С музыкой все же было бы веселее...

Осталось ещё немного подождать и передо мной откроются ворота. Вот они – символ незыблемости и нерушимости, которые очень скоро перестанут надо мной довлеть. Ничего нет на свете более желаемого, чем увидеть их настежь распахнутыми. Сегодня тот день, когда они отворятся и откроют мне мир, недоступный для меня более двадцати лет. 

Долгие двадцать лет – цена расплаты за содеянное мной в моей прошлой жизни. Долгие годы моя жизнь протекала однообразно. Она состояла из дней, которые друг от друга ни чем не отличались. Это то время, когда я с жадностью хватался за то, что хотя бы малозначительно отличалось от безнадежно однообразно протекающей действительности, в которой находилось мое бренное тело. 

Скрип засов. Непонятное бормотание одного из охранников, который через кормушку подал команду, чтобы я собирал свои вещи. Раздался тяжёлый скрип петель двери. Такое впечатление, что ее не открывали все двадцать лет. Я с небольшим скарбом своего имущества и с волнением в груди вышел из камеры и стал лицом к стене коридора, дожидаясь следующей команды… 

Что меня ожидает там, по ту сторону тех вечно незыблемых ворот? А надо ли мне выходить туда? Стены молчаливо обдавали меня своей сыростью, будто насмехаясь надо мной, мол давай до встречи… – Нет уж, прощайте!!! – мысленно запротестовало все мое нутро. Все никаких теперь корешей. Благо дело, что я соскочил с иглы, теперь я точно буду хозяином своей жизни, только бы удержаться от всего этого. Стоп! А где моя Библия? А вот она в правом кармане, там где и находилась. Как там: « Иже еси на небеси огради меня от всех неправедных деяний…». А как отличить праведное от неправедного? Где найти то мерило? Кто это определяет, прокурор, следователь или судья? Или вон тот охранник, который ходит под кумом также, как и я, только с большими, чем у меня, привилегиями? А по сути он такой же заключенный, в отличии от меня он сюда пришел по своей воле. Какая-то несостыковка получается. Да, Бог с ними, я их больше не увижу. Надо уметь отвечать за свои поступки, они ответят за своё сами. У нас один судья. 

Баталерщик выдал мне мое небольшое имущество, которое хранилось у них весь мой срок, – часы Монтана, кроссовки Найк, зажигалка Зиппо. Обалдеть, они мои родные, как же долго я не видел этого всего! 

–-Извини, друг, а плеера твоего нет – оправдывался кладовщик, – сам понимаешь, такой срок. 

Я бы конечно мог поднять скандал, как это сейчас принято сегодня, но разве я похож на суку... 

Колючий от мороза ветерок сковывал мое лицо, мои лёгкие обжигал морозный воздух свободы. Я с опаской вбирал в себя запах с воли, опасаясь опьянеть от бури нахлынувших чувств. Меня наполняла гордость от того, что я остался всё-таки человеком. Мои шаги с каждым разом становились тверже и увереннее. В моей голове наигрывал какой-то ритм. Эх жаль, что не сохранился мой плеер, с музыкой все же было бы веселее...