Адская русалка Киева

(последнее откровение психически больного гражданина Оленченко)

Я жил до сегодняшнего дня в районе Оболонь в прекрасном городе Киеве, столице нашей славной родины.

В тот злополучный рабочий день около девяти вечера я приехал на метро в самую старую часть города — Подол. Кровь стынет в жилах, когда я задумываюсь о том, что этой части города полторы тысячи лет. Сколько тут было поломанных судеб, сколько юношеских стремлений и разочарований, сколько боли и счастья…

Я вышел из подземки. Пройдя от Контрактовой площади по улице Межигорской, я сел на лавочку возле памятника Сагайдачному. Недалеко от меня был ресторан «Пузата Хата». Памятник окружали небольшая площадь и улица Ильинская. Мне она очень нравилась. На площади стояли старые здания с вылепленными барельефами, фасадами и портиками, ездили трамваи и автобусы.  Я смотрел на различные здания и был не в состоянии насладиться их великолепием.

Я решил посидеть здесь подольше.

У каждого здания здесь есть своё прошлое... Дома всегда поражали меня своей архитектурой, размахом и огромной интересной историей. Наверняка каждому зданию есть, что нам поведать… На домах были различные барельефы: человеческие лица, различные музы, подводные жители Днепра в воображении различных скульпторов и многое другое. Я видел краем глаза начало Андреевского спуска…
Подол, ты прекрасен…

Что это?

Недалеко от памятника Сагайдачному за рестораном «Пузата Хата» я заметил старое сине-белое здание с тремя чёрными колоннами. Раньше я его не видел, хоть гулял здесь много раз.

Прошёл час. Затем ещё. Людей на улицах стало меньше, трамваи ходить перестали. Я сам не заметил, как непрерывно смотрел всё это время на одно и то же здание. Уже было за полночь. Метро не работало. Меня это никак не смущало. Я слышал шум теченья со стороны Днепра.

Я встал, чтобы подойти к мрачному зданию.  Была глубокая ночь. Абсолютно не знаю, зачем я пошёл к нему. Машин  в ночное время в этой тихой части Киева почти не было, и я без проблем перешёл Ильинскую улицу.

Когда я приблизился к зданию вплотную и коснулся его пальцем, я осознал, что оно было очень горячим. Я отдалённо услышал милый женский голос, который пел украинскую народную песню «Нiч така, Господи, мiсячна, зоряна…».

Именно в этот момент я сошёл с ума. То, что произошло дальше, я не могу принять за здравые рассуждения нормального человека. Через несколько секунд я очутился в психиатрической клинике, и я безумно рад, что нахожусь здесь. Я болен. Но то, что случилось за эти секунды, будет преследовать меня до конца моих недолгих дней.

Из здания выползла русалка, посмотрев на меня своей мёртвой улыбкой. Она хотела, чтобы я её отнёс в Стикс или Днепр и стал её возлюбленным на дне реки, и я не мог ей отказать. Взяв её на руки, я почувствовал ледяной, сковывающий душу холод её тела. Я смотрел русалке в глаза, когда земля провалилась, обнажая  вход в ад. Там мучились души грешников, варясь в котле. Черти с большими красными рогами, неописуемыми мордами и длинными когтями наслаждались их мучениями. Только сейчас я почувствовал своё падение. Рядом с котлом я видел мутную реку Стикс, вниз по течению которой плыли черепа. Русалка зазывала меня присоединится к ней, уверяя меня, что иногда мы будем плавать не только в Стиксе, но и, конечно же, ночью по дну Днепра, так как Киев ей так же дорог, как и мне.