Отряд не заметил потери бойца. Из цикла Сэсэошечки

Серая скучность зимы 1995г. нехотя тянула свои заунывные мелодии по расхристанным  сотам города. Оттепель превратила в грязно - бурую жижу проезжие части улиц и недавно ещё белоснежные сугробы тротуаров. Сумасбродили, оглашая дворовые схроны и придорожные кусты, развесёлые воробьиные банды. На оттаявших канализационных люках шевелились пушистые колобки жмурящихся в неге сизарей. Куда шёл в тот день, не побоюсь этого слова - брёл, теперь уж не помню. Было такое настроение - «выпить яду».  У входной группы здания, где некогда имел неудовольствие трудиться на ниве торговли всячиной, ощутил в себе позыв немедленно зайти внутрь. На дерево слабиться уж как - то чересчур людно. На выходе из кабинета, где сбываются мечты страждущего, абсолютно счастливым, чуть было не врезался в летящего на всех парах очередного мучимого нуждой. «Баааа, какие люди! Какими судьбами!» - незамысловато возрадовались мы встрече, взаимно массируя ладони в рукопожатии.
Вообще эти места, проекта ноль – ноль, бесспорно и неопровержимо обладают некоей загадочной, глубокой эзотерикой. Совсем недавно встретил в аналогичном заведении своего бывшего научного руководителя. Заметьте! Не дома, а в аэропорту. И где? О! А на гоанщине. Что в Индии. Более тридцати лет не пересекались наши тропиночки. И вот нате вам. Место встречи изменить нельзя! «С облегченьицем Вас! Многоуважаемый профэссор!».
Итак. Закончив массаж «крабов», старый знакомый, пригласил на пошвыркать чайку в свой офис. Излиться посильно. Пока мы вспоминали «былое и думы», в помещении образовался второй старый знакомый, хозяин, бишь директор этой концессии. Воспоминания взахлёб незаметно материализовали на столе стройный флянец «Белого аиста» и закусон в виде засохших печенюшек. Дубль не задержался. И был немедленно дослан во след первому. Осевшие ниже ватерлинии уставшей души грязи и хляби стремглав растворялись в первых ароматных волнах коньячного прибоя. Хорошело не выразить как. Литр согревающего напитка закончился ещё на первых тактах увертюры. Людей в помещении прибывало. Что ж. Человек – он как мотылек. Летит  на свет и тепло. В кучевых облаках табака  стрижами метался хохот воспоминаний. За короткий промежуток времени, до ближайшего ларька, с целью пополнить «боезапас», успели заслать две обоймы добровольцев. Столы ломились и насыщались всевозможным яством. В голове немощно шевелилась  честная мысль: «Домой, домой! Время позднее!». 
В таких случаях вспомнить логику повествования не представляется возможным. Одни фрагменты. Откуда ни возьмись, таки вдруг, родилась идея поехать «к Серёге» в баню (потом аналогичные события так и называли – «Поехать к Серёге»). А уже час ночи. А в небе «луна словно репа и звёзды фасоль». И всем уже весело и задорно. А поехали! Чего уж! Хозяин «таверны» кренясь грузным корпусом, щурился мутным прицелом на cветящиеся гнилушками болотных топей, кнопки телефона Panassonic. Норовя проткнуть навылет своим могучим перстом импортную пластмассу, кому-то телефонировал. Наконец на том конце видимо ожило. Он стрелял в абонента убойными междометиями. Недолго. Совсем скоро все участники фестиваля с шутками и прибаутками загрузилась в прибывший микроавтобус TOYOTA цвета ультрамарин. В уютном нутре японской колесницы тела стремительно хмелели . Всё шире раскрывались чакры. Всё необъятней становилась вселенская любовь. Один затянул сломанным габоем знакомую пезнь. И вот уже кто со второго такта, кто с кувырнадцатого, и в открытые окна авто полетели в ночь ноты и слова «Провинциального романса» - нетленного хита ССО «Товарищ», благостей бытия  Лёне Ваксману за произведение. «Отчего пустеют клети ваших кукольных домов, отчего меняет ветер направление дымооов…..».
По ночным безлюдным улицам Пионерского посёлка, вечно серовато – угрюмой промзоны мегаполиса, вкусно урча дизелем катил микроавтобус, оглашая тишину нестройным хором пьяных мужиков. Вперёд! Навстречу приключениям! Э – ге - гей! Гип-гип! Ура!   

******

Конечная точка вояжа к радостиям бытия дремала в пятидесяти километрах от столицы Седого Урала. В процессе преодоления горно-уральских возвышенностей, внутри транспортного средства возникло коллективное желание подышать, посмотреть на звёзды, пожурчать в таёжной ночной благости. «Тойота» аккуратно съехала на обочину. Дизель умолк. И разгорячённые Бахусом, в рассупоненных одеждах, участники заезда, кряхтя в ночь обездвиженными организмами, начали вываливаться вовне. Оглашая тишину спящей природы радостью, вожделея целью своих намерений, зашуршали стадом по сплетениям трав во мрак. Кто – то крикнул по – командирски: «Цепью! Мать вашу! Интервал три метра. Так через раз так! Гы- гы! Две минуты! Время пошло!».
Над покойной сонностью тайги переливался и подмигивал Млечный Путь. Заполошно заорала  потревоженная кукша. То там, то сям шептались в лесной подстилке ручьи освобождения.

******

Сашка, с трудом осознавая себя и мир, млея от влажного холодка на пылающем челе, погрузился в нирвану. Завершил процедуру. Выдохнул, - Хххаарррааашаааа - то как! Глаза не открывались. «А! Ннна! Посижу чуток. Подожду братву!» - ласково шепнул в ухе бес – искуситель. Сашка оперся спиной на ствол могучей сосны. Откинул голову. Ноги предательски дали слабину. Он сполз, сдирая крошево коры, в моховой ковёр. И куда – то полетел. Стало легко. Свободно.
Он купался с пацанами в прохладе лесного пруда, что рядом с бабушкиной деревней. Прыгали с тарзанки. Гладь пруда озорно стреляла солнечными зайчиками. И было так невыносимо счастливо. Он спал.

******

Минут через пять нестройная ватага писающих мальчиков начала поштучно загружаться в транспорт. Зевали, вздыхали, - Охо – хо! Далеко ль ишшо, боярин?!, - пытались вяло шутить. Хрюкнул дизель, и японский автопром покатил дальше по пустынной трассе. К Серёге.
 
*******

Зад неприятно холодило мокрым. Он проснулся, мыча в космос. Не сразу. Фрагментами всплывало из вязкой глубины былое.  Тайга шумела кронами сосен, детонируя в мозг. «Падлаааа!» - оскорбил природу, злой на всю Вселенную Санёк.  Спина чесалась от крошева коры под рубахой. Попытка встать удалась не с первой попытки. Таки зафиксировался лбом в шершавое тело лесины. Хотелось думать, но отчего – то никак не думалось. Тут где - то недалеко он услышал звук проезжающего грузовика. Шевельнулась надежда. Сплетения веток нещадно хлестали по лицу, тыкали острым по везде, и куда неприлично. Он продирался по пеленгу. На звук.
Когда водитель остановившейся таки «зубилы», спросил, мол, куда путь держишь, мужик? - ответ голосующего, породил в нём дилемму. То ли тапку в пол, то ли всё же помочь бедолаге. А Сашка, не нашёлся сразу, как ответить. И выдал бомбиле, - А я где?

********

В коттедже у Серёги утро выдалось трудным. Гулявшие и парившиеся в бане всю ночь, не все смогли дойти до помещенья для сна. Обнаруживали себя по всей территории немаленького хозяйства долго. Отпивались квасом и рассолом. Одного не сразу нашли. Буквально в дровах.  Ободнялось.
После недолгого совещания, отряд осознал, что произошла потеря бойца. Отчего решили сначала похмелиться.
Искали Сашку везде. Обошли весь коттеджный посёлок. Близлежащие ларьки. Заглянули даже на кладбище. Вспомнить ночные зарисовки ни у кого не получалось. Кто – то задал мучивших всех в тайне вопрос: «И кто ж к Светке пойдёт? Докладывать! А?!» Добровольцев не было. В душе плавала гадкая жаба реальности. А возвращаться в столицу Урала всё одно надо.

********

Уже вечером этого дня, потерпевший по жребию гонец понуро брёл к дому, канувшего во тьме товарища. Буквы в алфавит никак не складывались. Превозмогая совесть, гонец поднялся лифтом на 9-й этаж и дрожа внутренностями нажал на кнопку звонка. Дверь открылась. На пороге стоял совершенно живой Сашка. На лице его красовался «Железный Феликс».
– Суки вы все! А не товарищи! – приветствовал гостя «спящий в кедровнике». И размашисто врезал сейф – дверью в косяк. Встревоженное эхо укоризны гулко охнуло в шахту лифта. 

Екатеринбург, 1999г.