Алёнка

Мы дружили с детского сада. Аленка была забавной девчонкой с голубыми глазами и торчащими в разные стороны короткими хвостиками, перетянутыми огромными бантами. Так получилось, что после детского сада мы попали в один класс и были этому очень рады.
Мы жили по соседству и ходили в школу вместе. Всю дорогу болтали, смеялись, проходя мимо деревьев, обрывали недоспелую черешню и зеленые яблоки и были счастливы, как все советские дети.
Аленка росла в богемной семье. Мама – художница, всегда причесанная и накрашенная, – ходила в длинных шелковых платьях на восточный манер и на шее красовались крупные бусы. Папа был первой скрипкой симфонического оркестра. Он всегда был серьезный и усталый и часто ездил в заграничные командировки на гастроли.
У нас было замечательное детство, но не было очень замечательных и очень важных вещей – жвачек, роликовых коньков и резиновых сланцев. У кого то были, но у большинства – нет. Аленка относилась к той небольшой группе счастливых детей, у которых было это в полном наборе.
Правда, одну жвачку она жевала неделями и бережно клала уже давно не сладкую резинку в коробочку, когда ложилась спать. Но жевала ее гордо и демонстративно, а мы все стояли вокруг и смотрели ей в рот. Когда кто-то из детей говорил ей:
- Дай кусочек пожевать….. – Она неизменно отвечала:
- Не могу. Мне папа не разрешает. Каждый день, когда я прихожу со школы, он достает линейку, растягивает жвачку и меряет ее. Если она будет короче, чем вчера, он меня поругает.
Мы вздыхали и сочувствовали тому, какой строгий у нее папа. Вот такая умная Аленка была в свои семь лет.
Вечером после школы, сделав уроки, мы бежали во двор поиграть. Аленка тоже выходила, но с трудом. Она жила на четвертом этаже и надев дома четырехколесные ролики спускалась в них, очень рискуя своим здоровьем. Когда наконец она добиралась до выхода, то падала на скамейку и пыталась отдышаться от непомерных трудов. Пока она приходила в себя мы канючили:
- Дай покататься! Ну дай покататься……..
Аленка на все уговоры отвечала так:
- Два дать не могу. Родители не разрешают. Могу дать только один.
Она расстегивала ремешки одного ролика и протягивала мне, так как доверяла больше других. Мы пытались кататься, как на самокате, одной ногой отталкиваясь от асфальта, а на другой продержаться как можно дольше. Плохо получалось, но хотя бы так.
Как-то после школы мы с Аленкой решили пойти ко мне. Бабушка пекла пирожки с картошкой. На столе была рассыпана мука, лежал кусок теста, она раскатывала кружочки, наполняла их начинкой, закрепляла края и укладывала на противень. Готовые румяные, аппетитные пирожки лежали в глубокой миске и зазывали нас попробовать. Мы с Аленкой сглотнули слюну, что не осталось незамеченным. Бабушка скосила на нас сердитый взгляд и переставила миску повыше на буфет. Я то знала, что это значит: сначала мы будем есть суп, а потом пирожки. А Аленка не знала, она поняла, что пирожками ее угощать не собираются. Она состроила несчастное лицо и жалобным голоском пропищала:
- Какие, наверное, вкусные пирожки…… Вот бы попробовать хотя бы один…….
Бабушка сжалилась и скомандовала:
- Быстро мыть руки. – а потом вручила нам по пирожку и пригрозила:
- И только попробуйте не съесть суп!

Мы с Аленкой дружили, ссорились и снова мирились и чувствовали себя лучшими подругами на свете.
В одно утро, когда мы встретились на нашем месте, чтобы идти в школу, Аленка с радостным видом сообщила мне:
- А у меня скоро сестренка родится. И мама сказала, что я могу придумать ей имя. Я назову ее в честь тебя – Анжела.
Мне было очень приятно и я спросила:
- А если родится братик?
- Ну, не знаю…….Если девочка, то Анжела. Мама обещала.
Так и вышло. Скоро родилась Анжелка, еще одно чудо с голубыми глазами, правда пока без хвостиков.
Во втором классе нам с Аленкой пришлось расстаться. Родители перевели ее в специализированную школу по изучению английского языка, а потом они переехали жить в другой район. Мы больше не виделись, но я и сейчас помню голубоглазую девчонку с торчащими хвостиками и жвачкой во рту.