Свет в окне

     Весна в этом году выдалась на редкость слякотной. Под ногами уныло чавкала грязь, голые деревья тряслись от сильного ветра. По всему городу развезло плохо заасфальтированные дороги. Спешащие с работы домой люди, зябко прятали лица в поднятые воротники курток и плащей, и торопливо бежали, разбрызгивая ногами мутные брызги холодных луж. Анна то прибавляла шаг, то вдруг резко затормаживала, вспоминая, что дома ее никто не ждет. Старшая дочь жила отдельно со своей семьей, младшая училась в другом городе за полтысячи километров. Проходя по знакомому двору, женщина непроизвольно подняла голову на стоящий посреди ее пути пятиэтажный серый дом. В последнем подъезде, на четвертом этаже, ярко светилось окно с нежно-голубыми прозрачными занавесками. Анна остановилась, раздумывая, а потом вытащила посиневшими от холода пальцами сотовый телефон из кармана. Трубку взяли сразу, как будто только и ждали, что она позвонит.
Ответивший ей голос радостно произнес:
- Привет! Ты где? – и столько надежды было в этом «ты где», что женщина, отбросив в сторону всякие сомнения, ответила:
- Я возле твоего дома. С работы иду.
И, словно торопясь, что она скажет что-нибудь не то, мужской голос в трубке  торопливо сказал:
- Зайдешь?
- Да, наверное.
- Заходи, заходи! Я сейчас чайник поставлю. Подъезд своим ключом откроешь?
- Да, открою. Он у меня с собой.
    До нужного подъезда оставалось несколько шагов, а она уже почувствовала взгляд из освещенного окна. Анна приветливо помахала рукой мужчине за капроновой занавеской, который, опершись руками о подоконник, смотрел вниз, на нее. И ждал. Как всегда.
    У Анны был ключ и от квартиры, и чип от подъезда. Однажды ей дали это в надежде, что она будет приходить, когда захочет и, возможно, даже оставаться. Но она этого никогда не делала, хотя ключ всегда лежал в ее сумочке. Так, на всякий случай.
    Когда женщина одолела все лестничные пролеты до нужной квартиры, дверь была приоткрыта, как бы призывно приглашая войти. Услышав стук закрываемой двери, немолодой уже мужчина в тельняшке и синем спортивном трико, сияя круглым розовощеким лицом, радостно вышел в прихожую. Помог снять Анне не высохший от утреннего еще дождя плащ, попытался поцеловать в щеку, но она осторожно отклонилась. Немного погаснув солнцем – лицом от этого ее жеста, он вернулся на кухню, где начал греметь кастрюлями и чашками. И это тоже знакомо, как всегда. В этом доме у Анны всегда было лучшее место на кухне, специально купленные для нее тапочки и даже мыло в отдельной, только для нее, мыльнице, в ванной то, которое она любила – с запахом роз.
- Проходи, проходи, – приветливо пригласил гостью хозяин дома и тут же стал оправдываться, – извини, я ничего такого не готовил. Не знал, что ты придешь. Если бы ты сказала…
- Я сама не знала, – с некоторой жесткостью призналась гостья.
- Если надо, я схожу в магазин и куплю, что ты хочешь, – мужчина ненадолго оторвался от резки помидоров в салат и вопросительно посмотрел в лицо пришедшей.
    Да, она знала, что пойдет и купит. Ее любимые груши, конфеты «арахис» в белой глазури, бутылку вина или коньяка, лимон, который потом будет тоненько и прозрачно порезан на маленькое блюдце. Именно так она предпочитала к чаю. Или вдруг непреодолимо желаемое мороженое или пиво в литровой жестяной банке. А к нему – не какие-то там кириешки с фисташками, а рыбу. И не вяленую, а копченую. Ту, которую продают только за два квартала от этого дома. В любое время дня и ночи мужчина, который старше ее почти на десять лет; все равно, в какой степени усталости после тяжелой физической работы, отправится исполнять любой ее каприз. Не найдет в одном магазине, пойдет в следующий. Там не найдет, обойдет все магазины, но принесет то, что она попросит.
    Анна отрицательно помотала головой:
- Спасибо, не надо.
И прошла на маленькую, по-холостяцки неуютную кухню. Она еще не присела на табурет, а на столе напротив нее уже стояла пепельница и лежала зажигалка. Женщина немного потерла замерзшие руки и с удовольствием закурила. Хозяин квартиры со старомодным именем Семен, которого она звала просто Сеня, хлопал холодильником и метал на стол тарелки.
- Замерзла? – заботливо спросил он.
Она кивнула.
- Устала?
    Анна знала, что эти вопросы заданы не ради простого приличия. Что в этом доме действительно переживают, что она замерзла и устала. Боже мой, ну почему это пришло к ней так поздно? Тогда, когда она уже больше не могла кого-то любить. Слишком много сил было потрачено на мужчин подлых  и недостойных. А вот для этого, внимательного, заботливого и неприкрыто любящего, ничего уже не осталось. Кроме чувства благодарности, что он есть в ее жизни. Семен тоже это понимал, но верно и преданно любил ее, не единожды уже делая предложение выйти замуж. И каждый раз, огорчаясь от ее твердого отказа.
    Однажды Анна на его предложение поселиться у него, спросила:
- Ну, зачем я тебе нужна? Стирать я тебе не стираю, убирать не убираю. Ну, готовлю иногда. Да и мы ведь с тобой даже не спим.
    Семен серьезно посмотрел ей в лицо и, не раздумывая, ответил:
- А мне ничего от тебя не нужно. Я готов даже стирать и убирать за тобой, и готовить еду. И с работы ты можешь уйти в любой момент, когда захочешь. И я был бы даже рад. Я сам все заработаю. Нам хватит. И ты ни в чем не будешь нуждаться.
    Он заработает, в этом женщина не сомневалась. Семен умел зарабатывать и умел щедро отдавать. Не только ей, своим родственникам, ее детям, всем, кто ни попросит. Ну, вот такой человек. Сейчас таких людей называют лохами. Но Анна знала, что Семен – не лох. Спортом занимается – навалять, кому угодно может, и характер при этом присутствует. Просто плюс ко всему этому какая-то необыкновенная щедрость к окружающим и желание помочь каждому страждущему, даже в ущерб себе.
- Тогда зачем? Ну, зачем ты меня зовешь жить с собой? Какой от меня толк?
  Вздохнув, мужчина посмотрел на нее своими грустными зелеными глазами:
- Я просто хочу, чтобы ты была рядом. В этом доме, со мной. Мне больше ничего и не надо.
    А ей еще было надо. Молодых и темпераментных мужчин, например. Куража какого-то ей в жизни не хватало. А Семен ничего этого дать не мог.
    Сначала женщина думала, что он не прикасается к ней, потому, что боится разочаровать и потому, что относится к ней с каким-то детским восхищением. А потом, в одном из разговоров, Семен  как-то признался в своем половом бессилии. Готов был ради нее ходить по врачам, пить какие-то разрекламированные средства. Вот только ей это было не нужно. Сама себе, ужасаясь, Анна сознавала, что относится к Семену как к какому-то бесполому существу, как к другу. В роли своего сексуального партнера она его просто не представляла, и даже не хотела представлять.
    Они были знакомы так давно, что за это время и ее и его дети успели вырасти. Двадцатипятилетний брак Семена за это время лопнул по швам, а она три раза успела сходить замуж, один раз даже официально.
    Анна помнила, как когда-то, будучи еще женатым, он признавался ей в любви и предлагал уехать вместе с ним и  ее детьми чуть ли не край света. Она не согласилась. Даже тогда, пятнадцать лет назад, Анна не воспринимала Семена. Что уж говорить теперь?
    Сейчас женщина отчетливо понимала, что в эти завязавшиеся вдруг после стольких лет знакомства отношения ее толкнуло исключительно одиночество. Только оно, от которого веселая и привлекательная женщина раньше никогда не страдала, и которое с годами все чаще приходило к ней по ночам или пряталось в уголках ее двухкомнатной квартирки даже при свете белого дня.
     Встречаясь иногда с другими мужчинами «для здоровья» и тщательно скрывавшая эти не очень частые загулы от ревнивого Семена, Анна опять возвращалась к нему. Потому что знала, тут – любовь, верность, стабильность и немалая материальная помощь. Нет, она вовсе не была корыстной, просто как-то подумала, а почему бы и нет? Ведь она сама ничего не просит, но зачем отказываться, если предлагают?
    Сколько раз женщина давала себе слово прекратить эти нечестные с ее стороны отношения, но в последний момент передумывала, боясь лишиться такой нужной ей поддержки. Ее не особо баловали. В основном, это она была для своих мужчин поддержкой и опорой. Наверное, в какой-то момент Анна просто устала от этого. И Бог снова послал ей Семена.
    Подружки ей, конечно, втайне завидовали. Порой это было очень даже заметно. Все они были тоже вхожи в этот дом, где иногда Анна задерживалась на два-три дня, а потом снова сбегала к себе. В такие дни Семен устраивал для ее подруг посиделки, с щедрым застольем, долгими разговорами, песнями под несовременную теперь, но вызывавшую у многих умиление, гармошку. Только чтобы Анна не уходила или хотя бы подольше побыла с ним. Она и была, пока ее друг не начинал раздражать своей усиленной заботой, желанием угодить. Женщине же больше по душе были всякие «раздолбаи», красивые или просто симпатичные, но обязательно с хорошим чувством юмора и с доходящей порой до безрассудности бесшабашностью. Чтобы потом, намучившись ото лжи и предательства, можно было жалеть себя и плакать потихоньку по ночам в подушку.
    Когда Анна получила такой долгожданный для нее вызов на пмж в другую страну, она ничего не сказала Семену. Нужно было решать многие вопросы, ездить с документами в область, заниматься продажей квартиры и накопленного за долгое ожидание имущества. Но, как известно, «добрые» люди всегда найдутся. Они и рассказали обо всем Семену. Сначала он обиделся, потом сильно расстроился. Но удержать любимую возле себя не мог. Ее весомым аргументом было то, что она честно сказала ему в самом начале, что ждет вызова и что должна уехать ради своих детей.
    Семен все понимал, как бы больно ему не было. И всегда ждал ее, оставляя зажженным свет на своей кухне. Теперь еще реже, чем раньше, Анна, подобно мотыльку, залетала на короткое время, на этот светящийся в ночи огонек. И снова улетала надолго.
    Толком они не попрощались. Все как-то не было времени. Да, она пообещала заглянуть к нему напоследок, но не смогла. Слишком стремительным и тяжело-надрывным получился ее отъезд. Накануне с гражданским мужем сбежала от заграницы старшая дочь, увезя в неизвестность горячо любимого Аниного внука. Младшая отказалась ехать еще раньше. Захотелось плюнуть на все и остаться. Но после долгих многочасовых слез, вызовов «Скорой» ей и переживавшей за все Аниной маме, по настоянию последней, женщина все-таки решилась отправиться в свою судьбоносную поездку в одиночку.
    За пару дней до отъезда Анна заехала к Семену с подружкой. Попили, попели. И только, уже сидя в самолете, уносившем ее за океан, Анна на долю секунду вспомнила, что так и не выполнила данное Семену обещание.
    Первое время по приезду в другую страну, Анне было не особо до воспоминаний. Много хлопот с документами, обустройство на новом месте, изучение давно забытого ею языка. Да много всего. Но однажды, когда кое-что начало уже потихоньку налаживаться, женщина, возвращаясь, домой, как-то вдруг остановилась и пришедшая ей в голову неожиданная мысль заставила сердце сжаться. Вокруг были чужие места, чужие люди и даже выделенный для ее семьи  дом был чужим. А окна…Да, они светились повсюду. Но не было ни одного, которое зажигалось бы ради нее.  И тогда, с какой-то щемящей и очень болезненной тоской, Анна поняла, что, наверное, в жизни это очень важно – чтобы хотя бы одно окно среди тысяч других светило в ночи ради тебя…                15-16 февраля 2020 г.