Новый доктор. Сборник рассказов Царские кудри

Новый доктор
      В пансионат  для инвалидов и престарелых прислали нового доктора на должность главврача. Это был худощавый, среднего роста вдовец, очень подвижный и жизнерадостный с добрыми голубыми, казалось, глядящими в самую душу, глазами. Он, в первые же дни, обошёл всех тяжелых больных, ознакомился с историями болезней, делая на ходу не лестные замечания. Способ управления хозяйственными делами ему не понравился, он сказал, что улучшит всю систему лечения и обеспечения пансионата. Заместитель главного врача, старая дева, хмурая со строго сжатым ртом, молча выслушивала нового главного.  Возражать
было трудно, он говорил справедливо, делал меткие замечания, и по всему было видно, что он очень умен. Иван Николаевич, так его звали, наконец, ознакомившись с делами, пригласил весь персонал и всех способных передвигаться пациентов в конференцзал, где поделился планами на будущее. Слушали его с недоверием, хотя и не  без интереса:
- Я тоже когда-то имел инвалидность после паралича, но решил не сдаваться и восстановил все двигательные функции до нормы.
  - Вы наверное тогда были молоды и сколько вам сейчас лет?- не утерпев, перебил его мужчина лет пятидесяти.
-А сколько вы бы могли мне дать? – спросил новый доктор вопросом на вопрос.
- Около шестидесяти, - понеслись голоса со всех сторон.
- А вот и не угадали. Мне семьдесят три!
     В зале установилась настороженная тишина, ему не поверили.
- Мне было пятьдесят восемь лет, когда  меня парализовало. Не скрою - до  этого несчастья я считал себя важной персоной: преподаватель университета, без пяти минут профессор. И вокруг всё рухнуло, я ощутил себя ничтожным существом, не способным даже за собой ухаживать, не способным справиться с болезнью, со страхом смерти. И тут, я ясно осознал, что я не достоин не только звания профессора медицинских наук, но и даже не имею права на место рядового врача в захолустной поликлинике. Ничего полезного за свою жизнь я не сделал. Дутые диссертации были бесполезны, как и вся жизнь. Смерть также виделась глупой и бессмысленной. И я задумался, для чего же живет человек? Слава Богу, времени для размышления было предостаточно, ибо я лежал, как бревно, ощущая только левую половину тела. Тогда я взялся изучать философию  и  религии мира. Чем больше я читал, тем больше поражался собственной глупости: страху смерти, былому самодовольству, ничтожным интересам. Глаза мои раскрылись так, как будто я получил откровение свыше. Рухнула гнилая крыша, созданная моим умом, и истинное небо открылось  для меня. Во-первых, я осознал, что нет смерти, есть только перемена бытия. Смерть - это лишь иллюзия, придуманная людьми. А коли нет смерти, то нет страха. Нет страха, нет и бессилия. Почувствовав прилив сил, я во-первых отказался от лекарств, которыми меня пичкали более полугода. Вы, конечно, знаете, что почти все обезболивающие лекарства являются наркотиками. Я стал пить не успокаивающие пилюли, а напротив бодрящие настойки из женьшеня, элеутеракока и лимонника. Во-вторых, отказался от тяжелой пищи, ел только вегетарианские блюда. В третьих, по ночам, чтобы не тревожить родственников, я стал скатываться с постели и ползать по полу, а затем с неимоверным усилием взбирался на кровать. Затем пригласил массажистов, приобрел спортивный инвентарь. Через год после паралича, я вставал с постели, ходил по комнате без палочки и даже занимался на даче грядками. Ещё через год я вышел на работу, получил звание профессора и чувствовал себя здоровым человеком. В диссертации, я описал всю методику выздоровления, которую испытал на себе. Не скрою, этот труд имеет определённую ценность. Но главной мыслью диссертации было правильное осознание жизни и состояние души человека. Главное в выздоровлении - это бодрость духа и вера в свои силы! Но наша медицина лечит только тело и  то малоуспешно. Но ведь главное в человеке душа, а её не берут во внимание. Официальная медицина не признает души, так как душу нельзя пощупать. И пока  врачи будут лечить одно только тело, мы не научимся излечивать болезни. Ещё я хочу заметить, что существует  в медицине понятие мнимой болезни. И мнимых больных больше, чем настоящих, особенно среди паралитиков и импотентов. Хочу рассказать один случай, произошедший  с парализованной старухой, просидевшей в кресле более пятнадцати лет. Однажды, на ее беду случился пожар, и она , забыв от испуга о болезни, вскочила и бросилась бежать из горящего дома через огород по грядкам, да так резво, что ее не смогли догнать двое тренированных парней пожарников, чтобы остановить.  Происшествие окончилось для нее трагически, так как сердце не выдержало чрезмерной нагрузки, и она упала замертво.               
         А теперь кто хочет жить и быть счастливым, записывайтесь под моё начало, кто не хочет  работать над собой, тех переводим в отдельные палаты. Но у меня есть условия: первое- все должны забыть, что вы инвалиды, даже если болеете двадцать лет. Второе - вы должны поверить мне, и третье - беспрекословно подчиняться всем моим требованиям, иначе будет базар!
-  Доктор!  Я бы хотел поверить вам, но не могу, как не верю и  самому себе.   Двенадцать лет я сижу в инвалидном кресле, и смирился с тем, что никто не поднимет меня с него! – раздраженно сказал мужчина лет пятидесяти с виду.
- Если Вы так будете думать, больной, то конечно, не встанете! Вы занимаетесь самогипнозом, давая установку своему телу не двигаться. Не устраивать же вам специально пожар,  чтобы Вы забыли о своих немощах!  Посмотрите на меня, я хожу и даже бегаю по утрам, а ведь я испытал такую же школу страдания.  Мужчина качнул отрицательно головой. Главврач, видя недоверие в глазах пациента, устремил на него пристальный взгляд и резко произнес: «Встать!»
- Не встану!! – послышалось в ответ.
- Встать и сделать два шага вперед, я вам приказываю! – еще более резко приказал новый доктор. Больной,   задрожав все телом, стал неловко подниматься с кресла, и сделал два неуверенных шага вперед.                - Помогите ему сесть! - попросил доктор санитаров. В зале ахнули, а несколько инвалидов, чтобы увидеть чудо, поднялись с кресел на ноги, не заметив этого.
- А вы говорили, что не сможете ходить никогда! – заулыбался доктор. - А вы, больные, что встали с кресел , садитесь осторожно назад, так как вам стоять долго нельзя. Ноги-то слабые нетренированные.
- Ура!- разнеслось по залу.
- А я и сейчас не могу поверить, что сделал два шага! – произнес упрямый больной. Можно к вам подойти и поблагодарить! – расхрабрился вдруг мужчина.
- Сидеть! – скомандовал доктор, - и без моего разрешения никому не разрешаю вставать. Учиться ходить будем постепенно. Зал долго рукоплескал доктору, лица светились радостью и надеждой.
      В пансионате начались крутые изменения. Главврач  потребовал, чтобы все больные были заняты посильным трудом. Будучи прекрасным психологом,  Иван Николаевич  умел находить в каждом человеке  лучшие  черты характера, и на них опирался, вытягивая это лучшее будто за ниточку, создавал клубок лучших чувств и способностей.  Но лучшим достоинством доктора было то, что он, будто солнышко излучал любовь и тепло. Его любили, ему верили, и готовы были сделать над собой любые усилия, лишь бы не огорчить его. Заместитель главврача, 
Инна Сергеевна, сняла суровую маску с лица, и оказалась миловидной женщиной. Она не спускала с доктора влюбленных глаз и всеми правдами, и  неправдами старалась добыть все то, что требовал главврач. А требовал он много. Общими усилиями вместе с выздоравливающими больными был заложен сад на пустыре. Часть саженцев выпросили, где смогли, часть обменяли на деньги, вырученные от продажи  товаров изготовленных руками инвалидов. Пациенты больницы  с радостью  садили яблоньки и кусты смородины в землю, поливали их, и, казалось, вместе с ними сами возрождались для новой жизни. Одни колясочники ставили саженцы в готовые ямки, другие зарывали лопаткой. Разведением цветов занимались с особым благоговением. Вечерами женщины шили панамы и шляпы для защиты от солнца, выкраивая их из изношенной одежды.  Учились плести корзины для фруктов, занимались работой по дереву.  Заброшенное болото было превращено в озеро, и не было большей радости для малоподвижных людей, как поплавать, в воде они обретали столь желаемую свободу  передвижения. На деньги спонсоров был построен зимний бассейн.  На кухне тоже хозяйничали инвалиды под руководством одного повара. Другие больные учились на курсах массажистов, культработников и так далее  в зависимости от способностей.
       Прошло семь лет. Теперь пансионат походил на лагерь труда и отдыха, а жилые комнаты больше походили на  выставки самодеятельного искусства. Сад ухоженный с любовью богато одаривал плодами своих хозяев. Хватало и на собственные нужды, и на продажу. В сырых, пустующих ранее подвалах, круглый год росли грибы. Прибыль пускали на расширение помещений. Случилось так, что Инна Сергеевна добилась взаимности, и стала его женой. Любовь и взаимопонимание царили в пансионате. Многие больные поднимались на ноги, появились семейные пары, а затем, как и положено, родились первые дети. Детишки поистине пользовались всеобщей любовью, ведь родители их не все смогли восстановить полную трудоспособность, и потому приходилось нянчить общими усилиями. Пришлось строить одноэтажные здания для семейных пар. Здания растянулись вокруг основных корпусов вместо забора. Ранее заросший сорняками двор благоухал кустами сирени, жасмина, роз различными цветами. За территорией  раскинулись сады, тянущиеся до самого леса, растущего вдоль реки.
         Вечерело. Новый доктор сидел на балконе своей квартиры и смотрел на эту радостную живописную картину  и думал: - Господи! Как хорошо. По двору сновали пациенты: кто на колясках, кто с палочками, кто неверной походкой, и все были заняты своим делом, да так, что о болезнях и думать было некогда. Лица их светились радостью. Это были совсем другие люди, хотя ранее многие из них были озлоблены и раздражены. Исчезли плохо скрытые зависть и злоба  на здоровых людей, теперь  в их сердцах жила любовь, ведь они были по своему счастливы.
         Доктор мог быть доволен результатом своего труда. Много усилий, сердечного тепла и любви вложил он в свое детище, в этих обойденных судьбой людей,  и они расцвели, делая невероятные усилия для выздоровления, ведь им стало интересно жить, они были теперь кому-то нужны, и сами зарабатывали на необходимое. И для всего этого доктору не нужны были большие вложения, только любовь.  Любовь, которую Иван Николаевич черпал из бесконечного Божественного источника, и изливал ее на больных, воздействуя на лучшее, что было в их душах. Больные поверили ему, и делали ранее невозможное, не желая его огорчать.  Многие инвалиды стали практически здоровыми, и превратились в сотрудников, не желая покидать стен  пансионата.
      Иван Николаевич подводил итоги, и ставил себе удовлетворительную оценку. Хотелось бы большего, но уже не хватало сил. Ему исполнилось восемьдесят лет, и он знал, что до  следующего дня рождения ему не дожить. Его это не смущало, так как он понимал, что не имеет смысла продолжать существование, так как сердце износилось, по ночам болели все суставы. Пора, пора было покидать земную жизнь. Он всегда считал, что лучше умереть стоя, нежели стать бесполезным существом. Смерть для него не существовала, как устрашение. Он знал, что его ждет головокружительный переход с короткой потерей сознания из земного мира в надземный, где будет продолжать жить душа.
- Да, изношенное тело пора на свалку! – думал доктор, с любовью прощаясь со своим последним детищем, которое любил. Он знал, что есть продолжатели его дела – молодые талантливые врачи, боготворящие его. Беспокоило доктора только объяснение с женой. Впрочем, она умная женщина и все понимает сама и, наверное, что она раньше его почувствовала, что ему пора уходить, только не показывает вида. «Ах, любимая, любимая моя, женушка, только с тобой мне всех труднее прощаться! Даже невозможно. И если бы не надежда, что снова встретимся там, за порогом,  и вновь соединимся, то смерть действительно была бы страшна. А так все прекрасно и жизнь хороша во всех ее проявлениях: в радости и в печали, в здоровье и болезнях. Смена состояний и есть двигатель жизни.  Даже  жизнь и смерть тоже нужны для обновления души». 
     Доктор все думал и думал о своем. Но было уже поздно и пора ложиться спать. «Завтра надо все же проститься с женой, как-то помягче намекнуть.»  Утром доктор не проснулся, на лице его затаилась печать безмятежности.