Чем РККА от традиционной армии отличалась

    Когда я говорю, что большевики коммунизма не строили, это совсем не означает, что ни один человек, называющий себя большевиком, не верил в то, что строит коммунизм. Не означает так же, что никто из них не делал ничего, что могло бы посодействовать его строительству, если бы его действительно собирались строить. Это лишь означает, что его не строили те, кто имели власть решать, куда общество должно было идти, и что в конечном итоге должно было быть построено. Впрочем, не буду грузить заявлениями, просто изложу факты, а каждый пусть сам за себя решает, какие выводы ему делать.
    Когда великая октябрьская революция избавила русский народ от гнёта империализма, строители коммунизма весьма активно кинулись воплощать в жизнь идею построения бесклассового общества, в котором все стали бы окончательно и бесповоротно равны. Ликвидировали полицию (вместо неё стала милиция), создали Рабочее-Крестьянскую Красную Армию. Нет больше опасности полицейского государства (откуда ему взяться, если в стране даже полиции нет?). Нет больше классового неравенства: рабоче-крестьянская армия на то и называлась рабоче-крестьянской, что отличалась от просто армии, тем, что в ней не должно быть ни господ, ни рабов, а все должны были быть равны, и кто был ничем, тот стал сразу «всем», а каждый человек в обществе стал человеку просто «товарищ».
    Больше никаких тебе генералов, никаких офицеров, никаких сержантов, и, самое главное, никаких погонов – символов ненавистного империализма и атрибутов классового различия. По крайней мере, большевики это всё так позиционировали, а народ этого требовал.
    Единственная трудность только была в том, что как бы ровно не было в теории, на практике командовать должен был кто-то один. Ибо пока в обществе нет единого коллективного разума, всеобщую слаженность действий можно обеспечить только под управлением единого начала. К тому же, если войско большое, то нужна определённая иерархия между главным командующим и второстепенными, осуществляющими взаимодействие между ним и конечными исполнителями. А если таковой нет, то непонятно, кого слушать, а когда непонятно, то можно и никого не слушать, а значит, оправдание найдётся, а развал дисциплины всегда носит эпидемический характер. Так что в теории все получились равны, а на практике некоторые очень быстро стали, как говорится, ровнее остальных. И так идеей всеобщего равенства пришлось немножко поступиться, но к старой системе принципиально решили не возвращаться, а придумали новую.
    Установили свою иерархию, и для её обозначения, вместо погонов стали нарукавные знаки различия (треугольнички, квадратики, и ромбики вместо лычек на погонах). А вместо званий стали должности, в связи с чем обращаться друг к другу стали исключительно по ним. Командир батальона – товарищ комбат, командир дивизии – товарищ комдив, командир армии – товарищ командарм. Ещё были всякие начштармы (начальник штаба армии), начоперодштармы (начальник оперативного отдела армии) старпомначоперодштарм (старший помощник оного) и старпомначоперодштафронт (угадайте кто).
    Были и более креативные сокращения, например товарищ замкомпоморде, что одна девушка расшифровала, как заместитель командира половины морского десанта, но что было истиной лишь наполовину, а вся же соль была в том, что это заместитель командира по морскому делу.
    Устав от запарок, в середине решили 30х годов кое-что всё же упростить. Вернули офицерские звания. Лейтенанты, капитан, майор, полковник. Но только не генеральские. Генералы – это империализм и неравенство, а с неравенством нам никак не по пути. Вместо генералов были всякие комдивы, комбриги и командармы разных рангов.
    Естественно, комдив ещё не означало, что данный товарищ командует дивизией. Ведь комдив у нас – это же звание, а звание это не должность. Так что, имея звание комдива, можно было и не иметь должности командира дивизией, а командовать чем-то другим (выше, ниже, или параллельно). Короче, без сто грамм не разберёшься, но зато не как в царской армии.
    Устав от запарок, в 1940 году Сталин генеральские звания всё же вернул: генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник и генерал армии. Но всё равно не как в царской армии – погонов не было. Вместо них по-прежнему петлицы (такие значки различия, нашивающиеся на воротнички) и нарукавные знаки различия. Так что ничего страшного не произошло: всё под контролем и отставить панику. Идея всеобщего равенства продолжила жить, даже не смотря на появление генералов. Однако в середине войны Сталин затеял реформу и погоны всем были возвращены от рядового до генералиссимуса (это он лично себе такое звание откопал – эксклюзив, в единственном экземпляре). Получили их и генералы, но не всё ещё потеряно: ещё милиция вместо полиции осталась.
    Зачем было нужно затевать такую реформу именно в разгар войны? Видать, зачем-то нужно было – Сталин высоко сидел, ему оттуда виднее. Может, с погонами эффективнее воевать оказалось, и настолько, что откладывать дальше было просто нельзя. А может, сменить имидж армии решил, поменять форму, ассоциирующуюся у всех с отступлением, на форму, должную теперь ассоциироваться с наступлением. Тогда чего стоила вся чехарда с рабочее-крестьянскими особенностями? Ответ был простой: не смей задавать таких вопросов. Нет вопроса – нет проблемы. Логика строителей коммунизма всегда простая и железная (а у самого верхнего просто стальная).
    А теперь давайте немного отвлечёмся от формы дела и подумаем над содержанием. Может ли быть реальное равенство в условиях боевой (ну или хотя бы мирной) обстановки в армии? Я понимаю это дело примерно так.
    Во-первых, на достижение равенства должны быть настроены все люди в коллективе без исключения. Если же одни будут настроены, а другие нет, то в конечном итоге последние окажутся внизу, а первые вверху, и продолжат играть в царя горы уже между собой. Так что, если в коллективе появятся те, кто будут за неравенство (или на словах за одно, а на деле за другое), то другим тоже станет непонятно, почему это они должны быть за равенство, а другие нет, и тоже заразятся установкой на неравенство.
    Во-вторых, идея всеобщего равенства должна жить в человеке на уровне его совести. Т.е. он должен считать свою собственную жизнь и своё благо абсолютно равным жизни и благу другого человека в обществе. И если перед ним встанет вопрос рискнуть своей жизнью ради спасения другой, то он должен отступиться от мероприятия только в том случае, если риск потерять свою жизнь выше, чем спасти другую. А в ином случае осуществлять соответствующее действие. То же должно быть и в области нагрузки, лишений, и пр. моментов трудностей жизни, которая, как оказывается на практике, вечный бой за что-то. При этом понимание этого баланса должно быть у всех участников дела абсолютно синхронным. И если оно у кого-то перевесит в традиционную (или не традиционную) сторону, то система даст сбой.
    В-третьих, люди могут быть от природы наделены разными способностями в области командования, но общее понимание превосходства в этой области одних над другими должно быть единым. И в соответствии с единым пониманием ценностей определяться стремление подчиняться или командовать. Так же, как и решение пожертвовать своей жизнью ради того, чьи неординарные способности могут спасти больше жизней.
    При соблюдении (как минимум) этих всех этих условий, возможно, получится в ограниченном (из специально отобранных людей) коллективе установить жизнеспособное равенство. Впрочем, большевики работали в совершенно другом направлении, которое называлось традиционная борьба за власть.
    Суть борьбы за власть заключалась примерно в следующем. Допустим, существуют два претендующих на командование деятеля, у которых нет согласия в одном вопросе. Один считает, что под его командованием врага разгромить должны, и про него написать в газетах, и его именем улицы назвать, и его в учебнике истории изучать, а другой считает, что это он заслуживает этого больше. Да и просто, покомандовать любят оба. Не говоря уже о просто расхождении во мнениях о том, какой вообще манёвр правильнее предпринять. Вот и идёт борьба за титул царя горы, а когда паны дерутся, у холопов чубы трещат. Так что, где наверху нет единства, там его и внизу подавно быть и не может.
    Стоит так же отдельного упоминания борьба между командирами и комиссарами. Командир – это просто начальник, который занимается тактикой и стратегией, а комиссар – это как бы тоже командир, но с учётом «идейности» (руководствуясь линией партии). А чем больше человек витает в идеях, тем дальше он от реальности, да и не все комиссары имели должный военный опыт, так что борьба часто сводилась к вопросу, слушать более реального, или более «идейного».
    Неразбериха была достаточно долгая, и борьба шла с переменным успехом, но в конечном итоге победили всё же командиры. А комиссары получили место второго после командира человека и их должности дожили до наших дней в виде замполитов.
    Самого сильного апогея борьба всех-против-всех достигла во второй половине 30х годов (как раз того времени, с которым примерно совпала основная движуха возвращения на круги своя старых званий). Борьба за власть превратилась в борьбу за выживание, и куча ответственных лиц стала активно друг друга расстреливать. Потом стали расстреливать тех, кто расстреливал, потом тех, кто расстреливал этих, и так до того состояния, что даже самые лихие самодуры царского режима удивлённо присвистнули бы от такого размаха. Ну а что касается самого Сталина, то он занялся строительством своего личного культа, пытаясь присвоить ему всё, что можно (и что нельзя, вплоть до главного деятеля самой революции), а со всеми, кто этому мешал, расправляясь, как только можно.
    В таком режиме и продолжилось движение в направлении великого светлого будущего – бесклассового общества под названием коммунизм, которое в головах некоторых не останавливается ни на минуту и сейчас, и будет продолжаться, как соскакивающая на прежний оборот пластинка. Так что, если кому-то главное не содержание, а форма, может выстраивать парады своих цацек вдоль и поперёк, а всем остальным я рекомендую иногда вспоминать басню «А вы, друзья», как не садитесь, всё в музыканты не годитесь».