Порченая Гл. 4

               
                Глава 4

   Яков проспал до позднего вечера. Сказалась напряженная ночь. Его разбудил дед.

— Вставай, харэ дрыхнуть, за тобой пришли, — сказал он, — Штырь тебя проводит.

Цыган встал с кровати, быстро оделся и вышел в зал. Навстречу от стола поднялся высокий молодой парень, очень худой. Подал руку Якову, представившись Штырем.

— Точно, штырь, — подумал цыган. — Пошли.

Осторожно оглядываясь, вышли из подъезда. Перешли к торцу соседнего дома,и спустились по лестнице в подвал. Штырь зажег фонарик, повел цыгана по подземелью. Открыв облезлую дверь, вошли в небольшую комнатку. Щелкнул выключатель. Каморка озарилась светом небольшой лампочки, укрепленной на стене. Небольшой топчан из трех плах, со старым матрацем, ящик из–под водки вместо стола – вот и все убранство помещения.
 
— Здесь перекантуешься денька три. Ничего, в тюряге жил так же, тебе привыкать не надо, — пояснил Штырь. — По нужде ходи в конец подвала. Там выкопана небольшая яма. Жрачку будет приносить Клавка. Смотри, не забалуй тут! — заржал он.
 
Томительно потянулись дни ожидания своей судьбы. Раз в день приходила Клава, приносила еду и воду. Яшка попытался приобнять женщину, но та сурово его отстранила со словами: «Когда мне долг отдашь, тогда и поиграем в любовь».
Цыган знал, что в уголовном мире все имеет свою цену, в том числе и любовь. Теперь его еще плотнее насадили на долговой крючок. Надеяться на диаспору местных цыган, что они выкупят его долг, смысла не было. Хотя война и закончилась, все жили очень трудно. Прошло три дня. В подвал зашел Штырь, и сказал, что его приглашает дед.

Так же тайком, ночью пробрались в тот дом, где был в первый раз.
Яков удивился переменам, которые произошли со стариком. Он был чист, опрятно одет, расчесан. Борода слегка подстрижена. Новые шаровары были заправлены в начищенные до блеска хромовые сапоги.
 
— Переодевайся в другую одежу, — сказал старик, — сейчас поедем в город.

Клава повела цыгана в комнату переодеваться. Выдала новые брюки, рубаху и пиджак.
На ноги впору подошли скрипучие башмаки.  Голову прикрывала кепка с лакированным козырьком.
 
Собравшись втроем, вышли из дома. У подъезда их поджидал конный экипаж. Старик назвал адрес, и они поехали по булыжной мостовой. Приехали на окраину города.
Извозчик остановился возле большого дома с мансардой, спрятанного за высоким забором из досок. Постучали в ворота. На стук вышел мужик высокого роста, крепкий, как сутунок, в рубахе малинового цвета. Перебросившись парой фраз со стариком, повел всех в дом. Яков с изумлением смотрел на бревна гигантской толщины, из которых было сложено строение. Спросил у старика: «Это что за дерево, такое толстое?»

— Это кедр, — пояснил он, — есть стволы еще толще, но работать с ними не очень удобно из-за тяжести. Эти стволы не целые, а расколоты пополам. Из них и сложен сруб.

Хозяин провел гостей в большой зал. Здесь, за овальным столом сидело несколько человек. Старик представил им цыгана, пояснив, что прислал его сюда Кувалда.
Присутствующие внимательно рассматривали Якова.
 
— Вот, ты какой, Цыган, — наконец, промолвил один из мужчин, — расскажи-ка людям свою биографию.

Яков коротко рассказал о всех событиях его коротенькой жизни. Не забыл упомянуть, как спас жизнь Кувалде. Как однажды в камеру подселили еще одного здоровяка, решившего поставить себя выше Кувалды. Проснувшись ночью от неясного предчувствия, увидел крадущегося с заточкой здоровяка к его шконке. Подняв тревогу, спас пахану жизнь.

— В курсе мы твоих подвигов, в курсе… — многозначительно сказал мужчина. — Это хорошо, что решил пожертвовать собой ради авторитета. Теперь мы тебя проверим в деле, какой ты герой.

— Что нужно сделать, чтобы вы мне доверяли? — спросил Яков.

— Не спеши, утром все узнаешь, а сейчас всем спать! — дал команду уголовник.

Разошлись по комнатам, улеглись кто куда. Якову досталась жесткая лежанка, покрытая лишь старой овчиной шубой. Но ему было не привыкать – в тюрьме спал на такой же жесткой поверхности, застеленной измочаленным матрацем. Сон не шел. В голове крутились мысли одна страшнее другой: «Вдруг меня заставят убить кого-то? Или ограбить охраняемый склад, где могут запросто пристрелить?» Вспомнилось последнее дело в городке под Сталинградом. Все прошло бы чин-чинарем, если бы не бродячая собака, случайно выскочившая из-под вагона, который потрошила банда. На лай шавки прибежал вооруженный военный патруль, автоматными очередями уложив на землю несколько бандитов. Якова даже не ранило. Скорый суд и тюрьма на Урале. Вспомнил свою Галю, дочку Зору. Сильно скучал по ним, томимый неизвестностью. Писал несколько раз, но все безрезультатно. И здесь же вспомнил, как гадала Гале его мать, покойная Раджена, предсказав трагическую судьбу девушке и окружающим.
 
— Предсказание пока совпадает только со мной, — думал Яков. — Как там жизнь идет у жены и дочери? Жена поди по-прежнему работает птичницей, а дочка Зора скоро пойдет в школу…

Уснул лишь под утро, измученный воспоминаниями.

— Подъем, уркаганы! — сквозь сон услышал он знакомый голос.

Быстро соскочил, накинул пиджачок, запрыгнул в башмаки и вышел в зал. Здесь собрались почти все, кто вчера сидел за столом.
 
— Идите на веранду, переодевайтесь в рабочую одежду, — дал команду вчерашний мужик. — Едем под видом селян за город, на сенокос. В телеги положите вилы и косы.

Быстро переоделись, запрягли коней и на двух подводах выехали за город. Ехали открыто, никого не боясь. Военных патрулей уже не было, на выезде лишь остались полосатая будка, да сломанный шлагбаум. Через несколько километров свернули с тракта на полевую дорогу. Проехав еще с километр, остановились, чтобы накосить травы.

— Зачем нам трава? — спросил Яков у Штыря. — На рынке продавать, что ли?

— Скоро увидишь, — многозначительно сказал он. — Харэ шиздить, хватай вилы, собирай траву за косарями и носи на телегу!

Накосив и собрав достаточно травы, небольшой обоз снова двинулся по лесной дороге. Наконец, остановились в небольшом березовом колке. Распрягли коней, достали съестные припасы и стали обедать. Пообедав, Штырь собрал всех в кружок.

— Пришло время ознакомить каждого со своими обязанностями в сегодняшнюю ночь, — начал разговор седоголовый мужик, который видимо, был здесь главным. Яков спрашивал у Штыря, как зовут его и еще двоих, но уголовник имен их не знал.

— Сейчас, как стемнеет, пойдем к железной дороге. Сегодня опять пойдет состав с трофейным оружием, предназначенным для переплавки. Смотрите, что нужно брать. Он достал с телеги немецкий автомат. Можно брать и наши ППШ, но их мало. Пистолеты берите любые. Состав здесь пойдет в гору, очень медленно, успевайте запрыгивать на вагоны и пульманы. Сбрасываем только целые автоматы и пистолеты.  Светить фонариками нельзя ни в коем случае! Определяйте целостность оружия на ощупь. Состав охраняют всего четверо военных. Два в голове и два в хвосте. Те, кто едет в хвосте состава, будут отвлечены Клавой. Она уже вчера уехала на станцию перед городом, постарается подсесть к солдатикам. Не первый раз такое делала. Солдаты тоже люди и все хотят женщин.  Перед большой скалой все спрыгиваем, там путь пойдет под уклон, и поезд наберет скорость. Когда состав уйдет, включайте фонарики и собирайте оружие в мешки. Оружие скидываете только в одну сторону! Пойдете по два человека. Всем все понятно?
 
— Понятно, за всех ответил Штырь. — Цыган, ты со мной рядом, не вздумай сачкануть, или зашуметь, враз кончу!

Банда рассредоточилась в густой траве вдоль железнодорожного полотна. Стемнело.
Наконец, вдалеке послышался тяжелый стук приближающегося состава. Два паровоза тянули груженые вагоны и открытые пульманы с разбитой техникой и оружием. Надсадно пыхтя и выбрасывая фонтаны искр и дыма из труб, паровозы медленно ползли на подъем.
 
— Вперед! — дал команду седоголовый, смотрите, что там, в вагонах и на пульманах под палатками!

Яков подбежал к медленно ползущему составу, уцепившись за низенький борт пульмана, перевалился на его дно. В слабеньком свете луны рассмотрел закрытую палаткой кучу с неизвестным содержимым. Отогнув край палатки, нащупал стволы. Вытащил из кучи один автомат. Пощупал рукой ствол и затвор – все было на месте. Бросил с пульмана под откос. Вдвоем со Штырем накидали приличное количество автоматов и разных пистолетов.

— Харэ, спрыгиваем, а то не донесем то, что накидали, — сказал Штырь.

Спрыгнули с состава и залегли в траву, ожидая, когда он уйдет за гору, под уклон. Полежав минут пятнадцать, зажгли фонарики и стали собирать добычу. Набрали столько, что у цыгана порвался мешок. Матерясь, кое-как завязали дыру шнурком от ботинка, сложили добычу снова. Штырь помог закинуть мешок на спину. Он опять угрожающе затрещал. Пришлось выкинуть несколько автоматов подальше в кусты.
 
На поляну сходились подельники с добычей. Показывали седоголовому. Тот умело частично разбирал оружие, бракованное откидывал в сторону. Годного к стрельбе набралась приличная куча. Сбросив с телег траву, уложили на дно автоматы и пистолеты, переложили травой, чтобы не брякали.
 
— Теперь понятно, для чего трава? — спросил Штырь у цыгана.

— Понятно, я и сам догадывался, что это для маскировки, — ответил он.

Подъехали к городу под утро. Седоголовый послал Штыря и цыгана в разведку – посмотреть, все ли тихо. Они крадучись пробрались к дороге. В тумане было плохо видно, что впереди. Пришлось пройти почти до крайних домов. Пригород мирно спал, лишь кое-где побрехивали собаки.

— Иди обратно, — сказал штырь цыгану, — скажи, что все в порядке, можно ехать.

Яков прибежал к обозу, запыхавшись, сказал, что все тихо.
Без происшествий, не встретив ни единой живой души, приехали к дому седоголового. Вытащили из травы оружие, и перетаскали его в подвал.

— Пошли завтракать и всем спать, — дал команду он. — Вечером пойдем на другое дело.

Яков, намучившись за ночь, мигом уснул на своей лежанке.
Проснулся под вечер, вышел на улицу облегчиться. Во дворе седоголовый возился с телегой. Матерясь, не мог зашкворнить замененное колесо. Цыган подошел, взял у него шкворень и в одно ловкое движение вогнал его в отверстие оси.

— Ловок ты, цыган, — одобрительно похлопав его по плечу, сказал седоголовый. — Садись, покурим, — предложил он.

— Не курю с детства, — сказал Яков. — Пробовал как-то, но сильно не понравилось. Больше в рот и трубки не брал.

— А я, вот, с малолетки курю. Попал на зону по глупости, утащив кошелек у купца. С тех пор и ведет меня кривенькая дорожечка, — разоткровенничался мужик. — А ты как вляпался в нашу артель?

Яков рассказал, как повязали их на краже со склада мануфактуры, как взял на себя всю вину.
 
— Молодец! — вижу, ты наш парень, — одобрительно сделал вывод седоголовый.

— А как тебя зовут? — спросил цыган у него.

— Никак, — нахмурившись, ответил уголовник, — меньше знаешь, крепче спишь. Тебе не обязательно знать мое имя. Присмотрюсь я к тебе, может быть, потом и скажу. Сегодня будешь работать со мной в паре. У нас кончаются продукты, надо бы навестить один из продовольственных магазинов на окраине.
 
— Так ведь там сторож! Убить хотите? — с волнением сказал Яков. — Не, я на такое не подписываюсь!

— Тебя никто и не спрашивает, подписываешься ты, или нет. Сказано – пойдешь, значит, пойдешь! Прикажем убить – значит, убьешь! — с металлом в голосе сказал урка. Откажешься – мигом очутишься на городской свалке в виде трупа.

У Якова от этих слов по спине побежал ручеек холодного пота. Задрожали колени и руки. Увидев состояние цыгана, седоголовый рассмеялся, сказав: «Ладно, не мандражируй, постоишь сегодня на стреме. Делом займутся другие».

Как только стемнело, со двора выехала подвода с четырьмя подельниками. Долго ехали по каким-то кривым улочкам, сопровождаемые лаем разбуженных собак.
Наконец, остановились на развилке дорог. Штырь развернул лошадь с телегой, спятив ее задом в придорожные кусты. Седоголовый поставил Якова возле телеги, наказав, чтобы тот смотрел в оба и в случае чего заорал пьяным голосом: «Но, пошла родимая!» и отъехал на небольшое расстояние от магазина.

Все прошло тихо. Подбежал Штырь, помаячил, чтобы Яков подогнал телегу ближе к дверям магазина. Из него стали выносить мешки с консервами, хлебом, водкой, коробки с печеньем, пряниками и конфетами. Наложив приличную кучу, закрыли воз палаткой и так же тихо поехали обратно.

— А сторож был в магазине? — спросил у Штыря цыган.

— Был, конечно, а как же, — ответил он. — Царствие ему небесное. Это Бык виноват, ему еды не давай, лишь бы до крови добраться.
 
У цыгана вновь похолодела кровь: «Всё, теперь, если попадемся, то уже точно расстреляют. Ноги надо делать отсюда, пока жив!»

Всю дорогу, пока ехали до дома седоголового, Яков планировал варианты побега.

(продолжение: http://www.proza.ru/2020/02/20/606 )