Смерть Тентажиля
Когда ей случалось выползать во двор, преодолев полторы ветхих лестницы, она оказывалась на дне глубокого колодца, стенами которого были собственно жёлтые стены старого доходного дома, готовящегося к сносу. Он был частично расселён, но по-вечерам, а иногда и поздно ночью, до самого утра некоторые окна светились, и Маргарита радовалась им, как родным людям. Это были дружественные окна. Она никогда не думала, что за ними мог кто-то болеть или ухаживать за ребёнком. Ей казалось, что эти маячки дают знать: люди занимаются тем же, что и она — читают взахлёб, не смея остановиться.
Во дворе доходного дома не было ничего, кроме маргаритиного флигеля. Сверху он показался бы бородавкой, выросшей в круглом пространстве двора. И, зажигая вечерами старинную бронзовую лампу, она представляла себя точкой в круге чёрного космоса, откуда всё есть пошло. Она была большой выдумщицей, эта Маргарита, и жила той простой и понятной ей жизнью, в которой не было ни горестей, ни радостей, потому что, какая же это горесть, если на негативе ничего толком не разглядишь, пока не проявишь, может там как раз радость, а проявлять-то времени и нет.
Сколько себя помнила, она читала: дома, на работе, в метро, за обедом. Она даже думала, что читала что-то невероятно интересное, когда у неё родился сын, потому что плохо помнила это событие. Сын просто как-то появился сам собой, без её непосредственного участия. Замужем Маргарита никогда не была. В её голове никак не умещалась мысль тратить жизнь на совершенно постороннего человека. Сын учился, жил на «раскладушечке» в комнате для прислуги, без окон, среди книжных полок. А когда он съехал, Маргарита перенесла в его комнатушку книги, которые нависали над печкой в кухне и грозили пожаром.
С некоторых пор Маргарита стала задумываться, что рано или поздно ей придётся отправиться в некое путешествие, далеко - далеко, и она собрала на этот случай специальный чемоданчик. Это был заслуженный коричневый чемодан, с перекрученной стальной проволокой вместо ручки, оставшийся ей в наследство от мамы, а той - от её мамы. Он долгие годы ждал своего часа в чреве пыльного дивана, и теперь Маргарита сложила в него свои самые — самые. Ещё в юности, когда у неё спрашивали, какие книги она хотела бы взять с собой на необитаемый остров, Маргарита надолго замолкала: хотелось взять все. Ведь надобно же на острове что-то делать? Чем же ей придётся заниматься во время этого путешествия, точно известно не было. Поэтому в чемоданчике оказался Пушкин, которого она знала наизусть, но вдруг подведёт память??? Дашкова, призванная поддержать её в трудную минуту и Диккенс, любимый безмерно и читаемый в подлиннике. Этот тревожный чемоданчик Маргарита приготовила давно, и он примостился на виду в крохотной прихожей около вешалки, чтобы при необходимости его можно было легко отыскать.
Время от времени Маргарита открывала его, вытаскивала слежавшиеся томики, протирала их специальной чёрной бархоткой и вновь любовно укладывала на место. Она не думала о том времени, когда в чемоданчике появится нужда, он просто был, так, на всякий пожарный.
Летним июльским вечером маргаритин сын открыл своим ключом её дверь и, разуваясь, обратил внимание, что чемоданчика, о котором мать часто напоминала ему, не стало. Сама Маргарита мирно сидела в своём любимом кресле, обитом выцветшей от времени гобеленовой тканью в розах и английском горошке, склонив голову на грудь, рядом с тапком белела раскрытая книжка Метерлинка: «Я спросил себя... забыл о чем... Так тяжело на сердце сегодня... Что поделаешь?.. Бывают вот такие страшные вечера, когда жизнь всей своей бессмысленностью подступает к горлу... И хочется только одного — закрыть глаза...»
Свидетельство о публикации №220021700220