Братки из ИЧП Коза Ностра. Глава I

«Преступление — это нормальная реакция нормального человека на ненормальные условия, навязанные ему обществом». - А.Ф.Кони, российский юрист.

«В Ростове пили по-черному. По три ведра на человека. В ведре 12 литров. Это за год, но статистика учитывала всё население, включая младенцев.» - Экскурсовод по городу.
 
 
 В самом начале так называемой «перестройки», когда были отпущены возжи частного предпринимательства (чем не НЭП двадцатых годов прошлого века?), как тараканье нашествие, стали появляться ИЧП – индивидуальные частные предприятия. Многие пустующие подвалы и подсобные помещения стали их «Офисами», «Массажными кабинетами», «Парикмахерскими», «Мастерскими» и прочими частными заведениями «новых русских». К примеру, спортзалы стали арендоваться «ичепистами» для подготовки парней в различных видах единоборств. Парни, прошедшие курс такой подготовки, пополняли ряды рэкитёрской братии, всевозможных охранных подразделений расцветающего беспредела детища либерастов – базарных отношений так называемой «перестройки и демократии» при ней. Всех кошмаров и не перечислишь. Не на пустом месте зарождалось явление, ставшее кошмаром и по сегодняшний день.

«Герои» моего повествования появились в Ростове-на-Дону в посёлке именуемом «Грабиловка». Я знал этот посёлок уже в пятидесятые годы прошлого столетия не по слухам, а по... любви, обитавшей на улице «Сельская» в Безымянной балке.
О ней (Безбалке) несколько слов из официальной истории Ростова-на-Дону:


 «Сегодня Безымянная балка расположена практически в центре города, а ещё менее ста лет назад считалась глубоким захолустьем. Вплоть до конца XIX века здесь можно было поохотиться на диких уток, а образованные ручьем водоемы изобиловали раками. Безымянная балка была одним из излюбленных мест отдыха горожан. В западном конце балки, там, где сейчас район зоопарка, даже возник небольшой дачный поселок.
С развитием промышленного производства местность вокруг Безымянного ручья постепенно стали осваивать ростовские предприниматели. В восточной части балки появились скотобойни, чуть западнее - целый комплекс кирпичных заводов, принадлежавших известному промышленнику Леванидову.
Работники кирпичных заводов жили на Нахаловке, персонал скотобоен - в Собачьем хуторе. Но растущее производство постоянно нуждалось в новых рабочих. Их вербовали среди выходцев из других губерний страны, которые прибывали на Дон в поисках работы. Постепенно вблизи заводов, на берегу Безымянного ручья, возник целый трущобный поселок. Он не входил в городскую черту и не обозначался на карте города. Узкие улочки поселка не имели никаких наименований. Этот район, не знавший ни уличного освещения, ни полицейской охраны, получил среди ростовчан название « Грабиловка».
 
Долгие годы «Грабиловка» жила своей особой жизнью, почти не соприкасавшейся с жизнью остального Ростова. Обитатели «Грабиловки» практически не покидали её пределов. Ростовчане же из других районов опасались заходить в трущобный поселок даже днем, такие суровые здесь царили нравы.
Среди рабочих кирпичных заводов, живших в «Грабиловке», было много бывших уголовников, которые предпочитали селиться за чертой города, подальше от полицейских властей. С праздношатающимися гражданами, забредавшими в трущобы, они поступали просто - избивали и забирали все содержимое карманов. Отсюда и название поселка.
После революции стремительная индустриализация затронула и Безымянную балку. Часть «Грабиловки» была снесена, а на её месте возникли гаражи, автостоянки и различные мастерские. Восточную же часть балки заняли поселки рабочих ряда предприятий. В районе улицы Турмалиновской расположился посёлок имени Крупской, в районе переулка Обуховского - посёлок Транспортник, между улицей Чернышевского и площадью Страны Советов - посёлок Красный…»


В этой «Грабиловке» у самой низины балки, где средь первозданных джунглей  протекал широкий ключевой поток, ютился голубой флигелёк с белыми ставнями окошек, в котором и жила моя ЛЮБОВЬ. Я же жил в посёлке, который назывался «Новый город».  По сравнению с «Грабиловкой» «Новый город» находился на возвышенности и утопал в зелени садов его поселенцев. И мы, «новгородцы» называли всю Безбалку «Амазонка». Как и в далёких джунглях наша «Амазонка» кишела ... но не ползучими анакондами, а двуногими хищниками – люмпенами «Грабиловки». Люмпенам-старожилам «Грабиловки», как кость в горле, стали люмпены-«новгородцы» с одной стороны Безбалки, а с другой люмпены посёлка «Рабочий городок». Эти посёлки  разделяла знаменитая разбоями балка. В сферу интересов люмпенов этих посёлков входил лакомый кусок у самой «Амазонки» - "Скотный базар" и чуть в сторонке просто  «Базар». И тот и другой базары оказались на территории «Рабочий городок» у подножия именуемого «Ростов-гора», где красовался, по тем временам, большой магазин-универмаг. Именно в «Рабочем городке» заканчивалась трамвайная дорога «цивильного» города со своими окраинами. Попасть на «Базар» или «Скотный базар» в Рабочем городке, миновав разбойную Безбалку, никак было нельзя, так как туда вела единственная  насыпная дорога-дамба. Во все дни года, в любую погоду, на базар шли люди, боясь, молясь и надеясь на «авось пронесёт» через эту ужасную балку. Под мычание скотины на «Скотном базаре» с одного края и под лай псов с «Собачьего хутора» с другой легко и просто люмпены обирали всех и вся до нитки, а кто противился этому, ещё и морду били.

 
Читатели, мне можно верить. Я с 1950-го года у той злополучной балки жил. Десятилетним пацаном на «Базаре» в  «Рабочем городке» продавал маленькими кучками дрова, а с угольного ларька на санках возил домой уголь. И все  ходки через дамбу-дорогу этой дикой балки, которую я помню и забыть не могу. О том периоде жизни можно писать и писать, но давайте перенесёмся к более близким годам  жизни, то есть в 90-е, когда всё то, что творилось в пределах Безымянной балки, было только цветочки, из которых вызрели не ягодки, а ядовитые плоды рэкета. Для пущей убедительности своих воспоминаний я приведу часть текста из интервью журналистов "АиФ" с Сергеем Карогодиным, одним из самых известных рэкетёров девяностых годов, осуждённого на 25-ть лет строгого режима:  — Как я стал преступником? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует вернуться в те годы, которые теперь принято называть «лихими девяностыми» и в которые, собственно, все и началось.
На фоне волны демократизации, поднятой первым и последним президентом СССР, не слишком заметным был, наверное, уже забытый всеми Референдум от 17 марта 1991 года. Этим Референдумом был поставлен перед народом крайне важный вопрос: быть ли Советскому Союзу в его прежних границах единого государства или нет никакой надобности в его сохранении.
Подавляющее большинство, где-то около 80 % голосовавших, высказались за сохранение страны. Это была воля народа, четко и недвусмысленно выраженная вполне демократическим способом. Тем не менее, уже через восемь месяцев, воспользовавшись ситуацией с ГКЧП, на этот выбор народа наплевали. И не кто-нибудь, а высшие руководители государства, 8 декабря 1991 года собравшиеся, как паханы на малину, на спец объекте в Вискули, созданном для утех ещё коммунистических бонз в Беловежской пуще. Вечно полупьяный Ельцин со товарищи подписали тогда Договор СНГ, разом развалив страну, которую тысячу лет собирали по крохам русские цари и за которую были отданы миллионы жизней.
Вакханалия развала Союза тут же продолжилась полным развалом его Вооруженных Сил, а вслед за тем и экономической системы. К власти в стране пришла кучка лжецов и жулья, быстро прибравшая к рукам все «заводы, газеты и пароходы»…
Как должен был я, офицер специальных войск, присягавший на верность стране в 81-м, относиться к подобной власти? Уж не уважать ли ее и ее законы, законы банды, сумевшей сделать то, что не удалось даже Гитлеру?!
Нет, я не питал никаких иллюзий относительно коммунистического режима и даже имел с ним разногласия на идеологической почве, но воспринимал его, как болезнь, которой рано или поздно переболеет моя Родина. И Родину эту действительно был готов защищать, «не щадя своей жизни»... Для того, чтобы вы поняли: есть люди, для которых не главное — сколько стоят сосиски в соседнем магазине, и которые способны на поступок из убеждений.»