Салатик

        Бабушка любила мне рассказывать сказки. Ни разу не читала мне книжечки, потому, что книжек с этими сказками тогда в домах не было. Да и рассказывала, переводя на ходу с еврейского языка, на котором сама всё это в детстве читала и слышала в еврейской школе.
        - В древнем Вавилоне строили башню... И что тебе сказать? Сказка осталась, а башни нет.
        Как бритва, острым ножом бабушка снимала шкурку с помидор.
        - Там, между кирпичиками, какой-то материал укладывали. А между частями, из которых одно целое делаешь, ничего не должно бить. Шкурочка может бить только на курочке.
        Чищенные помидоры бабушка складывала в сторонку.
        - Они и так сок дадут, так пусть это будет, когда мне это нужно.
        - Люди тогда в Вавилоне совсем с ума посходили, - продолжала бабушка, - Они так хотели подняться выше небес, что, если вначале и били как семья, то потом ихняя цель стала дороже другого человека!
        Бабушка так искренне ругалась и причитала, вставляя, видимо нехорошие слова на идиш и размахивая ножом, словно готова была взять лом и идти разрушать эту башню, которая людей поссорила..
        Она закончила чистить огурцы, почистила лук и порезала его полукольцами, уложила, разняв каждую дольку, на дно миски, немного присолила и сбрызнула лимонным соком и добавила щепотку белого молотого перца. Пусть пропитается.
        - Так вот, - продолжала бабушка, и вдруг: - Абраша, виключи уже эти новости! Они мне каждую минуту напоминают, что уже прошёл целый час!
        Дедушка даже не пошевелился. Только потёр руку там, где ранение было.
        - И люди перестали понимать друг друга... - как ни в чём не бывало, продолжала бабушка.
        - Скажи, какой ми будем иметь салат, если ми будем перемешаться, но не сможем соединиться? Вот и в салатике все шкурочки снимаем, а зелень мелко-мелко шинкуем... тогда ми не будем иметь древний Вавилон. Ми будем иметь цимес, который всю семью и всех гостей сделает одним удовольствием!
        Бабушка нашинковала петрушку с укропом, мелко пальцами нарвала листья салата и отправила вместе с зеленью в миску. Со двора пришла тетя Рива.
        - Паша, и не надоело тебе вот это "всё и такое вот"? У тебя есть одолжить сахар?
        - Абраша, дай ей сахар.
        Дедушка медленно снимает очки, складывает их, кладёт в футляр, который отправляет в  карман брюк. Аккуратно складывает газету...
        - Рива, что ты топчешься, будто ждешь трамвая, которые в Херсоне не ходят? Да, мой Абраша такой. Пока дождёшься сахар - чай замёрзнет...
        Бабушка, в который раз, под рукомойником помыла руки, звонко поднимая торчащий внизу носик, перекрывающий воду, когда опускается. Долго насухо вытирала руки о кухонное полотенце. Взяла очищенные дедушкой орехи и не очень мелко их нашинковала.
        - Вот видишь, ми же орехи чистим? Потому, что бережём зубики. А помидорчики и агурчики мягонькие, но их тоже надо чистить.
        Бабушка резала огурцы вдоль на четыре части и потом - тоненькими дольками поперёк. И - в миску. Потом помидоры. Тоже мелко. Нож был очень острый, потому резалось всё очень легко и не рассыпалось. Когда всё уже было в миске, бабушка высыпала мелко нашинкованный зубец чеснока, налила из трехлитровой бутыли масла, пахнущего семечками на весь дом, сыпанула соли и ещё раз помыла руки. И начала снизу вверх все перемешивать. Медленно, как дедушка очки складывает.
На миску с почти готовым салатом упал лучик солнца из окна. Таких блестящих зелёных изумрудов, бирюзы, гранатового отлива от помидор, малахитового блеска от листьев салата и белизны жемчужин от смазанных маслом кусочков ореха... И всё это имело такой запах, что дедушка оторвался от газеты, держал очки в руках и просто глубоко дышал, слегка улыбаясь и что-то, видимо, вспоминая из своего детства...

        Приятного аппетита, ребята!