Исповедь малодушной особы

Я никогда не была на исповеди, да что говорить, я и в церкви почти не бываю. Я в это не верю. Во все эти хождения. Но тут мне исполнилось сорок лет и меня это насторожило. Возраст гадкий, даже справлять запрещено. Поверий много разных, якобы в сороковой день рождения от человека отходит, сопровождавший его ангел, и теперь его жизнь в его руках. А я думаю, что это все молодые девушки парни такие милые, просто ангелы… а после сорока многие живут словно гоблины и мымры. Не все, конечно. Есть такие женщины, да и мужчины, что, кажется, к ним после сорока слетелась целая стая ангелов, до того они хороши. Как и все, кто доживает до сорока лет, я очень боюсь стать мымрой, боюсь, что мой ангел уйдет к Хакамаде, например, или к Баскову, а я буду барахтаться в куче собственных потуг и мыслей и так и сдохну… и скажут: зачем доживать до сорока, чтоб потом вот так с позором… да что я? Я же на исповедь пришла. Хочу груз снять с души. Устала таскать в душе всех своих чертей. В этот раз я все сделала честь по чести. Постилась, причащалась, молилась, сделала все, что просил батюшка. Вчера вспоминала все свои припадки малодушия, все свои грехи из категории смертных, одних предательств с десяток набрала. Даже была грешная мысль, может сходить к психологу, вместо священника? Но перед психологом  поститься не надо, а я так хорошо почистила тело, что пора и в душе прибраться. Когда так близко церковь и этот самый момент, сердце так колотится, что заглушает и голос разума и слух.
- Здравствуйте, батюшка. Послушайте, я, в сущности, не очень плохой человек, но гложет меня мое малодушие. Еще в очень юном возрасте от моего малодушия пострадал парень, молодой, влюбленный в меня. Он позвонил мне и сказал, что совершит самоубийство. Я выбежала на улицу, и дошла до его дома, но не зашла к нему, а на следующий день узнала, что он не шутил. Батюшка, мой это грех? Или не мой? Любовь первая почти чистая. Пусть он учил меня целоваться, но я давала ему расписку, что разрешаю ему, взрослому парню, в свои четырнадцать лет обучить меня искусству поцелуя. Затем прелюбодеяния стали моей любимой темой. Я стремилась слиться с человеком, считая этот способ сделаться ближе – самым главным. О духовной близости не было и речи, все решало тело: хорошо – не хорошо, следующий.  Любви я не искала и не находила. Мое тело делало мне предупреждения в виде кровотечений, случайной беременности, а после рождения первого и единственного сына, мое тело стало бесплодным. Но меня ничего не останавливало. Встречаясь с двумя мужчинами в одно время, я из деликатности выбирала одно имя на двоих. Это бывали два Сергея, два Жени или два …впрочем, вы поняли. Испытывала ли я стыд? Нет. Я испытывала в таких случаях – страх. Страх, что они случайно встретятся. Моя наглость доходила до того, что я могла написать и засунуть в дверь одну записку, рассчитанную на обоих: Сережа, я уехала с ночевкой к бабушке. Буду тогда-то.
Я не признавала чужой любви и не считала ее ценностью, если не питала взаимной тяги. Сейчас такое явление принято называть: френдзоной. Я держала там влюбленного однокурсника четыре года. Когда он все же признался в любви и спросил ответа. Я отнекалась в два счета.
Отец, я сейчас вам все это говорю и мне не то, чтобы легче становится, а мне просто стало понятно, какая я, в сущности, слабая личность, но мне есть над чем работать. Мне надо самоуверенности добавить, надо понять себя.
- Вы на исповедь, дочь моя?
- Батюшка? Я… в следующий раз.