Ангел с рыжими волосами

                Почти что сказочная история

          Скажу честно и прямо: я не осуждаю самоубийц. Знаю, то, что делают они, это нехорошо, это плохо, даже очень плохо, но мне их всех просто жаль. Не без оснований делаются такие поступки. Не на пустом месте приходит такое желание. И всегда это долгий путь. Что-то, значит, случилось или не случилось, увы. А хотелось бы, чтоб по-другому... Конечно, зависит от человека, и, если подобное будет делать хороший и умный человек, – это печально, а если последний извращенец, то тогда лучше я промолчу и скорее подтолкну его сама, впрочем, такие не убиваются; на самом деле я хотела сказать только то, что я их понимаю. Возможно, от того, что сама иногда в шутку вешаюсь? Всё возможно, всё может быть.
          Но сегодня я не буду вешаться или убиваться иным другим способом. История совсем не о том. И это, к слову, так, просто мысли. История моя о любви. Может, это слишком хитро, даже хитроумно покажется, но пришла много лет назад одна мысль, что, если не получается найти общий язык с людьми живыми, может попробовать с теми, кто на грани? Как я себе это представляю? На деле достаточно просто. Тот, кто отчаялся уже во всём, уверена, будет рад, если кто-то вытащит его из лап смерти и даст ему, возможно, то самое, чего ему так не хватало.
          Эта хитроумность, план, если изволите, на самом деле не несла в себе ничего дурного или выгодного одной только мне. Это самый простой и даже, наверно, логичный акт человечности и милосердия, ничего более, к тому же, при хорошем итоге, друга получу не только я, но и тот, кто не надеялся обрести радость. Такая мысль казалась крайне гуманной и привлекала уже одним тем, что иногда я сама искала подобного человека… Другое дело, возможно ли дать ему то самое необходимое? Иногда это очень сложно.

           …И всё оказалось куда труднее и прозаичнее. Во-первых, было не так-то просто найти настоящих самоубийц. Пришлось откинуть прочь все группы о смерти, в которых в основном сидят подростки и готы, а ещё многие притворяются; пришлось определять по другим куда более незаметным признакам. Во-вторых, мне пришлось одеть такую же маску и гулять исключительно в тех же местах, чтобы не отпугнуть моего нового друга или подругу и совершить акт спасения неожиданно.
           И через несколько лет исканий, найти то, что искала я, удалось. Жаль, только вышло из этого совсем не то, как планировала. Их было четверо. Девушка и трое парней. Незнакомые между собой, совершенно непохожие люди. Она хотела утопиться и уже начинала идти ко дну и, как кажется, даже не сразу поняла потом, что опять дышит. Орала на меня, кричала и била ногами, хотя сначала даже пустила слезу. …Или это морская вода просто не вся ещё высохла?
          В общем, мы говорили почти весь день. Как показалось даже, обсудили и рассказали друг другу тысячу мыслей, разошлись почти что друзьями, обменялись телефонами, поговорили ещё немного, когда пришли домой. Но на следующий день она снова пошла к морю и утопилась. Я не успела ничего сделать, так как по наивности своей поверила ей, понадеялась, что это в последний раз…
            А второго спасти не успела. Он скончался прямо на моих глазах, и это видение ещё долго будет кружиться в памяти… Зачем, зачем я только это придумала!.. Но цель стоила новых исканий, а смерть по пути была так же неизбежна, как маленькое кладбище любого врача-хирурга.
            Красивый высокий парень, и что ему было не так? К сожалению, мне неведомо. Мы не успели поговорить «обо всём», всё оборвалось, толком даже не начавшись. Мы гуляли по лесу, и в тот момент я как-то не думала, что у него это настолько серьёзно. Да и к этому человеку привязалась тоже случайно. Откуда же было знать? Отлучилась на некоторое время в сторону, а он подумал, что я ушла = бросила, вот он и достал из рюкзака верёвку, залез на сосну, и, понимаете, что было дальше…
           Когда я вернулась, с него только упала кепка. Сосновая ветка скрипнула под тяжестью человеческого тела, теперь, увы, бездыханного; разгоряченные летним солнцем иголки, точнее несколько игл, печально сорвались вниз, как будто провожая усопшего. И всё.
          А третьего я отговорила. Смогла. Он вернулся к себе домой и к семье. Но так и не позвонил. Не знаю, чем там кончилось. Но этот был старше и, кажется, изначально не намеревался на страшный шаг. Он скорее лишь думал о нём, но мысли такие – лишь мысли. Хотя иногда они даже страшнее действий... А я только показала себя, заставила подумать лишнее, эх... Но без этого, увы, невозможно. Я считала свою миссию важной и необходимой, и потому продолжала поиск.
           По-другому всё случилось в четвёртый раз. Когда я и успела, и смогла, и до сих пор немного не верю в происходящее. Но обо всём по порядку. Жаль, только на сказку похоже. И не всегда в жизни так. Далеко-далеко не всегда так...

           …Помнится, это было всё там же. Возле моря. У нас просто горы высокие. Тропинка узкая и над самым обрывом идёт. Есть одно очень опасное место. Можно и прыгать, и топиться, если спуститься чуть ниже, и вешаться – рядом сосны и буки, целый небольшой лес. Всё что угодно. На выбор!
          Это уже сентябрь, самое начало сентября, хотя месяц, скажу вам, не имеет никакого значения. Я, значит, шла по тропинке. А на ней неожиданно появился парень. Стоял такой, задумчивый, смотрел вниз, весь в чёрном, но ладно, опустим подробности; а потом подошёл к самому краю и, видно, уже хотел сделать свой роковой шаг. Как я успела прыгнуть и схватить его за руку – известно только ему и мне, как будто бы сам морской ветер подтолкнул самоубийцу в нужную сторону, а мог и себе забрать.
          Я только успела схватить его за руку, парень начал брыкаться, и это, напомню, на тоненькой тропке и на довольно большой высоте. Там, даже сам того не желая, можешь упасть, сорваться! А мы как-то выжили. Оба.
          Он обернулся, явно пытаясь отмахнуться от меня или ударить, и, наверное, именно из-за этого изменил своё положение и не сорвался. Впрочем, не важно, как, говорю же – сама не знаю. Только схватила его за руку, впилась в неё, помню, как бешеная, и не отпускала, как будто от той руки моя жизнь зависела, а не его. А потом начали спускать вниз – к городу.
- Ты мысли читаешь? Как ты всё поняла? – вскоре прошептал он. В голосе не было особых чувств, не слышалось и благодарности, но это, уверяла себя я, он просто не осознал. После, когда-нибудь обязательно всё наладится.
- Потому что сама иногда смотрю на море только с одной единственной целью. Ты знаешь, какой.
- Ты очень наблюдательная...
          Дальше мы шли, не разговаривая. Потом, когда добрели до крупных камней, условно названных всеми лавочками, остановились. Я снова, должно быть, казалась странной, потому что сидела, по-прежнему держась за руку и даже немного схватив, приобняв своего нового собеседника.
          Сказать, что он был взволнован, будет ничего не сказать! Конечно, мы шли и шли много, но, думаю, шаг не причём. Его буквально трясло от того, что всё пошло «не по плану», только парень молчал. Задыхался, молчал, а его сердце билось безумно быстро и ощущалось везде и во всём. Спорю, оно даже не знало, какой интересный «сюрприз» готовила неразумная голова. И он был бы уже давно мёртв. И оно. О, это тот самый счастливый случай, когда скорость реакции являлась единственным способом что-либо сделать. И всё закончилось хорошо.
           Мы разговорились. Пришлось выслушать очень многое. Конечно, не очень радостное. В это самое время моя рука всё так же периодически сжимала его руку, но незнакомец больше не сжимал её больно в ответ, а как будто немного смягчился. То ли до него уже дошло, что этой встречи иначе бы не было, то ли просто свежий солёный воздух и крики чаек забрали и унесли всю печаль.
- Мне некуда идти. А здесь оставаться нет мочи, – внезапно добавил незнакомец. И снова начал рассказывать. Там была какая-то ужасная ситуация и ужасные отношения, и ужасные люди, потому что именно из-за них этот парень не мог пересилить себя и вернуться. В итоге, вы только представьте себе, ему было намного милее сорваться со скал, чем снова увидеть тех, кто доведет до такого состояния и депрессии!
          Но именно так и бывает. В этом и заключается боль...
          Может, я поступила не лучшим образом, но, услышав это, сразу предложила пойти ко мне. Практически незнакомца привела в общежитие, подружкам сказала, что он мой приятель, и вроде бы все поверили. Хотя скорее всего сразу поняли: парень или, как знать? – жених. Мой грустный новый приятель, к слову, уже успокоился.
          …Пугающее выражение лица, которое красовалось на нём ещё пару часов назад, разгладилось. Черты немного смягчились, но я помню, как сегодня – глаза, не зря он уворачивался от взгляда! Глаза почти красные, опухшие и безжизненные, а при солнечном свете красивые голубые глаза.
           Парень поблагодарил меня за возможность переночевать где-то вдали от камней и моря, но говорил это с некоторой долей стеснения и боли. Было видно, он очень долго шёл к смерти, и то, как получилось в итоге, не мог предвидеть никоим образом и теперь не знал, как дальше быть, пребывал в самой полной растерянности. А мне было просто интересно, что чувствует человек, решившийся на такой шаг. Какой он, что из себя представляет? И каким будет теперь? И кем будет? И как отнесётся ко мне, к жизни? Пойдёт ли убиваться опять, или не каждый так делает?

           …Первый наш вечер я помню плохо. Он был как в тумане. Погода, как специально, испортилась. Было жарко и душно, а ещё очень серо – огромные тучи висели над домом, вру, целым городом и предвещали дождь. Но дождь начался только ночью, а сонное царство настигло нас куда раньше.
          Мы почти не говорили, он молчал, сидел, не шелохнувшись, как статуя. Потом попросил воды. Я чётко помню этот момент и взгляд – такие глаза бывают разве что у животных, особенно у щенят, и нет, думаю, надобности объяснять, как этот взгляд называется.
          Потом он уснул. Не раздеваясь, в ботинках, согнувшись калачиком на диване, хотя было свободное место – целая комната. И спал долго, но просыпался, вздрагивал, когда в окно начинал стучать дождь, последний как будто знал, что тут, дома, находится кое-что интересное. Он как будто бы даже жалел, что человек этот ещё жив, ведь ради него, чтобы его оплакать, он собрал такие огромные чёрные облака, и вот тебе внезапно иначе! На этот злобный, почти очеловеченный дождь, хотелось даже шикнуть. Открыть окно, наорать, закрыть, но это было смешно и лишь в мыслях – конечно же, я так не сделала.
          Мне было немного страшно, тревожно и в тоже время безумно радостно. Я поглядывала то и дело на недавно спасённого человека и тоже не знала, что ждать. Что будет дальше? Кто он вообще такой? Я о многом его не спросила. Но разве спросишь всё в один раз? Пришлось лишь поверить в лучшее.
          Я давно была одна, и, возможно, именно этот факт также подтолкнул к поискам друга-сожителя. И вот он, здесь, наконец! Это походило на сон, который внезапно стал явью.
         Я долго ходила ночью по комнатам, смотрела на этого измученного красавца, не знала, что думать, надеялась на доброе, на хорошее, не раз бегала в кухню – тоже пила воду, а под утро нашла дополнительное одеяло и укрыла его – почти с головой, а сама села рядом и, слушая его дыхание, стала ждать пробуждения и рассвета.

          …Подружки смеялись, что я влюбилась, а может, и так. Что же. Пусть! Тогда я обрела долгожданную любовь, которую подсознательно давно искала. Мне же просто было интересно, что дальше. …Это история со счастливым концом, а поэтому никаких интриг, неприятностей и неожиданностей. Дальше всё банально и хорошо. История самых обычных людей. Самая обычная история. И самая обычная любовь, обычная значит нормальная. Но сначала дружба, а не любовь. Это поторопилась.
          Мой новый друг старался изо всех сил не вспоминать то, что было осенью. Поэтому всегда стеснялся при вопросе о том, как мы встретились. Кусал губы, морщился, заламывал руки. Словом, он старался забыть, но не мог. И, конечно, потом он влюбился. А всё потому, что мы стали видеться очень часто, я старалась быть приветливой и вскоре не притворялась. Мне стало интересно по-настоящему, стал интересен он, как человек, как личность, а не только как несчастный страдалец, хотя к последнему, скажу сразу, слабость была и давно.
          Я называла его иногда самоубийцей, больше в шутку, чем в пику того страшного прошлого. А он отвечал всегда:
- Не называй меня так.
- Не нравится?
          Мой новый друг, теперь уже, действительно, друг кивал и отвечал:
- Не нравится.
          Кто бы спорил! И кто бы сейчас смеялся. Как уже говорила, я тоже имела некоторое отношение к этой теме... Наверное, много всего пришлось ему пережить. Это страшно. Кстати, глядя на таких, собственные неудачи и боль сразу начинали казаться ничтожными. И мы старались не говорить о том, но иногда говорили. И у него осталось некоторое странное чувство касательно смерти. Опущенные глаза, вечно сбивчивая речь, холодные, право, мертвецкие ледяные руки. Он и был благодарен тому, что случилось, и жалел о том, боясь признаться в этом даже себе; он же прекрасно знал, что иначе б мы никогда не встретились.
          А я? А что я? Не люблю говорить банальности, однако... радуюсь, готовимся к свадьбе. Я до сих пор не поменяла своего мнения о том, что нашла самого лучшего человека. А просто потому, что разглядела в нём человека, захотела его разглядеть. И нашла. Так закончилась эта история, невероятная, почти сказочная.
          К слову, мой любимый самоубийственный друг, я всё ещё иногда грешу назвать его так, пусть и в шутку; он присоединился к моей идее спасения и тоже иногда летом ходил по горам на поиски «себе подобных». Был большой страх, что прошлое возвратится, настигнет опять, победит, и потому туда мы ходим всегда только вместе. Держимся за руки, но уже по другой причине. И каждая фраза вроде той, что «надо отойти в сторону», он «что-то забыл дома», или «лучше отправлюсь сам», или «увидел что-то на дереве», невольно оборачивалась мыслями, что кое-что он сейчас сделает. На этот мой страх парень не обижался, но почти всегда отвечал:
- Если я когда-то решился на это, не надо ждать повторения этого каждый день! – и, действительно, на дереве оказалась интересная бабочка, а он был страстным любителем фотографии. А дома забыл вторую бутылку с водой, и нам пришлось экономить мою бутылку и так далее. Он был просто рад тому, как у нас всё получилось. Называл меня ангелом с рыжими волосами – за то, что имела рыжие волосы; даже ангелом самоубийц иногда, шутил и опять же – в шутку – призывал на меня всем молиться.
- …Но я мало что сделала на самом деле. Я просто схватила за руку. Остальное ты сделал сам. Ты нашёл смысл. И смог жить дальше.
- А ты к нему подтолкнула.
- Единственное, что я могла. Но, да, я знаю. Это лучше банальных фраз и осуждений, и особенно страшилок про Ад. Говоря, уговаривая, о том, как всё хорошо, что есть будущее, мы едва ли верим себе, а хотим, чтобы кто-то поверил. Поэтому единственным вариантом остаётся показать и доказать это всё.
- И ты это мне показала.
          Он снова засмеялся – в последний раз – и попросил никогда больше не возвращаться к минувшему. Может, это были только слова, но через них виделось самое важное: он был благодарен и счастлив. И до сих пор не может простить себе того, что иначе неминуемо бы случилось.


Балаклава, 12 – 14 февраля 2020