Городская сумасшедшая

                Городская  сумасшедшая.               
А кто же я ещё? Сознательно подставляюсь. Однажды меня назвала так методист в 596ой Приморского.
      Сынок в первом классе явился после школы – мама, надо про большого, большого поэта всё узнать. Я поняла, кого он имеет ввиду:  Маяковского. Так это же всё моё! Я как раз месяц назад пришла в эту школу на старшие классы.
Немедленно иду к его учительнице. «Давайте, я проведу у вас в первом классе урок по Маяковскому». 
   УРОК БЫЛ ОТКРЫТЫЙ.
  И когда мои детки упали на колени, умоляя бога оставить хоть одну звезду, когда они заплакали,"целуя  его жилистую руку", методист вышла из класса и вскоре объявила, что в школе появилась городская сумасшедшая.
 Спасибо, на уроке было много учителей- Нина Сергеевна, Нина Алексеевна- называю тех, кого вспомнила, сумели оценить, рассказать про урок, что такого они не видели, и это лучшее, что можно было дать детям, которые прочувствовали  поэта и понесли его по жизни.
   Долго потом  первоклассники рылись дома по полкам, искали этого большого, большого поэта.А для сына он и сегодня любимый поэт. Так что стоила овчинка выделки, от городской сумасшедшей большая польза вышла.
    Всегда себя подставляю,  чтобы кому-то помочь.
 Как-то у соседки по даче бабы Таси невестки вдруг обе загуляли.
       Исчезли на три дня.
       Баба Тася страдает, плачет, а я ей: « Да Протасовна, не расстраивайтесь, я тоже, бывало, завьюсь на три дня».
      Сроду я никуда не завивалась, а вот сказала так, чтобы  ей легче стало. Перестала старуха плакать, а там и невестки заявились. Прошёл год, вдруг слышу: «Да мои-то ладно, доярки, а вот Каролина-то Ивановна помоложе-то была, так такое творила, на неделю из дому убегала, это ещё с первым мужем».
      Посмеялась я, конечно, ну, городская сумасшедшая, что со мной поделаешь, сама на себя наговорила, но ведь кому-то когда-то легче стало от этого- ну, и на здоровье.
    Или возьмите инцидент с одним из моих зятьёв. Представьте картинку. В нашу большую, шумную семью пришёл молоденький курсантик- второкурсник.
      Худеньккий, маленький, неуверенный в себе. Это уж потом он заматерел,приобрёл стать, апломб и подмял всех под себя.
      Индивидуальностей в солидном радиусе вокруг него не осталось- все ниже его.
     Но при первой моей встрече с ним я увидела перепуганного вусмерть паренька, забившегося в щель между диваном и спинкой дивана.
      При этом он ещё умудрялся прятаться за спину жены.
      Ему и так-то страшно, а тут ещё тётка из Питера под сто килограммов весом, с шестым номером бюста и из бани.
      В руках у меня тазик, веник, вся одежда,а на мне только полотенце.
    Бедный мальчик закрыл глаза от страха да так уже и сидел.
     Кто-то громогласно представил ему меня.
     И тут, чтобы не так страшно ему было,я ляпнула, сама не знаю почему:"Зови меня просто тётя Клёпа" Повеселел парнишка, вылез из щели. "Ну, тётя Клёпа, это ничего,а говорили- директор школы из Питера".
      Прошли годы. Лет через двадцать  узнаю, что под унизительно- -пренебрежительным Ником "Тётя Клёпа" я так и существую в его устах. Ну, нет чувства юмора у людей. А я в очередной раз поступила, как поступила бы городская сумасшедшая.
     Со мной нельзя общаться людям без чувства юмора. Вот вчера буквально знакомый киоскер, работавший несколько лет в метро наверху, смотрю, перебрался в подземку. Я здороваюсь, спрашиваю:"За что тебя понизили?", имея ввиду место пребывания. Как же он оскорбился! Не рада была, что и заговорила. " Да меня наоборот повысили"  !
   А вот с болезнью- то я сама не разобралась, хорошо ли, плохо ли делаю, что на весь свет говорю о ней.
     Люди молчат о таком.
       И, главное, почему я пишу, смысл моей писанины.
     А вот пишу и всё.
      Мало ли я по жизни болела.
 И никогда в голову не приходило писать о своих болячках. Об онкологии обычно молчат. Собственная моя подружка, Галина Александровна, восемь лет болела, никто и не догадывался, что онкология у неё. И вот
этой весной я  пришла к химиотерапевтам , а у кабинета муж Галины  Александровны  сидит. "Что с тобой, Володя?" "Да я Галю жду".
    Ну. подождала и я Галю. Поговорили. Вспомнили работу совместную в пятьдесят девятой тоже Приморского района, как, бывало, на праздники соберётся в актовом зале полшколы. Вот Галинины дети выступят, вот Каролинины тоже- и народ начинает разбредаться. Самое интересное закончилось.
     Поплакали мы с ней, посидели на скамеечке, здоровья друг другу пожелали да и расстались.
      После отпуска звоню, а Гале как раз девять дней отмечают. Поплакала я с ними, посидела за столом. А ведь никто не догадывался даже, что у неё онкология.
        Теперь думаю.
      Может быть, мне легче было бы, если бы и я молчала.  Безусловно, легче. А я включила городскую сумасшедшую уже сразу после операции.
      Да пусть люди знают, какие  хирурги работают, что это за героическая профессия.
      Как где-то что-то не получилось у доктора- тут же растрезвонят на весь свет, да ещё эти дурацкие ток-шоу подключат.
      Обыватель, насмотревшись, уже предвзято на доктора смотрит.
      Мы ведь какой народ: хорошо- молчим или в узком кругу похвалим. А вот общественного мнения не создадим.
      Его те, что недовольны, создают.
 Первый мой рассказ «Живая», говорят, сильно поднял самооценку хирургам- онкологам .
      Тогда почему не сделать это же для радиологов,   химиотерапевтов.
       Тем более, ни слова вранья или литературного преувеличения нет. Есть юмор, есть ирония, но ведь ничего, кроме правды.
      И я пишу рассказ»Ля, си, фа». Журнал »Стом – инфо» с удовольствием печатает. У него такая редколлегия! Так умеют обласкать писателя, поднять уже его писательскую самооценку. Благодаря им я стала писать вообще о врачах, с которыми столкнула меня жизнь.
       Ни капли заискивания или желания получить от врачей какие-то для себя дополнительные бонусы у меня нет.
 Ну. что они могут сделать для меня? Вот она- операция, вот она- радиология, и вот она- химиотерапия.
      Как говорил мой первый муж- сколько человечество ни думало, а лучше жареной картошечки и солёного огурца ничего не придумало.
      Так и в онкологии.
       Сколько человечество  ни думало, а ничего кроме трёх вышеперечисленных процедур нее придумало.
     И  их я получаю по квоте.
      А дальше всё зависит от меня.
     Не падать духом.
     Жить, как ни в чём не бывало.
       И тут уже мои дополнительные бонусы появляются, собственные, личные.
 Вот ими-то я, как признанная городская сумасшедшая, щедро делюсь с читателями.

       Рассказ "Накрасьте губы мне" целиком молодёжи посвящён.
      Она, молодёжь, и вдохновила меня.
    Даже конкретно напишу: некий Амаяк Вачикович с Приморского проспекта три.  В его лице я молодёжь увидела,   он и вдохновил на написание.
    Недолго что-то он и работал.
      Сам ли ушёл, его ли ушли, но всего несколько месяцев он был нашим онкологом.
     До него мадам Ш. работала.
     Простите меня,  все врачи в возрасте.  По ней я, наверное, о всех вас сужу. Каюсь, неправа. Но именно она вдохновила обобщить и написать, как написалось. Терпите.
       Молодёжь в медицине! Ах, как я её полюбила!
 За каждым из них вижу своего вчерашнего ученика, горжусь, что вроде в школе ничего не предвещало, а вот поди ж ты!
       «И не всегда учил английский», и опаздывал, и списывал, и хулиганил, а вот поди ж ты!
      Врач! Да ещё врач- онколог! Да ещё какой ответственный!
       Тут уж моя кривая самооценки как педагога резко поползла вверх.
       А эти девочки- троечницы- кто думал, что из них потрясающие медсестрички получатся.
       Ведь отличницы-хорошистки шли в вузы, в культпросвет, педучилища, а трояночки в  медучилища, куда всегда много нужно было набирать и куда брали всех. Ах, какие же из них славные медсестрички получаются! Сколько пользы они людям приносят!

      Тут уж, на своих рабочих местах,  они все отличницы. Вот и замуж, я посмотрела, их охотно берут.
      Чаще всего у них счастливые семьи.
       Холят мужей, растят детей- что ещё нужно женщине для счастья. У них нет чувства неудовлетворённости.
        Были троечницы, их вечно ругали или не замечали в школе, а по жизни, смотри, как славно всё получается.   
       Любо- дорого на вечерах встречи одноклассников общаться с ними.
 Не скажешь, что без высшего образования девочки.
      Тут тебе и такт, и воспитанность, и эрудиция медицинская недюжинная. Откуда же всё взялось у вчерашней школьницы- троечницы? Отвечаю: происходит естественное дообразование от среды, в которой оказалась она.
      Девочка как губка впитывает всё от старших товарищей, от врачей, с которыми постоянно общается.
      Вот через пару лет её работы где-нибудь на отделении поговорите в свободную минутку с ней о своей болезни- и вы поразитесь, как много и детально знает она.
 
    Теперь о самом главном.
        Хочу ответить одной моей сродственнице, которая, узнав, о чём я пишу, злобно прошипела: "Делать вам больше нечего, позоритесь".
     Прости, пожалуйста, сродственница. Какое счастье, что  тебя не коснулась эта беда и, дай бог, никогда не коснётся.
     Гораздо более впечатлила меня и убедила, что я права, другая картинка.
      Лежу я на химиотерапии в очередной раз, компания подобралась дружная, все ровесницы, спасибо заведующей, так укомплектовала нас, что по интересам и чувству юмора все совпали.
      Лежать-то долго, часов шесть, и  микроклимат немаловажен.
     Не было  такого, что у кого что болит, тот о том и говорит. Шутили, смеялись, даже прикалывались друг над другом. Задавала тон физкультурница Алёна. Вот уж кому оптимизма не занимать!
        Не первый раз мы с ней встречались тут, уже и целуемся при встрече. Собираемся фотосессию устроить сегодня же по окончании. Пропела она нам спортивный гимн, ею сочиненный  и ею же на музыку положенный. Не одно поколение юных  спортсменов уже живёт под этот гимн.
     Вторая соседка слева от меня танцы демонстрирует, виртуозно исполняемые её родственником, водителем- дальнобойщиком.
 Только отошёл от мотора машины, весь в мазуте , и уже для разминки лезгинку танцует. Смотрим, слушаем, хохочем.
 Где-то тут же рядом наша любимая красавица Назира- медсестра надзирает за капельницами, общается с нами. Может быть, она не Назира, а Надзира, поэтому и надзирает за нами (шучу я так)
   Читаю и я свой рассказ «Мадам, уже падают листья». Всё в высшей степени АНТИОНКОЛОГИЧНО.
      Ничего себе, опять я новое слово придумала.
     Здорово! Друзья мои!
       Есть у вас рак, нет у вас рака- жизнь ваша должна быть антионкологична. Живите!
    Вдруг раскрывается дверь- и влетает дама.
       С криком "Девочка моя, я нашла тебя!"- бросается обнимать и целовать меня.
       "Спасибо за рассказ «Мадам, уже падают листья», я теперь по – другому жить буду! Я буду жить!
       Какой у вас  « ник» был в детстве, говорите, как вас крестили, под каким именем, мы будем молиться за вас. Вашего имени Каролина нет в святцах".
    Не скажу, что я в эту минуту была удивлена. Я была ошарашена, поражена, просто раздавлена от счастья.
        Вот как, оказывается, я нужна людям со своей писаниной.
       Там врачей поддержала, тут больных рассмешила, здесь себя выставила в маловыгодном виде- ну, и что?
   
   Вот и последовал ответ моей злобной сродственнице, для чего я пишу, как бы выворачиваюсь наизнанку, обнажаю себя :  «Для людей, которые нуждаются в этом».

     Пусть шуршат страницы журнала «Стом- инфо» с моими коротенькими медицинскими юмористическими рассказами, а я буду продолжать писать их, пока живу.
       «И язык у вас в этих рассказах стёбный какой-то, вы же так не пишете»- продолжает шипеть моя сродственница.
   И я опять порадовалась.
       Девочка-то в меня, вся в меня. Вот новое слова придумала- стёбный. Это значит, стебаюсь я.
       Что-то среднее между прикалываюсь, иронизирую, издеваюсь. А ведь я именно это и делаю.
       Вот если бы я очерки писала, там, конечно, без стёба. Академик Павлов, например, умирая, описывал в виде очерка свои ощущения. Это нужно было для науки. А я-то пишу для больных, которым жить да жить. Верить, радоваться, выздоравливать. И дай бог, если хоть одну капельку, капелюшечку и я привнесу в их выздоровление, я, обыкновенная городская сумасшедшая.

         Я смотрю- полезла родня моя на Генеалогическое Древо.
    Ищут, кого я там вывела под злобной сродственницей. Не ищите, родные мои, это собирательный образ.
Слазьте все, а то, не дай бог, упадёт кто-нибудь из вас.
      А лучше читайте меня не по одному разу. Я ведь всех вас описала в том или ином виде.
    
Ваши поступки, ваши словечки, ваши ситуации- да зачем я буду напрягаться сочинять, когда жизнь каждого из вас- готовый роман.
     Другое дело- достойна ли она моего пера.
     Старшие мои братья, Антон с Михаилом, и сегодня мерилом во всём для меня являются.
      А отец с маменькой- уж для них я не пожалела чернил и времени.Но ведь это и ваши родные.
      А возьмите тётку Олю, родную сестру отца нашего. Сердце болит, как мало мы ценили её при жизни и как она выросла для меня после ухода.
      Радует,. что рассказ "Простреленная карточка" донесёт до вас память о ней.
     Храню письмо её за несколько дней до смерти.  Рука уже с трудом держала ручку. Так она два слова сама напишет, да строчку внучка.
      Всех, всех вас перечислила, это которые по Древу-то Генеалогическому сегодня лазят,про всех попросила написать, и про малых, и про старых, надеялась, что успеет получить ответ, чтобы знать, что для кого из вас у бога просить.
       Жаль, что я не поместила письмо её в "Сборник писем отца"-отца нашего и её родного старшего брата.
     И очень радуюсь, что издала этот сборник, и он теперь есть в каждом вашем доме.
       А вы слазьте с Древа-то и переставайте искать  недостатки в моей писанине, а лучше письма деда как подарок каждому уходящему из вашего дома напечатайте и подарите. Ведь это - энциклопедия  жизни целого рода, вашего и моего, и двадцатого века.
 И будьте хотя бы благодарны мне, что я его письма сохраняла пятьдесят лет и вот поверстала в Сборник.
 Раз в неделю он всем вам писал.
    Ведь у него десять чудных, замечательных детей. Но вы же не городские сумасшедшие, чтобы беречь письма старика- делать ему нечего: пишет и пишет об одном и том же. Почём мясо на базаре в тысяча девятьсот шестидесятом , условно говоря , году  да кто чем болел в семидесятом году. Но сохранила его письма только я, городская сумасшедшая.