Коах Цвика

(взято из ЖЖ А.Ю.Васильева)
***

Цви Грингольд родился и вырос в галилейском кибуце, основанном беженцами из Польши и Литвы ещё в сороковых. Как всех в восемнадцать его призвали в армию, он окончил двухгодичную танковую школу младших командиров и пошел служить лейтенантом, командиром взвода из четырех танков в довольно известную сто восемьдесят восьмую бригаду «Барак», расположенную на Голанских высотах. А года через полтора, когда ему было двадцать один, он, находясь в увольнении по случаю Йом Кипура, примерно часа в два дня шестого октября семьдесят третьего услышал над своей головой звук пролетающего военного самолета.

- Я не сразу понял в чем дело, но сильно удивился, у нас в такие дни обычно не летают, поэтому бросился к радиоприемнику. Поймал ВВС, поскольку израильские станции в этот праздник тоже не работают, и узнал, что на страну напали. Встал и поехал в часть.

Добрался только часам к семи вечера. Заместитель командира бригады, бывший там в тот момент за главного, подполковник Давид Исраэли приказал лейтенанту возглавить свой взвод и идти в бой. То есть, что значит «приказал», что «возглавить» и в какой «бой идти». Рассказ лейтенанта несколько напомнил мне при всей несоизмеримости масштабов, как осенью сорок первого Сталин направил только что назначенного на это направление Жукова посмотреть в западном направлении, а что вообще там происходит и есть ли в принципе кому защищать Москву. То есть, на самом деле, полный бардак.

Хотя всеобщая мобилизация объявлена и уже несколько часов идут бои, но ещё ничего толком не работает, где враг и сколько его ещё не очень понятно, оперативная обстановка ещё совершенно не ясна, в бой отправляется всё возможное прямо «с колес», короче, ситуация аховая. Лейтенант Грингольд пытается уточнить приказ, говорит, что из его взвода ещё никого нет, он пока встретил в районе казарм только несколько солдат, даже имен которых не знает, но и их едва хватит на пару машин. Исраэли отвечает, что раз так, то пусть пойдет узнает у ребят их имена, берет хотя бы два танка и вперед. Лейтенант бежит исполнять.

Времени уже часов девять вечера. Почти темно. Буквально километрах в четырех от части Грингольд нарывается на группу сирийских танков. Один подбивает сразу, но тут его машина выходит из строя, отказывает электрика. Он отправляет её обратно чиниться, пересаживается на другую, продолжает бой и уничтожает ещё три вражеских танка. Потом выезжает на холм и видит чуть ниже в долине уже более серьезное таковое скопление. Связывается по рации с уже подоспевшим и принявшим руководство командиром бригады полковником Ицхаком Бен-Шохамом и докладывает. Тот интересуется, сколько сирийцев. Лейтенант отвечает, что из-за отсутствия приборов ночного видения точно сказать не может, но танков явно не меньше нескольких десятков, может быть сотня.

А у Грингольда личный позывной «Коах Цвика». В нашей литературе это иногда переводят как «Отряд Цвики», но, как я понимаю (прошу прощения и специалистов за форму написания и возможные неточности перевода), «коах» это всё-таки что-то вроде силы или мощи («Цвика» звали лейтенанта в детстве в семье и кибуце, он и оставил это имя в позывном). И комбриг, услышав этот позывной, но толком ещё не разобравшись в обстановке, уточняет у Грингольда, а как, собственно, велики эти самые «Силы Цвики»?

- Мы говорили по открытой связи, и я был почти уверен, что сирийцы нас слушают. Потому представил себе, как они весело будут смеяться, если узнают, что все мои силы в одном танке. И я постарался вежливо уйти от ответа, сославшись на плохую слышимость и посоветовав не задаваться лишними пустыми проблемами, а просто прислать на подмогу всех, кого соберет.

Комбриг прокричал: «Держись, сделаю, что могу!» И отключился. Танк лейтенанта остался на холме в одиночестве. Дело шло к полуночи. Почти ничего не видно, только впереди нарастает гул приближающихся танков противники. Грингольд открыл крышку люка, высунулся повыше, прищурился, покрутил головой, пытаясь хоть что-то разглядеть и отдал приказ. «Силы Цвики» пошли в атаку.

Я не стану подробно описывать дальнейшее. Об этом сказано много и, несмотря на естественные для подобных ситуаций и историй расхождения в конкретных деталях, достаточно правдиво. Каждый может почитать самостоятельно. Упомяну лишь, что командир бригады свое обещание выполнил, но всё, что мог сделать, это прислать к часу ночи следующего дня подмогу из девяти танков. Практически все они вскоре были подбиты огнем портативных противотанковых ракет (из европейского фильма я не очень понял каких именно, у них там какая-то своя классификация, но, судя по внешнему виду и «джойстикам» управления, что-то типа наших «Малюток», стрелять которыми сирийцев до этого довольно долго учили советские инструкторы). К утру к ним прорвалась ещё одна группа из шестнадцати машин, которую привел сам подполковник Исраэли (и он, и его командир Бен-Шохам, вскоре тоже лично вступивший в бой, в том сражении погибли). От неё тоже мало что осталось. Сам Грингольд сменил то ли три, то ли шесть танков (честно признавался, что из-за горячки боя точнее сказать не может), выбирался из горящей машины, почти весь обожжённый, несколько раз уже контуженный, находил новый танк и снова шел в бой. И всё это время над высотами почти непрерывно в открытом эфире звучал позывной: «Коах Цвика!»

- Через пару суток силы у меня стали закачиваться, в голове звенело, слишком много ожогов. Начал терять сознание и отключаться. Получил приказ отправляться в госпиталь, прикрыл глаза и дальше довольно долго ничего не помню.

Когда его везли на машине в крайне относительный тыл, им навстречу шла уже полностью сформированная и укомплектованная двести десятая танковая дивизия Дана Ланера. Многие там, особенно рядовые, ещё не очень понимали, что творится на поле боя, но слухами земля полнится, и они знали, что сирийские танки остановлены какими-то неведомыми раньше, но мгновенно ставшими легендарными «Силами Цвики», а им остается только завершить разгром врага. С чем, надо признать, они довольно успешно справились.

Данные, как обычно, разные специалисты приводят тоже различные, но в любом случае и при любых расчетах в целом сирийцы имели превосходство в боевых машинах минимум втрое, а, скорее всего, и больше. Самому Грингольду приписывали тоже разное количество подбитых сирийских танков. Кто писал о тридцати пяти, кто о пятидесяти, кто даже о шестидесяти. Он к этому относился с большим сомнением:

- Сам я, конечно, точного подсчета не вел, было не до того. Но так, на вскидку, думаю, что уничтожил штук двадцать, может, немного больше. Остальное сделали другие ребята, я же не один дрался.

Я не пишу биографию героя, тем более, представляя, как отреагировал бы этот человек на такую мою попытку. Потому в завершение предельно кратко всего несколько фактов. Грингольд через несколько дней сбежал из госпиталя обратно в часть и сражался до конца той войны. Профессиональным военным так и не стал, хотя какое-то недолгое время и прослужил ещё на сверхсрочной, а потом, в резерве, дорос аж до полковника. Избирался мэром небольшого южного городка. Основал в родном кибуце компанию по торговле продуктами питания. Если мои сведения не устарели, то и сейчас ещё прекрасно себя чувствует, работает управляющим директором весьма крупного международного химического концерна с миллиардными активами.

***