Научно-методический гротеск-фельетон

Теория и практика совершенно непедагогических технологий в провинциальной частной школе сотого уровня.

Дисклеймер. Давным-давно в параллельной вселенной, так как в этой вселенной такое не могло произойти, потому что не могло произойти никогда, случилась такая история. Автор литературного произведения имеет право на художественный вымысел. Так что, если кто-то узнал себя в персонаже представленного далее опуса, то это чистейшей воды совпадение, и не более. То же самое касается имен и прозвищ. А впрочем, как гласит русская пословица, «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».

Предисловие. Автор данной статьи, имея высшее образование и диплом университета по специальностям «филолог, преподаватель английского языка и литературы, переводчик», проработала двадцать пять лет внештатным переводчиком бюро переводов при Торгово-промышленной Палате, занималась бизнесом и имела опыт работы в самых разных сферах народного хозяйства, прежде чем по воле случая оказалась в этом маленьком подмосковном городке летом 2013 года. После переезда из южного региона неожиданно легко удалось определить сына переводом в третий класс очень уважаемой музыкальной школы (одной из лучших в России и бесспорно лучшей в Подмосковье) и в местный лицей, славящийся давней историей и доброй традицией. Так же неожиданно материализовалось предложение работы в этой же общеобразовательной школе. Директор лицея, узнав о профессиональном статусе соискательницы, посетовала, что двое постоянных работников находятся в декрете, а ещё одна уволилась прямо накануне, и спросила просто и прямо: «Не хотите ли вы у нас поработать?», получив такой же простой и прямой ответ: «Да, если вас не смущает отсутствие у меня опыта работы в школе». Оказалось, что эта проблема решается обязательным прохождением курсов, и тогда отношения специалиста с образовательным учреждением продолжились в рамках трудового законодательства на период ближайших двух лет.

За это время «молодому» учителю английского языка была предоставлена возможность отучиться на курсах повышения квалификации по программам «Современные педагогические технологии в образовательном процессе» и «Организация внеурочной деятельности в условиях введения ФГОС ООО» с выдачей соответствующих удостоверений. С точки зрения профессионала, знания в новых областях повышают практическую ценность специалиста, особенно, если применять их немедленно. Поэтому автор памфлета с увлечением предавалась повторному освоению подзабытой со времён преподавательской практики в её родной школе квалификации, налаживала добрые отношения с учениками и коллегами и публиковала старые и новые наброски в режиме on-line. Конечно, о диссертации речь пока не идёт, но навыки ведения научно-исследовательской работы, привитые в университете, требуют постоянной рефлексии для самоактуализации (согласно Маслоу) и самосовершенствования (согласно Толстому). Встраивание дополнительных методических приёмов в налаженный образовательный процесс продемонстрировало их эффективность в повышении уровня знаний учащихся и, соответственно, успеваемости. Кстати, успеваемость здесь следует рассматривать как следствие, а повышение знаний – как причину. Подтверждением достигнутого успеха можно считать и тот факт, что несколько учеников, демонстрировавших прежде весьма посредственные результаты по предмету, выбрали английский язык для сдачи ОГЭ и сдали его с достаточно высоким баллом после того, как проучились всего два учебных года с новым преподавателем. Для них это был сложный период подросткового возраста (6-7 класс и 7-8 класс), они испытывали на прочность и самих себя, и учителя, но это стоило потраченных усилий.

Когда есть, чем заниматься с увлечением, время летит незаметно. Вышедшие из декрета основные работники по закону получили свои места обратно, а переводчик вернулась к профессиональной деятельности на дому, которую, впрочем, ни на день не оставляла. Заказов теперь стало меньше, чем до кризиса, разразившегося в конце 2008 года и затронувшего все сферы бизнеса, но в целом жаловаться не на что. Чтобы быть поближе к ребёнку, заботливая мама с должности лицейского учителя снова переключилась на общественную деятельность, теперь уже в составе родительского комитета на один учебный год, который привнёс ещё и личные перемены в жизнь матери и сына. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает, но иногда располагает не только он, а и некоторые особо активные люди. Они-то и свели вместе двух одиночек, сначала как заказчика на перевод и исполнителя, а затем и будущих супругов. Но это не имеет особого значения в данном повествовании, поэтому романтическую составляющую можно опустить. А вот человеческий фактор остаётся одним из ключевых аспектов исследуемого педагогического опыта.

Предисловие заканчивается на улице провинциального подмосковного городка Никольский в конце лета 2016 года встречей бывшей лицейской учительницы с мамой одного из учеников. Мама: «Ой, здравствуйте, а вы знаете, что наша англичанка увольняется? Вот бы вы вернулись к нам! Может, поинтересуетесь?» «Вообще-то я искала в тот момент работу для мужа, изрядно засидевшегося дома. Но отказывать добрым людям не в моём характере». Что ж, поинтересовалась. Оказалось, коллега действительно уволилась, предупредила директора лицея заранее, та запросила замену в комитете, а мой телефон одна из них дала какой-то частной школе.

Собеседование. Звонок застал меня прямо в коридоре лицея перед кабинетом директора, из которого я вышла за пять минут до этого, и во время непринуждённого разговора с лицейскими учителями. Звонкий настойчивый голос вещал в трубку: «Здравствуйте! Я – заместитель директора… Ваш телефон нам дала учительница английского языка, которая порекомендовала нам вас…». Я терпеливо выслушала рекламу частной школы и ответила: «Хорошо, давайте я завтра приеду на собеседование», потому что в тот день мой муж уехал на машине в Москву. Но голос в трубке ещё более настойчиво потребовал: «Нет, давайте прямо сейчас! Директор здесь, мы вас ждём». Я согласилась нехотя, поскольку расстояние между школами почти три километра, и пошла пешком по невыносимой жаре, с трудом переставляя в пыли моментально отёкшие ноги, и только потому, что к рекомендациям коллег я отношусь серьёзно.

Когда за деревьями впервые мелькнуло аккуратное здание с огромной вывеской «Школа-пансион «Лесенка»», я вдруг вспомнила, что видела рекламный щит этого заведения в свой первый приезд в Никольский, и даже подумывала, «не навестить ли сей maison c целью учёбы сына при условии моего там трудоустройства?» Но за три последующих года так и не удосужилась, скорее всего, потому что и то, и другое было предложено мне в ином educational institution поближе к арендованному, а впоследствии и собственному жилью. Не горя особым желанием совершать подобные ежедневные променады от дома до работы и обратно, я всё же вошла в калитку и толкнула массивную дверь. Здание, интерьеры, наличие удобств и комфорта для работы и отдыха в целом произвели благоприятное впечатление, и я решила, что можно попробовать, как говорится, «была, не была». Я набрала высветившийся ранее номер заместителя директора и объявила о своём приходе. 

Аркашина Снежана Невменяевна, завуч и по совместительству учитель математики, откликнулась и велела подниматься на второй этаж, что я и сделала с преогромной долей любопытства. Неформальное отношение к лекциям по психологии в период учёбы в университете и обширный жизненный опыт научили меня неплохо разбираться в людях. И когда этот fatberg вырос на моём пути в дверном проёме учительской, я отметила про себя дородность форм, узость лба и признаки наличия шизоидного расстройства с истерическими припадками и комплексом диктатора. Она непременно считает себя великим психологом, наотрез не признавая свой очевидный диагноз. Азарт исподволь и постепенно наполнял мои органы истомой, поскольку приключение не обещало быть ординарным. И тут в подтверждение моих чаяний из-за женщины-горы на сцену выскользнула женщина-моська. В пользу сходства с крыловской собачонкой в её внешности говорило всё – и густые волосы в жёстком пучке, и пронзительный голос высоких тонов, и просторечная манера выражения мыслей. А ещё под наигранной уверенностью учительницы французского языка и директрисы Розафуриной Вифании Парафиновны угадывался скорый будущий диагноз – болезнь Паркинсона с осенне-весенними обострениями рассеянного склероза и манией преследования. 

Дамы сходу «взяли меня в оборот»: как опытные промоутеры, они наперебой нахваливали преимущества работы и учёбы в их школе, взахлёб рассказывали о собственных нововведениях в учебный процесс, не преминули так же сказать, что подчиняются напрямую министерству образования, и безапелляционно заявили, что я непременно должна начать тут работать со следующего за собеседованием дня, мол, чего тянуть? Действительно, подумалось, зачем «тянуть кота за хвост», «раньше сядешь, раньше выйдешь», «двум смертям не бывать, а одной не миновать». И на завтра был составлен план: сначала написать заявление в лицее о переводе сына, затем написать заявление в частной школе о приёме на работу, а справку для перевода ребёнка я взяла сразу же. Дело в том, что я рассматривала работу в образовательных заведениях исключительно как временную меру и только в тех, где учится мой мальчик. Я очень люблю детей, готова посвящать им уйму времени, делиться с ними всеми моими знаниями, помогать им во всём, но, прежде всего, конечно, своим троим. Поэтому, когда в далёком 1990 году мне предложили жить и работать гувернанткой в Германии, я отказалась, жутко разочаровав таким упрямством своего бывшего мужа.

Рабочий день. Первый рабочий начался с решения организационных вопросов и мог бы закончиться рутинно и обыденно, если бы не одно обстоятельство, чрезвычайно насторожившее меня. Местная королева и её вице-королева лихо навязали мне классное руководство в шестом классе, в который, надо сказать, зачислили и моего ребёнка, отобрав это самое руководство у другой учительницы английского языка. Вот прямо так, с присказкой «теперь это ваш класс, Тамара, а ты, Рита, будешь заниматься начальной школой, так как ты по часам не просто загружена, а перегружена», они привычно вершили судьбы подконтрольных и зависимых людей. Теперь расшифрую, что именно имели в виду «добрые самаритянки», когда принимали судьбоносное решение: Рита им чем-то не угодила, благовидного предлога для увольнения не нашлось, вот они и пошли проторенной дорожкой доведения сотрудника до собственного желания. А все их витиеватые объяснения целесообразности рокировки сводились к следующему постулату: «чем больше часов, тем выше заработная плата, так что, рта не раскрывайте, работайте, пока мы добрые». Ну, а то, что восемь подростков и ни в чём не повинная учительница будут тяжело переживать такую жёсткую перестановку, во внимание не принимается. Так я впервые поняла, куда попала на самом деле, и что долго я не продержусь в такой обстановке. Но ради детей я решила смириться и по возможности смягчить последствия авторитарных решений двух неуравновешенных особ. Кстати, как таких людей допускают в сферу образования? Ах, да, это же частная школа. И Рита смирилась, но только до конца того учебного года, а потом она уволится. А у меня отберут её класс перед концом того же академического года. Но в тот рабочий день я ещё всего этого не знала и открывала для себя много подводных камней и даже скал, мешающих нормальной навигации в море знаний.

Вторым потрясением стали учебники. Нет, не сами книги, с ними-то всё в порядке, а способ их использования в учебном процессе. Как новенькая, я должна была познакомиться с особенностями местного обучения, и помогала мне в этом ещё одна учительница английского языка. «Второй класс учится по первой части учебника для второго класса. Третий класс учится по второй части учебника для второго класса. Четвёртый класс учится по первой части учебника для третьего класса. Пятый класс учится по второй части учебника для третьего класса. Шестой класс учится по первой части учебника для четвёртого класса», - спокойно и размеренно поясняла приятная во всех отношениях Лариса, которая в моих глазах сразу стала эталоном учителя иностранных языков, потому что продержалась к тому моменту в этой странной школе целых семь лет. «Дай угадаю, седьмой класс учится по второй части учебника для четвёртого класса?» «Да, а начиная с восьмого класса, дети проходят по полному учебнику за год, а не по половине, то есть, восьмой класс учится по учебнику для пятого класса, девятый учится по учебнику для шестого класса, десятый учится по учебнику для седьмого класса, а одиннадцатый учится по учебнику для восьмого класса», - конечно, в нашей беседе можно было уловить нотки иронии, но только потому, что мы понимаем тонкий английский юмор, а всё остальное в ней – чистая правда в самом ужасающем виде. «А я вот вижу учебники для девятого, десятого и одиннадцатого…» «До них мы никогда не доходим, но по программе пишем, как положено, поэтому учебники стоят на полке в необходимом количестве». «А можно я задам глупый вопрос?» «Можно, задавайте!» «Как и зачем?» «О, прекрасный вопрос! Я его тоже задавала в самом начале моей карьеры». «И что же вам ответили?» «Сказали так: мы никуда не торопимся, учебники для школ с углублённым изучением иностранного языка, поэтому будете давать по пол учебника за год, вот». «А в тот момент, не было ли кометы на небосводе, астероида на подлёте, или ещё какого-либо неординарного явления?» «А как же, было явление – младший сын директрисы пошёл в первый класс». «А, тогда многое становится понятным, спасибо, уважаемая коллега, за исчерпывающую информацию!» «Не стоит благодарности, дорогая коллега, нам с вами теперь вместе придётся это разгребать!» - так на позитиве и с улыбками мы завершили инвентаризацию учебных пособий в кабинете английского языка. И после этого я действительно поняла, что имела в виду Вифания Парафиновна, когда говорила во время собеседования: «Мы планируем разделить классы по уровням, чтобы в одних группах подтянуть отстающих от программы, а в других группах, где учатся дети, дополнительно занимающиеся английским языком вне школы, дать им больше, чтобы они не скучали на уроках, из-за того что уже проходили тот или иной материал. К ОГЭ и ЕГЭ по английскому языку мы их не готовим. Те, кто хочет сдавать иностранный язык, ходят к репетиторам».
 
Разноуровневое обучение. Разноуровневое обучение – это педагогическая технология организации учебного процесса, в рамках которого предполагается разный уровень усвоения учебного материала, то есть глубина и сложность одного и того же учебного материала различна в группах уровня А, B и C, что дает возможность каждому ученику овладевать учебным материалом по отдельным предметам школьной программы на разном уровне (А, В, С), но не ниже базового, в зависимости от способностей и индивидуальных особенностей личности каждого учащегося. Я сейчас выписала это определение из Википедии. Думаю, госпожа Аркашина подсмотрела оное там же, потому что в учебных пособиях по педагогике разноуровневое обучение трактуется немного иначе и не требует обязательного разделения студентов на группы. Учитель делит класс условно во время урока так, чтобы в мини коллективах присутствовали и более сильные, и более слабые дети. Решая поставленные задачи совместно, ученики не только получают новые знания, но и делятся собственным опытом. Так и происходит постепенное выравнивание. Собственно, те три группы, которые нарезали из и без того скромных по составу классов, вполне вписывались в стандартную формулировку, если бы не одно «но». Вернее, совсем не одно. Во-первых, флагман учебного процесса в отдельно взятой частной школе скромно опустил из руководящей директивы отрывок «но не ниже базового». Во-вторых, уровень нашего многострадального предмета был занижен значительно и сознательно, чтобы один «звёздный мальчик», занимающийся с репетиторами по всей школьной программе и заранее претендующий на аттестат особого образца, выглядел более выгодно на фоне одноклассников. И в-третьих, его же, восьмиклассника запихнули ко мне в группу А девятого класса, чтобы я сотворила педагогическое чудо, и он заговорил бы на английском языке без зубрёжки, которая является любимым методическим приёмом его maman. Четыре девятиклассницы, пострадавшие в этой ситуации, конечно же, были против творящегося «беспредела» и активно протестовали в сторону «козла в огороде». В результате, одна после соответствующей провокации по надуманному обвинению перешла в середине учебного года в московскую школу, а другая позже продолжила обучение в специализированной языковой школе в Москве после успешной сдачи ОГЭ, в том числе и по английскому языку.

Уточняю дальше. Разноуровневое обучение – это технология, при которой за критерий оценки деятельности ученика принимаются его усилия по овладению этим материалом, творческому его применению. Темы же, предписанные стандартами образования, остаются едины для всех уровней обучения. На практике же предписанным стандартам соответствовали только те темы, которые мы записывали в журналы. Для меня это не было бы камнем преткновения, и поставленную задачу повышения реального уровня знаний учащихся во вверенном мне предмете я решила так или иначе. Но тут-то и проявилась полнота противоречий, одолевающих «сладкую парочку» верхушки администрации. Чем больше и лучше я делала для детей, тем сильнее и абсурднее становились несогласованные упрёки со стороны Аркашиной и Розафуриной. И тем откровеннее и яростнее становились мои ответы на их придирки. По степени возрастания напряжённости можно распределить наши parlе примерно так: «Какими критериями оценивания вы руководствуетесь?» «Я руководствуюсь критериями, предписанными стандартом». «Но ведь вы отстаёте от программы!» «Это не я отстаю, а ученики отстали из-за вашего нестандартного подхода». «Как вы собираетесь довести их уровень до нужного?» «Самым естественным путём – я даю им материал ускоренным методом, чтобы за год пройти два, а то и три учебника». «Вы преувеличиваете! Как это возможно?» «Очень просто – всю грамматику любого языка можно вместить в одну общую тетрадь. Главное – не упустить лексику. Вся линейка учебных пособий рассчитана на то, что ученики повторяют правила по кругу в течение каждого последующего года обучения на новом лексическом материале». «У вас блестящее знание английского языка, но методикой вы не владеете». «Странно слышать это от учителя иностранного языка, предлагающего «зУбрить» правила вместо их разбора до полного понимания». «Зачем вы готовите учеников к экзаменам? Я же сказала, не готовить! Вы на уроках занимаетесь с ними как репетитор! Я так «натаскиваю» на платных индивидуальных занятиях математикой учеников других школ! Здесь репетиторство не приветствуется!» «Что же плохого в моих уроках? Группы маленькие, каждый студент получает достаточно внимания преподавателя, мы успеваем сделать очень многое, и по сути дела, проходя учебник от корки до корки, мы готовимся к итоговой аттестации согласно стандарту». «Вы завышаете оценки, не может быть, чтобы все получали пятёрки! Вы ставите им оценки за деньги!» «Ну, во-первых, не все. А во-вторых, не этого ли вы добивались? Вы же уговаривали меня поднять уровень предмета, приглашая на работу. А теперь ведёте себя как в анекдоте: – Дорогой, давай усыновим ребёночка из Франции! – Почему из Франции? – Пусть он научит нас французскому языку! И систему денежных вознаграждений за оказываемые услуги ввела не я, а рыночная экономика. Вы мне платите за работу, а не за оценки, если только речь не идёт о «школьной элите», которую вы сами же и породили». Приведённые выдержки из диалогов были растянуты в реальном времени на два учебных года, причём в начале «карьеры» мои реплики чаще всего были безмолвными, а медленно нарастающий переход внутреннего голоса в рупор оппозиции привёл эту «карьеру» к логическому завершению.   

В общем, со стороны это выглядит так: два авторитета борются за власть между собой, ставя эксперименты на учащихся «элитного» заведения. Подопытные ученики, даже обладая правами, ничего не могут изменить или добиться правды, так как авторитарный строй не допускает ни малейшего «вольнодумства» и исключает недовольных из школы. Избежавшие такой участи учительские дети продолжают учиться, страдая от расслоения общества. Студенты «сильных» групп считают своих одноклассников из «слабых» групп «тупицами», те, в свою очередь, из чувства протеста ссорятся с ними. Внутри классов возникают нешуточные конфликты, некоторые дети не хотят мириться с навязанной им «ущербностью» и просятся в «сильные» группы, или уходят из «Лесенки». Сами ученики охарактеризовали это как «ад», хотя эта новая расхожая шутка про «адскую школу» звучит зловеще, а не смешно. Мне чаще приходят на ум цитаты из Булгаковского «Собачьего сердца», типа: «Да что тут предлагать? А то пишут, пишут... конгресс, немцы какие-то... Голова пухнет. Взять всё, да и поделить... П.П. Шариков».

Представьте, каково мне было слышать от некоторых «особенных» детей, что у нас в школе слабый английский. Да-да, один юноша, который не обладает и 10% моих знаний, за два года моей работы в данном учебном заведении раз десять безапелляционно заявлял: «ну, согласитесь, у нас в школе слабый английский». Нет, не соглашусь. Я-то знаю, откуда ветер дует, который носит то, что лает собака, когда караван идёт. А на каждом занятии, когда я просила показать домашнее задание, отпрыск королевской фамилии отмахивался: «я занимаюсь с репетитором, она даёт мне столько заданий, что я не успеваю делать ваш английский». И его родительница разок разоткровенничалась: «По две страницы заданий мелким почерком…до часу ночи сидит…да, он такой, а что делать? Это ж кровиночка моя!» Ага, ну да, ну да. Что и требовалось доказать. А оценок, стало быть, ждали от меня. «Да, я не возражаю. Дайте мне устное распоряжение, заверьте меня, что вы видели его тетради с выполненными заданиями, я поверю вам на слово и поставлю отметки «отлично» в каждую клеточку журнала». Вы тоже считаете, что мне не следовало так говорить? А что я теряла в этом учреждении? С самого начала было ясно, что мы не сойдёмся характерами. И уж совсем я не поняла претензии, когда тот же заносчивый «потомок Чингисхана», в момент моего триумфа, который я разделила с учениками, сообщив, что я снова стала «писателем года», съязвил: «А почему не учителем года?» Да потому, что в вашем заведении этот титул недоступен порядочному человеку. А каково было классным руководителям сдерживать этот нарастающий ком противоречий, чтобы общество не взорвалось революцией?

Классное руководство – Макаренко бы вздрогнул. Даже не пытаясь оправдывать детей, я всё же считаю некоторых неуравновешенных и недальновидных учителей виновными в конфликтных ситуациях. И как классный руководитель я, честно говоря, не знала, как реагировать, если во время самоподготовки в класс врывалась учительница русского языка и с порога через всю комнату швыряла тетрадь в неуспевающую ученицу. Или если в кабинете за стенкой учительница математики диким голосом орала на тех, кто не справился с домашним заданием вовремя, явно оскорбляя их обидными прозвищами. А что отвечать, если ребёнок спрашивает, почему учитель математики ведёт себя как гей? Что он сделал coming out прямо в школе? А как же запрет пропаганды гомосексуальных отношений среди несовершеннолетних? И мне непонятна была тирада директрисы на общешкольной линейке, грозившейся исключить девятиклассницу за курение и за то, что она покидала территорию школы, но при этом смилостивившейся к нарушительнице только ради младшего брата-пятиклассника, «этого светлого человечка», давшей, таким образом, карт-бланш этому маленькому негодяю до конца учебного года затевать ссоры с учениками и дерзить учителям. Я не могла принять методы классного руководства, навязываемые администрацией, потому что согласно их инструкциям я должна была бы читать переписку детей в социальных сетях и сообщать подробности Аркашиной и Розафуриной, а они в свою очередь родителям на собраниях и всей школе на еженедельных линейках. Sorry, it’s disgusting.

При этом они мило «закрывали глаза», если кто-то из их любимчиков на классном часе сообщал внимающим подросткам, что Путин – тиран, а Навальный  с маршами малолеток по Москве – борец за свободу; что нет бога, кроме аллаха, но христианские обычаи соблюдать приходится; что не надо слушать родителей, если их мнение расходится со школьной риторикой; что «лояльным» ученикам нужно докладывать обо всём происходящем в классе, а провинившимся учащимся за индульгенцию следует бузить на уроках неугодных педагогов, давая начальству повод к недовольству. А уж, когда сын директрисы уверенно выпалил на уроке проектной деятельности, что война – это двигатель прогресса, я и предположить боялась, откуда он это взял. Одним словом, воспитательный процесс в провинциальной частной школе «бьёт ключом», и преимущественно по голове. До апреля я старательно вписывала в журнал «обязательные» темы классных часов из списка, что на магнитной доске в учительской, а на самом деле проводила душеспасительные беседы с бедными шестиклассниками, а заодно и с учащимися других классов на своих уроках, ведь им потом как-то надо вступать во взрослую жизнь и лучше делать это с нормальными взглядами. А потом один из «лояльных» граждан донёс до ушей правителей содержание наших бесед, и они решили наказать строптивицу.

На очередной планёрке мне зачитали «замечание»: «ведение дневников проверено, по результатам проверки у этого ученика до сих пор не стоят оценки за декабрь, вы не справляетесь с работой классного руководителя, мы передаём класс другому педагогу». Слабо возразив, что это не совсем справедливо, я подчинилась, чтобы не раздувать скандал. Теперь поясняю ситуацию с оценками и посещаемостью. Весь фокус в том, что в этой необычной школе пропуски не выставляют ни в журнал, ни в дневник, а электронного варианта этих документов вовсе нет. Почему так? Если выставлять пропуски, то родители могут совершенно обоснованно потребовать перерасчёта ежемесячной платы по фактически проведённому ребёнком времени в школе. А если не пересчитают добровольно, обратиться в Роспотребнадзор.

Экономическая составляющая. Частное образовательное учреждение предоставляет платные услуги населению. Даже будучи некоммерческой организацией, оно является участником экономической деятельности и обязано подчиняться общим правилам и практикам её ведения. В чём разница между коммерческой и некоммерческой фирмой? У первой в уставе записана основная цель хозяйственной деятельности – извлечение прибыли. Для последней получение и распределение прибыли не предусмотрено законом, а все внесённые средства должны распределяться по целевым направлениям финансирования. Не буду дальше углубляться в подробности экономической составляющей, лучше раскрою практический смысл школьных «приписок». Если родительские взносы остаются неизменными на протяжении всего учебного года, хозяева предприятия имеют реальную возможность распоряжаться крупными суммами денег по своему усмотрению, они даже могут предоставлять скидки и льготы клиентам без ущерба для собственного благосостояния. А это уже звучит магически: скидка за второго обучающегося ребёнка, льготная стоимость обучения для педагогов и персонала школы, льготы для многодетных семей.

Так вот, для того чтобы добиться воплощения этой магии, необходимы идеальные условия – никто не должен пропускать учебные дни. И, voilа, никто «не болеет». То есть, конечно, и дети, и взрослые иногда болеют, но по документам – нет. Но они ведь отсутствуют, значит, оценок за дни больничных или путешествий к бабушкам, в Турцию, Египет, Испанию не получают. Как быть? Очень просто – в конце каждой четверти учителя выставляют в журнал итоговые оценки и заполняют пустые клеточки оценками, не противоречащими итогу. Но в дневниках, по идее, остаются только те оценки, которые были внесены предметниками в реальном времени, или переставлены классными руководителями из журнала на еженедельной основе. Улавливаете подвох? Когда ученик, о котором шла речь в «замечании о ведении дневников с грубейшими нарушениями», отсутствовал в декабре по причине поездки с родителями в Таиланд, страницы его дневника остались девственно чистыми. Я посчитала неправильным писать ему замечание за незаполненный дневник, выставлять оценки из журнала, которых он на самом деле не получал, или снижать оценку за ведение, и оказалась виновной в «смертном грехе».   
   
Эзотерические практики. В отличной от других частной школе смертные грехи искореняют самым решительным образом. В карательные меры входит отъём классного руководства, публичная выволочка на планёрке или педсовете, приветствуется увольнение провинившегося по собственному желанию, а так же практикуется применение различных около религиозных ритуалов. В числе излюбленных эзотерических практик – размещение свечей на общем столе в учительской: свечи на очищение (например, свеча на снятие негатива, свеча на защиту от врагов, свеча на снятие заклинаний), свечи на привлечение (например, свеча на привлечение клиентов, свеча на любовь, свеча на фортуну) и т.п. Свечи на очищение ставятся на убывающую луну, а свечи на привлечение – на растущую. Консультантом чаще всего выступала пожилая учительница французского языка, пока не отошла от дел окончательно по возрастной немощи.

Если вы – клиент описываемой частной школы, за которого упорно боролись на этапе букетно-конфетного периода знакомства, и на котором исступлённо оттачивали мастерство маркетингового дрифта, то будьте готовы приобщиться к культу очищения и поклонения святым заповедям школьного устава. И если, не дай Бог, ваш ребёнок окажется непослушным чертёнком, неверным отпрыском шайтана или трудным подростком с замашками троллейбусного хама, или базарной хабалки, то забирайте документы и убирайтесь из «благородного заведения». А напоследок вам прочитают нотации, дадут отповедь вашим попыткам получить разницу денежного эквивалента за неиспользованные учебные дни и посоветуют на выбор несколько церковных школ при мужском либо женском монастыре. 

Так это ещё не всё! Если вы не сведущи в обращении с деньгами, то верховный правитель научит вас, как привлечь богатство, прямо в школьной рекреации: «берите деньги левой рукой, расправляйте купюры и складывайте их в бумажник по достоинству, в одном направлении, ни в коем случае не комкайте и не запихивайте в кошелёк вместе с мелочью», и «вот увидите, они будут прибавляться». А если вы – учитель, вы впадали в беспокойство, истерили, теряли терпение, срывались на детях и обижали их родителей, то заместитель директора по учебно-воспитательной работе съездит на Крещение в церковь и наберёт для всего коллектива святой воды. Ну, а если вы умрёте, находясь на больничном, которого нет, то вас помянут по всем канонам, не смотря на то, что официально никто из сотрудников на бюллетене не бывал за всю недолгую историю «Лесенки». День всех влюблённых по западному календарю в школе праздновали, потупив взоры, пока руководство не выдало на-гора новую концепцию: «я христианка, а не католичка, и этот праздник нам чужд!»

Не берусь утверждать, но чёрную магию, по ходу дела, там тоже практикуют. Иначе чем объяснить, что в сентябре, в начале учебного года, умерла учительница химии по имени Лариса после того, как ей отдали часы английского, а в марте того же учебного года – учительница английского языка и тоже Лариса, которую мне приходилось часто и подолгу замещать совершенно неофициально во время её больничных. Дети сами подсчитали и сообщили мне, что между этими событиями прошло ровно двести дней. Мистика какая-то! Я не отношусь к суеверным и набожным людям, но мне стало реально не по себе, когда прозвучала эта шокирующая новость. Сработало чутьё, я надела новгородский освящённый крестик, чтобы помочь душе подруги найти путь к свету, и по сей день не снимаю. Даже в церкви во время отпевания я смотрела на её удивлённое личико с заострившимися чертами и не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего. Лариса, добрая и мягкая женщина на десять лет моложе меня, скончалась в расцвете сил от странной пневмонии! Не в этом ли кроется смысл «ритуальных чисток», проводимых высшим руководством школы? Ох, горе мне от ума, «Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, Где оскорбленному есть чувству уголок!.. Карету мне, карету!»

И ещё о современных педагогических технологиях. Да, несмешной получился фельетон. Но, как меня учили в школе и в вузе, проблемы вскрывать надо. Во все времена профессия учителя была очень важной, без учителя сложно представить поступательное развитие общества и человека. А современный учитель в условиях ФГОС должен хорошо ориентироваться в различных вопросах, должен быть постоянно в курсе новых открытий и изменений, обязан овладеть современными образовательными технологиями и использовать их в процессе обучения. Моделирование уроков в различных технологиях – дело не простое, но это требование времени. Сегодня каждый педагог ищет наиболее эффективные пути усовершенствования образовательного процесса, повышения заинтересованности учащихся. Процесс обучения необходимо строить таким образом, чтобы ученик добывал знания самостоятельно, а учитель только помогал ему, направлял и консультировал.

Для достижения поставленных задач мы, современные педагоги, используем технологию формирования критического мышления, здоровье-сберегающую технологию, информационно-коммуникативные и игровые технологии, технологию проблемного обучения, технологию “Портфолио”, практикуем дифференцированное обучение и обучение в сотрудничестве. Данные технологии или их элементы позволяют разнообразить формы и средства обучения, повышают творческую активность учащихся, в частности, на уроках иностранных языков. В классе, как правило, учатся дети с разным уровнем подготовленности: и отличники, и «середнячки», и дети, которым необходима индивидуальная коррекция знаний в силу различных причин. Но то, что практиковалось в частной школе «сотого уровня» в пору моей там работы, никак не назовёшь педагогической технологией. Когда моя напарница болела, мне, естественно приходилось собирать группы вместе и вести уроки в объединённом составе учащихся. Вообразите, как это выглядело на практике! Например, четверо с учебником для шестого класса и шестеро с учебником для восьмого класса! Приходилось готовиться к урокам по отдельной методике, и писать материал на доске, чтобы им могли воспользоваться все ученики, и раздавать карточки по парам, чтобы «сильные» помогали «слабым» методом взаимных диктантов или взаимного чтения и пересказа. Мы разучивали стихи и песни, разыгрывали диалоги и мини-спектакли, готовили малые и большие проекты. И если это хоть немного помогло детям, я рада за них даже без признания моих заслуг администрацией.

Технологии дифференцированного обучения дают возможность действовать неординарно в рамках требуемого стандарта. Под внутренней дифференциацией понимается такая организация учебного процесса, при которой индивидуальные особенности учащихся учитываются в условиях организации учебной деятельности на уроке. В этом случае понимание дифференциации обучения очень сходно с понятием индивидуализации обучения. И неважно, по какой форме вы составляете конспект или технологическую карту урока. Таким образом, при внутренней дифференциации, т.е. на уроке, личностно-ориентированное обучение достигается главным образом за счет педагогических технологий, в частности, технологии разноуровневого обучения. Именно за это меня регулярно ругали, когда «зав» или «зам» заглядывали ко мне на уроки. Ругали за дифференцированный подход к ученикам с разными способностями и возможностями, ругали за индивидуальный подход с учётом потребностей детей в знаниях на последующих этапах образования. Но я всё равно давала всем учащимся один и тот же материал, а контролировала усвоение с нивелировкой на имеющийся уровень, и выслушивала реплики начальства, как уже приводилось, иногда весьма обидные, «вы не владеете методикой», «надо дать текст и заставить вызубрить, а не полагаться на их сознательность», «вы не умеете держать дисциплину в классе», «вы работаете, как репетитор», «зачем вы показываете мультфильмы в первом классе?» («они же обучающие…»), «диалоги в шестом классе были слишком сложными, лучше бы вы показали им мультфильм» («что за фигня?!»). 

И я почти молча сносила хамство двух «зиц-председателей», чтобы не подставить ненароком слабеющую на глазах напарницу. Ведь её больничные не учитывались официально, а, стало быть, мои оправдания о наличии объективных трудностей при объединении «разноуровневых» по их «методике» групп выглядели бы как перекладывание вины. Но когда Ларисы не стало, я решила, что пора положить конец этому мракобесию. Я не устраивала митингов, не искала поддержки учителей, учеников или их родителей. Я просто восстановила status quo, раздав в последней четверти учебного года ребятам учебники по классам, как положено, со второго по одиннадцатый. И пусть времени оставалось совсем чуть-чуть, мы всё же совершили с ними огромный прорыв в познании тайн английского языка, немецкого языка, французского и латыни, а так же некоторых секретов профессиональной деятельности переводчиков. 

Конечно, это было самым страшным из моих преступлений, мне сразу же сказали: «вы нас не устраиваете, мы видим, что и мы вас не устраиваем», и Аркашина с Розафуриной оперативно установили в кабинете английского языка дополнительную камеру со звуком в дополнение к существовавшей немой, а так же собрали «секретное досье», компрометирующее меня как педагога. Секретным оно было только для меня, а потому мне ни разу не дали взглянуть в него даже одним глазком, а только зачитывали «жалобы родителей», «замечания по ведению журналов» и «прочие нарушения». Будучи «упрямой, непробиваемой и редкостной дрянью», я не поняла их намёков и не стала писать заявление об увольнении немедленно, не смотря на угрозы, что мою трудовую книжку «распишут так, что ни одна школа не примет на работу». Тогда ко мне «на разведку» подослали учительницу рукоделия, которой я дала понять, что «железно» разбираюсь в трудовом законодательстве. Двор запаниковал и заинтриговал. Кто-то из «гениев информационных технологий» создал клон моего почтового аккаунта и «от моего имени» написал ругательный отзыв о работодателе на ресурсе поиска работы. Мне преподнесли это так: «Смотрите! Читайте! Вам тут даже ответили» «Грамотно изложено, - парировала я, - но я этого не писала» «Вы что, после такого сможете работать в коллективе?» Увы, и после такого смогла бы, если бы захотела. Но я уволилась сама (зачем такие сложности?) и забрала сына, не смотря на их протесты: «оставьте ребёнка в школе» (очень вежливо: «если я здесь не работаю, то мне нечем платить за учёбу сына в частной школе»), «я вам как мама советую» (менее вежливо: «мне не нужны советы мам, не знающих, о чём думают их собственные дети»), «попросите, и директор оставит вам скидку» (вообще невежливо: «мне не нужны такие одолжения, я сама в состоянии позаботиться о себе и своём ребёнке»), «вы кусаете руку, которая вас кормит» (удивлённо и раздражённо: «что вы говорите? вообще-то я сама себя кормлю...и всю свою семью тоже»), «он же у вас вменяемый»… Вот именно, вменяемый! Поэтому и не останется в вашей «адской школе», и не будет у вас рычагов давления на «строптивую училку».

Послесловие. Мы с сыном благополучно вернулись в свою вселенную, немного запыхавшись от возмущения и скорости произведённых перемен. Чтобы не подводить участников школьного вокально-инструментального ансамбля, с которыми он стоял у истоков его создания, мой мальчик продолжил посещать репетиции и отыграл на концерте в честь «последнего звонка». Ну, пожалуй, и хватит. Как Чацкий, сюда я больше не ездок. Надеюсь, что и ребёнка больше не побеспокоят приглашениями, особенно после публикации данного фельетона. Очень скучаю по моим ученикам, но мы продолжаем общаться через социальные сети. !No pasarаn! и We shall overcome! А напоследок я отметила очередное совпадение – снова двухгодичный цикл и 6-7 класс. Нет, не верю я в совпадения. Как говорит персонаж детского мультфильма про панду и кунг-фу, «случайности не случайны». (2018)