Ребята, давайте жить дружно

Есть у нас с Варькой книжка одна, про то, как создавать рисунки аниме. Красивая такая! Её папа привез из Японии, давно ещё, когда молодой был.

Когда она нам попалась, мы её с сестрой так и не смогли поделить, поэтому смотрим по-очереди. Но книжка эта имеет странную особенность все время теряться. Причём Варя постоянно думает, что она у меня, а я думаю, что она у неё.

Вот сестра прибегает однажды ко мне и кричит:

- Петь, отдай мне книжку, сегодня моя очередь!

- У себя смотри, у меня нету!

- У меня тоже нету!

- Глаза разуй, значит, - оставляю я за собой слово.

Тут она круто разворачивается со своим всегдашним «хмм», и, закатив глаза, что на их девчачьем языке означает что-то вроде «сам дурак!», уходит. Но, огибая стол, сестра то ли нечаянно, то ли нарочно, задевает стопку учебников, лежащих с краю, и та падает, выстреливая в тишину квартиры громкое «шлёппп».

Я не могу спокойно это пережить, я прямо подскакиваю и бегу к Варькиному столу. Одним махом сметаю с него тетрадки. Вот и её писанина в аккуратненьких прописях лихо шлёпается на пол.

- Ах ты та-а-ак? - выдыхает сестра, и голос у нее срывается от негодования. Она бросается к открытому шкафу, выдёргивая с полок мои вещи и бросая их на пол. Они летят, разворачивая в полёте штанины и рукава – аккуратно сложенные накануне джинсы и наглаженные мамой футболки!
 
Ну, я, конечно, в долгу не остаюсь. Я так же быстро опустошаю полку с её куклами. Рушатся на пол Варькины домики вместе с драгоценными принцессами «Барби», собачки, шкатулочки и все её девчоночьи секретики.

 Я знаю – вся эта дребедень имеет огромную ценность  для сестрёнки.  Мне в голову даже выстреливает мысль: «Остановись!», но поздно, всё уже летит на пол и сделать ничего нельзя.

В глазах сестры слёзы...

- Ты что? Ты что? Ты что? – кричит она, захлебываясь, и ошалело обводит глазами комнату, думая, чем бы мне ещё насолить. Вдруг, как молния, Варька кидается  к моей кровати, сдёргивая на пол подушку, одеяло, пижаму…

Что же остаётся мне? Я, недолго думая, проделываю то же самое с её постелью.
 
Финал – апофеоз.

Стоим мы посреди комнаты, глаза наши сверкают, дышим прерывисто, смотрим по сторонам, что бы ещё разрушить. - Разрушено всё.

Посреди комнаты высится огромная куча из тетрадей, игрушек, носков и футболок, которую венчают подушки, скомканные одеяла и матрацы с наших кроватей. Мы смотрим друг на друга. И вдруг до нас доходит, что родители должны прийти с минуты на минуту. Эта мысль приходит нам обоим одновременно и внезапно, как гром среди пустыни.

Мы с сестрой бросаемся наводить порядок. Можете верить, можете не верить, но так дружно, так слаженно мы ещё никогда не работали! Никто не кричал: «Сам бросил, сам и убирай» или «это не моё»! Мы были едины в своём порыве сделать всё, чтоб нам не влетело.
 
Когда минут через пятнадцать пришли родители, мы сидели на моей кровати рядом, сложив руки на коленках, и смотрели на маму и папу неадекватно добродетельным взглядом. Они, конечно, заподозрили неладное, но, обведя глазами комнату, которая была бе-зу-преч-на, не стали задавать вопросов.

А книжка, между прочим, нашлась в тот же день. Была в журнальном столике в гостиной. Может, мама брала посмотреть? Да какое это теперь имело значение?