потерявшими разум противниками, но страшнее этого ощущение мировой катастрофы, неестественное освещение, отсутствие истинного света. Но можно принять наркотик манихейства:

«После укола все меняется перед спящим. От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом...», – Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри улыбаются друг другу, – «... За ними идет спокойный и величественный гигантский остроухий пес».
Да простят нас все булгаковеды земли, это Шарик, господа!

Манихейство – это наркотик, вот о чем говорят последние страницы «Мастера и Маргариты». И это не выход. Это дурная бесконечность, петля от полнолуния до полнолуния:

«Наутро он просыпается молчаливым, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего полнолуния профессора не потре вожит никто. Ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый проку ратор Иудеи всадник Понтийский Пилат».

*******************

(из брошюры "Оккультный Булгаков", 1993, Б.Романов, П.Глоба)

Конечно, мои комментарии к цитируемым текстам и мои версии – это мои личные оценочные суждения, и я не претендую на знание абсолютной истины.