Сказание об Иле. Глава 24 Лазутчик

Лазутчик

Наутро, взяв с собой людей, они поспешили к Серебряному ручью. Застава встречала их дымами. Это встревожило Сенаку и его товарищей. Навстречу конному отряду выбежал  мужичонка, он тоже был знаком Спасенному. Воспитанник мастерового вспомнил, как в тот день, когда его обоз уходил в Закрай, этот мужичонка лихо играл на дудочке. Подходил к концу праздник Благодара, но люди все еще продолжали веселиться. Взобравшись на одну из повозок, мужичок искусно подражал щебетанью птиц ; и он хорошо знал свое дело. И оставался с обозом чуть ли не до самых границ с Закраем.
— Что случилось, Тирзай? — на ходу спросил Сенака, как только его лошадь поравнялась с мужичком.
«Да, точно, Тирзай...» — вспомнил его имя Роха.
— Прорваться в лаз хотели! — закричал мужичок. — Видно, они из тех, что вырвались из нашего окружения пять ночей тому... А это их остатки! — Тирзай указал топором на порубленный кустарник. — Их трое там! Еще один в яме у ручья. А из лаза, с другой стороны, псы бросились на нас. — И мужичонка протянул руку в сторону вывороченного с корнями дерева. — Но мы их вовремя заметили, по запаху учуяли мы псину! — торжествовал он. Потом поменялся в лице и добавил: — Трое наших полегли.
Роха стоял у порубленного кустарника, разглядывая тех, кто в нем лежал. Враги были мертвы. Их жилистые руки, как скрюченные ветки, тянулись вверх, будто желая вцепиться напоследок неприятелю в горло. Один из них, закинув голову назад, оскалил зубы, как будто  улыбался. Глаза его открыты, он вроде, рассматривая мир, вставший вверх ногами специально для него. Лица павших были черны. Измазаны грязью или сказалась их жизнь в сумраке пещер, Роха понять не мог.
— Истемники, — кивнул на них Сенака.
— Что на них надето? — поинтересовался Роха, не отрывая глаз от странного наряда на одном из погибших.
— Эта кожа. Как мы выделываем лен и шерсть, так они поступают с кожей умерших сородичей своих.
— Жуть какая... — выдохнул Спасенный.
Он дошел до выкорчеванного дерева и остановился на краю ямы. Вырванное с корнем, оно лежало по направлению захода солнца.
— Что хочешь там увидеть? — спросил его Сенака.
— Я так понимаю, что здесь проход до большой воды, о котором ты мне поведал?
— Хм... — ухмыльнулся рыбак. — Гляди туда! — И он вскинул руку, указывая на горизонт.
Глазам открылся мрачный вид: десятки, а может, сотни вековых деревьев, как трава после покоса, лежали на земле. Их высохшие кроны направлены строго на запад.
— Там проход, — кивнул Сенака. И, видя намерения Спасенного пойти туда, предупредил: — Стой! Не спеши. Вернуться не получится обратно. Туда лишь вступишь ; и пропадешь с концами.
Роха остановился, послушавшись рыбака.
— Ты прав, решить все надо там! — продолжил Сенака и, махнув рукой, указал на запад. А потом вгляделся в даль и добавил: — С тобой пошел бы, но куда мне хромому... Он с досадой себя ударил по коленке. — Дам тебе людей.
— Не надо, — замотал головой воспитанник Мастерового. — С тобой пусть остаются твои люди. А я пойду один.
— Да как же одному? Меня послушай! Возьми с собой отряд. Для такого дела дам тебе я самых лучших.
— Нет, — отрезал Роха. И, видя, что Сенака снова собирается возразить ему, опередил рыбака: — За меня не беспокойся, я дойду. Известно мне, что нужно делать, поэтому пойду один. Людей же побереги для боя, со мной лишь пропадут они напрасно. — И, вернувшись к мертвым истемникам, добавил: — Та ведьма, Аллая, что спасла меня, наделила меня способностью...
Последнее слово произнес Роха почти шепотом. А потом раздел одного из врагов и облачился в его презренные одежды.
 — А-а-а... — пронесся ропот среди людей Сенаки.
Завидев ожившего вдруг врага, все, оторопев, попятились назад. Ни только одежды, но и черное костяное лицо, и жилистые, как будто из веревок, руки и сильно выпирающие суставы — таким предстал Роха перед защитниками Иля.
— Стойте! — крикнул Сенака бегущим ему на помощь. — Стойте! — поверив превращению Рохи, еще раз повторил он.
Все остановились.
— Ну что? Теперь я убедил тебя? — выдавил из горла Роха.
Кое-как совладав с новым облачением, он взял дубину и побрел. Но, сделав несколько шагов, вдруг захотел припасть к земле. Роха так и сделал: встал на четвереньки и побежал.

Никто на белом свете не смог бы отличить его в этот час от  истемника. Во всяком случае, так думали те, кто видел его.
Раздвигая ветки, Роха не пробежал и половины пути, когда заметил пещерную собаку, лежавшую меж сухих корней. Вероятно, ту самую... из рассказа Тирзая. Такую тварь он уже встречал у Ямыха.
Собака была еще жива, несмотря на то что несколько стрел пробили её шкуру. Учуяв Роху, собака завыла так, будто призывала смерть. Роха поднял дубину и обрушил ее на пса.

И вот... Земля разверзлась под его ногами, и истемник Роха ухнул вниз.
Когда он открыл глаза, то обнаружил себя стоящим на краю каменного склона. Это была огромная пещера, каких он никогда не видал. Сверху полетели камни. Они падали медленнее, чем это представлялось Рохе прежде. Один, другой, третий... Все мимо.
«Бух...» «Бух...» «Бух...» Камнепад сопровождало гулкое эхо.
 
 Сквозь шум раздался голос, кто-то кричал за спиной Рохи.
Прежде никогда не слышал он такого странного наречия и этих неблагородных звуков, что складывались в корявые слова. Однако понимал весь смысл:
— Что застыл?! Двигайся давай!
Не оглядываясь, Роха стал спускаться вниз. Не ловко, ровно так, как сделал бы это человек. Склон был довольно крут, и Спасенный старался быть осторожным. Он не сразу заметил истемников, оказавшихся рядом. Справа и слева, вперед головами, напоминая пауков, по склону спускались истемники. Встав на четвереньки, они торопились вниз. Вдруг один истемник неестественно повернул голову и посмотрел на Роху. Сыну Иля сразу бросились черные пятна на его безжизненном лице и злой взгляд направленный на него. Истемник явно чем-то недоволен.

В этот момент Спасенный пожалел об потерянной неизвестно где дубине. Но тут же сообразил, в чем дело, и принял подобающее ситуации положение тела. Он, как и другие, стал спускаться вниз, подобно пауку. Но, сделав несколько шагов, сорвался и быстро покатился в низ.

Роха прилично ободрался, прежде чем сумел остановиться. Не рискуя больше, воспитанник мастерового прижался к склону и снова начал двигаться так, как это было бы удобно человеку, то есть спускаться, опираясь на ноги.
И вот уж снова тот же истемник ; с пятнами на морде ; догнал его. Он выглядел еще омерзительнее, чем прежде. Сын Иля попытался оторваться от него. Истемник не отставал. Уставившись на Роху, он не отводил от него взгляда и, как хищник, быстро нагонял добычу.

Сначала Спасенный услышал где-то наверху шлепок, затем еще один, но уже громче.
«Бум!» ; раздалось сверху. И вот за спиной Рохи раздался протяжный гул. Этот шум заставил Роху оглянуться. Он успел скривить лицо, прежде чем раздалось: «Хрясь!» Огромная глыба ударилась в шаге от него и перелетела через голову.
Но прежде она раздавила его преследователя  в лепешку. А затем, отскочив от поверхности, устремилась вниз и на ходу рассыпалась на мелкие куски.

Вот и самое дно. Склон упирался в стену. На неком расстоянии от нее скопились истемники. Они чего-то ждали.
Наконец и Роха спустился вниз и, не обращая на себя внимания, пристроился среди истемников, уставившись туда же, куда глядел весь этот сброд.
А наблюдали они вот за чем: один из злодеев бил по стене железной кувалдой, высекая искры; этот истемник едва старался.
Развязка грянула неожиданно.
В какой-то миг стена не выдержала натиска кувалды. Она потрескалась, и в следующий момент из нее, как из вулкана, выплеснулась лава.
Мгновенно поглотив того истемника и его кувалду, тут же покрылась коркой и лишь внутри продолжала кипеть, как масло на жаровне.
Ненадолго наступила тишина, а потом…
— Я видел, он ранен! — вдруг заорал какой-то приземистый уродец. Он неизвестно как оказался рядом с Рохой и теперь тыкал в него перемотанным пальцем. — Вот этот не мог спуститься, я наблюдал за ним! Глядите, вот и рана! — И надавил на глубокую отметину, что была на груди у Спасенного.
Да, да, это та самая рана, что осталась у него от рогов двухголового козла, та, что лечила травами Аллая. Прошло много времени, но она все еще не затянулась. Роха вздрогнул и прорычал от боли.
Неугомонный карлик ликовал:
— С него не будет толку, он умрет… или его не пропустит дух Сеоркуры...
Теперь Роха не сомневался, что истемники такие же люди, как и те, которых он уже встречал на своем пути. Да, люди. Со всеми их недостатками. Он вспомнил хитрых и коварных закрайников, среди которых выделялся один — Ямых. Вот и здесь среди врагов нашелся тот, кто хуже остальных... Вот этот подстрекатель.
Все расступились, оставив лазутчика одного.
И вот уже рядом с Рохой объявился другой истемник, с таким же костяным лицом, ; похоже, главный среди них. В его руках такая же кувалда.
— Нам нужен ход. Иди и бей! — сказал он как отрезал и сунул Рохе в руки тяжелый молот.

Спасенный огляделся. Два десятка злых глаз смотрели на него. Роха подошел к стене и рассмотрел ее. Он встал левее от застывшей лавы; там, где стена соединялась со склоном, имелся довольно-таки широкий желоб. Он расходился в обе стороны. По его уклону медленно стекала лава. Через выжженные дыры была видна пустота. Спасенный медлил, он не хотел пропасть так глупо. Лазутчик ждал. И вот, найдя место для удара, Роха вдруг решился и с размаху шарахнул почти себе под ноги. Желоб раскололся, вдоль основания стены пробежала трещина, вниз посыпалась труха...
— Не ту-да-а-а! — услышал Роха истошный рев.

Две плоскости с шумом разошлись. Образовалась пропасть. Роха едва смог удержаться на крохотном уступе. Тот склон, с которого он только что спустился и на котором метались в ужасе истемники, теперь встал вертикально. Скинув с себя всех тех, кто на нём пытался удержаться, Роха увидел, как они горохом посыпались вниз.
Одновременно с этим стена, на которой он держался из последних сил, вдруг начала крениться. Роха понял, что близок к гибели. Приняв нужное положение, стена наконец остановилась.

Спасенный поднял голову и осмотрелся. Он обнаружил себя лежащим на склоне.
Теперь путь его лежал наверх. Когда Роха добрался до вершины, то увидел плоскость. По ней в разных направлениях двигались истемники. Одиночки и целые отряды спешили куда-то, кто на четвереньках, кто в полный рост. Вот кто-то из истемников, передвигавшихся на двух ногах, вдруг упал и продолжил путь подобно зверю.

Кругом шныряли псы. Некоторые из них, почуяв новичка, тут же направлялись к Рохе. Задрав морды, они обнюхивали воздух и уходили прочь.
Лазутчик поднял голову. Где-то высоко над ним пыль облаком заволокла каменные своды, в них ; дыры, им несть числа. Пред взором Рохи открылся мир, ему доселе не знакомый. Он был огромен. Чтобы описать его, надо представить темный кокон, очень большой, а в нем тысячи и тысячи других. Они сплелись, соединились нитями, длинными, запутанными. Человек шел вперед и с каждым шагом становился меньше. Наконец он сделался ничтожно мал, а «мир» все рос и рос. Нити те теперь свисали сверху там и тут. «Вот они, пойди и дотянись, взберись на них, они ведут к искомой цели» — так думал каждый, кто видел их. Некоторые истемники, из тех, что были рядом, карабкались на них, пытались влезть, но неизменно обрывались и падали куда-то вниз — шмяк! Роха рисковать не стал, потупил взгляд, лишив себя соблазна, и тут же снова оказался на своем прежнем пути. Теперь ему открылись скалы, их поверхность напоминала мутное стекло. Они все отражали. В их глубине увидел Роха себя. В мерзком облачении своем скользил он по неровной глади подобно  тени. И вдруг в отражении рядом с Рохой объявились существа, не виданные им прежде, это вроде были собаки, но бесхвостые и передвигающиеся на двух ногах. Они оглядели Роху, подобно стражам, но не прознали суть  его и тут же ускользнули. Лазутчик снова продолжил путь, а мерзкие существа так и остались в отражении.

Вдали, покрытый серой пеленой, глазам предстало нечто, то был как будто город.
«Обиталище врага, подземная его твердыня», — подумал Роха.
Было ли все это вытесано из камня или вылеплено из тех пород, что залегали в глубине? Кто мог бы дать ответ? Наверное, никто. Но если все же это город, то он немало Роху  удивил. По обе стороны, врезанные в стены, стояли башни. В бесконечно огромной норе они казались настолько высоченными, что лишь горам можно было бы тягаться с ними. Их вид напомнил Рохе каменные лики, что зияющими пустыми глазницами уставились в неведомую даль. Были там и другие башни. Эти, подобно осиным гнездам, свисали сверху вниз. А на подступах к вражеской твердыне все кишело истемниками.

«Куда же дальше? Где путь, ведущий к Большому озеру? — задумался сын Иля, увидев пред собой множество пещер. Им не было числа.
Истемники ныряли в норы и пропадали в них.
Роха вспомнил, как однажды по зиме, еще мальчишкой, он в нерешительности стоял у проруби один, тогда как остальные дети, уже в ней искупавшись, теперь подначивали его.

Вдруг все замерло.
— Дух Сеоркуры... — покатилось волной откуда-то сзади.
Истемники расступились. Их окостеневшие лица как будто вдруг ожили. Невероятно, но они стали прятаться за спинами друг друга. Роха понял — им было страшно.
Безжалостные и воинственные, они от одних только слов «Дух Сеоркуры» превратились в свое жалкое подобие.

Лжеистемник и не заметил, как остался один на пути у пещерного духа. Вспомнились Рохе недавние слова подстрекателя из той компании у стены, который, тыча в его рану пальцем, злорадствовал, объявляя всем, что некие «Сеоркуры» не пропустят такого, как он.

Дух был один. Весь в белом, пыльном, будто бы осыпанный мукой. За ним как шлейф тянулось полотно. Черное, большое, словно парус. Бредущий с усилием тянул его. На черной ткани лежало что-то, а что ; сын Иля пока не разобрал. Дух не спешил, отмеряя шагами остаток своего пути. Он приближался все ближе, ближе... Вот показался его застывший лик. Когда же он поравнялся с Рохой, то кинул на него быстрый взгляд:
— Что хочешь знать, мертвец?
И Роха, не мешкая, ответил:
— Мне нужен путь к Большой воде.
Не останавливаясь, дух Сеоркуры протянул руку и указал на один из ходов.
Роха запомнил его.
И вот уж перед его глазами потянулось полотно... Перед Рохой предстало зрелище: с десяток тел сцепились своими одеревеневшими конечностями в один жуткий клубок. Истемники... Они мертвы. Их участь решена.
— Да это дух-могильщик... — догадался Роха.
Мгновение... И вот еще... Среди других обезображенных вражьих тел одно лежало отдельно. Это человек. Роха пригляделся. Узнал знакомые черты...
— Мастеровой... — догадался Роха.
Прошли мгновения, истемники вновь зашевелились и двинулись к пещерам.
— Шкуры поволок снимать, — послышались их голоса.
Дух Сеоркуры уже удалился на приличное расстояние, а Роха все стоял на месте. Раздираемый сомнениями, он убеждал себя в том, что его наставник мертв. И даже не в этом было дело, а в том, что; есть то главное, для чего он проделал весь этот путь.
 
Добраться до Большой воды, найти кораблик, пока еще не поздно, — вот что было целью Рохи. Но что же теперь делать? Бросить того, кто был тебе отцом... Того, кто спас в младенчестве от верной смерти... Кто учил и вырастил тебя... Любил...
— Нет... Мертв он, — наконец решил Роха и отправился к яме, на которую указал дух.

Мастеровой лежал на черной ткани, он блуждал по сумрачному миру, пытаясь выбраться на свет. В конце концов путь был найден. Его глаза открылись, он присмотрелся. Рыжая пыль, как мелкий гнус, роилась над его головой.
— Здравствуй, отец, — услышал Мастеровой знакомый голос.
— Кто здесь?
— Это я — Роха.
Мастеровой, приподнявшись, не поверил собственным глазам :
— Сын...
— Не вставай, лежи пока. ; Да, это был Роха. Ради своего наставника он снова принял человеческий облик. — Ты узнаешь меня?
— Да, только ты очень изменился с того времени, как мы с тобой расстались.
— Ты тоже...
— Мы ведь тогда с тобою не попрощались...
— Да, отец, ушел ты, не сказав ни слова...
— Прости меня, так было нужно. Но где мы? — Мастеровой осмотрелся и затем, все поняв, сам же себе ответил: — Логово, я так понимаю... Подземное чрево, из которого и выполз наш враг.
— Да, оно самое, — закивал Роха. — Отец, а что с тобой случилось?
— Долго рассказывать. Для разговоров у нас нет времени, как я понимаю. Скажу только, что отравила женщина меня. ; Мастеровой почему-то хитро улыбнулся, но потом посерьезнел и спросил: — Как там Иль?
— Сражается и  держит все удары.
— Держит... — порадовался Мастеровой.
— Ты прав, сейчас нет времени рассказать тебе и доли того, что там сейчас... И что произошло со мной за эти годы. Нам надо бы идти. А говорить мы будем по дороге.
Роха наклонился к наставнику, чтобы помочь ему подняться.
— Все же скажи мне, сын, каким лихом ты оказался здесь?
Мастеровой с трудом встал на ноги, и Роха увидел, что он все еще очень слаб.
— Опирайся на меня, — подставив плечо, предложил Спасенный. — Расскажу тебе потом, отец, а пока поторопимся.
Они медленно зашагали вперед.
— Куда же ты держишь путь?— не отступался с вопросами Мастеровой.
— В мыслях у меня младенец, что некогда звездою был принесен. О нем ты слышал?
— Да, — закивал Мастеровой, — я знаю про колыбель и спящего ребенка.
Роха же продолжал:
— Я вот что понял... Не просто так и не по ошибке он оказался здесь. А для того, чтобы нас проверить: достойны ли мы света и нашего мира, что раскинулся под бескрайним небом? Сможем ли охранить его покой и благодать? Мать моя Илея его нашла и укрывала. Вот и погибла. Все злые силы выползли наружу ; на поиски младенца. Они мечтают завладеть им и утвердиться в этом мире. Поэтому нам предстоит решить сложную задачу ; вернуть младенца обратно на небо, в родительские руки, туда, где черным силам не достать его. Идем же, отец, я должен его найти.
— Погоди... Теперь дай и мне обо всем поведать. Я удивлён, что знаешь ты имя матери своей. Когда нашёл тебя я в камне, уже тогда знал, что ты сын Илеи. Но рассказать тебе о своей трагедии, о том, что Илея была моей невестой, у меня не хватило духа. В тот год, когда расстались мы с тобой, захваченный черною тоскою, отправился я в дальние края смерть искать. И там чуть свою погибель не нашел. Мрак окутывал меня, взывая к роковому шагу. Как вдруг словно выглянуло солнце, исчезла мгла. Передо мной стояла Илея.
— Не может быть... — прервал наставника Роха..
— Верь мне. Верь и слушай. Так вот... Да, это была твоя мать и моя пропавшая в безвестности невеста. Явившись птицей, она спасла меня от верной смерти. А после завещала найти древние скрижали, что высечены в камне. В письменах тех говорилось, как вернуть младенца. А ты-то знаешь как?!— вдруг повысив голос, обратился к Рохе Мастеровой.
— Нет.
— В этом все и дело. На письменах тех предупреждение предков, гласящее о том, что покой его нельзя тревожить!
— О скрижалях тех я слышал, — поспешил признаться Роха.
— А я их нашел! ; гордо сказал Мастеровой.
— Так говори же, что начертано на камне!
— Кроме пророчеств о ребенке, на той скале нет больше ничего. Ни слова!
— Так что же делать?
Раздосадованный Роха усадил своего наставника и сам сел рядом, обхватив голову руками.
— Я не нашел ответа на скале с ее видимой стороны, но однажды, забравшись на вершину, увидел, что часть ее немного отступала от горы. Образовалась щель, а в ней проглянули несколько древних символов. Ты понимаешь меня, Роха? Ответ там! До него еще придется нам добраться.
— Так чего же медлим? — соскочил с места сын Илеи.
— Я не договорил еще. Дальше меня послушай... — Мастеровой перевел дух и продолжил: — Истемники повсюду там. Их полчища неустанно рыщут от мыса Летучей Рыбы и до южных склонов. В этом деле свидетели нам не нужны. У них тоже есть глаза. Что, если и они увидят те скрижали?
— Так что же делать? Не томи.
— Терпения тебе недостает. Я предлагаю нам добраться до врага. Того, что направляет их, — и Мастеровой провел пальцем по окружности подземелья, — лишить их головы, снести ее одним ударом.
— Ты предлагаешь нам расправиться с тем, кто правит в подземелье? Разве есть такой? ; удивился Роха
— Да, — твердо ответил Мастеровой.
— Но голова отрастет снова.
— Может, и так... Но пока начнет расти, пройдет много времени, а его-то нам ух как не хватает. — Помолчал и продолжил: — Той женщине, что отравить меня хотела, я это сделать разрешил. Дав обмануть себя, своей я цели добивался. Наслышан был я о некой Каяне, что хороша собою, по сути же ведьма. Когда же объявилась некая тумгерка среди моих людей, я узнал ее, хотя она представилась мне именем другим. Поведала она тогда мне, что пострадала от пещерных псов, от их клыков остались шрамы на ее лице. Она плакала, показывая их. А я же, зная ее мысли, поведал ей, я ; тот самый искатель скрижалей тайных и истемникам злейший враг, что есть, мол, у меня большой отряд и будем мы сражаться, пока не загоним темные орды назад в пещеры. И говорил это для того, чтобы все задуманное мной осуществилось поскорее. Настал черед ее коварства. Чашу с мёдом и подмешанным в него зельем, она мне поднесла, не предполагая, что отраву мы поменяли на сонную траву. Я рассчитал, что как ценный трофей меня, отравленного, Каяна в логово притащат. А там уж непременно я к Изглу проберусь. Когда закончится действие сон-травы и настанет час, убью его. Мой план сработал до того момента, пока перед собою, не увидел я тебя, мой сын, — с грустью в голосе закончил Мастеровой.
— А коль не вышло все задуманное тобой, коль ты б погиб? Кто рассказал бы мне про тайные скрижали?
— Не волнуйся, нашелся бы и другой, кто раскрыл бы тебе эту тайну.
— Ты назвал врага Изглом?
— Да, именно так.
; Никогда не слышал я о нем... А где же нам его искать, ты знаешь?
— Знаю. Ну что, мой сын, идем?
— Идем, отец.
Они пошли назад, туда, где Роха отбил Мастерового у могильного духа. Теперь воспитанник делился с наставником своей историей ; как попал в эти подземелья, как оказался среди истемников и принял их облик, как волею судьбы повстречал духа Сеоркуры и его, своего учителя.
— Понял я, что не прощу себя вовек, коли у врага тебя оставлю. Что, если жив ты? Как быть тогда? А если мертв, тем паче заберу с собой, чтобы лежал ты под небом погребенным, а не в собачьих норах гнил.
Вернулся я и стал следить за могильным духом. Куда он шел, туда и я. Все ждал удобного момента, но тот не наступал. Кругом шныряли псы. И наконец выпал случай, тогда-то и нагнал я Сеоркуру. Он с мертвых как раз собрался сдирать  кожу. В его огромных лапах был острый серп.
«Что тебе, мертвец?» — спросил меня он первым.
«Ты, дважды меня назвал мертвецом, скажи почему?» — сказал я первое, что пришло на ум.
Он отвечал:
«Я бы взял тебя с собою, но не было места».
И указал кривым пальцем на черный саван и мертвецов. А дальше смотрит на меня стеклянными глазами и удивляется, что пока не пришло мое время, приглядывается и добавляет к прежде сказанному, что чует под мертвой кожей моей другое тело, что вроде бы я мертвая оболочка, а внутри прячется кто-то еще... И тянется ко мне серпом, как будто желая ковырнуть мне шкуру. Не мешкая, я соглашаюсь с ним и говорю, что прав он, что мертвый я почти. И на тебя указываю рукой:
«Отдай его мне!»
«Зачем тебе покойник?»
«Это он нанес мне смертельную рану».
И в подтверждение своих слов показываю дыру на груди. Она осталась у меня с Закрая.
«А что ты дашь в замен?»
«Принесу тебе других».
«Нет! Я их сам возьму, а ты мне завещай свой дух. Когда придет твой час, не отдавай другим».
И тычет пальцем в рану.
И тут же из нее появился свет. Он ослепил чудовище. Могильный дух, как будто  обезумел, замахал руками, вроде отбиваясь от лесных пчел. А потом взревел и бросился бежать, оставив мне вот это.
И Роха продемонстрировал наставнику изогнутый серп.
Мастеровой взял его и повертел в руках, тот сверкнул начищенным до блеска лезвием.
— Отличный был бы инструмент для земледельцев. О них ты вряд ли слышал. Некогда народ их заселял Каргун и Ниирею. Возделывали они бескрайние просторы. И эта вещь осталась с тех времен.
— Да, жаль, отец, что сей нож не земледельцу, а могильщику служил, ну а теперь пускай и мне послужит. — Довольный Роха спрятал серп под пояс.
— Дух обманул тебя, когда показывал дорогу ведущую к Большой воде. Могильщик мог лишь указать путь к погибели, и только. А что за свет так напугал его?
Роха распахнул одежду и показал Мастеровому рану. Из нее по прежнему пробивались тонкие лучики света.
; Аллая — ведьма... Она звездной колыбели частицу малую вложила в ребра мне. Реликвия сия в начале служила матери моей. А потом досталась ведьме. И уж позже мне. Я думаю, что огонек свидетельствует нам, что рядом мы с заветной колыбелью…
Все было готово, чтобы завершить задуманное. Мастеровой притворился мертвым и снова улегся на полотно, а Роха, приняв облик могильщика, занял его место. Он двинулся вперед, чтобы вскоре объявиться у подножия башен. Никто не смел усомниться в том, что перед ними именно могильный дух Сеоркуры, а не Роха.
 
Все здесь казалось заброшенным, пустым. Снаружи никого. Изредка до слуха Рохи доносились рык собак, шаги и шорох, мелькали тени, что вдруг возникали на пути и пропадали тут же. Спасенный задрал голову в надежде хоть кого-то обнаружить, но вокруг были лишь пустые стены. Эти стены имели заметный угол и грозно нависали над Рохой. Там, выше, зияла черная дыра. Вдруг из нее раздался протяжный гул, какой бывает при сильном сквозняке. Рядом ; еще отверстия, но меньшие по размерам. Из них тоже шел гул, но тихий. Гнетущий вид башен и эти воющие звуки ввергли его в оторопь, и прошло какое-то время, прежде чем он нашел в себе силы двигаться дальше.

Неожиданно одна из первых башен, чьи руины едва держались, накренилась и тут же рухнула за его спиной Рохи, отрезав путь назад. В воздух поднялась удушливая взвесь.
— Кто ты?— раздался чей-то голос. Он разнесся эхом.
— Я принес добычу! — Роха закашлялся.
Как только уселась пыль, увидел он впереди узкую дорожку. Нарушая все законы бытия, она не имела видимых опор и  висела в воздухе. Роха стоял у ее начала. А дальше, извиваясь, дорожка резко уходила вниз и где-то там пропадала. Когда сын Илеи подошел ближе, его глазам открылась яма. Вернее, это была огромная воронка, что бездонностью своей нагоняла жуть. Та самая дорожка, подобно дождевому червю, сползала вниз.
— Ступай, я жду! - ухнул тот же голос.
«Вот так шутка... Куда же здесь идти?» — подумал Роха, видя, как конец дорожки повис в мрачной пустоте, подобно оборванной нити.
Он почувствовал себя как на качелях, когда ступил на эту тропу. Еще сложнее оказалось тянуть за собою ношу.
— Оставь его! — прошумело из воронки.
Роха отступил от края и выпустил из рук полотно. И стоило ему сделать лишь несколько шагов еще, как около оставленного им наставника собралась свора псов. Ничего другого Рохе не оставалось, как только идти вперед. Не было ни поручней, ни ступеней, только шаткий спуск, ведущий в кромешный мрак. Так через какое-то время Спасенный достиг того места, где путь вдруг обрывался. Роха едва держался на ногах, а снизу в лицо ему дышали мгла и леденящий холод. Неизвестно откуда рядом с Рохой возник маленький островок. Он плавал в центре пропасти, подобно плотику. И теперь подплыл совсем близко. До него всего лишь шаг. Ноги сами оттолкнулись... И вот уже Роха стоял на спасительном островке. Как только он нашел новую опору, дорожка вдруг юркнула вниз. Оборвалась связующая нить. Теперь уж точно назад пути не было.
 
Плотик покачивался подобно тому как покачивался бы кораблик  на волнах. Не быстро, но все же глаза Рохи привыкли к отсутствию света. Он вгляделся... Туда, в сумрак, в окружающие его своды...
 — Что это там?
Роха увидел изображения странных существ. Они кое-где проступили на черных стенах.
Роха закрутил головой, пытаясь внимательнее рассмотреть изображения.
Изображений было пять или, может быть, шесть...
И вот что видел Роха: существ  отдаленно походивших на людей, но только с ног до плеч, а дальше… мощная, поросшая шерстью шея, на которой громоздилась собачья голова.

Прямо перед глазами Рохи возникло одно из этих чудовищ, оно стояло у открытых врат. Следом продолжение сюжета — все тот же человеко-зверь у какой-то колыбели. Рядом другое чудовище склонило голову над той же детской колыбелью. На следующем — в руках чудовища плачущий младенец. И наконец, последнее... Роха отчетливо увидел взгляд зверя. Хищные глаза нацелены прямо на него. А рядом что-то еще, чего Спасенный рассмотреть не успел. Мгновенно изображение  ожило и породило еще одно свое подобие. И это чудовище вдруг вышло из стены навстречу Рохе:
— Что ты принес?
Воплощенное зло, чудовище было спокойно и внимательно. В едва прикрытой пасти виднелись клыки. У Сына Иля не осталось сомнений в том, кто появился перед ним. Да это он, проводник зла, изгнанник и враг всему, живущему под солнцем, Изгл.
— Его зовут Мастеровой, — собравшись с духом, ответил Роха.
— А как называешь себя ты?
— Могильщик.
— Могильщик... — задумчиво повторило чудовище. — Если ты могильщик, то тот другой — мертвец? Зачем же мне покойник?
— Нет, нет, он жив. Он усыплен.
Изгл навострил уши, словно пес:
— Действительно... живой… Не врешь... Я слышу, как он дышит, и чую запах жизни в нем. Так зачем он мне?
— Он для людей, что не покорились твоей воле, вожак!
— Ерунда, мало ли таких! Им всем конец.
— Он жених той, что была с младенцем!
— Ну и что же? Сгинула она давно. Что мне за дело теперь до женихов ее?
— Он знает, как найти тайные скрижали!
— Болтовня, выбитая на камне… Пусть она заботит таких, как он. А я сам знаю, за что и кому отдам дитя...
Роха взял паузу, обдумывая дальнейшие слова.
— Что замолчал? Гадаешь, как бы не продешевить? Продать бы подороже то, что принес? — усмехнулся Изгл и вдруг обрушился на него подобно грому: — Мне младенец нужен!
Он простер вверх длинные, жилистые то ли лапы, то ли руки точно так, как было на стене, и завопил:
— Мир спутанных теней, путей, переплетенных в кокон, из рук моих его получит! — А затем тише: — Уж сколько времени прошло, как рухнула звезда, а вы все тащите ко мне каких-то там людишек... Мне псы дороже. Смотри сюда, могильщик.
В руках Изгла оказалась длинная палка, на конце которой болтался крюк. Как будто собираясь удить рыбу, он сделал характерное для этого движение, и крюк пропал во мраке.
Бульк...
Изгл поводил удилищем, а затем рванул его точно так, как это сделал бы рыбак. Оно согнулось. Изгл потянул… и вот... Медленно появилось то, что было на крюке. Борт корабля показался первым. Давно лишенный мачт, кораблик был изъеден жуками.
— Гляди! Некоторые уже мне обещали... Бороздили воды, топили корабли и лодки, таскали мне детей, мамаш и нянек... Но так и не нашли младенца!
Изгл встряхнул свой улов. Из дыр в бортах кораблика, как ненужный мусор, посыпались вниз почерневшие колокольчики. А затем чудовище подтащило крюк ближе и ударом ноги освободило его от груза. Кораблик сорвался вниз. Было слышно, как он несколько раз ударился о скаты ямы. А дальше все затихло.
— Я оценил их обещания.
Изгл поднес свое удилище к глазам Рохи, и тут стало ясно, что сделано оно из человеческих костей.
— Хоть какая-то мне польза, — прорычало чудовище и снова опустило вниз ржавый крюк.
И так же, как и в предыдущий раз, что-то зацепилось на него. Изгл потянул.
Рядом с Рохой появился деревянный трон, нельзя сказать, чтобы он был царским, скорее шутовским. Медленно трон поднялся из глубины. В нем кто-то восседал. Роха пригляделся и все же узнал не сразу сидящего на нем в позе царя.
Это был Ямых. Да, да... раскинув высохшие руки, устроился на нем союзник темных сил. Тот, кто грезил новым, не виданным доселе миром, где не будет никаких правил для него.
«Быть может, он получил то, чего искал...» — подумал Роха.
Теперь же в Ямыхе не осталось ничего от прежнего правителя Закрая ; ни хитрости и коварства, ни тайной жажды, ни алчных устремлений, ни детских обид. Все для него отныне было в прошлом, взгляд его давно потух…
— Вот он тоже в себя верил очень, теперь же молчалив... Слова не дождешься от него. А прежде все хитрил... Его родитель однажды заподозрил, что он не родной ему. — И Изгл взмахнул удилищем так, что Ямых едва не слетел с трона. ; Узнав об этом, хитрец в верности ему поклялся и обещал забыть про власть. Поклялся, что, пока не снимут с него все подозрения, он будет жить отдельно от семьи. А потом взял и отравил папашу. И мне он тоже обещал найти дитя... ; Изгл взялся за голову Ямыха и приподнял ее над высушенным телом. — Почти нашел, но упустил...
Сын Иля едва заметно вздрогнул.
— Как у тебя, при нашей встрече дрожь пробежала по нему. ; Изгл исчез, но тут же появился за спиной у Рохи. — Ты прежде не видал его?
— Нет, — не отрывая взгляда от обезглавленного Ямыха, отвечал Спасенный.
— На что он мне теперь? — Чудовище задрало голову, как будто собиралось выть. — Самое время его отдать тебе, могильщик...
Собачья морда расплылась в жутком оскале. На плечи Ямыху вернулась голова, но теперь она уже не могла держаться и завалилась набок.
— Зачем понадобился ему трон? Быть может, это гроб? — каменным голосом рассуждал повелитель пещер.
Не успел воспитанник Мастерового что-либо ответить, как его горло оказалось сдавленным. Удилище, удавкой, несколько раз обернулось вокруг его шеи и начало душить. Роха захрипел.
— Мне кажется, что тебе жаль его? А ведь он твой давний враг. Забыл, как он поступил с тобою? Думаешь, не чую твое сердце, человек?!
— Ты прав. Он мой должник. - прохрипел Роха, сдавленный в шее.
— Так почему тебе жаль его?!
— Остался я предателем для всех. А этот был свидетелем тому, что нет на мне смертного греха. Теперь же нет возврата... За все мои потери он предрекал мне новые миры, — хрипя, пытался объяснить Роха.
— Он?! — завыл Властитель подземелий. — Так что ему ты обещал?
— Ничего. — Роха с трудом дышал.
— Назови мне свое имя!
— Р-р-р-о-оха, — почти теряя сознание,  хрипел лжемогильщик.
— Так это ты, тот самый что был выдан за младенца? — удивилось чудовище и наконец оставило его шею в покое.
— Так что тебе от меня понадобилось?
— Согласен я. И хочу в мир ; тот, которым соблазнял меня Ямых.
— А что же ты мне врал, себя за другого выдавая?
— Наставника послушался. А потом усыпил его, и вот он там лежит.
— Я так искал тебя, а ты, надо же, сам явился!
Тут Изгл одним движением скинул с трона того, кто некогда был правителем Закрая. Его голова первой нырнула в черноту и тихо в ней исчезла. Туда же проследовало и остальное тело.
— Хорошо! Служи ; и будешь там, где этим дуракам уже не быть! — прогремел голос Изгла.
— Мне кажется, что этот трон теперь по праву мой!
— Зачем тебе эта деревяшка? — недоуменно прорычал человеко-зверь.
— Мне льстит сей трон, ты нарек его гробом... Благодаря тебе он будет наводить трепет и рабский страх на тех, кто окажется пред ним.
— Многообещающее начало! — провыл властелин тьмы и толкнул своим удилищем трон. Тот медленно подплыл к сыну Илеи. — Он твой.
— Теперь дай клятву служить мне, как служит пес!
Роха не спеша уселся, приняв поудобнее позу. Он по хозяйски осмотрел сие могучее сидение. А после осторожно достал спрятанный под одеждой серп и полоснул им по деревяшке.
— Что ты там делаешь?! — встревожился Изгл.
— Ничего, жуки поселились в нем и точат, — понес Роха какую-то околесицу и продолжил ковырять дерево.
— Какие жуки! Клянись же! — приблизив свою морду, негодовал повелитель мглы.
Наконец сын Иля увидел то, что искал. На засохшей деревяшке выступила смола. Она появилась узкой полоской, как появляется из раны кровь. Из нее шел свет. Не было сомнений в том, что она та самая, с таинственного древа в Закрае.
— Что это? — взревел зверь, отводя глаза от света.
— Клянусь, что буду верен Светлому Илю, честной матери и доброму отцу!
Роха выломал у трона подлокотник. Холодное сияние коснулось собачьей головы. Роха размахнулся и со всей силы ударил подлокотником по звериной морде. Искрящиеся капли смолы прилипли к шерсти, зашипели и попали страшилищу в глаза. Оно завыло, как будто взывая все силы тьмы на помощь. А потом со всей силой обрушило страшный удар. Трон едва не развалился, он отскочил, словно опавший лист от порыва ветра, а Роха едва не вывалился в бездну. 
— Проклятый Иль-ль-ль! — с ненавистью прорычал царь подземелий и, подобно псу, принялся вылизывать себя.
 
Изгл не мог открыть глаза, и ярость накатила на него снова. Властитель тьмы бросился на поиски обидчика. Он метался от свода к своду, размахивая ржавым крюком. Не зная, жив человек или мертв, Изгл неустанно бил наотмашь и, высекая искры, своим удилищем хлестал по сторонам. Спасенный же  не медлил и, держась за трон, как за коня, раз за разом ускользал от зверя. Несколько раз удары чудовища почти достигли цели. Тогда мелкой моросью вверх взметывались капли смолы, так разорванное дерево  орошало мглу. И к прочим бедам Рохи добавился еще и этот смертоносный дождик. Он едва успел спрятаться под трон. Спасаться под ним было так же надежно, как под дырявой крышей в ненастный день. Но воспитанник мастерового все же успевал увернуться от всех напастей. Когда же шутовское сиденье окончательно развалилось, оставив Роху один на один со зверем, Изгл вдруг начал распухать. Он увеличивался в размерах,  неведомая могущественная сила распирала его изнутри. Удилище выпало из неуклюжих гигантских лап. Царь истемников беспомощно завалился вперед, и его тяжелая голова уперлась в стену. Вниз посыпались камни. Вздыбленная шерсть чудовища окаменела первой, затем настал черед пальцев рук и ног. Изгл стал таким огромным, что занял все пространство. Роха, не раздумывая, запрыгнул властителю пещер на спину, уцепился крепко за  шерсть и стал подниматься наверх ; чудовище все увеличивалось и увеличивалось в размерах.
 
Вот уже Роха приблизился к краю ямы. Долгожданный выход! Вокруг собрались псы. Почуяв неладное, они забегали по периметру ямы и в нарастающей тревоге начали скулить. Два из них, захлебываясь от злости, скребли когтями небольшой уступ. На голову Спасенному посыпался песок, а следом и собачьи туши. Слышно было, как они несколько раз ударились о каменное страшилище и наконец затихли, издав последний взвизг.

«Но где Мастеровой? Неужели эти твари сожрали его?» ; подумал Роха

Когда доверху оставалось ровно три человеческих роста, псы один за другим стали прыгать вниз. Оказываясь на окаменевшей голове властителя тьмы, они мгновенно бросались на Роху. Спасенному даже пришлось спуститься ниже, туда, где собаки не могли достать его. В конце концов их собралось столько, что в этой толчее псины, расталкивая друг дружку, срывались дальше, в пропасть. Тем же, которым посчастливилось удержаться, доставались удары острым серпом. Роха бил, бил… затем сползал вниз на плечи Изгла и снова ловко забирался наверх, чтобы нанести очередной удар. Вдруг сверху послышался человеческий крик. Роха закинул голову и увидел на краю ямы Мастерового. Спасенному даже показалось, что его наставник застыл в прыжке. На спине наставника, вцепившись в одежду, висела одна из этих подземных тварей. Уже через мгновение Мастеровой рухнул на замешкавшихся псин, те взвизгнули и метнулись в темноту, прочь с головы повелителя пещер, в бездну.
— Роха! — крикнул Мастеровой.
— Я здесь, отец!
В следующий момент Мастеровой спрыгнул ниже и помог своему воспитаннику, повисшему на гигантской морде Изгла.
—  Истемники отовсюду  бегут к яме! Надо спускаться  ниже! ;Только сейчас Мастеровой оценил весь масштаб произошедшего и, оглядывая застывшую голову Изгла, выдохнул: — Конец чудовищу...
В это время сверху послышался нарастающий гул. Сотни ног и рук забарабанили по поверхности. Гул стих у самого края.
— Вон они! -  кто-то проревел на наречии истемников.
И тут же темная масса посыпалась вниз.
— Бежим! — закричал Мастеровой.
С плеч на спину и дальше, к гигантским ногам, ; этот путь проделали Роха и Мастеровой так быстро, что смогли оторваться от погони. Но что же делать дальше?
— Что это? — Тяжело дыша, наставник показал на пророческие изображения, на которых Изгл стоял у колыбели.
— Как раз оттуда и появился этот человеко-зверь! — с тревогой ожидая приближения истемников, ответил Роха.
— Туда, скорее!— поторопил его наставник.
Но как же им добраться, ведь ниже только черная пропасть.
Роха заметил единственный оставшийся от разбитого трона кусок. Как детский кораблик, тот по-прежнему одиноко плавал в пустоте. Им Спасенный и воспользовался. Как за соломинку, схватившись за него, эти двое по очереди добрались до стены, и Мастеровой, насколько это позволяла ситуация, осмотрел рисунки.
— Сюда! ; наконец позвал он.
Его привлекла самая первая картина, на которой зверь стоял у врат. Стоило искателю скрижалей протянуть к ней руку, как тут же изображение пропало, а на его месте появилась дыра.
— Туда! — скомандовал Мастеровой.
Сначала они ползли, а потом шли, выпрямившись в полный рост. Здесь было так темно, что хоть добавь себе третий глаз, ничего не разглядишь, кругом лишь мрак. Передвигаясь на ощупь и доверив Провидению свою судьбу, Роха и его наставник в конце концов оказались около сказочных по красоте врат. Хрустальные створы преградили им путь.

Было видно, как сквозь них пробивались тоненькие лучики света, они искрились и падали людям на чумазые лица. Роха с наставником  дружно навалились. Врата же не поддавались им, стояли непоколебимо, как стена. Тогда Роха вынул серп и принялся орудовать им, ковыряя как  отмычкой. Затем он бил по  вратам с размаху, но все оказалось тщетным.

Но что это там? С другой стороны таинственных врат кто-то стучал. Как будто клювом по стеклу. Раздался грохот. К ногам Рохи посыпались разноцветные стекляшки. И вот открылся взору удивительный простор.
— Большое озеро, — облегченно выдохнул Мастеровой.
Бескрайняя вода и чистое синее небо как будто ждали беглецов. А там набирала высоту и восходила к солнцу, играя бронзою на крыльях, птица. Роха прищурился... Да он видел ее уже однажды и теперь узнал.
Сзади послышались частые шаги и злобный рык.
— Прыгай! — крикнул Мастеровой и тут же толкнул Роху в спину.
Тот полетел вниз...
Плюх! Брызги фонтаном взмыли вверх, вода приняла Спасенного и укрыла его своим лазурным покрывалом. Несколько мгновений, и Спасенный вынырнул на чистую гладь. Мастеровой был рядом.
— Давай за мной! — позвал он Роху и поплыл по направлению к солнцу.
Из числа преследователей нашлись те, кто отважился следом совершить прыжок. Бронзовокрылая птица решила их судьбу. Она налетела на них как коршун на добычу, и вот уже на водной глади не осталось никого, только Роха и его наставник.