Жизнь и Смерть Владимира Ульянова-Ленина. Глава 20

      Глава 20. Продолжение. 1917 год, апрель. Всероссийское Совещание Советов.
                Торжественная встреча Ульянова-Ленина в Петрограде.            
                VII «Конференция большевиков».

 
     3 апреля 1917 года проходил последний день работы Всероссийского совещания «Советов», который открылся 29 марта. В работе «Совещания» участвовали 37 делегатов от Петроградского Совета и 433 делегата от местных Советов, представлявших Советы 120 городов, воинские части действующей армии и тыла.

 
     На «Совещание» ожидалось прибытие делегатов от 42 крупных городов, в том числе Москвы, Киева, Одессы, Харькова, Перми, Екатеринославля, Гельсингфорса, Таганрога, Херсона, Николаева, Оренбурга, Иваново-Вознесенска, Пскова, Ревеля, Севастополя, Кронштадта и других.


     Состав президиума, избранный делегатами в составе 12 человек, включал в себя меньшевиков, 6, большевиков, 4, эсеров, 2.


    По Повестке дня выступали докладчики, эсер Ираклий Церетели, отношение к войне, меньшевик Стеклов (Нахамкис), докладчик отношение к «Временному правительству», «беспартийный» социал-демократ Николай Соколов, сын придворного протоиерея, связанный «революционной» и профессиональной деятельностью с Александром Керенским,  организация революционных сил, представитель Бунда Эрлих и «трудовик» Станкевич», подготовка к «Учредительному собранию», меньшевик Борис Богданов, организация связи провинциальных Советов с «Петросоветом», внутренний строй солдатской жизни специальная комиссия из солдатских представителей, меньшевик Скобелев, вопросы экономической борьбы, ,  по земельному вопросу, социал-демократ Николай Суханов (Гиммер), и прочие.


      Бросается в глаза преобладание среди докладчиков представителей меньшевиков, эсеров и вне фракционных депутатов, представителей «болота, от «большевиков» только Сталин (Джугашвили) и Григорий Фёдоров, из рабочей семьи. Руководителем фракции большевиков на «Совещании» был Лев Каменев.


      «Совещание» съехавшихся со всех концов России делегатов «Советов рабочих и солдатских депутатов» началось с приветствия только что вернувшейся из ссылки видной деятельницы партии эсеров Екатерины Брешко-Брешковской, 1844 года рождения. «Бабушку Русской революции» горячо приветствовали Петроградские и провинциальные делегаты.


       Докладчиком по вопросу о войне выступал от «Исполкома Петросовета» Ираклий Церетели, меньшевик, председатель социал-демократической фракции 2-й Государственной думы, незадолго до «Совещания», 19 марта, вернувшийся в Петроград из Восточной Сибири, где он находился на поселении с июня 1907 года. В своём докладе он сообщил делегатам, «Временное правительство», одно из воющих правительств, возвестило, что оно отказывается от исполнения ранее принятых империалистических целей войны, что оно не преследует целей захвата чужих территорий».

 
     Делегатами была принята, подавляющим числом голосов, резолюция «Исполкома Петросовета», «О войне», она была опубликована как «Воззвание» ко всему населению России. На «Совещании», основная масса делегатов резолюции и предложения большевиков не поддерживала.

 
     «Воззвание» гласило, «цель свободной России - не господство над другими народами, не отнятие у них национального достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов».


       В «Воззвании» оговаривалось, что «пока эти условия не осуществлены, пока продолжается война, российская демократия признает, что крушение армии, ослабление ее устойчивости, крепости и способности к активным операциям было бы величайшим ударом для дела свободы и для жизненных интересов страны».

 
     Руководитель большевиков на «Совещании», Лев Каменев оглашал  требование Ульянова-Ленина, что «только полная ликвидация внешней политики царизма и империалистической буржуазии вместе с ликвидацией международных тайных договоров и действительный переход власти в руки пролетариата и революционной демократии знаменовали бы изменение империалистического характера войны со стороны России и тем самым - в случае отказа какой-либо стороны от мира - заставили бы восставший народ взять в свои руки войну, как войну за свободу народов, в союзе с пролетариатом Западной Европы».

 
    Резолюцию большевиков по вопросу «о войне» поддержал на «Совещании» «эсер» Борис Камков (Кац), он заявил, что в резолюции «Исполкома нет указания на то, что война по-прежнему остается империалистической, завоевательной с обеих сторон» и призывал в союзе с европейским пролетариатом превратить войну империалистическую в мировую революцию.

 
     На такие призывы, делегат от солдатских депутатов, «эсер» Григорий Семёнов, завил в своём выступлении, «Мне хочется сказать еще несколько слов относительно речей большевиков, до которых, мне кажется, не дошел этот гул (из окопов), мне кажется, что они неясно представляют себе положение дела, они забывают о том, что у нас на трибуне тов. Чхеидзе, а в тюрьме Николай Романов, а в Германии, наоборот, Карл Либкнехт в тюрьме, а Вильгельм на троне...».


      После завершения «Совещания», вечером этого дня, Ульянов-Ленин прибывает в Петроград. Поздно вечером, недалеко от Петрограда, на станции Белоостров, у финской границы, его встречали сестра Мария Ульянова, Александра Коллонтай, Сталин-Джугашвили с группой рабочих-боевиков для обеспечения охраны «вождя», командиром группы был Николай Емельянов, и другие встречающие.

 
       На «Совещание», где позиция большевиков была не принята подавляющей массой делегатов, Ульянов-Ленин явно не стремился.

 
       Пока поезд шёл в Петроград, на Финский вокзал, по дороге, Сталин вводил Ульянова-Ленина в курс текущих событий на «Совещании» и в партии.


       На Финляндском вокзале Ульянову-Ленину была устроена пышная встреча. На перроне у поезда были выстроены шпалерами воинские части, под красными знаменами, готовые исполнить команду «на к-раул!». По перрону на каждом шагу висели стяги, были устроены арки, украшенные транспарантами красным с золотом, с приветственными надписями и лозунгами революции, а в конце перрона, где должен был остановиться вагон с Ульяновым-Лениным, был вывешен великолепный, расшитый золотом стяг, «Центральный Комитет РСДРП» и расположился оркестр. С цветами в руках, стояла кучка представителей ближайших сторонников Ульянова-Ленина. Было понятно, встречают «вождя».

 
      Из остановившегося вагона, на перрон стремительно выскочил, не дождавшись полной остановки, человек в круглой шляпе, котелок, на голове. Представитель выборгской парторганизации Чугурин, знакомый Ульянову-Ленину по партийной школе в Лонжюмо, прямо тут же, на перроне, вручил Ульянову-Ленину партийный билет, Выборгской партийной организации. Обнявшись и расцеловавшись с ним, Ульянов-Ленин, в компании всех встречающих, вместе со Сталиным, в окружении охраны боевиков, под видом рабочей делегации, прошли в «царскую комнату», в здание вокзала.


     Перед встречавшими в «комнате», в дверях показался торжественно спешащий Шляпников в роли церемониймейстера, с видом старого полицеймейстера, встречающего губернатора. Он покрикивал на столпившихся, «Позвольте, товарищи, позвольте! Дайте дорогу! Товарищи, дайте же дорогу!», отгоняя оказавшихся на пути встречающих. Вслед за Шляпниковым, во главе небольшой кучки людей, за которыми немедленно Шляпников захлопнул дверь, в царскую комнату вбежал Ульянов-Ленин, с роскошным букетом цветов в руках. На середине комнаты, его встретил Карло Чхеидзе, председатель «Петросовета», меньшевик, который не раскрывал объятий прибывшему, а стал произносить приветственную речь, «Товарищ Ленин, от имени Петербургского Совета рабочих и солдатских депутатов и всей революции, мы приветствуем вас в России. Но мы полагаем, что главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне. Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей социал-демократии. Мы надеемся, что вы вместе с нами будете следовать эти цели».


     Ульянов-Ленин стоял с видом, как будто сказанное к нему не относится, он осматривался по сторонам, разглядывал окружающие лица и даже потолок «царской» комнаты, поправлял свой букет, а потом, уже совершенно отвернувшись от Чхеидзе и делегации «Исполкома», обратился к находящимся в «комнате», «Дорогие товарищи, солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии. Грабительская империалистская война есть начало войны гражданской, во всей Европе. Недалек час, когда по призыву нашего товарища, Карла Либкнехта, народы обратят оружие против своих эксплуататоров-капиталистов. Заря всемирной социалистической революции уже занялась. В Германии все кипит. Не нынче-завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма. Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая революция!». Солдат и матросов в царской комнате не наблюдалось, они встречали его на привокзальных улицах. Рабочие стояли только в его охране. Ульянов-Ленин озвучил речь, приготовленную для встречающих. Она полностью не соответствовала политической ситуации в России и резолюциям завершившегося «Совещания». Ульянов-Ленин быстро это понял, когда стал произносить эту речь перед толпой встречавших его солдат и матросов и услышал от них ответные «пожелания» в свой адрес. После этого он стал «на ходу» приспосабливать лозунги в своей речи к сложившейся обстановке.


      После разговоров в здании вокзала, через «царские ворота», все встречающие вышли из здания вокзала вслед за Ульяновым-Лениным на площадь, где была организована встреча с революционными массами.

 
     На улице стемнело, на площади пыхтели моторами многочисленные автомобили, в нескольких местах, располагались бронеавтомобили. С боковой улицы выдвинули на площадь, техническую новинку того времени, прожектор, который освещал своим лучом крыши домов, трамваи, остановившиеся на площади вокзала, скопления человеческой толпы.


    У парадного крыльца при выходе из «царского зала», Ульянов-Ленин сел в работающий закрытый автомобиль и собрался уехать, но толпа встречавших этого не позволила, перекрыв автомобилю дорогу.


     Ульянова-Ленина, боевики-охранники подсадили на крышу автомобиля. После того, как Ульянов-Ленин оказался на верху автомобиля и увидел под собой толпу, состоявшую из солдат, матросов и рабочих, на головах у которых были одеты папахи, бескозырки, фуражки и картузы, а у него на голове была одета буржуйская шляпа «котелок», в котором его и подняли на крышу авто, он быстро снял свой «котелок» с головы и прятал его у себя за спиной всё время своей речи, которую он огласил перед встречавшими его в «зале». С обнажённой головой, ещё волосатой, он обратился к толпе встречающих с призывом к окончанию «империалистической» войны и провозгласил переход к «всемирной социалистической революции». Масса встречавших рабочих, солдат и матросов этого не понимала. Далее в речи говорилось, «недалёк тот час, когда по призыву нашего товарища, Карла Либкнехта, германский народ обратит своё оружие против своих эксплуататоров-капиталистов. Заря всемирной социалистической революции уже занялась. В Германии всё кипит. Не нынче, завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма». Завершалось обращение к встречавшим лозунгом, «Да здравствует всемирная социалистическая революция!», с соответствующими дефектами его речи, картавости. Близко стоящие, с воодушевлением эту речь приветствовали и аплодировали, стоявшая за ними толпа, хотя ничего и не слышали и тем более не поняла, дружно эти аплодисменты подхватывала.

 
       Примечание: Когда Ульянов-Ленин выступал с крыши автомобиля, а не броневика, на вокзальной площади, Карл Либкнехт был заключен в тюрьме, а император Вильгельм был у власти, призывы Ульянова-Ленина не соответствовали действительности. Кроме того, позже, когда Ульянов-Ленин встал у власти, к нему обращалась с просьбой вдова Карла Либкнехта, Софья Рысс (Либкнехт). Она в своем письме-обращении к Ленину просила, «У моего отца было состояние в Ростове-на-Дону, 3 дома, акции, стоимостью около 3 млн. рублей. На мою долю пришлось бы около 600 тысяч рублей, но дома национализированы. Выдайте мне около 1 млн. 200 тыс. марок для меня и детей. Мне нужно освободиться от материальной зависимости, я задыхаюсь от забот. Обеспечьте меня этой суммой раз навсегда, я умоляю Вас! Ах, освободите меня от зависимости, дайте мне вздохнуть свободно. Только не наполовину, а совсем. Уважающая Вас Софья Либкнехт».

 
      Ульянов-Ленин, начертал на просьбе распоряжение для Григория Зиновьева, который распоряжался «партийной кассой», «Выдать, 5000 рублей золотом», и добавил, «Секретно, в архив». Зиновьев, еще до этой просьбы, отсылал Софье Либкнехт коробки «экспроприированных» драгоценных камней на сумму 6,6 тысячи гульденов и 20 тысяч марок.


     Затем, Ульянова-Ленина для безопасности пересадили в броневик и на нем, за впереди двигавшимся прожектором, в сопровождении оркестра, знамен, вооружённого отряда рабочих, солдат и огромной толпы городских зевак, колонна двинулась на Петербургскую сторону, в резиденцию Петербургского Комитета «РСДРП», реквизированный дворец балерины Кшесинской. Дворец был построен для неё императором Николаем II, Кшесинская имела связь не только с императором, но и с великими князьями Сергеем и Андреем. Андрей стал её супругом в 1921 году. Имела деловую хватку, деньги от своих «спонсоров» вкладывала в акции Петербургских машиностроительных заводов.


       На каждом перекрёстке толпа останавливала броневик, Ульянова-Ленина подсаживали на верх и с высоты броневика он «говорил речь» на каждом перекрестке, обращаясь все к новым и новым толпам народа. Процессия двигалась медленно до самого дома Кшесинской, который был иллюминирован электрическими светильниками и украшен красными знаменами. Перед домом Кшесинской стояла и не расходилась толпа, уже охрипший, потерявший голос Ульянов-Ленин сделал «выход» и на балкон второго этажа дома, опять говорил и говорил речь. В толпе были различимы только отдельные фразы с балкона, «Грабители-капиталисты, Истребление народов Европы ради наживы кучки эксплуататоров. Защита отечества, это значит защита одних капиталистов против других». Солдаты в толпе, приведённые «комитетчиками» на митинг реагировали на слова с балкона возгласами, «А? Слышь, что говорит! Кабы тут был рядом, надо бы ему показать! В газетах не зря пишут, что немец его прислал... Эх, надо бы ему!».


     Ульянов-Ленин быстро понял, несоответствие своих лозунгов пониманию ситуации людской массой. Он приспособился и стал щедро уснащать свою речь оговорками, «Разве мы говорим, что войну можно кончить немедленно?», «Мы никогда не говорили, что нужно воткнуть штыки в землю, когда армия противника готова к бою», и тому подобные. Но в первый свой выход на вокзальной площади и до выступлений с балкона дома Кшесинской, Ульянов-Ленин озвучивал свою программу выхода из войны, которая приводила Россию к капитуляции перед Германией.


      В особняке, в нижнем зале, проходила встреча-собрание приглашённых к Ульянову-Ленину его сторонников.  Наверху, в столовой, готовили чай и закуски, и уже приглашали за стол, «сервированный» как было принято в «Исполкоме Петросовета». Торжественные и довольные, приглашённые, приближенные к Ульянову-Ленину, расхаживали в ожидании первой трапезы со своим вождем, проявляя к нему исключительно знаки уважения.


       Первая встреча Ульянова-Ленина с революционными массами в Петрограде показала, как значительно отличаются его резолюции по «Циммервальду» от сложившихся, в ходе февральской революции, взглядов «социал-демократов» и народа на текущее положение дел в России.

 
      4 апреля 1917 года, это был первый день Ульянова-Ленина в Петрограде, состоялась конференция разных течений социал-демократов с целью объединения. Ленин обратился к собравшимся с двухчасовой речью, в которой был изложен план борьбы за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, путём захвата власти. Текст был опубликован в газете «Правда», 7 апреля. Речь Ульянова-Ленина заканчивалась призывом, «Сбросить «старое белье», название «социал-демократов» и «вместо прогнившей социал-демократии создать для новой, объединённой социалистической организации, новую организацию коммунистов», слово коммунист нравилось Ульянову-Ленину, он произносил его чисто, без искажения. Речь Ульянова-Ленина была встречена собравшимися с непониманием, среди аплодисментов раздавались и свистки, речь закончилась при всеобщем молчании. Даже его сторонники заявили, что выдвинутый Ульяновым-Лениным лозунг захвата власти и развязывания гражданской войны, они считают преступным. Стеклов (Нахамкес), который срочно перешёл из меньшевиков в большевики, объяснил всем речь Ульянова-Ленина незнанием с положением дел в России. Только Александра Коллонтай, защищала речь Ульянова-Ленина, при бурных протестах со стороны собравшихся, предложила отказаться от объединения всех «социал-демократов» и объединить лишь тех из них, кто способен в настоящую минуту совершить социалистическую революцию и готов начать гражданскую войну. Последующие, выступавшие ораторы, стояли за объединение «социал-демократов», а один из них даже утверждал, что речь Ульянова-Ленина уже объединила большевиков с меньшевиками. После выступления Ульянова-Ленина на конференции, предводители всех социалистических фракций поняли, гражданской войны в России не миновать.


     Социалистическая печать отнеслась к выступлению Ульянова-Ленина отрицательно. «Рабочая газета» прямо говорила, что «всякий значительный успех Ленина будет успехом реакции», что Ленин несет с собой серьезную опасность для революции, ибо «только среди несознательных элементов революционной стихии, он сможет вербовать себе новых сторонников». Даже «Правда» была в первые дни сконфужена заявлениями Ульянова-Ленина. Печатали фельетоны и карикатуры на Ульянова-Ленина «бульварные» газеты, раздували его контакты с германским правительством по финансированию большевистских газет и издательств. Расследование финансирования большевистский изданий, проведённое «Следственной комиссией Временного правительства», после провала июльского вооружённого выступления большевиков, по газете «Правда», не установило наличие инвестиций в газету из Германии, было установлено, что деньги на издание «Правды», жертвовал Максим Горький, типографское оборудование, было предоставлено с оплатой в рассрочку финскими социал-демократами. Так же деньги на газету собирались как пожертвования от рабочих, во время проведения митингов на заводах и фабриках. О том, что деньги Максиму Горькому поступали из Германии, в печати не разглашалось.


     8 апреля, газета «Правда», ещё не взятая под контроль большевиками, заявляла, «общая схема господина Ленина, представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую».

 
     По распоряжению Александра Керенского с 5 марта 1917 года была образована «Чрезвычайная Следственная комиссия Временного Правительства», «ЧСКВП», которой был отдан приказ арестовать всех видных чиновников царского правительства и лиц из окружения императрицы и заключить их для проведения следствия в Петропавловскую крепость. Фактически это спасло их жизни от расправы уличной толпы революционных граждан. Осужден был только один генерал Сухомлинов, 1848 года рождения, по обвинению «в государственной измене», с 1915 года он был уволен от службы по возрасту, бывший Начальник Генерального Штаба и стал членом Госсовета, сенатором, до момента ареста. Поводом к аресту Сухомлинова послужила стрельба с чердака его дома по толпе на улице и результаты проведённого обыска дома с нахождением оружия и переодетых полицейских. Владимир Сухомлинов был русским националистом, одно время он возглавлял организацию «Русское собрание», был создателем и организатором передовых видов вооружённых сил императорской армии, автомобильных частей, военно-воздушного флота, авиации, пулемётных команд. Сухомлинов был освобождён после «Октябрьского переворота» большевиками из «Крестов» и эмигрировал в Германию, где и скончался в 1926 году.

 
      Главное в работе «ЧСКВП» было продемонстрировать революционный характер «Временного Правительства». Законодательства для действий этой «комиссии» не существовало, «законом» были распоряжения и приказы Александра Керенского. Нарушений в деятельности арестованных лиц «комиссия», кроме генерала Сухомлинова, не обнаружила. Официально режим содержания арестованных лиц в крепости был «либеральны», но солдатская охрана крепости самостоятельно ужесточила содержание арестованных, облачив их в арестантские одежды и не разрешая получать продовольствие от близких, дали почувствовать господам «прелести» жизни арестантов. Некоторые из «арестантов», не выдержав условий навязанного солдатами режима, скончались от болезней в крепости. Некоторые охранники начали «торговать» облегчениями режима, вымогая у близких арестантов тысячи рублей, в крепости властвовал местный «солдатский совет».


      К октябрю 1917 года в крепости оставались только двое, министр юстиции царского правительства Щегловитов и Степан Белецкий, бывший директор Департамента полиции. Оба были расстреляны большевиками в 1918 году, в порядке «ликвидации врагов народа», что означало, «без суда и следствия, по списку, у смертной ямы, не по-христиански, с сокрытием тела».


    Арестованные члены царского правительства и приближённые к императрице и Григорию Распутину, многие сотни заключенных в Петропавловской крепости освобождались до октября 1917 года под залоги, в несколько десятков тысяч рублей каждый.


      В середине апреля 1917 года «ЧСКВП» открыла уголовное дело по действиям Ульянова-Ленина и большевиков. Ведение дела было поручено Александром Керенским знаменитому на тот момент следователю Петербургского окружного Суда, Павлу Александрову, имевшему в народе, по ранее проведённым им расследованиям, репутации беспристрастного криминалиста, особая ценность Александрова как следователя этой «комиссии», заключалась в его беспартийности. Но были и нюансы, Александров был специалистом по контрразведке, преподавал на курсах по контрразведке при Академии Генерального Штаба. Позднее в «Дело», которое было поручено Александрову, включили и расследование «О вооруженном восстании 3-5 июля 1917 года в Петрограде против государственной власти». По этому делу были привлечены: Ульянов (Ленин), Апфельбаум (Зиновьев), Бронштейн (Троцкий), Луначарский, Коллонтай, Козловский, Суменсон, Гельфанд (Парвус), Фюрстенберг (Ганецкий), Ильин (Раскольников), Семашко, Рошаль и Сахаров. Все выше поименованные лица обвинялись в том, что «состоя в русском подданстве, по предварительному между собой и другими уговору, в целях способствования, находящиеся в войне с Россией государствам, во враждебных против нее действиях, вошли с агентами названных государств в соглашение содействовать дезорганизации русской армии и тыла для ослабления боевой способности армии, для чего на полученные от этих государств денежные средства организовали пропаганду среди населения и войск с призывом к немедленному отказу от военных против неприятеля действий, а также в тех же целях в период времени с 3 по 5 июля 1917 года организовали в Петрограде вооруженное восстание против существующей в государстве верховной власти, сопровождавшееся целым рядом убийств, насилий и попытками к аресту некоторых членов правительства, последствием каковых действий явился отказ некоторых воинских частей от исполнения приказаний командного состава и самовольное оставление позиций, чем способствовали успеху неприятельских армий».

 
      В постановлении, подписанном следователем Александровым было отмечено, что данное «преступное деяние предусмотрено 51, 100 и 1 п. 108 ст. Уголовного Уложения». Но дело в отношении большевиков «волокитилось» до «Октябрьского переворота». Одним из следователей, ведших «дело», стал Виктор Крохмаль, состоявший в рядах «эсеров», а фактически один из тайных агентов-сподвижников Ульянова-Ленина.

 
     С апреля по июль 1917 года Ульянов-Ленин написал более 170 статей, брошюр, проектов резолюций большевистских конференций и ЦК партии, воззваний.


    С апреля 1917 года, после приезда Ульянова-Ленина, большевики бурно стали разворачивать свою агитацию и пропаганду «пролетарской революции». Стало издаваться 17 ежедневных газет, общим еженедельным тиражом 1,4 миллиона экземпляров. Количество издаваемых газет постоянно росло. К июлю, количество газет увеличилось до 41, а тираж вырос до 320 тысяч в день. И это, не считая многочисленных листовок, каждый тираж которых обходился в десятки тысяч рублей. Тогда же, в апреле, ЦК партии приобрел типографию за 260 тысяч рублей.


     Ульянов-Ленин проявлял исключительную энергию в своей работе по подготовке статей по текущим вопросам, для публикации их в газетах, которые выходили под разными названиями, регулярно их менявшими, из-за запретов их работы со стороны «Временного правительства». Выступал на митингах перед рабочими и солдатами. Ульянов-Ленин во время своих выступлений умел гипнотически воздействовать на массу слушающих. Так во время выступлений перед солдатскими массами, солдаты, имевшие награды, сдавали свои кресты и медали на «борьбу пролетариата с буржуазией», уходили с митинга «заряженными» на борьбу за социалистическую революцию.

 
     На выступлениях перед рабочими Петроградских заводов, Ульянов-Ленин призывал их не изготавливать пушки и снаряды для фронта, не поддерживать «Временное правительство», а бороться за прекращение войны, за мир без аннексий и контрибуций, против нищеты и голода, которые переживает вся страна. На самом деле, голод испытывал и переживал только Петроград, из-за переизбытка воинских формирований в городе и срыва поставок продовольствия и муки в городские хранилища.


      Александр Керенский пользуясь и даже злоупотребляя своим особым положением в правительстве, министр юстиции и товарищ председателя «Петросовета», уже в первом составе правительства стал проявлять диктаторские замашки. Его поддерживали Некрасов и Терещенко. Вечно колебавшийся князь Львов также начинал склоняться на сторону Керенского и Церетели тоже.

 
      13 апреля, Александром Керенским было пущено в печать сообщение, что «Временное правительство подготовляет ноту, с которой оно обратится в ближайшие дни к союзным державам», хотя министром иностранных дел был Павел Милюков, а председателем «Временного Правительства» был князь Львов. В «сообщении» далее было, «в этой ноте «Временное правительство» более подробно разовьет свой взгляд на задачи и цели нынешней войны, в соответствии с обнародованной уже «Временным правительством» декларацией по этому вопросу». Так как никакой «ноты» не подготовлялось, то Павел Милюков потребовал опровержения этого известия, которое и появилось на следующий день, 14 апреля, от имени «Временного правительства». Тогда вопрос об обращении к союзникам был поднят в самом правительстве как в сущности предрешенный и весьма спешный. Керенский своим поступком, спровоцировал «Временное правительство», на нужный кому-то ход. Таким своим политическим приёмом, провокацией, он пользовался регулярно, как для поддержания и расширения своих диктаторских устремлений, так и при исполнении поручений от «неустановленной группы лиц».


      Павел Милюков заявил, что он готов отправить «Декларацию от 28 марта» союзникам, но сопроводить её нотой, текст которой он предлагает. После обсуждения и небольших исправлений, текст ноты был принят всеми министрами, не исключая и Керенского, переставшего возражать после того, как на сторону ноты склонился министр путей сообщения Некрасов, который по «совместительству» был заместителем Родзянко, председателя «Государственной Думы» и великим магистром масонской ложи «Великий Восток народов России». Этот «тандем» во Временном правительстве, Некрасов и Керенский, входили в «группу неустановленных лиц», которые «рулили» политикой «Временного правительства».

 
      В «ноте», поводом к сообщению Декларации от 28 марта, было выбрано опровержение слухов, будто Россия собирается заключить сепаратный мир с Германией.  В ноте было указано, что «высказанные Временным правительством общие положения вполне соответствуют тем высоким идеям, которые постоянно высказывались многими выдающимися государственными деятелями союзных стран, особенно САСШ (США).  Эти мысли, идеи об освободительном характере войны, о создании прочных основ для мирного сожительства народов, о самоопределении угнетенных национальностей», могла высказать только освобожденная Россия, способная «говорить языком, понятным для передовых демократий современного человечества». Эти заявления не только не могут дать повода думать об «ослаблении роли России в общей союзной борьбе, но, напротив, усиливают всенародное стремление довести мировую войну до решительного конца, сосредоточивая общее внимание на близкой для всех и очередной задаче — отразить врага, вторгшегося в самые пределы нашей родины. Временное правительство, ограждая права нашей родины, будет полностью соблюдать обязательства, принятые в отношении наших союзников».


      «Нота» была датирована 18 апреля, то есть днем первого открытого празднования международного рабочего праздника, «День Труда», получившего название «Первого мая», по новому стилю, в Советской России. Общественные здания, в том числе Мариинский и Зимний дворцы, в этот день украсились гигантскими надписями, «Да здравствует интернационал». Свои плакаты и лозунги вывесили и «большевики-ленинцы», которые энергично готовились к этому празднику.


     В преддверии праздника, «День Труда», «Рабочая газета» призывала солдат заключить «первое революционное перемирие» на фронте. Какие директивы были даны петроградским рабочим в эти дни «Организационным комитетом», видно из сопоставления двух резолюций, принятых 12 апреля рабочими завода «Треугольник» и 13 апреля рабочими завода «Парвиайнен», выпускавшего боеприпасы для армии и флота. Первая гласила, «Предлагаем Совету рабочих и солдатских депутатов категорически потребовать от Временного правительства немедленного опубликования во всеуслышание всех договоров, заключенных им с Англией, Францией и прочими союзниками. Мы требуем также от Временного правительства, чтобы оно тотчас же после опубликования договоров обратилось ко всем союзным правительствам с предложением, отказаться от аннексий и контрибуций, то есть фактически аннулировать межсоюзные договора. Мы требуем от Временного правительства, чтобы оно взяло на себя инициативу созыва международной конференции для обсуждения условий мира и для начала мирных переговоров». Комитет рабочих завода «Парвиайнена», дополнительно требовал, «смещение Временного правительства и передачи власти в руки Совета рабочих и солдатских депутатов, организации Красной гвардии и вооружение всего народа, протестовал против «Займа Свободы», проводившегося Временным правительством, требовал, «реквизиции типографий всех буржуазных газет и передачи их в пользование рабочих газет, реквизиции всех продуктов продовольствия для нужд широких масс, немедленного захвата земель крестьянскими комитетами и передачи орудий производства в руки рабочих, выражал протест против вывода революционных войск из Петрограда». Это была широкомасштабная акция большевиков фактически по спасению режима германского императора Вильгельма от поражения войсками стран «Согласия», которое уже явно назревало.

 
     На другой день, после опубликования этой резолюции, «Известия» разъяснили, что опубликованное заявление, «выражает мнение одной группы рабочих, и не соответствует взглядам Совета», так «Петросовет» открещивался от политики Ульянова-Ленина.


       Фактически была опубликована в «Известиях» большевистская программа, она впервые была высказана открыто. Вся большевистская, антимилитаристская программа и деятельность была направлен на оказание помощи германскому империализму, в его войне против Англии и Франции. Это понимала часть населения России, поэтому большевиков постоянно подозревали и обвиняли в периодической печати в их финансировании германским правительством, бульварные газеты и журналы публиковали и карикатуры на Ульянова-Ленина, договаривающегося с германским императором «Вильгельмом».


     18 апреля, «День первого мая» прошел в Петрограде спокойно, и ленинская пропаганда получила решительный отпор со стороны большинства уличных ораторов и публики. Но опубликование через день, 20 апреля, «ноты 18 апреля» дало новый повод большевикам, для первой уличной манифестации вооруженных сил, против «Временного правительства».

 
      20 апреля, к 3-4 часам дня, к Мариинскому дворцу, куда переехало «Временное Правительство» из Таврического дворца, пришел запасный батальон Финляндского полка, с плакатами, «Долой Милюкова», «Милюков в отставку». За ним прибыли роты 180-го запасного батальона, несколько рот Кексгольмского полка и около роты 2-го флотского Балтийского экипажа.


      Солдаты и матросы не знали, зачем они пришли, их привели их «солдатские депутаты» по решениям, принятым на собраниях «комитетов». Кроме войск, к участию в демонстрации привлекли рабочих-подростков, которым за это участие в демонстрации платили по 10-15 рублей. Благодаря этим провокациям удалось свалить правительство «кадетов»-государственников, Павла Милюкова и Александра Гучкова. Смещение, устранение обоих министров, боровшихся за победу над Германией, было осуществлено руками «большевиков-ленинцев», за одно, было продемонстрировано, какими возможностями располагала «группа неустановленных лиц». Если и был «источник» задания у Ульянова-Ленина, лучше было назвать его не «германским», а «тёмным» источником.


      На заседании «Петросовета» 20 апреля, ряд ораторов заявил, что «брать власть в свои руки преждевременно и опасно». «Кто заменит правительство?  спрашивал один из ораторов. Мы? Но у нас руки дрожат. Нет, товарищи, не надо нам строить карточных домиков, которые сдунуть будет еще легче, чем народ сдунул Николая II. Не надо нам азартной игры в карты». Характерный пример «революционной» демагогии, что «народ сдунул Николая II», на самом деле императора «сдунула» «группа неустановленных лиц», клика заговорщиков, которая преследовала интересы не народа, а свои собственные.


      Революционные лозунги, дискредитирующие власть, не могли заменить ее никакой другой, более сильной и более способной, довести Россию до мира и до создания нового демократического строя, тем более властью «Советов», представленных депутатами, среди которых не было специалистов государственного управления и вообще каких-либо специалистов.


    Для руководителей «Петросовета», свержение двух министров «Временного правительства» имело мало смысла. Они стремились оказывать на «Временное Правительство» постоянное «давление», в нужном направлении, они не желали и боялись брать власть в свои руки. «Исполком Петросовета», по поводу инцидента не принял никакого решения, кроме предложения «Временному правительству», совместно обсудить положение. «Временное правительство» пошло навстречу этому предложению, и вечером состоялось, впервые за все время революции, совместное совещание с правительством, всего состава «Исполкома», который к этому времени составлял около 70 человек.

 
     Министры «Временного Правительства» решили воспользоваться этой первой встречей, чтобы дать понять руководителям «Петросовета», всю трудность и сложность положения в государстве. Один за другим они выступали с докладами, министры военный, земледелия, финансов, путей сообщения, наконец, иностранных дел, Павел Милюков, и они осветили перед разношёрстным собранием в большинстве своём полуграмотных «депутатов» положение в государственной жизни России. Доклады произвели сильное впечатление на членов «Исполкома», и готовность их пойти на соглашение с правительством. После отказа Павла Милюкова, министра иностранных дел, от издания новой «ноты», Церетели согласился на опубликование официального разъяснения в «Известиях», только двух мест, вызывавших особенно ожесточенные нападки со стороны большевиков-ленинцев.

 
      На другой день, к 5 часам дня, текст разъяснений был обсужден в правительстве, предварительно показан Церетели и им одобрен.

 
     Среди толпы, наполнявшей улицы и проведшей эти два дня в непрерывных митингах днем и ночью, внедрялось представление, что само «Временное правительство» должно довести страну до «Учредительного собрания» и что ни один из его членов, не может его покинуть, не разрушив целого. Призывы большевиков-ленинцев о низвержении правительства и о немедленном захвате власти вызывали лишь негодование и тонули на проправительственных митингах в хоре возмущений. На смену демонстрантам с плакатами, «Долой Временное правительство», появлялись многолюдные процессии с плакатами, «Доверие Милюкову», «Да здравствует Временное правительство». Кое-где дело доходило до столкновения тех и других демонстрантов, но в общем уже к вечеру 20-ого, а в особенности в течение 21-ого апреля настроение, благоприятное правительству, на улицах возобладало. В ночь на 21-е, многотысячная толпа, заполнившая площадь перед Мариинским дворцом, горячо приветствовала министра иностранных дел Павла Милюкова, предупреждавшего толпу об опасностях ссоры с союзниками. «Видя эти плакаты с надписями, «Долой Милюкова», Милюков говорил с балкона толпе, собравшейся на площади, «я не боюсь за Милюкова. Я боюсь за Россию». Выражение в «ноте», о «решительной победе над врагами, имеет в виду достижение тех задач, которые были поставлены «декларацией 27 марта»», а под упоминавшимися в «ноте», «санкциями и гарантиями» прочного мира, «Временное правительство» подразумевало ограничение вооружений, международные трибуналы и прочие меры контроля». Это разъяснение Павел Милюков обещал передать послам союзных держав «Согласия».


      22 апреля «Временное правительство» разъяснило, что «нота министра иностранных дел была предметом тщательного обсуждения «Временного правительства», причем текст ее принят единогласно», в последствии, Александр Керенский как всегда, отрицал этот факт.


     «Исполком Петросовета» решил 34 голосами против 19 признать разъяснения «Временного правительства» удовлетворительными и считать инцидент исчерпанным. «Совет» ещё не стал большевистским. Предложенная «Исполкомом» резолюция заявляла, что разъяснение «кладет конец возможности истолкования ноты 18 апреля в духе, противном интересам и требованиям революционной демократии», и тот факт, что сделан первый шаг для постановки на международное обсуждение вопроса, «об отказе от насильственных захватов», что должно быть признано крупным завоеванием демократии. Несмотря на возражение большевиков, «Петросовет» принял резолюцию подавляющим большинством голосов против 13 голосов большевиков и 6 сочувствовавших.

 
      Настроение собрания против большевиков-ленинцев проявилось, когда один из членов «Исполкома», только что прибывший, рассказал о трагическом зрелище первой крови, пролитой в развязываемой большевиками, гражданской войне на Невском. «На толпу мирных, безоружных солдат, рабочих и других граждан, говорил очевидец, бросилась другая толпа вооруженных демонстрантов-рабочих, и эти вооруженные люди открыли беспорядочную стрельбу, продолжавшуюся около 5 минут. Я знаю, кто они, из каких мест пришли, но пока считаю преждевременным об этом сообщать. Эта стрельба посеяла чувство неприязни к рабочим, и это чувство разделяют с гражданами и солдаты, так как два солдата убиты».

 
      «Петросовет» принял решение запретить всякие уличные шествия, «особенно вооруженных людей».


       Невооруженными на демонстрации выходили члены «буржуазных» партий, и этим запрещением «Петросовета» достигалась, и другая цель, прекратить демонстрации сочувствия «Временному правительству», совершенно заглушавшие в конце апреля, манифестации «социал-демократов». «Петросовет» продемонстрировал своё влияние на процесс массовых «народных» выступлений.


    21 апреля, в рабочих районах столицы большевики, сделали первую попытку начать организованную и вооруженную борьбу на улицах, руководящая роль Ульянова-Ленина стала активно сказываться на революционной жизни Петрограда. Толпы рабочих, организованными колоннами, двинулись с Выборгской стороны к Марсову полю. Впереди каждой колонны шел отряд рабочих-красногвардейцев, вооруженных винтовками и револьверами. Над колоннами развевались знамена с надписями, «Долой войну», «Долой Временное правительство», «Вся власть Советам».

 
    «Исполком Петросовета», послал навстречу рабочим колоннам делегацию в составе, Чхеидзе, Войтинского и Станкевича. Чхеидзе пробовал убедить толпу, что правительство уже согласилось разъяснить «ноту 18 апреля», в желательном смысле, и что поэтому дальнейшие демонстрации бесцельны. Большевистское руководство имело, однако, другую цель, провозглашённую на транспарантах. Предводитель толпы, поставленный «Выборгским комитетом большевиков», выступил вперед, заявив Чхеидзе, что рабочие сами знают, что им делать, и повел толпу дальше.


      Конфликт 20-21 апреля окончился несомненной моральной победой «Временного правительства». Но в нем обнаружилась одна чрезвычайно тревожная сторона. Части Петроградского гарнизона выступали и оставались в казармах, по распоряжению «Петросовета», и «Совет» заявил претензию распоряжаться войсками помимо «Временного правительства». Когда 21 апреля, узнав о движении с окраин вооруженных рабочих, следствием чего и стала стрельба по безоружным людям, главнокомандующий Петроградским округом генерал Корнилов, распорядился вызвать на Дворцовую площадь несколько частей гарнизона, то он наткнулся на сопротивление «Исполкома Петросовета», который по телефону сообщил в штаб, что вызов войск может осложнить создавшееся положение. После переговоров с делегатами «Исполкома», принявшими на себя обязательства о прекращение беспорядков, генерал Корнилов отменил свое приказание и продиктовал в присутствии членов «Исполкома» телефонограмму, во все части войск гарнизона, с приказанием оставаться в казармах. После этого появилось расклеенное на улицах воззвание «Исполнительного Комитета», заявлявшее, «Товарищи солдаты, без зова Исполнительного Комитета в эти тревожные дни не выходите с оружием в руках. Только Исполнительному Комитету принадлежит право располагать вами. Каждое распоряжение о выходе воинской части на улицу, кроме обычных нарядов, должно быть отдано на бланке Исполнительного Комитета, закреплено его печатью и подписано не меньше чем двумя из следующих лиц, Чхеидзе, Скобелев, Бинасик, Соколов, Гольдман, Филипповский, Богданов. Каждое распоряжение проверяется по телефону 104-06», фактически «эсеры» и меньшевики заблокировали «мероприятия» Ульянова-Ленина, с применением вооружённых частей Петроградского гарнизона.


      Это «воззвание» вызвало просьбу генерала Корнилова об отставке и не могло быть оставлено «Временным правительством» без ответа. Но ответом было только новое «разъяснение Временного правительства», 26 апреля, «власть командующего войсками Петроградского военного округа, Корнилова, остается в полной силе, и право распоряжения войсками может быть осуществляемо только им». Чтобы не входить в открытый конфликт с «Петросоветом», Временное правительство предположило, что приведенное распоряжение «имело, по-видимому, целью предупредить и обезвредить попытки вызова войск отдельными группами и лицами». Через несколько дней генерал Корнилов получил просимую отставку и отправился в действующую армию. Ситуация развивалась в желательном для Ульянова-Ленина и большевиков направлении, борьба за влияние на войска Петроградского гарнизона, была ими выиграна.


     24 апреля, открылась в Петрограде VII «Всероссийская конференция большевиков». Это была первая легальная конференция партии большевиков в России. Ульянов-Ленин только недавно, 3 апреля, прибыл в Петроград из Стокгольма, после 12 летнего отсутствия, а Лев Троцкий ещё находился за границей, плыл из Нью-Йорка, США с группой поддержки, состоящей из представителей, проживавших в районе «Брайтон-бич», и прибыл в Петроград только в мае. Продолжалась «Конференция» неделю, проходила в различных местах города, количество делегатов было небольшое. Присутствовало 133 делегата с решающим и 18 с совещательным голосом, представлявших 79204 члена партии от 78 партийных организаций. Количественный состав членов партии, указанный в позднейших партийных документах, численно явно преувеличен. Вопросы, которые обсуждались на конференции, «Текущий момент, война и Временное правительство и прочее». Докладчики Ульянов-Ленин, Лев Каменев, «Мирная конференция», докладчик Ногин, «Отношение к Советам рабочих и солдатских депутатов», докладчик Ногин, «Пересмотр партийной программы», докладчики Ульянов-Ленин и Григорий Сокольников (Гирш Бриллиант), «Положение в Интернационале и наши задачи», докладчик Григорий Зиновьев (Радомысльский), «Объединение социал-демократических интернационалистских организаций», докладчик он же, «Аграрный вопрос», докладчик Ульянов-Ленин, «Национальный вопрос», докладчики Сталин (Джугашвили) и Георгий Пятаков. Другие вопросы «повестки» конференции были, «Учредительное собрание», «Организационный вопрос», «Доклады по ситуации с мест, «Выборы Центрального Комитета».


     «Конференцией» был принят курс, на критику соглашательства «эсеров» и меньшевиков с буржуазией, на переход лидерства в «Советах» к большевикам, на мирное завоевание власти «Советами» и за лозунг «Вся власть Советам!». Был избран ЦК, в который вошли как сторонники Ульянова-Ленина, так и его противники.

 
     Ульянов-Ленин в своих выступлениях с докладами, «о пересмотре партийной программы» и «по аграрному вопросу» требовал национализации земли и конфискации всей земли в собственность государства. «Апрельские тезисы» Ульянова-Ленина, были представлены им на утверждение «конференции», как обновлённая партийная программа, поэтому получили поддержку большинства делегатов с мест и легли в основу политики всей партии большевиков.


      Ульянов-Ленин провёл и доклад-обоснование по аграрному вопросу. Он в докладе обосновывал требование национализации земли. В качестве причин, требовавших национализацию, Ульянов-Ленин приводил следующее, «освободить крестьянина от полукрепостнических пут личного землевладения, ликвидировать помещичье землевладение, как оплот власти крепостников-дворян». При чём, чтобы не потерять крестьянство, как соратника пролетариата при вооружённом восстании, Ульянов-Ленин разъяснял делегатам, что на первом этапе социалистической революции, надо призывать к захвату земли, а национализирована она будет потом, новым, социалистическим государством, путём принятия «Закона о национализации земли». Вся эта сложная комбинация по аграрному вопросу, скрывала в себе замысел Ульянова-Ленина, уничтожить стихийного мелкого буржуя, крестьянина-собственника и перевести его в статус сельского пролетария. Большевики вели дело к захвату, в собственность государства «диктатуры пролетариата», всех средств производства в новом, «социалистическом» государстве. Была принята резолюция «О войне», осуждавшая внешнюю политику «Временного правительства» по соблюдению обязательств союзнического договора России со странами «Согласия».

 
     «Конференция» отвергла перспективу объединения с меньшевиками в единую «РСДРП», выступив в то же время за сближение с левыми группами социал-демократов, выступавшими с позиций интернационализма, «межрайонцами», и против блока с «буржуазией», то есть с либералами.

 
     Ульянов-Ленин подверг критике лидеров Петербургского комитета партии, во главе с Багдатьевым, секретарём ЦК «РСДРП», который во время апрельского кризиса, выдвинул не согласованные с ЦК, то есть с Ульяновым-Лениным лозунги, в том числе и лозунг, «Долой Временное правительство». Ульянов-Ленин характеризовал этот лозунг, как преждевременный, и призвал к мирному развитию революции, хотя на него было уже открыто уголовное дело в «ЧСКВП», «о государственной измене», а может как раз поэтому, потому что информацию «по открытию дела» информаторы уже Ульянову-Ленину донесли. Кроме этого шла борьба за лидерство в партии большевиков, выдвигать лозунги от имени партии, имел право только Ульянов-Ленин, который болезненно воспринимал всякие попытки соратников «выдвинуться» вперёд него.

 
    Этот призыв Ульянова-Ленина «к мирному развитию революции» был его привычный, замаскированный политический манёвр, скрыть подготовку к вооружённому захвату власти. Но в постановления конференции добавили, что необходимы, разрыв с политикой доверия к «Временному правительству», организация и вооружение пролетариата, укрепление его связи с армией как важнейшее условие обеспечения «мирного» перехода власти к Советам, у вождя был «лисий хвост, но волчьи зубы».

 
    Примечание: Багдатьев (Багдатьян Саркис Гайкович), молодой, на 17 лет моложе Ульянова-Ленина, горячий, родом из армян, грамотный, бывший присяжный поверенный, выскочил вперёд вождя, за что получил «по шапке», партийное взыскание, был уволен из секретарей ЦК, с чем Багдатьев согласился, «прогнулся», ушёл в «тень», был переведён на работу в фабком Путиловского завода.  Багдатьев был арестован «ЧСКВП», по обвинению в организации вооружённого мятежа 3-5 июля. Ульянов-Ленин вовремя скрылся. Пробыв в заключении почти 2 месяца, Багдатьев, 2 сентября был освобожден под залог. После «Октябрьского переворота» перешёл на работу в Закавказье. Благодаря этому выжил, в новом «пролетарском государстве», получал ордена, с должности руководителя «Резинотреста», вышел на пенсию. Скончался в 1949 году, в Москве.

 
    С докладами выступили также Ногин, «о подготовке мирной конференции, и о Советах», Зиновьев, «о положении в Интернационале и объединении интернациональных социал-демократических организаций», и Сталин, «по национальному вопросу». Пятаков, представитель украинских «социал-демократов» выступая с содокладом «по национальному вопросу», оспаривал позиции Ульянова-Ленина и Сталина «о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения», и выступил с лозунгом, «Прочь границы!». Это «право наций» критиковали также Дзержинский и Махарадзе. После выступления Ульянова-Ленина победила резолюция, основанная на докладе Сталина.

 
    Не получило поддержки и предложение Зиновьева, принять участие в международной социалистической конференции, чтобы отколоть ее левое крыло для создания нового интернационала. Ульянов-Ленин считал, что достаточно направить делегацию только с информационными целями, а интернационал необходимо создавать свой, Коммунистический.

 
      Примечание: «Коммунистический Интернационал», «Коминтерн» был основан Ульяновым-Лениным 2 марта 1919 года, в самый разгар гражданской войны, для возможности воздействия на правительства стран-интервентов, напавших на Советскую Россию. Председателем был «избран» Григорий Зиновьев, чем он очень гордился. Касса у «Коминтерна» так же была значительная, для целей развития «коммунистического движения» и контролировал её лично Ульянов-Ленин и его первым выступлением на каждой конференции «Коминтерна» был отчёт о расходовании и поступлении денежных средств, который он всегда произносил на немецком языке.


     В своём итоговом выступлении на «конференции», Ульянов-Ленин заявлял, «Февральская революция не дала народу, ни мира, ни хлеба, ни свободы. Чтобы выйти из империалистической войны, завоевать настоящую свободу, получить хлеб и землю, необходимо добиться перехода всей полноты власти в руки рабочих и беднейших крестьян, объединённых в Советы». Делегаты «конференции» бурно аплодировали. Ульянов-Ленин в своих выступлениях предупреждал присутствовавших, что, «"социализм" не появится сразу, после захвата власти "рабочими и беднейшими крестьянами", потребуется «большая работа» по усилению власти Советов». Аплодисменты делегатов, многие из которых вскоре стали первыми жертвами «большой работы» по усилению власти Советов, стали ещё более бурными и продолжительными.


       «Конференция» приняла «ленинскую» резолюцию «по национальному вопросу». В ней говорилось, что за всеми нациями, входящими в состав России, должно быть признано право на свободное отделение и образование самостоятельного государства. Это требование программы «Социнтерна» уже озвучивалось и «Временным Правительством», все стороны «революционного» преобразования Российской империи имели общую тему для сотрудничества, этой темой являлся демонтаж Российской империи на национальные государства.

 
      Одновременно конференция указала, что это право непозволительно смешивать с целесообразностью отделения той или другой нации в тот или иной момент, признание «права», не включает в себя оказания содействия и помощи при национальном самоопределении, как таковом, имелись и некоторые отличия у каждой из сторон, но суть была одинакова.


       «Конференция» приняла резолюцию об объединении большевиков с социалистами-интернационалистами.


       На «конференции» был избран новый «Центральный Комитет», во главе с Ульяновым-Лениным. Вместе с ним в ЦК вошли ещё 8 человек, из них только один рабочий, Григорий Фёдоров, возглавлявший рабочую секцию «Петросовета». Все остальные члены ЦК, борцы за государство «диктатуры пролетариата», вышли из семей дворян, буржуазии, священнослужителей.

 
     Примечание: Из этого состава ЦК в 9 членов, погибли до 1937 года, 7 человек. Пятеро, Зиновьев, Каменев, Милютин, Смилга, Фёдоров были расстреляны, Яков Свердлов скончался от смертельных побоев, полученных им по неустановленным причинам, в городе Орёл, в марте 1919 года, при выступлении перед железнодорожными рабочими, следствие не проводилось, Ногин, скоропостижно преставился в возрасте 46 лет. Состав первого «ЦеКа», постоянно обновлялся, за исключением Ульянова-Ленина и Иосифа Сталина.