Полёт к вершинам знаний

Николай учился  в десятом классе второй год. По счету получалось в одиннадцатом. Почему? Было кратковременное изменение школьной программы. И школьники должны были учиться в десятом классе ешё один дополнительный год. Поэтому получилось так, что в вузы поступали после десятого и одиннадцатого классов одновременно.   
     Николай не знал кем быть. Наверное, так часто бывает с одарёнными людьми. Учитель физики посоветовал ему идти только в МГУ и непременно на физический факультет, куда Коля и послал свои документы, ожидая ответа. Но ответа он так и не получил, так как мать и брат спрятали его,  не желая, чтобы он ехал в Москву. Они как будто чувствовали, что это ничего хорошего Николаю не сулит. Стремительный взлет  погубит его.
     На учебе в Москве настаивал всё тот же учитель, он даже денег ему дал на дорогу. Домашние, узнав об этом, сказали, чтобы он немедленно вернул учителю деньги. Коля сел на велосипед и отвез долг. Матери пришлось продать корову, чтобы сын мог  поехать учиться в столицу.
     Здание МГУ и сейчас впечатляет. А что говорить о том времени, пятидесятых годах и пареньке, приехавшем из провинциального Ярославля. Надо сказать, что грандиозность учебного заведения не совсем подавила его. Он сумел настоять на экзаменах, хотя вступительные экзамены для абитуриентов закончились. Ему стали отказывать. Он настаивал.
     -Как? Я - золотой медалист и вы меня  лишаете права пройти собеседование?
     Его  и еще несколько парней и девчат поместили в небольшой комнате и предложили решить в уме геометрические задачки, посадив лицом   к стене, так, чтобы в их поле зрения не было видно никаких углов и пересечений.  Пройдя столь странное испытание, Николай преодолел конкурс, семнадцать золотых медалистов на место, и стал студентом самого престижного в стране учебного заведения.
    Прошёл учебный год.  Вот, что пишет Николай в своём дневнике: «Вчера  я сдал последний экзамен за первый курс университета. Я очень доволен, теперь отдохну. Через пять дней еду домой. Очень хочется, хотя я знаю, что лето будет скучноватым: ведь Герка-то в армии. Но я намерен летом чем-нибудь заняться, а именно буду. Наверняка учить французский и немецкий языки и овладевать понемногу марксизмом. В учебный год этими науками почти невозможно заниматься: требуют массу времени для настоящего изучения, а для поверхностного  - требуют его (время) очень мало. Так что и выходит, что эти науки все время как-то откладываешь  до того, как будет время. Вот и нужно летом заняться. Попробую немного и физики с математикой. Так что, если будет охота заниматься, то скучать не буду. Да и эти два месяца пройдут очень быстро, а потом снова учиться.
          Этот год был для меня не из легких. Жизнь моя ведь изменилась очень круто. Кроме того, что учебный процесс в университете, конечно, мало похож на школьный, вокруг меня изменилась вся обстановка, а натура моя такова, что очень медленно, неповоротливо и неохотно приспосабливается функционировать по-новому. Масса впечатлений давила на меня огромной тяжестью. Жизнь в постоянной беготне и бесконечно люди, люди – все это сильно угнетало меня. И к тому же шум и шум, хотя он здесь, на Ленинских горах и не такой большой, как в самой Москве. В общем  я порядочно утомлен этой деятельной жизнью.
     Чувствую, что мне надо обязательно избавиться от этого.
     Но вместе с тем, я не жалею, что поступил сюда, что я продолжаю учиться дальше, наоборот, я очень радуюсь этому. Учиться, несмотря на все, было и очень интересно, все ново, удивительно. Мне кажется, что за этот год я узнал не меньше, чем за предыдущие десять лет…»
    Вполне понятно состояние провинциального паренька, приехавшего в Москву и поступившего учиться не куда-нибудь, а в самый престижный вуз страны, может быть и мира.
   Сталин хотел, чтобы МГУ стал лучшим учебным заведением мира. В 1953 было построено новое здание университета на Ленинских горах, своими масштабами удивляющее и сейчас, нас, людей двадцать первого века. А что говорить о пятидесятых годах.
   Грандиозен был не только внешний размах. Поражал и внутренний распорядок. У каждого студента была отдельная комната, с телефоном. Те, у кого позволяли средства, могли позвонить и получить кофе в постель.
    А  у кого средств не было, работали дворниками здесь же, на территории МГУ. Когда не было средств, а есть очень хотелось, можно было придти в столовую. На столах всегда стояли тарелки с  квашеной капустой и лежал хлеб. Можно было бесплатно поесть.
   У Николая рано появилась семья, и он не гнушался никакой работы. Доходило до того, что разгружал по ночам вагоны с цементом. Работал до изнеможения. Вот, что он написал в своем дневнике.
   20 февраля 1957 г. Среда.
         Веселенькое настроение. Сегодня шел на занятия и упал в обморок. Приятненькое ощущеньице. Как во сне. Идешь, идешь, затем удивляешься, почему тебя поднимают с пола.
       Попал в поликлинику.
       Лежать три дня и нельзя читать (по крайней мере три дня); восторг.
       Так иронично - шутливо он описывает свое состояние, которое было не из легких, если ему запретили даже читать.

10 июня. Понедельник.
   Весна, вернее, начало лета. У нас экзамены в полном разгаре. Через один день и у меня экзамен. А я не пойду на него.  Что называется, дошел. Надоело мне здесь чертовски; и не от учебы, а от жизни все это. Знаю, что не учиться не могу, где угодно, а буду учиться, но жизнь так повернулась. Что учиться сейчас не могу.
   Твердо решил взять отпуск. Надеюсь,  дадут. Если не дадут, тогда не знаю что.
   Из-за ребёнка он взял отпуск и поехал в Ярославль, где устроился работать в библиотеку. Что побудило его выбрать местом работы библиотеку? Любовь к фантастике? Среди более тысячи прочитанных им книг на русском, французском, английском, было много фантастики. Еще ребенком он прочитал всего Жюль Верна  и полюбил фантастику на всю жизнь. 
     В конце жизни, тяжелобольной, прикованный к постели, он стал переводить и печататься в журналах. Написал своему другу Дымову в Москву: «Журнал, в котором ты служишь, хороший, а вот рассказы плохие». И предложил рассказ французской писательницы Юлии Верланже «Шары». Рассказ о том, как страну захватили чудовища-Шары, фантастическим был только по форме.
    Переводы Николая нравились и в Петербургских редакциях литературных журналов, его охотно печатали. Коля хотел, чтобы рассказы прозвучали по радио.