Марьям Чентиева жизнь и судьба

                МАРЬЯМ ЧЕНТИЕВА: ЖИЗНЬ И СУДЬБА


«Синие горы Кавказа, приветствую вас!»
               
                М.Ю. Лермонтов


С древности традиционно в мире и в нахском языке синий и зеленый цвета взаимозаменяемы. Зеленые горы Кавказа издали действительно видятся синими, что говорит об их изначальном цвете. Если же передать на этом архетипическом языке словосочетание «путь души» будет звучать как «синна некъ», что в огласовке идентично и синему (зеленому) пути «сийна некъ». Потому чеченцы даже траву на своем языке исконно называют синей, хотя есть и слово, по всей очевидности более позднее, для обозначения цвета зеленого. Это вступление сделано для того, чтобы проследить путь не столько именитого политолога-советолога и историка Абдурахмана Авторханова, в чем была поставлена мною задача перед самим собой, со времени его кончины в апреле 1997 г. за рубежом, сколько пересекающийся с ним другой путь, что по пути привело меня в дом ученого-филолога и языковеда Марьям Чентиевой.   


Квартира Марьям Джецовны Чентиевой, родившейся в селении Урус-Мартан, тайпа Гендаргеной, находилась в городе Грозном, в доме на последнем пятом этаже углового подъезда (официально 5 жилстрой по проспекту Революции, а ныне Эсамбаева), на пересечении улиц Чернышевского и проспекта Победы (ныне Путина), где исконно проживала в советское время партийная номенклатура. Дом этот после второй военной кампании России в Чечне отреставрирован и восстановлен. Познакомиться же с Марьям Чентиевой, что было в период перемирия между двумя войнами, мне довелось с трудом, поскольку она сторонилась в последние годы журналистов. Жили они вдвоем с дочерью и редко кто захаживал к ним. С началом войны 1994 г. они потеряли вначале зятя, затем все имущество, а после и единственный внук, сын дочери Зулай (Зоя), во время штурма Грозного в августе 1996 г., под обстрелом был убит в собственном доме. Сама же Марьям неоднократно говорила мне, что пророчит себе жизнь до 84-х лет, сколько прожила и ее мать. Тогда был 1998 год. Родилась она, по сохранившимся у меня данным, 9 марта 1916 г. (в документах значатся нарочито измененные данные 1915 и 1917 годы) и, соответственно, ей оставалось еще около двух лет…


Марьям Чентиева была женщиной необычайной красоты, за которой ухаживали или пытались приударить многие высокопоставленные чиновники, деятели науки и культуры. Она совершила блистательную карьеру в сфере образования, будучи также дисциплинированным работником, проработав в Чечено-Ингушском научно-исследовательском институте языка, истории и литературы, а впоследствии став депутатом городского Совета и членом горисполкома. В 1940 году, в возрасте 24 года (по тогдашнему паспорту 25 лет), Марьям Чентиева была утверждена на должность Народного комиссара просвещения ЧИАССР, что тождественно министру образования и науки республики. В сфере ее научных изысканий особо выделяется труд «История чечено-ингушской письменности», изданный уже после возвращения вайнахского народа из сталинской депортации. Вскоре Марьям защищает и степень кандидата филологических наук. Здесь можно перечислять долго многогранные лингвистические и литературные исследования нашей ученой, а сам же этот материал должен был быть изложен еще двадцать лет назад, но долгое отсутствие автора на родине и поиск данных о судьбе нашей героини растянули его публикацию. Вообще, собранный мною в тот период немалого объема архив об Авторханове пропал без вести или же сгорел в огне войны, где были и некоторые фотографии Чентиевой, снятые после возвращения из ссылки. Здесь же попытаемся воссоздать ту картину исхода века и тысячелетия по сохранившимся у меня обрывочным черновикам, из данных других источников и по памяти.   


Как я уже упомянул выше, Марьям Чентиева уклонялась от встреч с журналистами, стеснялась также и последних своих фотографий. Но познакомившись поближе, благодаря собственной настойчивости, она постепенно очень привязалась ко мне, и каждый раз говорила, чтобы я приходил почаще, так как, по ее словам, вносил свежую струю в их одинокую с дочерью жизнь. Чувствовалось, как Марьям сокрушается по безвозвратно ушедшей молодости. Предупреждала, чтобы без предварительного уведомления не приходил с гостями, дабы она могла достойно предстать в надлежащем виде по такому случаю. Также и в мой адрес она как-то заявила, что одета по-домашнему и, стало быть, несоответствующим образом выглядит. Да уж, подумалось мне, женщина, которая родилась еще до революции, прожившая почти век, и та даже пытается предстать в превосходном облике. Вообще, Марьям восхищалась и красотой мужчин, когда описывала свои встречи с ними. Она рассказывала, что у нее была миниатюрная талия, а каблуки до того высокие, какие не носил никто. И она до сих пор удивлена, как ее оставили в живых, считает, что, видимо, ее спасла молодость и красота. Когда я приходил, Марьям, конечно же, не бывала одна, а со своей дочерью Зоей. Видно было, что Марьям очень сильная женщина и за многодневные мои посещения, когда каждый раз вспоминала свою бурную тяжелыми событиями жизнь, она ни разу даже не всплакнула. Марьям долго решалась и решила наконец поведать о своей нелегкой жизни, но история эта так и осталась, в основном, нерассказанной…   


Начавшаяся Вторая мировая война и подступающая армия Вермахта к границам Чечено-Ингушетии сыграли злую судьбину в жизни Марьям Чентиевой. Это агентурные доносы на нее в пособничестве повстанцам буржуазно-националистического подполья и переброске к немцам «видного националиста» и «ярого антисоветчика» профессора Абдурахмана Авторханова. В ноябре 1942 г. она была арестована (Авторханов, ушедший после арестов и заключения в подполье в том же году, перешел линию фронта в январе 1943 г.) и вскоре доставлена к первому заместителю Наркома внутренних дел СССР И.А. Серову. Серов начал допрашивать Чентиеву об Авторханове, а затем в сопровождении двух чекистов, мужчины и женщины, проехав через глубинку России, ее отправили на самолете в Москву, где она семь месяцев провела на Лубянке. Там ее допрашивали и все остальные заместители Лаврентия Берия. Здесь можно наглядно судить о том, через что она прошла. Чентиева говорила, что за ней в молодости ухаживал и один из лидеров тогдашнего антисоветского сопротивления, юрист по образованию, Майрбек Шерипов, и ей это затем припомнили. А в отношении же Авторханова вообще выдвинули обвинение, что она заслала его к немцам. В Москве ее допрашивал и Народный комиссар просвещения РСФСР, государственный деятель, главный редактор «Истории дипломатии» В. П. Потемкин. Потемкин был воспитан в дворянском быту и говорил с французским акцентом. Он сказал Чентиевой, что она самый молодой Нарком просвещения во всем РСФСР. 


Марьям Чентиева стойко прошла все тяготы, лишения и испытания и выстояла. Ее освободили из заключения, и она вернулась в Грозный, став впоследствии в конце осени 1943 г. заместителем директора Театра юного зрителя. Приближалось время депортации чеченцев и ингушей, и новые обвинения в сотрудничестве с повстанческим движением привели Чентиеву снова к аресту, из которого ее освободили уже после того, как ее народ был выселен в казахские степи и сибирскую тайгу, куда направилась вскоре и она со своей семьей. Там она продолжила работу по своему призванию в области образования и педагогики. Вообще ни о каком сотрудничестве с антисоветским подпольем и тем более о засылке ею Авторханова к немцам не может быть и речи. Чентиева действительно, по мере сил, прикрывала Авторханова от расправы, но не из каких-то политических соображений, а из своих человеческих качеств, кои бывают всегда поверх любой системы. Марьям говорила, что однажды Абдурахман (Авторханов арестовывался и находился дважды в заключении в период с 1937 по 1942 гг.) скрывался у нее в доме три дня (она дала ему ключи от квартиры), а сама пошла к матери. Абдурахман, по ее словам, испытывал к ней платоническую любовь. И когда утром Абдурахман открыл дверь квартиры, то увидел в подъезде доставленные поклонниками Марьям букеты цветов.


В своих «Мемуарах» (1983 г.) Авторханов упоминает встречу с Чентиевой на Садово-Кудринской улице вечером 1 декабря 1934 г. в Москве, где сам он учился в Институте красной профессуры (ИКП), а она в Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской (АКВ), когда она сообщает ему об убийстве государственного деятеля страны С. М. Кирова. Это был день начала Большого террора в СССР. Кстати, в тот самый год Чентиева и связывает свою судьбу с Хасмагомедом Магомаевым (Авторханов тогда уже был женат), односельчанином и интеллигентным парнем, который затем станет редактором чеченской газеты «Серло» (Свет) и директором театра, в браке с которым и появляется на следующий год дочь Зоя. Однако брак с Магомаевым со временем расторгается, вследствие ареста и преследований ее властями. Марьям так же, чисто по-женски, сетовала, что Абдурахман не навестил свою семью, будучи в эмиграции (хотя дочери Авторханова все же гостили у отца в 1990 г. в Мюнхене). О семье Авторханова, со слов его жены Сапият Курбановой, квартира которой, кстати, находилась в том же доме, что и у Чентиевой, выходил в 1991 г. в чеченской прессе материал в газете «Республика» под заголовком «Жди меня». В тех же «Мемуарах» Авторханов упоминает, как вскоре и в эмиграции в 1948 г. его настигли чекисты, и немец из восточного Берлина вручил ему «…письмо с фотографией от бывшего наркома Чечено-Ингушетии Мариам Чентиевой, которая любезно сообщала, что мои две дочери (Зара и Комета – А.Х.) находятся в Казахстане и там учатся». Авторханов, естественно, тут же определил авторов письма…


По отзывам жены Сапият, происходившей тоже из интеллигентной семьи, Абдурахман, во время совместной их учебы на рабфаке, добился ее, напугав своих соперников, и вообще студенты его побаивались, но в то же время любили за ум, сообразительность и отзывчивость. По словам же Чентиевой, Авторханов был очень эмоционален, общителен, шутлив, любил застолья. Часто цитировал стихотворение Александра Пушкина «Дорожные жалобы», находя в нем отклик своей судьбы. Любил фольклор Кавказа, русскую литературу, того же Пушкина и особенно Лермонтова. Марьям Чентиева, так же, как и Авторханов, очень любила Михаила Лермонтова. Из писателей Чечено-Ингушетии Марьям особо горячо отзывалась об основоположнике тамошней литературы Саиде Бадуеве. О своей же нынешней жизни Марьям скептически говорила, что оставались только Хасан Мехтиев (бывший прокурор Чечено-Ингушской Республики, а до этого редактор газеты «Ленинский путь»), которого в 1997 г. уже не стало, и теперь очередь за ней. В последний раз пришедши к ней в декабре 1998 г., она была уже в постели и скептически говорила о загробной жизни. Попросил у нее дать прочесть последнюю книгу Авторханова «Ленин в судьбах России» (1990 г.), которая была передана ей от автора через будущего вице-президента правительства Чеченской Республики Ичкерия Сайд-Хасана Абумуслимова. Но Марьям сказала, что она куда-то запропастилась, даст в следующий раз (это для того, чтобы я пришел снова.) Книгу я все же у нее после выпросил и внимательно дома прочтя, выписав оттуда нужные мне тезисы, где больше всего запомнилась формулировка: «Нет Бога, кроме Маркса, и Ленин его пророк», вернул обратно. На титульном листе книги внизу стояла дата подписи «27.VIII.1992», а выше сама подпись в столбик гласила: «Дорогой сестре Мариам Чентиевой по-братски Абдурахман Авторханов».             


Можно с полной очевидной уверенностью констатировать, что среди вайнахской интеллигенции XX века не было, пожалуй, более мужественного человека, чем Абдурахман Авторханов. Во время допросов происходили расстрелы, где его ставили среди расстреливаемых, заставляли таскать трупы, чувствовать льющуюся под ногами кровь, загоняли под ногти инструменты, пытались психологически унизить и прочее. И все равно Авторханов единственный из них, кто не подписал собственную повинную. Более того, он бросил вызов самому Сталину. Будучи в эмиграции с трибуны ООН, вместе с тамошней вайнахской диаспорой, спасал свой народ от истребления в ссылке. Авторханов говорил перед пересечением линии фронта, что «не вернется пока есть четыре буквы» – СССР, и эти четыре буквы поистине испили сполна все четыре группы крови. У истоков советской власти ее символика красного цвета виделась всем в розовом цвете, но на самом деле она оказалась цветом багровым. Розовый расцвет обернулся багровым закатом. Вот так, видение одного цвета, на первый взгляд, на самом деле бывает ошибочным в этом мире. Мир един и в то же время двойствен. И даже те самые «партнеры» государств в политике есть на самом деле их клонированные двойники. Когда писатель Александр Солженицын дал название своей книге как Архипелагу, перенеся его с группы Соловецких островов, то на глубинном или запредельном уровне имелись ввиду не только острова территории Советского Союза, но и всей Земли, как острова Мирового океана, и даже планеты, как острова, в Солнечной системе… Не зря же в знаменитой кинокартине режиссера Андрея Тарковского «Сталкер», снятой по книге братьев Стругацких, изображается некая сакральная заброшенная Зона, которая также носит универсальный (вселенский) характер. Нет отдельной (автономной) Зоны – Зона есть зеркало мироздания.


Может быть читатель посчитает, что мы рассмотрели здесь какой-то незначительный эпизод жизни героев багровой драмы Кавказа XX века? Нет, это далеко не так. Это наша история, наша память, наше прошлое в будущем, вечность. Деяния предыдущих поколений, отцов, дедов и прадедов, на порядок выше поколений последующих, для коих первые предстают не иначе как богами. Настолько степень их выше, чем действия их потомков. К сожалению, сегодня хотят нарушить этот исконный миропорядок. «История любит парадоксы», – как писал Авторханов. К этому можно добавить, что судьбы людские также парадоксы любят не меньше. Та, казалось бы, судьба, уготовленная Авторханову, на миру постигла Чентиеву, которая никогда не была вовлечена в антисоветскую или антироссийскую пропаганду. Всю свою жизнь она посвятила делу служения науке, просвещению, культуре. Причем, в официальных государственных учреждениях. Однако же человек, все-таки, не властитель своей судьбы. Как сказано: «Судьба играет человеком». Описанные же нами мрачные события произошли еще и после того, как мир торжественно отпраздновал наступление нового столетия, тысячелетия. XXI век! Но что он нам принес? Он оказался тем изгибом/изломом, который вверг нас в новую трясину. Не изменит человек никак своим «принципам», а государства – «инстинктам». Все те же «рассыпанные единицы», в штормящем водовороте бытия.      


Осенью 1999 г. вновь вспыхнула война, а затем наступил год 2000, пробел… Марьям Чентиева с дочерью не захотели покидать родной город, дом, который связывал их с прошлым. Последние дни они провели в подвале дома, располагавшегося недалеко от ихнего, где в основном проживал профессорско-преподавательский состав науки и вузов республики, по улице Пушкина, 1. Вот уж, поистине, жизнь и судьба… Пережив январь и дотянув до февраля месяца, в ходе боевых операций или зачисток российской армии в Грозном, дочь Зоя и сама Марьям Чентиева были в итоге убиты, а точнее расстреляны. Поразительнейший парадокс истории, что Абдурахман Авторханов, который боролся всеми силами с советской карательной системой, казалось бы, должен был быть казнен самым ужасным образом, но умер, хоть и на чужбине, на своей собственной постели. Тогда как Марьям Чентиева, которая верой и правдой служила собственному государству и не захотела покидать родной город в самое страшное время, была расстреляна военщиной своей же страны. По данным Архивного управления Правительства Чеченской Республики, по улице Лермонтова, 95, ее жизнь оборвалась 4 февраля 2000 г., следовательно, она прожила без месяца 84 года…    

Наконец-то, после долгой разлуки, они встретятся вновь, Абдурахман и Марьям, и соединятся подобно двум крылам сказочной Синей птицы, улетающей на фоне синих гор Кавказа, в заоблачную синеву…


    
Февраль 2020 г.                Ахьмад Хьачароевский