Здравствуйте, дядюшка!

Я ненавижу высшее общество и буду истреблять всех его представителей, какие мне попадутся. Одного, кажется, истреблю прямо сейчас, несмотря на то, что он мой родственник. Нет, я не беглый каторжник, не городская нищенка и не дама полусвета. Кто же я? Очень хороший вопрос. Я и сама толком не знаю ответа на него. Знаю лишь одно: я буду жить в своё удовольствие, а тем, кто станет на моём пути не поможет сама Божья Мать.
Принадлежность к высшему обществу мешает наслаждаться жизнью, хотя порой кажется, что всё как раз наоборот. Если вам тоже так кажется, то закройте рот и не смейте рассуждать о том, чего не знаете.
Я родилась в самом, что ни наесть высшем обществе. Мои родители богаты, знатны и живут в замке. И, что? Думаете, я с младенчества ела золотой ложкой с серебряной посуды? Как бы не так! Едва родив, мать отдала меня кормилице, а та, замотав в какое-то рваньё, растила меня до шести лет на заднем дворе среди коров, собак и кур. Лишь изредка меня вынимали из грязной лужи напополам с навозом, в которой я очень любила возиться, чтобы отмыть переодеть в чистое и показать, словно редкое животное, гостям. После мне давали какие-то лакомства и отсылали обратно, чтобы не мешала заниматься делами и развлекаться.
Со временем к моему скромному обществу добавились два младших брата. Они всегда были безразличны мне, зато я вызывала у них живой интерес как мишень для метания конских яблок и объект насмешек. Однажды я подстерегла того, что побольше, сбила его с ног ручкой метлы, села на спину и принялась окунать мерзкое рыло в грязь до тех пор, пока, он не начал пускать пузыри и дёргаться подо мной конвульсивно. Тогда я впервые ощутила, что такое жизнь и поняла, что могу управлять ею: захочу отберу, захочу оставлю. Я была намерена лишить жизни одного ненавистного мальчишку, а другого пощадить с той целью, чтобы он понял, что его жалкое существование тоже в моих руках, и со мной нельзя обращаться так, как они оба почему-то взяли себе за правило.
Мерзкого выродка тогда у меня отбили, правда, с большим трудом, а меня заперли в холодный, покосившийся сарай на сутки.
- Ты всё поняла? - Спросила меня кормилица, выпуская на следующий день.
- Да, - ответила я.
- Что же ты поняла?
- Надо было топить его быстрее, пока не отобрали.
Та разразилась в ответ угрозами напополам с рассуждениями о том, что мужчины над нами главные, и их нужно бояться и слушаться во всём. Я задумалась. Я крепко задумалась, но многие вещи были не постижимы моим семилетним умом.
Вскоре меня отправили в католический монастырь. Монашки постоянно молились, несли что-то про Бога и пугали адом. Однако ад был там, в монастыре: побудка в пять утра, умывание ледяной водой, дырявая одежда, не защищавшая от вечного холода, царившего в окрестных горах, полуголодный паёк, изнуряющие занятия, нуднейшие проповеди и глупейшие молитвы. Добавьте к этому постоянные физические наказания и унижения и получите примерную картину. Полную получить невозможно, не побывав там. Многие воспитанницы умерли либо получили увечья. Я выжила и решила не иметь ни с ними, ни с их Богом ничего общего. Выпустившись оттуда в пятнадцать лет, я на прощанье повесила свой нательный крест на куст можжевельника, росший возле уборной.
Дома меня встретили ласково. Я даже удивилась, но потом поняла, почему. Это потому, что я красивая, и меня можно выгодно отдать замуж. Родители и сейчас всё ещё думают, что можно, но это они зря.
Едва освоившись дома, я слегла в горячке. Да, такое бывает: человек выживает в жесточайших условиях, а потом может умереть от пустяка. Я выжила, благодаря стараниям доктора. Его лицо было первым, что я увидела, придя в себя. Обычное, ничем не примечательное, заурядное лицо, но какой это был человек!.. Как бы я ни была зла на представителей рода людского, ему я никогда не сделаю дурного и всем остальным не велю.
Мы разговорились. Когда я окрепла, стала часто посещать скромный домик доктора и его жены. Мы ужинали, беседовали обо всём на свете, слушали игру докторши на клавесине и наслаждались жизнью. Я стала брать у неё уроки музыки и бывать в их доме ещё чаще.
У доктора и его жены подрастали трое сыновей и дочка. Сначала я не обращала на них особого внимания. Ровно до того момента, пока однажды, снежным безлунным вечером не увидела, как светятся пронзительным голубым блеском глаза их старшего сына. Его губы оказались слаще мёда, а через шесть месяцев моя талия неожиданно округлилась и не желала больше помещаться в корсет. Разразился страшный скандал. Я поняла, почему следует бояться мужчин, даже таких нежных и вроде бы безобидных, как мой голубоглазый друг. Мальчишку отправили в солдаты, а меня в жуткое захолустье к тётушке. Здесь родился мой сын, и его сразу отдали кормилице. Моя грудь должна оставаться упругой, чтобы будущий муж  ничего не заподозрил о моём прошлом.
Как смешно вспоминать теперь их жалкие рассуждения и глупейшие планы на меня! У меня никогда не будет мужа, зато возлюбленных - столько, сколько я сама захочу.
Однажды ночью в мою комнату проник необыкновенно красивый бледный юноша со светящимся изумрудно-зелёным взором. Он сделал меня тем, что я есть. Теперь смертные - моя пища и мои игрушки.
Поняв, что пути назад нет, я отослала кормилицу с сыном из поместья, а от старой, ворчливой тётки избавилась в первую очередь. Примерно раз в десять дней мы с друзьями выходим на охоту.
Слухи о наших кровавых развлечениях дошли до моих бывших родственников. Они прислали сюда старшего из моих младших братьев. Теперь он мой настоящий брат, а не жалкое людское подобие. Из него вышел замечательный вампир.
На днях мы получили письмо нашего отца, адресованное тётушке. Он пишет, что к нам едет их брат, отважный морской офицер. Он решил разобраться с тем, что происходит в наших краях дурного. Посмотрим, для чего он годен - для еды или для компании. Сразу раскрывать себя не будем. Прикинемся ненадолго людьми.
Дядюшка на подходе. Я стою в дверях с распущенными по плечам белокурыми локонами, одетая в самое невинное голубое платье с белым кружевом. Справа от меня брат. Слева возлюбленный. Мы намерены выдать его за университетского приятеля брата.
Дядюшка показался в прихожей. Это человек огромного роста и могучей стати. Одет по дорожному. Лицо смелое и открытое. Увидев нас, трёх скромных, невинных агнцев, дядюшка замирает удивлённо. Наши лица кротки и приветливы. Ничто не предвещает...
- Здравствуйте, дядюшка! - Произношу я ангельским тоном и протягиваю к нему свои изящные, белые руки, одновременно подставляя щёку для поцелуя.