Принцип участковости

Три года работы участковым терапевтом оставили в моей памяти неизгладимый след.  Задним числом следовало бы мысленно поблагодарить администрацию городской больницы за своевременный перевод на должность заведующего терапевтическим отделением поликлиники. А иначе мои графоманские замашки вылились бы в бесконечные жизненные истории: «А ещё был случай …».

Откровенно признаюсь: мне никогда не нравилась работа участкового врача.
По одной основной причине – медицинское обеспечение на дому. В самом словосочетании – вызов на дом, была какая-то двусмысленность. Особенно для молодой женщины. Особенно в те, ещё достаточно пуританские времена.

Старшее поколение докторов употребляло более корректное слово – «визит»; к середине восьмидесятых годов посещение врачом больного на дому именовалось только вызовом.

Люди пожилого возраста вызывали врача на дом, когда действительно было невмоготу. Молодёжь не церемонилась, предполагая, что такая тактика: «я очень болен, даже на приём прийти не могу» – гарантия получения листка нетрудоспособности.
 
Отчасти количество вызовов регулировалось невысокой обеспеченностью населения средствами связи. Часть пациентов, дойдя до телефона-автомата, находила в себе силы продолжить путь и добраться до поликлиники.
 
Вверенный мне терапевтический участок относился к категории «машинных»; для посещений пациентов на дому полагался автотранспорт.

В один из осенних (или весенних) дней мне захотелось продемонстрировать принадлежность к элите здравоохранения; полученный результат превзошёл все мои ожидания.
 
Идеального кроя тёмно-коричневое пальто болгарской фирмы «Рила», шляпка-таблетка (небольшая, невысокая круглая шляпка без полей с плоской тульей). Образ «леди» довершали светло-бежевые демисезонные сапожки с наборным каблуком и ослепительно белой опушкой.

В тот день удача отвернулась от меня. Я и раньше знала, что фортуна не очень-то благоволит красоте; мой вызывающе элегантный наряд не оставлял никаких шансов на успех.

Придя в поликлинику, узнала, что автотранспорта сегодня не будет, все машины на техобслуживании. Мысленно пожелала добра и процветания службе технического обеспечения городской больницы, своевременно не уведомившей руководство поликлиники о «профилактическом» дне. Городским транспортом с интервалом движения автобуса сорок-пятьдесят минут отправилась на территориально удалённый участок.

В тот день в оказании медицинской помощи на дому нуждался только один человек – работница производственного хлопчатобумажного объединения.

Добравшись до нужного переулка, пошла по чётной его стороне. Нумерация строений начиналась примерно с десятого дома. Тут и выяснилось, что нужный мне объект располагался на противоположной стороне переулка. Состояние его дорожного покрытия напоминало кадры сериалов из жизни российской, да и не только российской, глубинки. Переулок оказался очень протяжённым, его окончание не просматривалось; обойти колею «по суше» не представлялось возможным.

Но к пациентке нужно было добираться. Полагаясь на свой спортивный опыт (член сборной института по баскетболу), сделала попытку в прыжке преодолеть полосу препятствий.

Увы, она закончилась бесславно: я застряла в грязевой жиже.

Кое-как выбравшись из неё, критично осмотрела себя.

Жалкое было зрелище! Сохранной осталась только шляпка. Изгвазданное пальто, пришедшие в негодность сапоги, быстрый переход из состояния «леди» в статус стажированной бомжихи довершили мою готовность к диалогу с пациенткой.

Пройдя в дом, увидела лежавшую в постели молодую девушку.

Быстренько достав из подмышечной впадины термометр, «больная» заявила:

– Вот, со вчерашнего вечера держится такая температура. Горло болит, знобит. Не смогла выйти на работу в утреннюю смену!

Термометр показывал тридцать восемь с половиной градусов по Цельсию.

Девушка не могла скрыть радости: с такой температурой тела больничный листок ей был обеспечен.

Не угадала: именно в этот день старшая медицинская сестра поликлиники выдала участковым терапевтам новые термометры.

– Ну, это Ваш термометр показывает такую высокую температуру. Он же не проходил метрологической поверки? Нет? Тогда повторно измерим температуру тела поверенными государственными градусниками!

Предложив девушке раздеться до пояса, поместила два термометра в её подмышки примерно на десять минут. За это время я осмотрела пациентку, том числе и на педикулёз и чесотку. Посмотрела суставы и определила объём движений в них.

Мои наставники кафедры пропедевтики внутренних болезней Витебского медицинского университета, наблюдая за ходом осмотра, гордились бы своей ученицей. Образцово, как меня и учили, я провела физикальное обследование, несмотря на некоторое сопротивление пациентки:

— Но у меня же здесь не болит!

— Надо, так полагается осматривать больных!

После осмотра извлекла термометры, показавшие температуру тела тридцать шесть и шесть десятых и тридцать шесть и семь десятых градусов.

Пришло время выносить вердикт:

— Проведенное обследование не выявило никаких отклонений от нормы в состоянии Вашего здоровья. Показаний для выдачи листка нетрудоспособности нет.

Мажорное настроение пациентки мгновенно сменилось минорным:
 
— А что же мне делать? Я сегодня не вышла на работу.

— Собирайтесь, ещё успеете. Опоздание – это не прогул, простят.

— И что, рецепта никакого не выпишете?

— Нет, конечно! Лечить здоровых людей – преступление!

Попрощавшись, пошла в поликлинику. От грязи отмыться было невозможно, помогали и участковая медсестра, и санитарка. Пальто спасла химчистка, а пришедшие в негодность сапоги долго напоминали мне о «лёгком хлебе» участкового терапевта.

А в тот дом в переулке за три года моей работы на участке вызовов больше не поступало.
***

В этой связи припомнился ещё один эпизод «о красоте» из жизни участкового терапевта, артистично рассказанный коллегой Яниной Сударовой (литературная обработка автора).

«После завершения выполнения визитов на дом стою я на автобусной остановке и замечаю неподдельный интерес к моей особе со стороны пассажиров, ожидающих общественного транспорта. Объект их пристального внимания – моя новая чёрная фетровая шляпа с широкими полями. Вот, думаю, какой молодец муж, настоял на покупке. Обязательно сегодня вечером его поблагодарю.

Под постоянными заинтересованными взглядами я выпрямила спину. Грудь приобрела привлекательную форму; несколько шагов до дверцы подошедшего автобуса я прошла «летящей походкой».

На эмоциональном подъёме я пришла в поликлинику, где первый же встреченный мною сотрудник спросил:
 
— Янина Иосифовна, а что это у Вас на голове?

— Новая шляпа, подаренная мужем!

— Да-да, это понятно. А что на шляпе?

Пришлось снять и осмотреть подарок мужа. На самом видном месте, где обычно прикрепляется какой-либо шляпный аксессуар, красовалось огромное белёсое пятно. Птица немелких размеров не долетела до нейтральной территории и выбрала из множества головных уборов элегантную шляпку врача».

…

Три года спустя мне предложили заведование терапевтическим отделением поликлиники. Я бы не пошла, я просто побежала бы на эту должность, спасаясь ото всех «прелестей» участковой службы. Да и муж, с которым я всегда советовалась по вопросам моих возможных кадровых перемещений, дал добро:

— Иди, у тебя получится!

Получится-то получится. А как молодому доктору строить отношения с врачами и медицинскими сёстрами, возраст которых вдвое превышал мой собственный?

 На помощь пришла Дёмина Александра Ивановна, один из самых опытных и знающих врачей отделения:

– Соглашайся, Нэлла, мы тебя никогда не подведём. А то пришлют нам кого-нибудь чужого, кому от этого легче будет!

– Ну, как же я пойду? Мне самой ещё учиться да учиться! Как же я смогу проконсультировать больного с неясным диагнозом?

— Да, надо тебе срочно съездить на курсы по экспертизе к Гиткиной Элеоноре Семёновне. Вот она и расскажет тебе, что консультируют не пациента, а врача, если он самостоятельно не может установить диагноз. А мы на первых порах оградим тебя от таких случаев, я уже переговорила со всеми нашими.

— Единственное, – продолжила Александра Ивановна, – тебе придётся взять на себя отказы в выдаче листков нетрудоспособности особо конфликтным пациентам, которые привыкли все вопросы решать на «высоком» уровне – уровне заведующего отделением или заместителя главного врача.

Пользуясь случаем, я рассказала коллеге об описанном выше первом опыте отказа в выдаче больничного листка.

— Молодец, – похвалила Александра Ивановна, – перед тем, как отказать в выдаче экспертного документа, необходимо провести полный осмотр пациента. Впоследствии не будет никаких претензий.

Естественно, в присутствии третьих лиц коллега обращалась ко мне только на «Вы» и не позволяла себе никаких «Нэлла».

Моя предшественница, опытнейший врач Коваленко Тамара Сергеевна, достигшая к тому времени шестидесятилетнего возраста, сама приняла решение об оставлении службы. Тем не менее, передача дел показалась мне своего рода экзаменом.

Доставая очередную школьную тетрадку с анализом деятельности отделения, Тамара Сергеевна испытующе смотрела на меня, как будто спрашивая:

— Ну что, хватит? Или продолжать?

За этой процедурой внимательно наблюдала старшая медицинская сестра отделения Говша Любовь Михайловна. Внутренний голос мне подсказывал:

– Ждут, что чем-нибудь выдам своё беспокойство или огорчение по поводу такого большого количества тетрадочек, которые мне придётся вести.

Не дождались. Получив последний конспект, с хорошо сыгранным удивлением, я уточнила:

— И это – всё?!

Одним словом, представление не удалось.

Работа в качестве заведующего отделением началась для меня довольно рутинно. Отложив «аналитические» тетрадки в долгий ящик, принялась за амбулаторные карточки диспансерных больных. Проверяла пятьдесят карт каждого терапевтического участка; качество их ведения разбирала без посторонних, в присутствии только участкового врача. На этот «гражданский» подвиг ушло около полугода, после чего патронат старших товарищей был с меня снят. Коллеги поняли, что со мной можно общаться на равных.

Я не случайно обратила внимание читателей на возраст моей предшественницы и самостоятельно принятое ею решение об уходе с занимаемой должности; для современной системы здравоохранения страны характерен «синдром незаменимых» руководителей.

Моя институтская подруга Ирина, заместитель заведующего Барановичской городской поликлиники номер четыре, так описывает отношения женщины с занимаемой ею должностью:

После пятидесяти лет: «Хоть бы доработать до пенсии!»

После пятидесяти пяти: «Нет, я ещё ничего, ещё поработаем!»

После шестидесяти: «Я даже и не представляю, кем меня можно заменить!»