Интрижка

               
     – Ну, скильки вам можно казати!? Не можно у рэсторан, – мист нимае, в нас празднечни мироприятя идуть, уразумили?.. – визгливо, на распев вещал худощавый, облаченный в униформу швейцар. Уже в который раз, прикрывая дверь перед носами двух не желавших внимать его увещаниям посетителей, так и норовивших любыми путями проникнуть в зал – то суля подкуп, то угрожая физической расправой.
     Происходящая у дверей перепалка вскоре попала в поле зрения официанта, как оказалось впоследствии – заведующего залом.
     – Шо цэ за скиндал, шо за проблима?.. – Обратился сразу ко всем участникам инцидента подоспевший официант.
     –  Я ж им кажу, Григорий Пэтрович, ми-ро-при-ятя, мист ни-мае...
     – Петрович!.. – ухватившись за услышанное отчество как за спасительную соломинку, возопил, тот, что постарше. – Мы из Ташкента, а во Львове в командировке... Сегодня двадцать восьмое число. Смекни, Григорий, завтра поездом в Москву, а там самолетом в Ташкент, и всё – тю-тю... Нам же надо как-то запечатлеть в своем сознании ваш славный город, тем более канун Нового года, а этот долбанный цербер нас – ну ни в какую!  Я тебе больше скажу – мы и проживаем-то в этом самом отеле, а в ресторан никак не попасть... Ну, парадокс, слушай. И как ты, думаешь Петрович, куда мы можем ломануться – ночью в незнакомом городе?..
     – Хм, Нестор, яки проблеми, – осклабился Григорий в сторону швейцара. – Взгляни, яки гарни хлопцы! Нихай проходють у зал, а места я им зроблю.
     – Так, ребята, располагайтесь здесь, – Григорий указал на длинный стол посреди зала. – Заказов понаделают, собаки, и не являются, а Петрович выкручивайся, – доверительно пояснял завзалом наличие свободных мест. – Да вы не робейте, парни, пока устраивайтесь, а я мигом.
     Уже через минуту ташкентцы Андрей и Джафар восседали на выполненных в готическом стиле стульях с высокими спинками, за покрытым белоснежной скатертью столом, сервированным на двенадцать персон и уставленным всевозможными закусками и напитками.
     – Видишь, Андрюха! – Не скрывая восторга, вещал старший младшему, – видишь, как нас чествуют вдали от родных пенатов! Главное – расположить к себе человека, а то, что по двадцать пять рубликов с носа – так это хрен с ним! Зато сидим как белые люди – одни за таким великолепием!
     – Четвертак за закусь, – пояснил любезно улыбающийся Григорий, выросший перед восторженным дуэтом с подносом в руке, – стол накрыт, поэтому будьте любезны... а водочку и горячее в отдельный счет.
     – Какой «гап» шеф, фанера есть, – широко разведя руками, улыбался Джафар, непроизвольно ввинтив одно из популярных словечек на родине.
     – Не утруждайся переводом. Гап – по-узбекски «разговор». Я служил в Термезе, так что по-узбекски немного понимаю.
     – Да, ты что, земеля?!  А ну садись к нам. Давай распечатывай свою, как там у вас кличут, горилку и первый тост за знакомство. Попробуй, возрази! – Безапелляционно увлекал официанта за стол Джафар.
     – Так я ж и сам рад з вами выпить, хлопцы, – перемежая русские и украинские слова, с охотой принял приглашение Григорий, – грех не выпить, така уж гостеприимна землица ваша хлопцы...
     Всё время застолья Петрович периодически подлетал к столу своих вновь испеченных друзей: справлялся, не надо ли чего, пригублял рюмочку за провозглашаемый тост и вновь устремлялся в зал. «Мол, уйма работы, и даже мне, заведующим залом, приходится вертеться волчком».
     – ...А я тебе и говорю Андрюха, – изрядно подвыпив, экзальтированно выговаривал коллеге Джафар, – журналюга – он везде журналюга! Журналист он и в Африке журналист, и везде ему почет и уважение. Вот и здесь, видишь, как этот мерин вьется вокруг нас? Уважает! То-то... Давай Андрюха хлопнем за нас...
     – Хлопнуть можно, только смотри, брат, утром поезд, как бы...
     Джафар не дал товарищу договорить, грубо перебив:
     – Не возникай, салага! С годами к человеку приходит мудрость, а с нею умение всё взвешивать, принимать здравое решение, и, конечно же, контролировать свои действия. – Он вскинул рюмку и выпил, не чокаясь.
     – Есть, босс, – без обиды отозвался Андрей, последовав приятелю. 
     Сдав обязанности официанта, к ташкентцам присоединился Григорий. Пили за Узбекистан, за Украину... Дружбу всех народов, и прочее, и прочее... 
     После обильного застолья и братских лобызаний с гарсоном, Андрей и Джафар как говорится, на «автопилоте» добрались до своих апартаментов.
     Казалось, все было позади, ребята более-менее пришли в себя, приняли водные процедуры, и с мыслями о грядущей дороге намеревались отойти ко сну. Но тут в дверь раздался стук: «Кого там принесло...» – переглянулись друзья.
     – Да! – грубо отозвался Джафар.
     Дверь отворилась и в проеме, во всем своем великолепии – черном фраке с бабочкой – с полотенцем, перекинутым через рукав, со сверкающим серебром подносом, на котором красовались бутылка водки и всевозможные закуски, возник Григорий Петрович.
     – А-а-а... Не заказывали?.. – состроил официант нарочито недоуменную мину перед опешившими постояльцами, и развернулся, как бы, намереваясь покинуть номер.
     «Заходи, заходи Петрович...», в один голос возопили обитатели.
     – То-то... Это презент от заведения, и если желаете, от меня лично, в знак особого расположения, – елейно улыбался завзалом, освобождая поднос.
     Посиделки затянулись до глубокой ночи...
    
     Утром, выскочив на перрон, собратья по перу могли лишь лицезреть, как их поезд, мерно покачиваясь, ощетинившись желтыми флажками, уплывал в перспективу железнодорожных путей. Ни отчаянные отмашки руками, ни красноречивые жесты, демонстрирующие срыв стоп-крана, не тронули казенные сердца проводников – поезд неколебимо продолжал движение, с каждым мгновением всё более сокрушая эфемерные надежды бедолаг.
     «Мудрость...», – ехидно покачал головой Андрей в сторону Джафара, когда состав растаял в дымке морозного утра.
     – Да не ссы ты, Андрюха, сейчас всё поправим, – отозвался Джафар на немой укор друга.
      Увлекая Андрея, Джафар выскочил на привокзальную площадь, затем метнулся к стоянке такси.
     – Что, ребята, догоним московский поезд? – с горящим взглядом выпалил он толпившимся в ожидании клиентов таксистам.
     «Не-э, ты что, по такому гололеду, не-э-э..», дружно замотали головами шефы.
     – Да я даже за тридцать пять не поеду, – отозвался один из таксистов, надвигая на глаза мохнатую шапку.
     – А кто тебе их предлагает? Ты что опупел, братан, да мы за такие бабки вдвоем до Москвы в СВ доедем. Всё, Андрюха, дуем в кассу, сдаем наши билеты, берем на первый попавшийся поезд, следующий в Москву и вперед, – резюмировал Джафар, до крайности взвинченный заявлением оглоедов.
     До поезда оставалась еще добрая пара часов.
     – Сейчас, Андрюха, зайдем в ресторан, пообедаем, выпьем пивка, – самодовольно лыбился Джафар, елозя в руках билеты. – ...Сядем в поезд, а там, в нашем купе, две сногсшибательные телки, и дорога превратится в сплошной эдем...
     – Мечтать не вредно..., – пессимистично отозвался Андрей, мысленно пробегая незадавшееся утро.
     Привокзальный ресторан так же встретил друзей полотенцем и черным фраком. Официант, попросив минутку подождать, выпроводил, очевидно, не в меру засидевшихся цыган, заменил скатерть и любезно проводил к столу.
     «Вот так...», не преминул подмигнуть Джафар другу, «уважают...»
     – Дай-ка нам, любезный, чего-нибудь покушать, но сначала распорядись насчет пива.
     – Ай, хлопцы, – сокрушенно всплеснул руками официант, – тай пива ж немае, усё Горбач позапретив, проклятий...
     – Тащи, бестия, по глазам вижу, что есть, не бойся, не обидим.
     – Цэ ж другое дило, скильки вам, хлопцы?
     – Десять бутылок на стол, десять под стол – заберем в дорогу.
     – Не, хлопчики, уси под стол, шоби други не бачили, а там уж как сами разумиете.
    
     Вагон, в котором предстояло ехать ташкентцам, оказался почти весь пустой, не считая двух-трех пассажиров, вглядывающихся в проталины заиндевелого стекла, да кучки людей в железнодорожной форме, живо о чем-то толкующих между собой.
     – Какой-то служебный вагон, что ли? Куда мы, к черту попали, – гундосил, возмущаясь, Андрей представшей картине. – ...И где твои бабы? Хм...
     Джафар, не обращая внимания на стенания коллеги, распахнул дверь своего купе и.. друзья обомлели. На нижней полке у столика сидела довольно милая блондинка, лет двадцати, под карнизом русых бровей лучились голубые глаза, в ризах ресниц чуть тронутые легким макияжем.
     «Моя, моя», – молниеносно пронеслось в головах мужчин.
     Девушка улыбнулась вошедшим, те наперебой представились: кто они, откуда, чем занимаются, не забыв при этом выразить красавице массу комплиментов и благодарность Богу, что ниспослал им такую восхитительную попутчицу...
     Состав тронулся. Не остывшие еще от недавнего застолья друзья выставили на столик батарею бутылок пива.
     – За знакомство и приятную дорогу, – волчком завертелся Джафар вокруг девицы, – вы как относитесь к пиву, не против?..
     Девушка, смущаясь, молча кивнула головкой.
     Представившись Еленой. От душевного расположения спутников и забравшего голову пива, стряхнув первоначальную робость, она тоже поведала им свою одиссею. Сообщила, что сама из Брянска, а во Львов ездила к жениху, проходившего там срочную службу.
     – Первое время забрасывал меня письмами, а потом, вдруг, перестал писать и прекратил отвечать на мои. Я ему еще долго писала, но всё безрезультатно, вот и поехала выяснить причину... – Елена запнулась, глаза ее увлажнились. Она нырнула ручкой в свою сумочку и извлекла на свет снимки, на которых они со своим парнем до призыва, где еще всё «в шоколаде».
     «Ну и?..», участливо вытянулись лица попутчиков.
     – Встретил, говорит, другую, полюбил. Хотя истинная причина, как я догадываюсь, – это его сердобольные родственники, понаписали про меня не бог весть что... Они с самого начала были против наших отношений.
     Поезд, лязгнув металлом, остановился на какой-то станции.
     – Горилка, горилка, сальце, солени огурчики, – послышалось за окном вагона.
     – Лена, может с «горя» горилочки?.. – Воспользовавшись ситуацией, предложил Джафар, вопросительно улыбаясь тронутыми сединой усами.
     Елена в знак согласия отчаянно взмахнула рукой.
     – Да иду, иду уже, – упредил Андрей просьбу босса, поднимаясь из-за стола.
     Через мгновение он ввалился в купе с двумя бутылками горилки и шматом сала. Мощная прибавка градуса на столе заметно отражалась и на компании. Сидевший рядом с Еленой Джафар каждый раз, подливая ей в стакан старался, как бы невзначай, коснуться своей колючей щекой её рдеющего ланита. Предлагаемый тост или прочую застольную «лапшу» он вешал ей, глядя в глаза, чуть ли не касаясь её губ. Девушке это не казалось навязчивым, она кокетливо принимала ухаживания кареглазого Джафара. Андрей сидел напротив, развесив свои есенинские кудри, он как через замыленное стекло глазел на Елену, пытаясь встретиться с ней взглядом. Когда это случалось, паренек, как в старых немых кинофильмах, старался глазами передать свое неравнодушие к ней. Изрядно захмелевшая Елена вытягивала ему на встречу губы, изображая воздушный поцелуй, смыкая при этом томно веки.
     – Идем, покурим брат, – предложил Андрей Джафару, постукивая по пачке сигарет.
     В проходе всё еще толпились, очевидно, никак не желавшие расставаться друг с другом железнодорожники. Проводник вагона, обернувшись в сторону журналистов, с легкой иронией поинтересовался: мол не нужно ли чего, нет ли каких проблем. Друзья заверили, что проблем нет, и, поблагодарив служивого за участие, направились в тамбур.
     – Оставь ты её, Джафар, – начал Андрей, выпустив струю дыма. – Видишь, девчонка не в себе, а ты и рад воспользоваться ее временной слабостью. Да и младше она тебя, больше, чем наполовину...
     – Ты за этим меня сюда вытащил, решил марали поучить? – взъерепенился разгоряченный алкоголем Джафар. – Во-первых, запомни: хрен ровесников не ищет, во-вторых, я ее не насилую, а если что и произойдет, то всё по обоюдному согласию. А в-третьих, я вижу, ты сам на нее запал. Действуй, я не против, – «A la guerre comme a la guerre», – изрек Джафар по-французски. – Только пусть выбор, она сама определит...
     – Ты не понял, Джафар, – Андрей миролюбиво коснулся плеча коллеги, – понимаешь, она мне понравилась, как девушка, с которой хотелось бы продолжить отношения, а возможно, и создать семью. Сам знаешь, я уже далеко не пацан, а всё как-то не складывается... Вон у тебя, всё чин-чинарем – семья, дети. Накупил всяких безделушек, везешь подарок жене...
     – Андрю-у-ха, – подтянув за шею голову приятеля и упершись лбами, как бараны, толковал Джафар:
     – Андрюха, нутром чую не тот вариант, всё это ил-лю-зи-я! Поверь моему жизненному опыту, а если хочешь, прозорливости и мудрости...
     – Опять ты блудишь своими дурацкими нравоучениями, я уж их с избытком отведал. Ты мне прямо скажи: «Да» или «нет».
     – Да-да! старик, – пьяно ухмылялся Джафар. – Только ты не меня, ты её спрашивай, у неё давалка: «Чего хочет женщина, того хочет Бог», – больше мне добавить нечего!
     – Заждалась, голуба, – войдя в купе, Джафар уселся на своё место, сходу чмокнул Елену в щеку, давая понять Андрею, что он не намерен отступать от своей цели, даже в угоду благородных побуждений друга.
     Уступив «поле боя», Андрей налег на сивуху и нёс несусветную ахинею. Джафар и Елена, не обращая на него внимания, перешли к откровенным лобызаниям. Улучив момент, Джафар сделал знак коллеге выйти прогуляться. Андрей тупо таращил глаза, мол, занимайтесь, чем хотите, я вам не помеха. Потом состроил понимающею физиономию, пару раз тряхнул головой, взял со стола бутылку и покинул купе.
     Рассвет едва занимался, когда Джафар расставался с Еленой на перроне брянского вокзала. Слившись в прощальном поцелуе, он обещал ей, что непременно будет звонить, а в ближайшее время обязательно к ней приедет. Андрей, глядя на них из тамбура, лыбился, не скрывая сарказма: «Пой, ласточка, пой...»

     В первое утро Нового года Андрей позвонил Джафару чтобы поздравить с праздником и справиться о делах: поинтересовался он и тем, как пришелся жене подарок...
     Джафар поблагодарил коллегу, также поздравив в ответ, затем глухо, с нотками иронии добавил:
     – …По поводу подарка старина, так – завтра вместе с супругой идем к врачу...