Закоперщик

Закопёрщик

У ворот Назара Липатова мечется Вася Кобяков, ходит туда- сюда, шею вытягивает, в окна дома через палисадник заглядывает, хозяина увидеть хочет и себя обозначить. Ходит, решает,  что делать, как Назара вызвать для неотложного разговора: или свиснуть как пацан, или крикнуть нарочитым баском или просто постучать в ворота, не знает, как посолидней предстать перед Липатовым.
Кобяков этот  –  парень неприятный, гаденький такой тип с маленькими бегающими глазами на узком веснушчатом лице, с вздёрнутым носом и редкими кривыми зубами. Длинный, тощий, отчего сутулится будто скрюченный, вроде как у него болит живот и ему всё время куда - то хочется. Так он выглядит особенно тогда, когда скрещивает руки на животе. Всем, кто видел его в этой позе, так и хотелось сказать:  «Да отойди ты уже, Кобяков, сходи, куда тебе надо, не стой тут, а то ненароком случится что-нибудь ещё непредвиденное».
Не случайно Кобякова девчонки не любили, можно даже сказать, презирали. Он ещё слова не скажет, а у них на лице уже брезгливость к нему, отвращение какое-то. Необъяснимая несуразность, исходившая от всего облика тщедушного Васи, раздражала всех. Неприятный тип, да и только. Словом, плохо относились к Васе Кобякову девчонки, это если ещё прилично выражаться.  Не любили они его, это верно. А вот девчонки Васе нравились. Его к ним, напротив, как раз тянуло: глаза его маленькие сразу загорались, как  завидит симпатичную девушку. Особенно Кобякову нравилась Наташка Нефёдова, давно тяжко вздыхал по ней Вася. Только признаться в этом все никак не решался, робел. Наташка же на Васю вообще никакого внимания не обращала, игнорировала его, не воспринимала никак. Мысль о дружбе с Кобяковым ей даже и в голову не могла прийти. И, если бы кто-то сказал Наташке о том, что по ней сохнет Вася Кобяков, она бы не на шутку обиделась на этого человека, посчитав, что он её злонамеренно оскорбляет и, может быть, даже, дала пощёчину тому, кто осмелился сказать ей такое. 
Дома, в которых живут Кобяковы и Нефёдовы, находятся на одной улице. Как-то, проходя мимо двора Нефёдовых, Вася увидел Наташку в проёме открытых ворот. Наташа была в простеньком, плотно облегающем её лёгком коротком платьице, босая, с распущенными волосами. Мокрое бельё на протянутые во дворе верёвки развешивала. Вася эту Наташку и раньше постоянно видел, а на этот раз как - то по - особенному на неё посмотрел что ли, и всё: случилось что - то с Васей.  Бывает же такое...  Столько лет жили они на одной улице, казалось бы, давно знакомые, часто случалось так, что вместе после вечернего сеанса домой возвращались, много раз мимо друг друга проходили и ничего. Видимо, время ещё тогда не пришло. Маленькая, наверное, всё это время была Наташка, а тут надо же выросла неожиданно, годочки-то не стоят на месте. Формы её тела налились, округлились  -  созрела девка. Вот Васю и охватило вдруг чувство. Раз, и пропал Вася. Пришло, видать, это время: годики-то, они на месте не стоят. С этого момента стал Вася Кобяков тайно страдать по Наташке. Пройдёт она мимо, а Вася смотрит ей вслед и такую чувствует в себе тревогу, такую тоску и печаль, словно только теперь и узнал Вася Кобяков полную меру этой тоски и печали.    
Но нерешительный какой - то был этот Кобяков: сообразно его внешности и нутро у Васи было такое же, ненадёжное, в ответственный момент внутри у него какая - то дрожь образовывалась, не был он в себе уверен, но виду не подавал, храбрился. Несчастный человек, что тут скажешь.
 Как бы Вася неказисто не выглядел внешне, трагедия его жизни состояла не в этом. Парадокс её, заключался как раз в том, что о себе- то Кобяков, вопреки всему, был совсем другого понятия. Получалось, что не дорос пока ещё Василий, до того, чтобы справедливо посмотреть на себя со стороны.  Его восприятие окружающего  было устроено так, что Кобякову казалось, он вполне соответствует своим желаниям. Если бы это было иначе, и Вася умел смотреть на всё более пристально, и особенно на себя, то мог бы получить душевную травму, а так, Василий Кобяков искренне считал, что вполне заслуживает и внимания и любви Наташки, если бы не эта его природная нерешительность.
Вася думал, что не обращает на него Наташка никакого внимания лишь только потому, что он всё ещё не решился сказать ей о своей любви, не дал знать, о своих чувствах. Как только Вася даст понять, что не равнодушен к ней, как только сделает это признание то, всё сразу и образуется, и у Наташки сразу к нему любовь зародится. Так думал Василий, пока однажды не предпринял одну неудачную попытку обратить на себя внимание. Отважился как - то Вася вечером на дискотеке пригласить Наташку на медленный танец. Решившись на такой шаг, Вася, предварительно, не так уж много, как ему казалось, выпил со своими дружками-приятелями, исключительно для отваги, столь необходимой в этот ответственный момент. В  итоге же получилось, что выпил малость лишнего. Не надо бы Васе отвагу в себе вызывать, таким образом, явно, это было опрометчивое решение. Выпивая алкоголь с друзьями, Вася переоценил свою стойкость перед спиртными напитками и недооценил  степень их воздействия на свой слабый организм. Когда в танцевальном зале зазвучала музыка, нужная для медленного танца мелодия, Вася решился…  Ступая заплетающимися ногами, то ускоряясь, то неожиданно замирая на месте, слегка пошатываясь, с непередаваемо бессмысленной ухмылкой на физиономии,  направился он в сторону Наташки, объекта своего обожания с целью ангажировать её на танец. А зря: осмеяли его девчонки, сбившись в кучку в углу зала. Они наговорили ему всяких колкостей. Отказалась Наташка танцевать с  Васей  неожиданно для него, причём в грубой форме отказалась.
«Кобяков, ты что - то перепутал спьяну, наверное. Иди отсюда. Тоже мне танцор»,  -  строго и зло сказала ему Наташа.
Это было для Кобякова падение с большой высоты, крушение надежд. Вася рассчитывал, что он, наконец-то, обнимет тонкую талию Наташи и скажет ей для начала что - то вроде: «Какой у Вас удивительно лёгкий шаг». А затем: «Не проводить ли тебя до калитки прекраснейшая...».  А там глядишь, и до поцелуев во ржи где-нибудь у межи дело бы дошло.
Но Кобякову было отказано, причём так, что было ясно, шансов у него никаких. Наташка  не только отказалась с ним танцевать, но и  добавила ещё зачем - то грубые и обидные слова в его адрес, посмеялась над Васькиным порывом чувств, пускай выраженным в несколько экстравагантной форме, на неожиданный манер.
Кобяков, приглашая Наташку на танец, оказывал ей тем самым знаки внимания, надеясь в глубине души на взаимный отклик. Мечтал, Наташа, всё правильно поймёт, и догадается, что она ему очень нравится, если не сказать больше. Отныне он будет ухаживать за ней, опекать всячески, провожать до дома, защищать, если понадобится, то есть с этого момента  Наташка Нефёдова будет его девушкой. Но девушка не оценила отважного порыва Васи, посмеялась над его чувствами. Сильное и неожиданное разочарование вдруг постигло Кобякова на этом пути, не чаял он столь резкой оценки его поведения, такого пренебрежительного отношения к себе и потому ещё долго находился в недоумении от случившегося. Успокаивал себя Василий тем, что списывал всё на излишне выпитое, но где - то в подсознании уже закрались в нём огорчительные нотки и не был он уже  счастлив в своём неведении, как прежде. Подорвано было его высокое мнение о себе, пошатнулось оно. Ни в чём уже Вася не был уверен с тех пор.
 Вот и сейчас он вёл себя нерешительно у дома Назара Липатова, словно специального приглашения ждал. Казалось бы, стучи и заходи, решай вопросы, с какими пришёл, а Вася всё что - то мнётся. Кобякову, должно быть, было стыдно, прямо высказать то, с чем пришёл, и не высказать этого, видать, он тоже не мог.
Назар Липатов, к кому Кобяков никак не мог отважиться постучать в ворота был уважаемый и авторитетный парень в глазах молодых односельчан. Уважение такое Липатов заслужил ещё, когда работал на прокладке узкоколейки, для вывоза вырубленного леса. При установке железнодорожной стрелки, случалось, нужна была всего лишь короткая часть рельса, так Назар один отламывал от него необходимый кусок определённой длины.  Делая специальным зубилом насечку в нужном месте на головке и подошве рельса, выбирал две рядом стоящие сосны, заводил рельс одним концом между ними, сам брался за другой, и тяжестью своего тела ломал хрупкое железо, ещё Демидовского проката. Требовалось ему на это пять минут. Восхищались Назаром его товарищи и уважали его. Уважали ещё и потому, что защищал он их, если кого не справедливо обижали. Вызовет, бывало обидчика за угол дома на приватную беседу и докажет тому, что слабых обижать нельзя. И тот, действительно, впредь, так больше не делал, не обижал никого. Такой был Липатов Назар, пока не женился на рыжей красавице Нинке, что, должно быть, сильнее всех восхищалась им. После того, как женился Назар, сразу и остепенился, другие у него теперь заботы: всё больше внимания уделял он Нинке, да хозяйству, а друзья-товарищи были для него уже на втором плане. Зная об этом, Вася Кобяков, должно быть, ещё и поэтому чувствовал неуместность своей просьбы, отчего и суетился в нерешительности. 
Наконец, всё же настроился Кобяков постучать в ворота Липатовых. Вдруг они сами открылись: Хозяин вышел встречать свою Марту, бурую корову с телёнком. Обычно в это время пастух уже пригонял подопечное ему рогатое стадо. Вася Кобяков так и застыл с вытянутой рукой перед неожиданно появившимся Назаром.
 – Здорово, Кобяк! Ты как тут? Случилось, что или просто поздороваться пришёл? –  спросил тот, пожав протянутую Кобяковым руку.
– Слушай, Назар, что у нас за дела, – растерявшийся от внезапного появления Липатова, с напускным деловым тоном принялся излагать обстоятельства дел, Вася Кобяков, часто моргая. И начал он это как - то так неуклюже, машинально подражая своему бригадиру, обнаружившему вдруг непорядок в работе, что у Назара от такой неожиданной требовательности, повеявшей на него от Кобякова, глаза округлились.
– Что за дела-а..., – передразнил он Кобякова, – Какие дела? Кобяк, у тебя требования ко мне, какие-то, или ты посмешить меня пришёл? Проясняй ситуацию быстрее, – охладил Липатов пыл Кобякова, глядя вдоль улицы, выше Васькиной головы, далеко ли стадо коров.  Во дворе уже слышалось как его рыжая беременная жена Нинка, гремит подойником, готовясь к вечерней дойке.
–Я говорю, у нас тут такие дела, – начал выруливать Кобяков на более спокойный тон, пытаясь сгладить неловкое начало незадавшегося разговора.
–Да ладно, дела у них! – проговорил Назар, улыбаясь, – тоже мне, Николай второй. И видя, как Кобяков скрестил руки на животе и начал раскачиваться, добавил:
–Говори уже быстрей, Кобяк, а то, боюсь, не успеешь…  И чтобы  замаскировать свою шутку, Назар ещё раз посмотрел на край села, в ту сторону, откуда должно было появиться стадо. Его уже было видно, в клубах пыли, розовой от лучей заходящего солнца. Коровы  брели по улице, лениво переставляя ноги, вымя их полные тяжело раскачивались из стороны в сторону. Животные подходили к своим воротам и, если те были заранее открыты рачительными хозяевами, сами заходили во двор. Перед закрытыми воротами коровы останавливались, настойчиво мычали, сообщая о своём появлении, и ждали, отмахиваясь хвостом от гнуса, когда их запустят. Хозяева выходили, встречали скотину и ещё какое - то время крутились на дороге, смотрели то в одну сторону улицы то в другую. И, если повезёт завязать с кем - то из соседей разговор, ещё долго болтали, стоя перед домом или присев на скамейку рядом с калиткой, прежде чем вернуться к своим делам по хозяйству. Для них был любой предлог хорош, лишь бы увильнуть от собственных дел, рутинной домашней работы.    
 Отгоняя комаров и мошек, к воротам дома приближалась  корова Марта с телёнком.
Вася торопливо начал прояснять ситуацию... 
Суть его претензии сводилась к тому, что ранее никому не ведомые бурсаки с ослабленным чувством самосохранения, пренебрегая, мнением местных жителей подозрительных ко всему новому на своей территории приехали к Наташке Нефёдовой в гости. В гостях у которой, как Василию показалось, шуры - муры заводить начали, хи-хи да  ха-ха какие - то.  Густыми красками, и как можно более живописно, начал Кобяков обрисовывать картину падения морального облика отдельных представительниц села. 
На самом деле, его безответная любовь, Наташка, обучаясь в городе на швею-мотористку, пригласила на день рождения своих новых знакомых, городских подруг вместе  с их  кавалерами. По словам же Кобякова, чужаков, незнамо откуда приехавших, было много... человек пять. О подругах Наташки хитрый Вася сознательно не упоминал, иначе картина разврата и волокитства выглядела бы уже не столь очевидной.
Отвергнутый воздыхатель, Вася Кобяков, завидуя и ревнуя одновременно, вознамерился жестоко проучить приезжих студентов и как - то отвадить их от Натальи. Кобяков наговаривал на приезжих Липатову, утверждая, что те ведут себя совсем не скромно и что не худо бы незваным гостям как следует выписать въездные визы. Лукавые рассуждения Кобякова о том, что его личных усилий  указать приезжим на то, кто здесь хозяин, недостаточно, что одному ему с этим явно не справиться, вызвали на лице Назара широкую улыбку. Кобяков же недвусмысленно намекал Назару Липатову о том, что не мешало бы тому принять в этом участие и помочь Васе выписывать визы для приезжих.
Замысел Васи Кобякова заключался в том, чтобы натравить на новых знакомых Нефёдовой местных ребят, и сделать так, что  кавалеры Наташки забыли бы к ней дорогу.
Несмотря на то, что Кобяков был, так грубо отвергнут Натальей, он до конца, веру в свои силы не терял. Вася надеялся, что, возможно, всё ещё изменится: пересмотрит Нефёдова отношение к нему, удивится своей слепоте, прозреет и скажет в сердцах: «Куда я раньше смотрела». И вспыхнут у Наташки к нему чувства, и будет она ещё искать пути примирения. Вася, простит её, ясное дело, и всё у них наладится. Так Кобяков продолжал думать и мечтать.
 Обидно было Кобякову, должно быть, что девушка, о которой он тайно вздыхал,  предпочла кого - то другого, более привлекательного что ли, а как выразить свою обиду Вася не знал. Вот и решил Кобяков, выступить закопёрщиком, обратиться к Назару, да ещё подыскать двоих - троих местных ребят, наиболее отличившихся в уличных драках, чтоб уж наверняка (не хотелось Василию вновь оконфузиться перед Наташкой) накостылять незнакомцам, неведомо откуда приехавшим к ним в село. И надо отметить, приехавших не просто так, турнепс собирать и не куда- нибудь, а именно к его Наташке, не спрашивая ни у кого на это согласия. «Накостылять и отвадить, накостылять и отвадить», –   только и звучало в его голове.
– Слушай, Вася, нет, – мягко, но вполне категорично отказал ему Назар, – меня это не злит, у меня Нинка на сносях, того и гляди скоро рожать будет, а я тут, что получается... наведением согласия в ваших сердечных делах занимаюсь. Давайте уж как - то без меня.
 –Ты, вот что, – заканчивая разговор, посоветовал Назар, словно угадывая желание Василия, – иди лучше в центр на площадь к Дому культуры там вместе с друзьями-товарищами и покумекайте, как лучше приезжим накостылять и отвадить их. Если ребята проникнутся темой, они тебе помогут. И Назар пошёл открывать ворота, чтобы запустить скотину.
Кобяков вздохнул, как человек, вынужденный примириться с чем - то таким, что ему явно не по душе, и, держа руки сцепленными на животе, озабоченно побрёл в сторону центра к Дому культуры, где обычно собиралась деревенская молодёжь, искать среди них своих сподвижников. 
Обычно услышав подобный призыв, местные ребята привычно вскакивали, поправляли ремни и с готовностью поглядывали по сторонам: ну так куда?
На этот же раз такого воодушевления среди них не было, и потому, что повод, был какой - то не убедительный и потому что Кобяков объяснял всё как-то путано и больше всё же, оттого, что предложение исходило именно от Кобякова. Не внушал им этот глист никакого доверия. Убедительных причин и должной в таком случае мотивации для собравшихся ребят в предлагаемом мероприятии  не просматривалось. Вася же, напротив, подавал всё дело так, как будто бы имеет мандат от самого Назара Липатова, и это позволяло ему, как он полагал, объяснять всё в наставительном тоне.  И вроде как дело уже решённое, принялся Кобяков, расписывать стратегию и тактику предстоящего конфликта интересов, что мол, когда начнётся выяснение отношений и вдруг случится перевес:
– Приезжие парни здоровые, кто его знает, что они из - себя представляют, видать, не из робкого десятка, коли решились приехать в чужое село. Ни в коем случае не отступать и даже не давать повода к такому намерению, – наставлял Василий собравшихся ребят. Вася Кобяков понимал, что поражение в этой схватке было бы фатально для него в глазах Наташки.
– Словом, стоять до конца, как бы дело не повернулось.
 Он так распалился в ощущении себя лидирующей единицей, и на время забыл, видать, что перед ним тоже собрались не абы кто, невесть откуда затесавшиеся, а парни не робкие и умеющие постоять за себя. Многие из собравшихся, не знавшие всей подноготной этой ситуации, с удивлением смотрели на Кобякова, возомнившего себя Емельяном Пугачёвым не иначе: что это он так разошёлся? И в тот момент, когда он раздавал ценные указания, чувствуя себя уже вожаком и непререкаемым авторитетом, кто - то из них, возьми и спроси его ровным, таким спокойным, вполне уверенным в себе голосом: « Сам - то в штаны не наложишь, а то может случиться так, что первым и обмишуришься?» Или этот спокойный голос, или неожиданный вопрос как - то вдруг отрезвили Кобякова, вернули его к реальности, что он даже смутился поначалу.
Между тем, в воздухе повисла пауза, у всех собравшихся и смотревших сейчас на недавно бойкого Емельяна Пугачёва, в глазах тот - же вопрос: «А, действительно, не наложишь ли ты сам в штаны, вдруг случись нежелательный перевес?»
 –Ну, это я так, чтобы мало ли что, – заюлил Вася, понятно ему стало, что не получилось у него с кондачка в лидеры выбиться, остудили его хлопцы этим простым вопросом. Кобякову было известно, что среди собравшихся находились те ещё ухари, которые и без чьих-либо советов кого угодно, если надо, могли  «отметелить», будь здоров. Глупо было советовать им, как надо держать себя в возможной заварухе. Многие из этих парней вообще считали быть массовкой в подобном спектакле ниже своего достоинства.
Потерялся как-то Кобяков, притих. 
- Туфта это, мужики, – сказал Витька Крюк, прозванный Крюком за то, что ещё в детстве сломанная рука срослась у него неправильно. –  Не вижу смысла без мотива впрягаться, не хочу я так, ни с того ни с сего, без обиды и не понятно за что, так что извините.
И зачем - то добавил:
–  Мы завтра с отцом на покос собрались, сено косить надо.
 А тут ещё, как раз, кого - то осенило: « Так это же гости Наташки Нефёдовой! У нее сегодня день рождения». Среди собравшихся тоже кто-то был Нефёдов, который приходился ей не то двоюродным, не  то троюродным братом. В деревнях часто бывает так, что половина улицы – родственники.
–Слушай, Кобяк, шёл бы ты отсюда, пока тебе самому не накостыляли. Тоже мне, атаман выискался, –  произнёс не то двоюродный, не то троюродный брат Нефёдовой. Итак эта предлагаемая Кобяковым авантюра ни у кого не вызывала энтузиазма, а после слов Витьки Крюка и брата Нефёдовой вовсе была обречена.
 И все, как – то разом потеряли интерес и к весьма сомнительному предложению Кобякова и тем более к самому Кобякову. 
–  Ну, так что? –  попытался  Вася, скорее для сохранения лица,  продолжить разговор. Но его уже никто не слушал, все расходились по своим делам.
 Жизнь ещё не научила Васю иногда оценивать себя со стороны, но уже раз за разом приближала его к осознанию того, что действительность зачастую бывает совсем не такой, какой её порой себе представляют. Оставшись один, Кобяков постоял ещё какое - то время в замешательстве, потом, сцепив руки на животе, пошёл  в сторону своей улицы, где во дворе дома Наташки Нефёдовой раздавалась музыка и слышались весёлые голоса и смех.

Сентябрь, 2019.