Рыжик. Глава 13

                13
                ***
Председатель колхоза Цыбулевский, получив судебное  предписание  о ликвидации жеребца, обрадовался:
«Вот и хорошо, - думал он, - и спорить ни с кем не нужно и препятствовать не кому. Бычков сидит, а Серёге всё равно, есть этот жеребец или нет его, всё меньше хлопот» И председатель, подняв трубку телефона, попросил оператора соединить его с директором мясокомбината,  города Шахтёрска:
- Андрей Петрович, привет, - услышав ответное «алле», приветствовал директора мясокомбината Цибулевский, - тебе случайно жеребец не нужен?
- Что за жеребец, красивый? - Заинтересованно спросил тот, - да, хотя, откуда у тебя красивые лошади, ты же тяжеловозов себе понабрал.
- А как ты думал, мне рабочие кони нужны, а не рысаки, я же не собираюсь скачки в колхозе устраивать. Но этот действительно хорош, красавец, видимо кобылица с моего конного двора схлестнулась с жеребцом с конезавода. Рысистая порода победила, ни чего от моей кобылы ему не досталось, настоящий рысак.
- А что же ты от него хочешь избавиться, пусть его конюхи обучат и будет у тебя выездной жеребец, заодно, если надо будет, он и отцовские обязанности выполнит.
- Да он уже много чего здесь на выполнял, не могу больше держать, суд постановил от него избавиться.
- А при чём здесь суд? - Удивился Андрей Петрович.
- Да при том, что, этот жеребец человека убил, - и председатель колхоза, Цибулевский, подробно изложил всё произошедшее на конном дворе села Орловки.
- Так, а ты зачем мне его предлагаешь?  - Выслушав  председателя, возмутился Андрей Петрович, - хочешь, чтобы он и меня на тот свет отправил? Ну, уж нет, спасибо!
- Ладно, не обижайся, это я так, на всякий случай предложил. Не хочешь покупать живьём, присылай «скотовозку», придётся отправить его на убой.
- Хорошо, завтра машина будет, но я ещё посмотрю на твоего рысака, может быть, татарам загоню, их в Шахтёрске полно,  две улицы больших занимают.
                ***
На другой день, к обеду, к конному двору села Орловки подкатила машина, так называемая «скотовозка», это был обыкновенный грузовик, ЗИС- 5, борта кузова, этого грузовика были высоко надшиты досками, чтобы  животные не могли выскочить на землю при их перевозке. На бортах его, с двух сторон, были нарисованы рогатые коровьи головы.
 Бригадир Михаил Алексеевич и конюх Серёга, предупреждённые заранее  об отправке Рыжика  на убой, с утра ждали эту машину.  Решили, заодно, отправить туда же и старую клячу Соловуху, она  уже совсем не  только плохо ходила, но и плохо подымалась. Открыли задний борт, поставили трап.
Сначала вывели Соловуху, она, еле перебирая ногами, кое-как дотянула до трапа.  Посмотрев подслеповатыми глазами на нарисованную коровью голову, вдруг свалилась на землю, словно поняв, какая участь ждёт её в дальнейшем. Мужики, позвав на помощь шофёра, с большим трудом, втроём, завалили на трап старую клячу, и почти, волоком затащили в кузов.
- Ну, иди, веди жеребца, - приказал бригадир Серёге.
- Не, не могу, - вдруг захлюпал носом конюх.
- Ты чего, ты же так его не любил, а теперь нюни распускаешь. Иди! – повторил приказ бригадир.
- Нет, Лексеич, што хошь со мной делай, не могу я такую подлость совершить проти Акима. /Вот тебе и «НА», как говорится, оказывается совесть то, хоть и глубоко спит, но иногда просыпается/
- А я значить, подлец? Должен тащить сам этого жеребца. Мне может больше твоего его жалко. Ты же знаешь, что нам ослушаться нельзя,  под суд пойдём.
- Нет ты, не подлец, но стойкости в тебе по боле моего.
Спорить было не когда, и бригадир, понурив голову, пошёл в станок к Рыжику.  Жеребец помнил, что он когда-то определил этого человека, по отношению к себе, в «Добрые»,  когда-то он ел кусочки сахара с ладони этого большого человека, и, не ожидая от него ничего плохого, пошёл следом, за натянутой уздой, надетой на его красивую голову.
Увидев машину, для него не виданую штуку, жеребец удивлённо раскрыл широко глаза.  Ведомый по трапу, он не сопротивлялся, доверяя ещё этому человеку, но недовольно фыркнул и заржав, начал искать глазами Акима, и не найдя его ещё раз жалобно заржал. Увидев, лежащую  на полу, Соловуху,  Рыжик понял,  наконец - то, что его заманили в ловушку.  Хотел, развернувшись, выпрыгнуть на землю, но было уже поздно, задний борт захлопнулся, стукнув его верхней доской по голове.
Машина взревела и двинулась по ухабистой дороге. Бригадир и конюх, слушая прощальное ржание жеребца, понурив головы и не глядя друг другу в глаза, разошлись в разные стороны, по своим делам.
                ***
Дорог до города было две, одна грунтовая насыпная – шоссе, другая полевая, то есть проторенная по колхозным полям и лугам, иногда проходила по берёзовым перелескам.  Полевая дорога  была гораздо хуже грунтовой, но на много короче и спокойнее.  Движения транспорта на ней почти не наблюдалось никакого.  Да и особо торопиться было не куда. Но самое главное, шофёру Павлу Гавриловичу /В то время, шофера были в большом почёте, и иначе, как по имени отчеству их не называли./  очень хотелось опохмелиться. Перевозчику скота частенько выпадала калымная подработка, то доставить животину на мясокомбинат, то перевести от одного хозяина к другому, а то просто подкинуть по пути, какой ни будь,  нужный груз. Расчёт за выполняемую работу бывал один – пол литра водки.
Отъехав от села Орловки на приличное расстояние, Павел Гаврилович завернул в лесок, поставил машину на взгорок, так, чтобы по завершению задуманного перерыва, можно было задом выкатиться на дорогу и продолжить необходимый маршрут. Достал бутылку, налил стакан водки, смачно, с удовольствием выпил и, закусив колбаской с огурчиком, задремал, развалившись на мягкой траве.
Рыжик,  никак не мог понять, что же с ним происходит. Зачем его заточили в какой-то движущийся ящик. Что за рёв издаёт эта вонючая телега. И почему, вместе с ним, в этот каземат поместили старую клячу Соловуху. Кроме того  из под ног, с деревянного настила, исходил возбуждающий запах застоявшейся крови. /Иногда приходилось лишать жизни животных,  с помощью ножа, прямо в кузове автомобиля/.  Он нервно переступал ногами, боясь наступить на развалившуюся бессильно, почти по всему полу, Соловуху.  Вдруг, всё это движущееся сооружение, повернув в лесок, остановилось. 
«Сейчас меня выпустят на волю» - подумалось Рыжику, но ожидаемого не последовало. Что происходило наружи, ему увидеть не удавалось, из-за высоких бортов. Рыжик попробовал навалиться на сдерживающие его деревянные щиты, они потрескивали, но не ломались. Опустив голову, жеребец обречённо затих.
Казавшаяся мёртвой Соловуха, на самом деле была ещё жива, и как не странно это выглядит, мозги в её старческом черепе, лихорадочно работали – может быть бредили. Она вспоминала всю свою жизнь, проведённую на родном конном дворе, вместе с лошадьми и людьми окружающими её в бытовых взаимоотношениях. Вспоминала сытную жизнь и периоды голодовки, плохое и хорошее отношение этих странных людей к ней. Хорошего было больше, её ценили, особенно после того случая, когда она из пурги вывезла человека, который потом стал за ней ухаживать, как за собственной матерью. Но не забыла она и того, что в конечном итоге, благодарность этих людей сводилась к тому, что старых, либо больных лошадей грузили в этот ящик, с нарисованными на нём коровьими головами,  и увозили в неизвестном направлении, откуда они больше никогда не возвращались. Она инстинктивно догадывалась куда, но то, что происходило сегодня, сейчас, в её бредовых размышлениях не укладывалось: «Зачем же в этот предсмертный ящик загнали молодого красивого жеребца, в самом расцвете его лошадиной жизни? Она каким-то образом, видимо испытывая непреодолимый материнский инстинкт, решила не допустить такой не справедливости.  Как? Она пока этого не знала»
Но когда в пелене, застилающей её потускневшие глаза, она с трудом увидела, как жеребец пытается поломать удерживающий его заплот и не может этого сделать, Соловуха поняла, что ей нужно.  Она решила,  для спасения рода лошадиного, пожертвовать собой. В это время, их гудящая телега, завернув в лесок, остановилась. И стала так, что пол под ногами, наклонился в сторону задней стенки их каземата. Последняя,  в её жизни, удача  сопутствовала старой Соловухе.  Она, собрав все оставшиеся силы, скрепя больными суставами, и дрожа дряблым телом, приподнялась на ноги, и бросила пятьсот килограммов костей своего скелета на задний борт автомобиля.
Павел Гаврилович, услышав  треск и грохот, вдруг возникший неизвестно откуда, вскочил и, вылупив глаза, метнулся к автомобилю:
«Мотор взорвался!» - мелькнула первая мысль, но под капотом машины всё было нормально. И тут он заметил какую-то возню у заднего борта, быстро метнулся туда. На земле лежала старая кляча, над ней тревожно вздрагивая всем телом, стоял растерявшийся рыжий жеребец. Вывалившись за борт, увлекаемый Соловухой, он ещё не осмыслил произошедшего.  Но увидев, выскочившего из-за машины, человека и, не ожидая от него ничего хорошего, Рыжик, кинув прощальный взгляд на свою спасительницу, взвился на дыбы и маханул в лес.
 Веки Соловухи медленно сомкнулись на её потускневших глазах и, она, вздрогнув всем телом, вытянулась во весь свой лошадиный рост.