Желание

Желание

– Нина, пошли в кино, – невысокий голубоглазый мальчишка смотрел на девочку в белом платье и ждал приговора.
– Нет, я занята, Рома, – ответила девочка сквозь зубы, потому что заплетала волосы и во рту у нее была шпилька.
– Послушай, Нина, фильм очень хороший, – настаивал Рома.
Она наконец-то закончила прическу и посмотрела на него:
– Дело же не в фильме.
И пошла из класса.
– Верно, дело не в фильме, – пробормотал мальчишка, собирая книги. – Дело не в фильме, – повторял он, идя по улице.
На перекрестке стояла пожилая женщина. Рядом с ней большой коричневый мешок набитый то ли картошкой, то ли морковкой, явно ей не по силам.
– Помочь? – спросил мальчишка.
– Помоги. Тут не далеко.
Мешок и впрямь был тяжеленный, пока дошли до небольшого дома с красной черепицей, Рома порядком взмок. Впрочем, на душе у мальчишки скребли кошки, и мелкие неприятности не имели сейчас никакого значения.
– Спасибо, – сказала женщина, когда мешок тяжело бухнулся на деревянный пол кухни. – Чем мне тебя отблагодарить? Хочешь чая?
– Спасибо, нет.
– Вина?
– Что вы!
– Денег?
– Ничего не надо, я пойду.
– Погоди, – строго сказала старуха, и мальчишка остановился. – Я не могу отпустить тебя просто так. Обычай не позволяет. В вашей мифологии много сказок, когда мальчик или девочка помогают колдунье, а та в благодарность предлагает им одно желание. Сейчас именно такой случай.
Рома внимательно посмотрел на старуху – шутит? А вдруг правда? Почему-то хочется верить. Только бы правда, тогда он знает, что ему загадать. Сердце забилось сильнее.
– Любое желание?
Старуха почесала морщинистый подбородок.
– Как тебе сказать… возможности у меня не безграничны, но приличные. Беда в том, что на исполнение твоего желания я трачу твои… мм… ресурсы. Это банкет за твой счет.
– За мой?
– Ну да. Скажем, ты захотел стать министром. Тогда я сумею убедить твою мать продать дом, отдать тебя в академию, а тебя заставлю учиться день и ночь, чтобы добиться успеха. Но в случае, если ты захочешь мороженого на палочке, мать просто достанет монету из кошелька. Ты понял?
– Примерно.
– Не вижу радости на твоем лице, значит, ты понял, что иногда лучше попросить стакан чая.
– Да, понял. А скажите, если я захочу, чтобы Нина меня полюбила, вы и это исполните?
– Погоди, – нараспев ответила старуха, закрывая глаза. Пошептав какую-то скороговорку, она взглянула на собеседника с жалостью. – Исполню. Но это как раз тот случай, когда лучше попросить чай.
– Почему?
– А ты не задумывался, что Нина может оказаться плохим человеком, что тебе с ней будет плохо?
Рома почесал затылок:
– Я люблю ее уже два года и не представляю, как без нее жить. А она действительно плохая?
– Нет, – сварливо произнесла старуха. – Но линии ваших жизней проходят далеко друг от друга и не должны пересечься. Чтобы изменить ваш жизненный путь, мне придется потратить много ресурсов, твоих ресурсов.
– Тратьте, – решительно сказал Рома.
Старуха вздохнула:
– Может, все-таки чай?..

Вечером жизнь замирает даже в госпитале. Стонущие, кричащие люди забываются тяжелым страшным сном, в котором им мерещатся взрывы, свист пуль, рев бомб… Раненые тяжело дышат, стонут, даже плачут, но все-таки это лучше, чем беспрерывные крики днем. Так думала Нина, идя мимо коек и поглядывая на номерки. Сто двенадцатая, здесь.
Возле койки, отгороженной плащ-палаткой, склонилась санитарка. Увидев врача, она поспешно поднялась.
– Ну как он? – спросила Нина.
– Так же. Сейчас пить просил, я смочила губы.
– В сознании?
– Был в сознании.
– Хорошо, иди.
Санитарка ушла, а Нина откинула полог, склонилась над раненым. Это был Рома, ее одноклассник. Год назад они начали переписываться, но ни разу с тех пор не виделись. И вот довелось.
Худое лицо, небритые щеки, закусанная до крови нижняя губа, сколько таких раненых прошло через ее руки. Беда в том, что те раненые были просто люди, а за этого она готова отдать жизнь. К сожалению, врачи пока этого делать не научились. И ничто не спасет дорогого тебе человека – у Ромы осколочное ранение в брюшную полость, и скоро он умрет.
У раненого шевельнулись губы – увидел.
– Что ты на меня так смотришь? – едва слышно прошептал он. – Не надо.
Она присела.
– А мне казалось, что у меня нормальное лицо.
Рома слабо улыбнулся.
– Только казалось.
– Смочить тебе губы? – потянулась она за губкой.
– Потом, – пробормотал он. – Посиди.
Ему хотелось говорить с ней, а Нине хотелось что-то делать: смочить ему губы, выбежать, принести что-то, неважно что. Потому что сидеть вот так рядом и смотреть, как умирает самый дорогой на свете человек, было выше ее сил. Но она сидела, потому что он попросил.
Нина взяла его руку в свою и тихо погладила:
– Помнишь, как ты приглашал меня в кино в десятом классе? Перед выпускным?
– Помню… Я тот день… хорошо… запомнил.
– А что был за фильм?
– Приключения… чьи-то приключения…
– Почему я не пошла? Сейчас мне бы очень хотелось пойти с тобой в кино.
Рома хотел что-то сказать, но ему было трудно говорить, и Нина приложила палец к губам:
– Помолчи, говорить буду я. Мне бы хотелось снова быть в десятом классе. Чтобы был тот день. Ты бы подошел и предложил пойти в кино. И я согласилась. Мы бы пошли с тобой в кино на Приключения неизвестно кого. Мы бы сидели в зале, ты бы приставал ко мне в темноте… Хотя нет, ты бы не приставал, но все равно мне было бы очень приятно сидеть рядом с тобой в темноте, держать тебя за руку. И знаешь… мне кажется, что тогда все бы было по-другому. Не было бы войны и всего этого ужаса. Была бы мирная счастливая жизнь.
Он раскрыл запекшиеся губы:
– Послушай… Я хочу… чтобы ты знала. Я не знал… но даже если бы знал, то все равно… согласился. Я рад… что не согласился на… чай.
У него, безусловно, начался бред. Нина побежала за лекарством, а когда вернулась, он был уже мертв.

11.04.2017