Встреча

Огненные жилки, словно в замедленном кино побежали по корпусу кры-латой мины, которая воткнулась буквально в метре от красноармейца Алек-сандра Глушко.
Мир остановился. Исчезли запахи и звуки. Краски поблекли и стали черно-белыми. Был только стук сердца и раздувающая минометная мина с увеличивающими ярко желтыми полосками разрыва.
Сердце не успело стукнуть второй раз, как тело, повинуясь какому-то инстинкту, метнулось в сторону и вжалось в землю. На месте падения мины в небо медленно поднялся столб огня и дыма. Словно сторонний наблюдатель Сашка безучастно посмотрел на оседающую от взрыва пыль и перевел взгляд на окраину поселка, который они безуспешно штурмовали, на немецкий дот и свою роту, которая вжалась в землю под его огнем. Сознание с удивлением отметило, что свинцовый ливень от вражеского пулемета превратился в ленивый рой шмелей, которые неспешным веером летели в их сторону.
Страха не было. Кровь вскипела. Тело наполнилось не веданной ранее энергией, и Сашка рванулся вперед. Время потекло по лишь ему ведомому закону. Мгновенья превратились в минуты. Он мчался к цели, полностью доверившись своему сознанию, то припадая к земле, то устремляясь вперед избегая пулеметных очередей и разрывов снарядов.
Оказавшись рядом с вражеским дотом, он швырнул гранату с предельного расстояния, даже не сомневаясь, что попадет в амбразуру.
…Привычный мир вернулся внезапно и больно, ослепив неожиданно яркими красками и невыносимо громкими звуками. Не было сил шевельнуть даже пальцем. Сердце колотило с такой скоростью, что казалось, его стук слился в сплошной гул. Сознание погрузилось в спасительную тьму…
 
С трудом приоткрыв глаза, он уперся взглядом в белый потолок.
- Глушок! Саня! Проснулся!
 Жизнерадостный голос принадлежал Ивану Пономареву, самому пожи-лому бойцу его отделения.
-Где я? – Прохрипел Сашка, не открывая глаз.
- На курорте! В Гаграх!
 При этих словах Саня окончательно проснулся и недоверчиво скосил глаза в сторону голоса. Приземистый Пономарев что-то шуровал в зеве печи, откуда исходил аппетитный запах. Сглотну голодную слюну, Сашка резко приподнялся.
-Пономарь, какой к бесу курорт?! Рассказывай!
-А чем не курорт. Здоровый, глубокий сон, трехразовое питание…
- Это когда я питался?! – искренне возмутился рядовой Глушко.
-Питался я! - Хохотнул Иван. – А у тебя здоровый сон!
-Но…! – Подняв указательный палец вверх, важно добавил. – Ты состоял на довольствие и всегда мог воспользоваться своим правом!
И нарезая хлеб, гаркнул:
- Садись, давай! Картошечка с мясом! Молочко! В Гаграх такого нет!
Сашка, глотая, не прожевывая пищу, слушал своего товарища.
- Немец нас тогда прижал пулеметом так, что голову не поднять. А их,  сукин сын, минометчик пристрелялся по нам. В общем полные кранты. Ну, впрочем, ты в курсе…
Пономарев, на минуту помрачнев, продолжил:
- И вдруг огонь ослаб! Смотрим, а ты около дота геройствуешь! Хрен знает, как там оказался, но гада заставил умолкнуть. Прилетели мы к тебе на одном дыхании. А ты лежишь не живой не мертвый. Санитар  осмотрел, го-ворит ран нет, наверное контузия. Притащили мы твое геройское тело в хату, а ты вдруг начал безмятежно похрапывать как во сне. Уж извини, и по щекам тебя били и водой обливали. Бестолку. Потом сам ротный, капитан Филиппов, позвал врача из госпиталя и тот сказал, что у тебя это… как его? Во! Литургический сон!
- Что это?
- А это значит, что спать ты можешь неизвестно сколько! Поэтому Фи-липпов оставил меня с тобой с наказом, заботиться о спящим боевом това-рище, не смыкая глаз и обеспечивая его довольствием и покоем. А ежели товарищ, то есть ты, через двое суток не проявит сознательность, как подобает бойцу Красной армии, то доставить его, то есть тебя, в госпиталь и сдать на хранение.
- Но! – Указательный палец опять взмыл в небо. – Как ты видишь благодаря моим стараниям и неусыпной заботе, рядовой Глушко вернулся в строй для защиты Отечества!
. - Ох, и трепло ты, дядя Вань!- Рассмеялся Сашка, наслаждаясь жизнью.

- Повезло! – Кричал Пономарев, суетливо собирая свой нехитрый скарб в вещмешок. – До наших доедим как графья!
Мрачный ездовой, равнодушно взглянув на усаживающихся в повозку Александра и Ивана, понукнул лошадку и они, слившись с колонной,  двинулись к переправе…
Саня морщился от  неожиданно появившейся рези в животе. Чем ближе к мосту, тем нетерпимей было ощущение какой-то нудной боли и когда к горлу подступила тошнота, он не выдержал:
- Дядя Ваня, не могу! Давай пехом пойдем!
Пономарев, было вступил в перепалку, но посмотрев на побледневшего Сашку, плюну и неохотно слез с повозки.
- Ну, Глушок! Вот все тебе не так! Вот топай сейчас с тобой, а ноги не казенные!
Присев на обочину бойцы уставились на речку, мост и двигающуюся по нему колонну.
Юнкерс появился словно ниоткуда. Швырнув бомбу точно в середину моста он, взревев моторами, взмыл в небо. Вслед запоздало затявкали зенитки.
- Мать честная! – Вскочил на ноги Пономарев, ошалело вглядываясь в огонь и дым которые поглотили переправу с бойцами, машинами и их повозкой с мрачным ездовым.
Перекрестившись, он оглянулся и внимательно посмотрел на Сашку:
- Да паря, видно кто-то за тебя крепко молиться!

Потянулись тяжелые фронтовые будни пехоты. Их подразделение в со-ставе фронта двигалось на запад. Александр часто вспоминал тот бой, раздувающуюся мину и пули – шмели. Что это было? Может быть и правда материнские молитвы дошли до бога или его воинствующие предки-казаки передали через поколения дар воинов-характериков? Сашка пытался войти в то состояние и вновь подчинить себе течение времени. Напрасно. Над головой по прежнему свистели невидимые пули и снаряды рвались без всяких задержек.
Они шли вторым эшелоном, зачищая станицу от остатков фашистов, ко-торых не смело первой волной наступающей пехоты. Вдруг автоматные очереди ударили внезапно кинжальным огнем из окон ближайшего дома.
 И Сашка вновь почувствовал, как вскипела кровь от нахлынувшего адреналина, как сознание ушло куда-то в сторону и время знакомо замедлило свой бег. Его раненые и убитые товарищи еще не упали на землю, а он уже оказался под стенами дома и швырнул одну за другой две гранаты. Через мучительно долгий промежуток времени прозвучали взрывы. Вместе с ними нахлынули другие звуки.
- Ай, Саня! Ай, молодца!- орал ротный, строча из автомата в выбитые оконные проемы.
-Как ты так?! – удивленно прохрипел раненый Пономарев, тяжело приваливаясь рядом к стенке дома. Сашка ни чего не ответил, впитывая в себя ощущение власти над временем, которое его охватило в минуты опасности.

Этот населенный пункт они брали сходу. Без артподготовки и танков. Так сказать на плечах противника. Жиденькая оборона врага не внушала опасения. Но неожиданно заработавшие два немецких пулемета заставили залечь пехоту. Один подавили ротные минометчики. Второй не удалось, он был в блиндаже.
- Вот сволочи, всю малину обгадили! – Ругался ротный, обдумывая как поступить, чтобы вовремя взять хутор и не положить напрасно бойцов.
- Сейчас я его сделаю! – Задорно крикнул Сашка, чувствуя как входит в знакомое состояние азарта боя. Кровь вновь закипела. Страх, боль, усталость ушли куда-то в сторону. Время как по команде, замедлилось, звуки стихли, краски поблекли. Пулеметные очереди снова превратились в ленивых шмелей, медленно летящих над полем. То стремительно бросаясь вперед, то укрываясь в малейших складках местности, Сашка неудержимо рвался к цели.

Она привыкла ждать. Ждать равнодушно и бесстрастно. Сделанная еще в тридцать девятом году на заводе в Германии она все эти годы валялась на различных складах: заводских, дивизионных, полковых. Только вчера ночью в ее жизни появился какой-то смысл. Уставший, пожилой сапер положил ее в наспех вырытую ямку, осторожно установил взрыватель нажимного действия и с немецкой педантичностью аккуратно замаскировал пожухлой листвой.
Она лежала в земле в окружении десятка таких же равнодушных железяк начиненных смертью. Выставив к верху свои настороженные взрыватели, она бездушно ждала свою жертву и готова была ждать ее вечность. Время, в любом измерении, для нее не существовало.
Очередной раз, уклоняясь от назойливого “ роя шмелей “ Александр Глушко припал к спасительной земле…
Колпачки взрывателей смялись… Мина и человек встретились!