Череп баронета 3 - Муравьи

Том был уверен – и не ошибся. За столиком кабака «У Мо» сидел Франсуа, уже успевший осушить пинту подогретого вина с солью – напиток, от одной мысли о котором у нормального человека сводит желудок.

Молча подсев к товарищу, Том откинулся на спинку стула, распахнув пальто, под которым красный свитер домашней вязки конкурировал с бархатным зеленым жилетом. То и другое имело вид, ясно говоривший о состоянии своего владельца – твердом круглом нуле с крошками батона на завтрак.

– Молчи, – сказал Франсуа.

Том жестом показал, что об этом думает.

– Пару светлого!

– Я пью вино.

– Это мне. И какое-нибудь жаркое!

Хозяин из-за стойки кивнул.

– Еще вина, Мо! – потребовал Франсуа, прикладывая ладони к вискам, тут же их отдернув и подскочив: – Вот дерьмо! Так спешил напиться, что не помыл руки.

Его лицо выражало ужас, смягченный алкоголем.

Том лишь пожал плечами. Лично он плевать хотел на пыль от истлевшей плоти и на запах склепа, которым пропиталась его одежда. Так пес валяется в нечистотах, чтобы отбить собственный. Том насквозь пропах бедностью и готов был на любую отдушку, лишь бы отстала та, что приклеилась к нему от рождения.

Когда Франсуа вернулся, на столе уже дымилась порция мяса с картофелем в густом соусе. То, что нужно для промозглого вечера, большая часть которого прошла на кладбище в безуспешных попытках умыкнуть труп средневекового баронета. Рядом с грубой тарелкой стояли две кружки светлого пива и еще одна – с кроваво-алым коктейлем со вкусом утонувшей в вине селедки.

– Ну, давай…

– Будь.

Минуту стояла тишина, прерываемая лишь невнятным разговором троих пьянчуг, оккупировавших место у очага. Один из них, здоровяк с головой, напоминающей тыкву, то и дело плевал в огонь сквозь щербину от выбитых передних зубов. Франсуа поглядывал на него с опаской. Но тому, кажется, не было дела до чего-то, кроме этой забавы и мутного содержимого бутыли, стоявшей посреди стола. Фирменное пойло старика Мо, которым можно прожигать стены.

– Ладно, как-нибудь в другой раз… А пока нам нужно подумать…

– Заткнись, Том! Ей-богу, не сейчас. У меня до сих пор муравьи бегают по заднице.

– Ищут, как забраться обратно?

Франсуа прыснул, представив себе картину.

– Надеюсь, у Джоан там все в порядке.

Это был удар под дых – в глазах Франсуа заблестели слезы, при том, что еще не сошла улыбка. Зрелище так себе, если честно.

Они вышли, пошатываясь, за полночь, когда клевавшего носом Мо сменил его зять Пижу – ленивый мрачный толстяк, идеально подходивший для своей пары – тощей злобной Рапунцель, названной в честь героини единственной книжки, бывшей в доме Мо, кроме Библии, неизвестно откуда взявшейся. В семье считалось, что ее оставила с неизвестной целью его полусумасшедшая тетка, гостившая у них как-то – старая карга вполне была способна подарить книгу вместо чего-нибудь действительно ценного.

Когда Мо ушел, Пижу, не долго церемонясь, хлопнул окороком-ладонью по стойке и голосом непомерно тонким для такой туши послал всех засидевшихся на три буквы. Никто не засмеялся в ответ и не возразил – толстяк был ростом под потолок и весил в два раза больше, чем за неделю проходило через кабак. Попросить у него принести выпивки за столик или сухариков приравнивалось к попытке суицида. Когда Пижу протискивался за стойку, наступала эра самообслуживания.

– Доброй ночи, – пьяно бросил Том, врезаясь плечом в косяк. – Ой!

– Вали, – ответил ему Пижу.

– Уже идем, – заверил толстяка Франсуа, стараясь сохранить равновесие (свое и Тома, значительно перебравшего, поскольку за ужин платил не он).


Далее: http://www.proza.ru/2020/02/16/1087