В объятиях тумана. Морские заметки

                В  ОБЪЯТИЯХ   ТУМАНА
                ( морские заметки )

               
                1
   
    Мысль написать в газету, поначалу неясная, пустая, оформилась сразу же по окончанию захода. Тем более, с легкой руки, и по предложению одного литератора, связанного с центральной прессой. В рейсе, в отрыве от цивилизации, без  доверительного, взаимно интересного общения,  в тесноте  салонов, кают, других судовых помещений, совсем и другие измерения, оценки. А пожелания, данные еще «на берегу», становятся наиболее  чувствительными, значимыми, приобретают иную окраску…  Длительная жизнь в море, месяцами, накладывают отпечаток на сознание.. Начинаешь мелочиться, утопать по бытовым или рабочим вопросам; развивается мнительность, раздражительность, бессонница. Скукота неимоверная, как бывало у меня в первые мои годы работы судовым врачом. Потом-то я приспособился, привык, и так загружал себя намеченной творческой работой, с которой порою даже не справлялся, не успевал, за рейс. Теперь вот, изучая материалы для сценария о Некрасове, попались страницы о фуроре, произведенном в русском обществе середины позапрошлого века от записок «Письма об Испании» Василия Петровича Боткина, или «Парижских писем» Павла Анненкова, которые, в наше уже время, отнесены к «Литературным памятникам», изданы в книжной серии. А путешествия Дмитрия Григоровича на корабле «Ретвизан», Ивана Гончарова на фрегате «Паллада», или книга «По портам Европы» Михаила  Осиповича Меншикова – это уж совсем, близкая и знакомая тема…

  Поэтому-то, безусловно, заходы  в заграничные   порты – это «дни счастья»… Обычно их бывает два-три, или больше, когда будто бы заново, в другом измерении, приоткрывается  перед тобою мир, но и этого достаточно.  Можно сойти ( не с ума, конечно, хотя и такое возможно!), но с шаткой палубы на землю, ощутить твердь почвы, можно выйти в Инет, узнать новости, поприветствовать друзей и, наконец, – посетить супермаркет, купить заморский продукт…  На этот раз получилось «три счастливых дня», и мелодия  песни звучала в ушах, из прошлого времени… Так  и произошло, с моим  промысловым судном частной рыбацкой компании, где я работаю по контракту, – первое в четырехмесячном рейсе посещение иностранной территории, на выгрузку выловленной рыбы, одной тысячи двухсот тонн, в данном  случае – путассу. Рыбешка не очень-то и знатная, но потребляемая в Европе достаточно активно, в основном из-за своей дешевизны..,
      Конечно, это не то, что бывало раньше. Канары, пляжи, бары, развлечения… Теперь это  суровые, по природе и климату, – Фарерские острова, или Фареры, до сих пор считающиеся заморской провинцией Датского королевства,  заселяемая постепенно территория с 18-19 веков. А потом и вообще, длительное время военная  база британских военно-морских сил . Так что все тут понимают по-английски, общаться можно.
Здесь валюта даже, датская,  ходит, хотя вроде  эти  острова, как государство,  официально считается самостоятельным. Но места бесприютные. С ощущением какой-то отстраненности, отделенности, отдаленности,  в сопках с окружающим пространством бескрайнего моря. Что-то близкое, и похожее даже, на фантастический мир.  И, наверное, самого компактного проживания организованного  пространства, выше и севернее, уже нет. Дальше, к полюсу, Шпицберген и Гренландия, где существование и нормальная жизнь вообще  экстремальные, запредельные.  А тут достаточно своеобразный и уютный даже климат, омывающие теплые течения из Нового Света зимой и летом  температуры ниже +5 градусов не держат, и это круглосуточно, причем,  зимой и летом.  И сюда, из-за  отдаленности, конечно, в том числе, и туристы практически не заглядывают. Хотя я видел группку китайцев. Но эти вездесущие пилигримы пробираются везде. В Мурманске, например, они ходят толпами.  Ну а пишущая братия  то уж точно, сюда не добирается…

     Итак, время захода, 14-16 июля, год 2019-й. Нас с ночи,  полдня, держит густой и плотный, и белый, будто разбавленное молоко, туман. Потом   он стал рассеивается, и над нами нависли,  со всех сторон, громады сопок. Когда туман поднялся туда, стало совсем светло. Появилась возможность причалиться, пристать…
     Городок Клаксвик предстает перед взором аккуратно вместившийся подковой в  округлую   уютную бухту  небольшого,  видимого на глаз, залива. Дома, домики, домишки, по отлогим берегам и по зеленоватым, будто дымчатым, возвышенностям,  расположились ровно и плотно.  Есть, конечно, и здания посолиднее, повыше, в несколько этажей, – пивзавод,  мэрия, отель, госпиталь. По местным меркам населения  тут много, 7 тыс.,  это второй по численности и величине, после столицы Торсхавна, город. Не изменилось, однако, за три года, когда я был здесь в первый раз, ничего. И такая же погода, естественно, – изменчивая, неровная. За день может поменяться четыре раза – солнце, ветер, снег,  дождь. Впрочем, в Мурманске, где я живу  вот уже четвертый десяток лет,  климат отличается ненамного. Правда,  в общем и целом, конечно – холоднее.  Тут теплое, из Нового Света, течение омывают Фареры с обеих сторон, а в Заполярье оно доходят уже  порядком остывшие, касается  его лишь слегка, краешком.  Картина с окраины, где  мы стояли,  открывается примечательная,  С высоты  сопок сливаются  ручейки –   с холодной, чистейшей и вкуснейшей, родниковой водой, и пасутся на скудных по растительности пастбищах многочисленные здесь отары овец. Эти густо мохнатые, медлительные и степенные животные, –  символ островов, изображены, в том числе, и на пивных бутылках…
Люди доброжелательные, продавцы предупредительные, а женщины вообще – только улыбнешься им, так они тут же раскланиваются и светятся  улыбками, в ответ. Приятно. Отрадно. Значит, чего-то еще стоишь в своей  нескладной жизни. Психология, конечно, но всё же… Цены на продукты вполне приемлемые, почти что, как наши. А уж качество, понятно, несравнимо. Единственно,  что  безумно дорого, –  так это алкоголь. Но и его можно себе позволить. Банка пива стоит не больше сотни рублей,  на наши деньги. Но вот что удивило. Набирают сию продукцию, в специализированных точках, достаточно много. Видел, как один мужчина, похожий на бомжа(?), положил в корзину восемь или более того, бутылок виски, литровых! Это размер средней пенсии  у нас.
    В общем, отдохнул, порадовался. И за сценарий принялся с новым энтузиазмом.  В последнюю ночь  разгрузки почти не спал, грохот стрелы  работающего крана, прямо за переборкой, стоял беспрерывно. Но тут вспомнилось ровно год тому назад происшедшее. Я тогда, волей обстоятельств, оказался на польском буксире, куда меня затолкали, не стерпев моего возмущения неправедными действиями  нефтяной компании, проверяющих своих работников средь бела дня, после обеда, на употребление алкоголя и наркотиков(!). И я, как врач должен был это мероприятие фиксировать, скреплять подписью. Совсем уволить меня не посмели, но затолкали за несговорчивость, в несносные  и невыносимые условия, на другое судно... Грохот  там стоял в  медамбулатории, в самой нижней точке надстройки, куда я сам напросился жить (отказавшись от поселения в четырехместной каюте), стоял ужасный, и почти что каждую ночь. Поворотные винты создавали такой невероятный шум, от которого я чуть не сходил с ума. Но и продержавшись на том буксире все-таки, месяца с полтора,  потом оттуда сбежал сам. Благо, начальник мой непосредственный,  по медслужбе флота – хороший и давний приятель, посодействовал, выручил. Но случился тут курьез, если даже не казус, в последние уж дни.  И я не могу не привести в пример один любопытный документ. Из него всё сразу станет понятно. Собственные имена, конечно, изменены. НИС – научно-исследовательское судно.

« Баренцево море
 Судно ONYX (аренда ООО»МАГЭ»,  приписка Валетта, Мальта. Экипаж – Польша)
7 сентября 2018 г.
                Начальнику экспедиции  ООО «МАГЭ» Демьянову А.Ю.
                от судового врача Рогожина Н.Н.

                Р А П О Р Т
               
    ГУСЕВА Инна Владимировна, 1991 г.р., наблюдатель за морскими млекопитающими Центра  морских исследований МГУ, пересажена с НИС «Геолог Михаил Назаров», 05.09.18г., для следования из Печорского моря в порт Киркенес,  в связи с заболеванием  зуба.
Боли, припухлость на стороне зуба начались с 03.09. Врачом НИС было назначено лечение: амоксициклин внутрь, полоскания фурациллином.
При осмотре 05.09 в 18-00 выявлено: Общее состояние удовлетворительное. Правильного телосложения, пониженного питания, кожные покровы чистые, нормальной окраски. Температура 36,7. По внутренним органам без особенностей.  По анамнезу и наблюдению выявлена общая астеническая невротизация (неадэкватность суждений, снижение самокритики, повышенная капризность), вызванная, по-видимому, длительностью автономного впервые рейса, с июля 2018г. Ранее бывала  с непродолжительными выходами в Балтийском море.
Асимметрия лица в связи с припухлостью слева по сравнению с непораженной стороной до 1,5-2 см. При осмотре полости рта «причинный» зуб, но со слов, №5 верхней челюсти слева, точно не определяется. Болезненность десны при пальпации выявлена и в точках корней около-лежащих зубов, №/№ 4 и 6. Все указанные зубы под пломбами. Перкуссия их болезненна. Выставлен диагноз: Острый периодонтит. Транссудация окружающей клетчатки и мягких тканей.
От операции  надреза десны, и дренирования  операционной раны Гусева И.В. категорически отказалась, мотивируя отказ «недоверием профессиональным навыкам судового врача». Для Вас оформлен «Отказ от операции», в двух экземплярах. Надрез обеспечивает отток транссудата, предотвращает от гнойных осложнений,  ускоряет выздоровление.  О последствиях  осложнений Гусева И.В. предупреждена.
Стаж судового врача – 25 лет, с 1993 г. в более чем двадцати флотах,– рыбопромысловых, атомном, на спасательных судах. Общий врачебный стаж 43 года, работал на скорой помощи (11 лет), в приемных отделениях, в  больницах  и поликлиниках. Получил усовершенствования по скорой помощи и реанимации, терапии, токсикологии, радиологии, в институтах Москвы, Санкт-Петербурга, Курска. Имею подготовку по «неотложной стоматологии», полученную на специализации в Санкт-Петербурге на кафедре «Морской медицины» в 1995 году.
    На категоричное требование пациентки, медэвакуация Гусевой И.В. вертолетом  нецелесообразна, не обеспечена (нет вертолетной площадки), и не соответствует  медицинским показаниям. Приход в порт Киркенес 08.09.2018г…».
 
Наутро, после бункеровки (заправки топливом) мы, развернувшись под невысоким,  поднимающимся ещё солнцем, и взяв  курс на район промысла,  вышли в открытое  море. Навстречу своему,  рыбацкому счастью…


                2


     Этот фартук, длинный, розовый, резиновый, до пят, я не надевал на себя лет сорок. Ну да точно, когда, в качестве врача-акушера, стоял на дежурстве, перед готовой  разродиться женщиной, лежащей на специальной  для этой  цели кровати, рахмановской. Другие случаи, нештатные, были  изредка,  в работе врача скорой помощи, когда  вытаскивал этих вновь  народившихся  детишек из чрева,– в автомобиле, подкатившим к воротам, или  в салоне мчавшегося в роддом уазика, а то была один  раз  роженица прямо  в приемном покое, на кушетке, уже в новациях, модернизации здравоохранения,  когда  закрыли родильное отделение моей  родной, районной,  больницы.
     Теперь вот другой фартук. Увесистый. И лента  транспортера на три часа перед глазами. Я должен  выбраковывать, откидывать  руками в специальных перчатках как бы «нестандарт», рыбу меньшего размера или другую, попадающую в трал или вообще – подрезаннную, поврежденную, не товарного вида. Такая вот у меня дополнительная  работа на  судне, подвахта,  с  «нуля до полчетвертого». Просил другое время, у технолога, –  из-за обречения на бессонницу, –  руководителя работ на фабрике, но он уперся, я  будто бы официально считаюсь, что работаю после основной  «вахты», своей. Которая  на судне для медика круглосуточная, – всегда  нужно быть готовым  к помощи, в любое время…  Технолог мне знакомый  давно, я тут  во «втором пришествии». Первое было на почти полтора года,  и с тех пор еще пролетело, пронеслось четыре, по разным флотам и компаниям, в том числе и в той, где был казус с женщиной, биологом из МГУ, в 2018-м.   
      Фартуками пользуюсь чужими, Мастер смены, непосредственный  мой начальник, тоже давно знакомый, обещал мне персональный. Но я так от него обещанного и не дождался. Он даже интересующийся литературой. Взял мою книгу, и «читает» ее уже третий месяц.  Но придирчивый и строгий, выслужился из матросов, без всякого образования, с лычкой, потому что «полтавского племени». Стоит со мною рядом, откидывает рыбку, еще и указать может, за нерасторопность, медлительность. Их, этих рыбмастеров, всего двое.  На полных вахтах, которые чередуются. Восемь через восемь, по 16 часов в сутках, с переходами  на следующие.  Так вот другой рыбмастерок попроще, мне  даже нравится. Не лезет в душу как «литератор»,  у него всего два выражения,  в разных  вариациях: «поехали!» в начале, и «все!» – в конце.
        Лента конвейера движется примерно 20 минут, потом отдых, подморозка. Не заморозка, как я раньше думал, а именно – чуть подморозить нужно,  брикеты эти, под 30 кг, остывающие как бы  в специальных формах. Терминологию  тоже  надо осваивать, на ходу, с налету. Которая разная  по сортам, видам рыб, что мы вылавливаем, потом морозим. Путассу, скумбрия,  селедка.
        Всего же,  – я насчитал, – десять человек, с кем  ходил здесь раньше, все специалисты (почти): капитан, два  штурмана, и по одному – механик, радист, электрик, прачка, камбузник,  Десять из шестидесяти пяти. Весь  же состав матросов, – новый, или пришедший недавно. Режим плавания устоявшийся, 3 недели промысла, – 3 дня захода. В принципе удобно, потому   как груз набирается не очень большой,  тысяча двести тонн, корабль старенький, постройки  еще «николаевской», советской, до 90-х годов. Кряхтит судно, потому что  машина  его иногда «останавливается»,  что-то не срабатывает, но механиками и мотористами снова  налаживается, и  механизмы пыхтят дальше, работают. Компания  выжимает последние соки,  капитально ремонтом не занимается, судно в родной порт, где оно в черном списке, – не заходит,  и давно уже выставлено , на продажу.

     Капитан тоже знакомый до рейса.  Постепенно, еще  многого не ведая, но осваиваю его непредсказуемый характер. Сегодня он спокойный, расположенный.  А  завтра кричащий,  изрыгающий проклятия.
      Драматическая ситуация  случилась сразу по выходу на второй промысел. Вдруг потух свет, прекратилась трансляция. И капитан забегал по  палубам, верхней и нижней, призывая на аврал, кричал так, что дрожали переборки. Это опять «машина». Дошла до такого состояния, что она чуть… не взорвалась! Лопнул насос, топливный, подающий, и полилась, изрыгаясь смертоносным, готовым вот-вот вспыхнуть пламенем, жидкость. Хорошо, что быстро, почти мгновенно,  отреагировал моторист – выключил подачу. На следующий день, к вечеру, объявили  еще одну тревогу – учебную. Была она понятна, естественна. А я вот вспоминал  здесь другую, сделанную  предыдущим когда-то  капитаном, этим  клиническим идиотом. Имею все основания так его называть, потому как он по всем признакам –  хронический алкоголик. Учебную тревогу, в очередном запое, вздумалось ему сделать в ночное время, в первом часу, поднимая спящих людей. Теперь вот «отдыхает» он, в  местах отдаленных, на поселении. А посадили его в  прошлом годе, – за то, что не без его подачи, и с его нерасторопности и попустительства, и преступной халатности, в рыбно-мучной установке (РМУ), не функционировавшей, превращенной в склад, случился   действительный, настоящий, реальный пожар,  в котором задохнулись  и погибли четыре матроса…
     Нынешний капитан другой, – порядочный, честный. Справедливый. И к выпивке относится по-философски, избирательно. Где, когда, с кем, сколько и по какому поводу. Так и выдвигает перед собой ладонь, сжимая при перечислении этих пяти постулатов,  в кулак. Вот и  меня приглашает,  к себе, после выгрузки, отметить очередной этап в продолжении рейса. Я соглашаюсь, и в подходящий момент разговора с одной на другую темы,  прошу отметить как-то, как-нибудь, того, отличившегося моториста, поощрить его что ли, выделить премию.   Он нехотя соглашается, отмалчивается, а потом вдруг объявляет, что тот моторист тоже, употребляющий-выпивающий, и вроде  бы как не достоин. Но ведь он же спас судно! Всю команду!! Так и остаемся при своих мнениях. Я видел потом этого моториста, приходил ко мне на прием – щупленький мужичонка, в засаленной одежде, с небритым лицом, не очень хорошо даже говорящий по-русски. Узбек. Настоящие, действительные герои, – не выделяются.
      И снова о «машине». Ветра уже  прижимают конкретно, задувают чаще и сильнее. Но… система центрального отопления не функционирует. А в северных морях это актуально. Обходятся индивидуальными обогревателями. Что, понятно, небезопасно в пожарном отношении. К  тому  же,  вода из кранов  периодически приобретает запах солярки, а то и вообще – бывает  ржавая по цвету. Обращаюсь  к  старшему механику. Благо он рядом живет, через каюту. Разводит руками, на что-то ссылается. Но видно и ясно, что ему проблему не поднять и не освоить. Дорабатывает свое, на рейсик-другой, чтоб свалить в более выгодную компанию, или проще – отдохнуть на пенсии.  С ним тоже  общего языка не нахожу.
       До чего же душевный  и приветливый был прошлый старший механик! Веселый, добрый, отзывчивый; почти всегда, каждый день, предлагающий выпивку. От чего  я отказывался, но порою, не желая обидеть, соглашался… Жаль, это и сгубило его, в очередном подпитии, не щадил он себя,..  Смертельный инсульт, в 55 лет, случился прямо на посту, в «машине», в разгар очередного там, внепланового ремонта. Обнаружили его, в рабочей одежде, лежащим вниз головой, прямо на одной из палуб машинного отделения. Уже неживым… Затаскала меня тогда транспортная прокуратура. Писал  объяснительные. По приходу. Действительно, столь могущественный порок России губит жизни в  самом расцвете сил.
      Перед выходом на порта плохой прогноз погоды. И все же, несмотря на волны, идем на промысел. Работу надо продолжать. А качка становится все сильнее, и все больше,  и судно наклоняется  вперед-вниз, туда-сюда, и летят незакрепленные вещи,  и бьется посуда, и туманятся  мозги… Раньше я  еще, в первых рейсах, мучился  неуемной, неукротимой  рвотой. Теперь вот  вроде попривык…
       Качка в морях. Неотъемлемая  часть морских  дорог, обязательное испытание на прочность, мерило моральной и физической устойчивости. Это как погоня  в детективе, или жизнь в любви, без чего в мире-то –  никуда… Но, даже в качку, немного ослабевшую, через два дня, я, пошатываясь на неустойчивой палубе, нахожу в себе силы идти на подвахту,  спускаться на рыбофабрику, надевать фартук…
     А еще через два дня циклон отступил. И в ожидании следующего, среди ровной вокруг глади воды и блаженно звенящей  в воздухе немоты, ощущаешь  эту нежданную и необыкновенные – радость и удовлетворение… Рейс продолжается. Планы продвигаются…

                3

   В последней части этих заметок, как не пытаюсь обойти, не могу не написать о самом  важном, животрепещущем, для себя деле, в моей должности,  в моем назначении на корабле, в рейсе, – охранение здоровья экипажа. Морская медицина… Название оспаривается. Есть устойчивое понятие судовой  врач.  Корабельным врачом был когда-то Гулливер. Хотя, как ни странно, такой специальности во врачебной советской номенклатуре не было. И нет ее сейчас.. Тем не  менее, ведь даже  кафедры существовали , в СССР, готовившие таких врачей, в Ленинграде и Одессе,  в институтах усовершенствования. Разрабатывались уникальные  в своем роде методики, по консервативному лечению  аппендицита, по гнойным воспалениям, были  талантливые преподаватели, с бесценным опытом. Меня, например, учил хирург, работавший на судне в Индийском океане, обеспечивающим космические полеты. И там невозможно было эвакуировать больного, нуждающегося в немедленной помощи, пока в космос запускался и наблюдался  спутник. После, в Санкт-Петербурге уже, кафедру морской медицины реформировали и там стали преподавать медицину для ВОП, врачей общей практики. Понятно, потому как судовой – это врач универсальный. Но мне посчастливилось еще проучиться в Питере на той  самой кафедре, в больнице имени Чудновского, на Фонтанке, в 1995 году…               И  все же  понятие «Морская медицина» признано, в конце концов. Есть даже пособия, международного статуса. Но которыми пользуются так называемые пара-медики, – штурманы, старпомы. Нигде и никогда не пишут «речная медицина», это смешно сравнивать. На речных берегах всегда  близко расположены береговые медучреждения. А вот в море попробуйте-ка сразу же куда-то обратиться. Нет. Тут посложнее, вертолеты на крайний случай.  Как в «Цусиме» Новикова-Прибоя, – есть удивительные описания о лечебной помощи, потрясшие меня в свое время. Ведь важнейший принцип  военной-полевой хирургии при оказаниях помощи – медэвакуация. А в море? Куда их девать? Раненых и больных?..
       Но  постепенно  судовые врачи стали  не нужны. Нигде их специально не готовят. В Мурманске, где когда-то был самый мощный рыбопромысловый  флот, где есть и атомные суда, и спасательные, и торговые,  отделение  медслужбы флота  совсем недавно,  нынешним летом, ликвидировали… Но без помощи в море не обойтись. Что же, старпомы будут  ворочать больных? Вставлять им катетеры? Шить раны? Вскрывать гнойники? Да они  элементарные повязки-то грамотно наложить не умеют… Но есть и оптимистические сведения. Образовался в Москве так называемый «Центр промышленной медицины». Оттуда теперь врачей направляют на суда, во все порты страны…

    Уже 5-й месяц, как я нахожусь в этом затянувшемся рейсе.  Приведу несколько случаев испытания моих нервов здесь, в бессонных ночах.
И также не могу на описать, не  анализировать это самое мое, кровное дело. Ибо случаи, по-своему  уникальные.
     Часто в основе случаев – лицемерие и откровенное  вранье  плавсоставских медкомиссий. Сгребающей только деньги, за свои т.н.  «заключения». Это факт непреложный, я сталкиваюсь с этим четверть века. Медкнижка, паспорт здоровья – филькина  грамота. Здесь же, на этом судне , еще раньше, в 14-15-м годах, столкнулся с поражающими  примерами.  У молодого человека, в июле месяце (от травмы, случившейся в декабре!) выявил запущенный и уже не вправляемый, уже дистрофированный, «заросший»  вывих плеча. Пораженная рука висела, как плеть и была чуть длиннее здоровой. Куда «смотрел» хирург медкомиссии перед рейсом? Наверное, только в чужой кошелек. Еще случай, вообще, «ни в какие ворота», – с подкожным, вшитым слева на груди, искусственным автоматическим водителем сердечного ритма(!), у палубника-матроса, уже не молодого,  в годах. Он обратился ночью, с болями в сердце. Я и обнаружил –  металлическую пуговку…
     А  последние дни того давнего рейса вообще были удручающими. Бегал как гробовщик, по заданию капитана. Вытаскивал тело старшего механика из машинного отделения, заворачивал его в пластикатовый черный пакет, размещал в  морозильной камере, с температурой не ниже нуля, под +4+5, по инструкции руководства питерской кафедры…

     Теперь вот этот, настоящий многотрудный рейс. Одно из первых, с августа, дело, началось с  непонятных болей в животе, где нельзя было исключить «острый аппендицит». Осматривал я того матроса каждый день, крутил и так и эдак, все сходилось, кроме температурной реакции. Но он алкоголик, иммунитета  сниженного, лихорадки у таких бывают редко. А время шло,  и было упущено,  и, как  крайний случай, воспаление отростка  постепенно могло перейти в подострую форму, –  но могло ведь  и   поопаснее – лопнул бы аппендикс в любой момент, вызвал бы общее заражение. И вертолет вызывать уже тоже,  сомнительно… Большие деньги компания платит за него… Но боли, боли-то – присутствовали, не симуляционные, настоящие(!). И решился я лечить тот острый аппендицит тем самым, консервативным способом, которому обучился когда-то на кафедре. Боли притупились, почти исчезли, и отправил я того матросика, еще оказавшегося  и земляком, с родимой коми стороны, из-под Сыктывкара – домой,  при заходе на выгрузку. Он  мне потом  звонил.  Отвалялся, мол, в больнице две недели, обследовался, оклемался. Оказалась у него, – редко встречаемая болезнь кишечника.
     Другой случай,  сугубо терапевтический, – похлеще. Разболелся старший помощник капитана, с июля, и дотянул до сентября. Странные боли, и во всех суставах, поочередно. Разобрался, все-таки, что это может быть ничем иным, как началом общего, системного поражения всей соединительной ткани, опорно-двигательного аппарата, инфекционно-аллергической природы. Долго пришлось уговаривать ведущего штурмана, фактически второго человека на корабле. Не понимали моих доводов ни капитан, ни руководители компании…Даже пришлось старпома свозить на консультацию в Торсхавн, столицу островов,  в центральную клинику… Там быстро разобрались в чем дело, взяли анализы, маркеры болезни, – экспресс-диагностика там на высшем уровне, европейском, – и поразились, как, с такими  поражениями тканей, можно еще  работать в море…

    Еще два происшествия  случились, якобы с нарушениями здоровья, но где  тоже пришлось поучаствовать и мне. На позапрошлом заходе, в начале сентября, один из молодых матросов  взбесился в прямом смысле, и решил попугать капитана, поиграл перед его лицом ножичком. Его заперли  в изолятор. А меня об этом не известили! Решило высшее  руководство того психа отправлять со всеми на очередной промысел, и вот только в день отхода,  благо это было еще утром, я узнаю о таком происшествии. Не без труда пробиваюсь на осмотр  в изолятор, когда  туда приносит  обед боцман, – не по правилам конечно,  второе блюда в  обычной фарфоровой посуде (что запрещено для буйных!), – фиксирую этот момент в докладной, и срочно обращаюсь к капитану и руководству компании. Еле убедил  пригласить врача-психиатра,  да двух дюжих полицейских с наручниками,  и агента. Мой диагноз «острой формы шизофрении» не подтвердили, но списали  того матроса с судна, буквально за три часа до  выхода в море... Этого было достаточно.
   Последствия  списаний многоаспектны. Оголяются рабочие участки, ругается технолог, недоволен капитан. И вот в этих идиотских условиях штормов, с постоянными остановками  и ремонтами «машины» (ибо останавливаются мощности рыбофабрики и рефустановки),  со скудным, однообразным питанием, без овощей, фруктов, молока, кофе, мы продолжаем этот несносный промысел, добываем  достаток для имущих.

    А еще одно событие, предыдущего захода, коснувшееся меня как врача, проиллюстрирую документами. Они достаточно красноречивы. Всё в них правда, происходило в действительности, изменены только имена и названия.


ДОКУМЕНТ I



Порт Рунавик,
Фарерские острова                Капитану «Капитан Богатов»
                ООО «Горизонт» ФРОЛОВУ А.Д. от
                судового врача РОГОЖИНА Н.Н.

                РАПОРТ

     ИГНАШОВ Дмитрий Геннадьевич, 1989 г. р., матрос, обратился в амбулаторию судна «Капитан Богатов» в 02 ч. 20 мин. 13.10.2019г. с жалобой на головную боль. Со слов, на него опрокинулся  ящик  с  мороженной рыбопродукцией. Время «травмы», и свидетелей происшедшего, – не называет. С его слов – «видели все». Сознания не терял. Рвоты не было. Со слов, выпил  4 банки пива, время употребления не называет.
      При осмотре (в 02.30 мин. 13.10) выявлено: волосистая и лицевая части головы повреждений не имеют. Изо рта определяется запах спиртного.  Правильного телосложения, умеренного питания. Кожные покровы чистые. Гиперемированы конъюнктивы обеих глаз. АД – 140/80 мм рт. ст. Пульс – 108 уд в 1мин., ритмичный.  По внутренним органам изменений не выявлено.
Нервно-психический статус: возбужден, многоречив. Характерна смены настроений, от злобности до слезливости. Нистагма глазных яблок нет. Пальце-носовую пробу выполняет. В позе Ромберга устойчив. Очаговые неврологические симптомы отсутствуют.
Повторный осмотр (в каюте, в 15-30 13.10): Жалобы на головную боль. Со слов, выпил всего 2 (две) банки пива. Время употребления не уточняет. Прошедшую часть ночи спал. От  работы отказывается. Настроение то же.  Продуктивного бреда, слуховых и зрительных галлюцинаций нет.  Адэкватен. В месте и времени ориентирован. Очаговой неврологической симптоматики нет.  Пульс – 86 уд в 1 мин. Изо рта – запах перегара алкоголя.
ДИАГНОЗ: Неврастенический синдром. Алкогольное опьянение, остаточные явления.
Заключение: В медицинской помощи не нуждается. ТРУДОСПОСОБНОСТЬ  СОХРАНЕНА. Выполнять  работу в трюме может.

13.10.2019 17ч.30 мин.                Судовой врач подпись  (РОГОЖИН ).



ДОКУМЕНТ II

                Капитану судна «Капитан Богатов»
                Фролову А.Д. от матроса Игнашова Д.Г.

                Объяснительная

Настоящим поясняю, что 12.10. 2019 г. производилась выгрузка мороженной рыбопродукции из трюма №2, в следсвие которой получил травму головы в 19-10 по судовому времени, о чем позже доложил судовому врачу. Свое состояние считаю нетрудоспособным.

13.10.2019.                Подпись.


ДОКУМЕНТ III


                ВЫПИСКА ИЗ АМБУЛАТОРНОГО ЖУРНАЛА
                медпункта судна «Капитан  Богатов» ООО «Горизонт» 

ФРОЛОВ Александр Дмитриевич, 1950 г.р., капитан судна «Капитан Богатов» обратился 13.10.19 в медпункт  в 22-35  в связи с тем, что был избит в своей каюте, в 22-30, со слов, матросом судна ИГНАШОВЫМ Дмитрием Геннадьевичем. При осмотре обнаружено:
Общее состояние  по тяжести травмы. Возбужден.
В области  лицевой части головы подкожные кровоподтеки  в области левой височной области,2+2,5 см, левой и правой щек, нижней части, размерами 3,0 + 3,5 см, в области подбородка размерами 2,0+2,0 см. Также имеется ушибленная рана верхней губы, с кровотечением.
ДИАГНОЗ : Обширная  тупая травма лица.  Ушибы левого виска, обеих щек, подбородка. Ушибленная рана верхней губы. Реактивное состояние.
Оказанная помощь: Гемостаз ушибленной раны верхней губы. Местный холод. Таблетки экстракта валерианы внутрь.
Повторный контрольный осмотр произведен в 10-00, 14.10.19. Состояние пострадавшего удовлетворительное. На месте ушибов кровоподтеков не сформировалось. Рана верхней губы в стадии заживления.
ДИАГНОЗ : Обширная  тупая травма лица.  Ушибы левого виска, обеих щек, подбородка. Ушибленная рана верхней губы.
ТРУДОСПОСОБНОСТЬ не нарушена. Выполнять обязанности капитана может.

14.10.2019.                Судовой врач подпись (РОГОЖИН Н.Н.)
   

Остается только добавить, что Игнашов не участвовал ни на одной выгрузке, ни на одном заходе; обманывал ответственных за это людей, пьянствовал, дебоширил. Внешне под 30 лет, накачанный, смазливый, с мускулами, в наколках, все время улыбается. С женой по телефону разговаривает с матюгами. Тоже, естественно, отправлен домой.

 Фарерские острова.                Николай Рогожин,
    Ноябрь 2019 г.                член Союза Российских писателей.
                Судовой врач.