Замолвим слово о фотографе-еврее

Замолвим слово о фотографе-еврее

Ох, сколько времени и нервов ушло на разбор этого чуда-почерка. Я еще лет восемь тому назад эти записи в долгий ящик засунул из-за беспомощности свой его осилить, но пришло время… 

И ныне неоднократное число раз бросал я эти пожелтевшие от времени листы, исписанные красной пастой, и лупу отшвыривал в сторону сгоряча. Вскакивал от бессилия и бежал на кухню за очередной чашкой кофе. А когда он в горло уже не лез, плюхался на диван, тупа пялясь в «зомбиящик», из которого, что не включишь, сплошным потоком либо про коронавирус трандычат, либо виновных в неисполнении минских соглашений на чистую воду выводят… Пока не догадался! Ведь не все же слова в тексте нечитабельны! Возьми их за основу и начертание букв в них на нечитабельные наложи! И дело сдвинулось с мертвой точки, разобрать удалось процентов так на 90, но от прочитанного я обомлел!

Вот человек, тихий парнишка двадцати лет от роду, по профессии сугубо еврейской - фотограф, столько на свою «пятую точку» приключений накликал, что этих двух эпизодов из его былого на всю бы жизнь ему хватило… А когда я в его наградную подноготную заглянул, то… этих эпизодов должно быть числом аж 238! Столько Альфред Яковлевич Ашкинезер за войну, которую прошел от звонка до звонка, боевых вылетов совершил. Будь он летчиком или штурманов АДД, то золотая звезда Героя ему светила, а так ему судьбой воздушным стрелком уготовано было, а воздушным стрелкам в АДД особенно и доставалось…

Вспомнил, что когда восемь лет тому назад я эти листочки формата А4 в файлы «на потом» упаковывал, то фотоклон статьи про него еще обнаружился. Историк Сергиенко скрупулезно материал собирал, и на него в том числе. Надо заметить, что фотоаппарат в советское время самой подручной множительной техникой слыл, но я ее так и не освоил… Зато ныне я этот фотоклон за минут 30 в текстовый формат перевел, что сейчас и предлагаю читателю. Но сначала напомню, что первый раз фамилия «Ашкинезер» встречается у меня в главе «Огненный вечер над Островом».

Эта статья из дивизионной газеты «Сталинец» за № 57 от 15 августа 1941 года, а автор ее не безызвестный уже вам политрук А. Девяткин.

«Смена профессии

Он был фотографов. Его отец тоже был фотографом. В семье Ашкинезер фотография, так сказать, потомственная профессия. Беспристрастный объектив молодого Ашкинезера—фотографа с Таганки — запечатлел десятки юных н пожилых, девичьих и мужских, серьезных и улыбающихся лиц москвичей.

В один из осенних дней в ателье «Фотоснимок» около треноги аппарата уже другой фотограф говорил: «Спокойно. Снимаю!..» Ашкинезера призвали в Красную Армию.

Но и в авиационной части Ашкинезер остался тем же—фотографом.

Мы здесь опустим из нашего повествования год жизни А. Ашкинезера. Он был трудолюбивым, исполнительным и ничем не отличался от других.

Потом пришла война—народная, священная...

На аэродроме, в мастерских, на складах — везде Ашкинезер почувствовал бурление новой боевой жизни. Только в его фотолаборатории по-прежнему было мирно, тихо. И вдруг вещи — аппаратура, ванночки, препараты, к которым он так привык, поблекли для него, стали чуждыми. Тянуло на шумный аэродром, волновали рассказы его друзей, уже принявших боевое крещение.

Короче говоря, 26 июня Ашкинезер подал рапорт. Он писал: «В дни, когда подлая фашистская военщина перешла границу нашей родины, прошу перевести меня в воздушные стрелки. Хочу собственными руками бить фашистскую сволочь».

Начальник штаба прочел его рапорт и сказал:

— Хорошо. Изучайте пулемет, а там посмотрим.

Изучать пулемет! Лишь только бомбардировщики, вернувшись из полета, упруго касаясь своими колесами земли, Ашкинезер уже бежал к ним. Он помогал оружейникам и стрелкам снимать пулеметы и вместе чистил поддернутое пороховым нагаром и дымом оружие. Разбирая лоснящиеся от слоя масла детали пулемета, он изучал их тонкое и умное взаимодействие. Иногда фотограф забирался со своими друзьями в оружейную каптерку и там с их помощью штудировал законы баллистики, учился устранять задержки и неисправности пулемета.

Через восемь дней военинженер придирчиво испытывал Ашкинезера и остался вполне удовлетворенным его знанием пулемета.

7 июля Ашкинезер летел выполнять первое боевое задание. В широком комбинезоне он спо-койно занял место у люка, будто сел в своей лаборатории. Ни тени волнения. Даже тогда, когда в левом иллюминаторе увидел мелькнувшие силуэты вражеских истребителей. Он целиком ушел в зоркое наблюдение за видимым куском пространства. И как только в его прицеле появился зловещий ворон, он нажал на гашетку. Из ствола вырвалась пулеметная очередь. Его первая очередь, его первый огонь по врагу! Горяч свинец, еще горячее ненависть в сердце.

Восемь «хейнкелей» и «мессершмиттов», расхрабрившись, атаковали четыре бомбарди-ровщика. Летучие дьяволы еще более ожесточилась, когда один из них был сожжен стрелками. Атаки были неистовы. Перед молодым стрелком зияли просветы пробоин, рядом свистели трассирующие пули.

Знал ли он, Ашкинезер, в эти минуты страх? Об этом он сам говорит просто, не рисуясь: «Страха я не ощущал— некогда было переживать».

Вдруг он почувствовал, что сверху спрыгнул Чижиков и потянулся к его Пулемету.

-  Неужели я плохо стреляю, —досадуя на себе, подумал Ашкинезер.

Спрашивать об этом Чижикова было 6есполезно: в шуме моторов не слышно и собственного голоса. Ашкинезеру все стало ясно, когда сержант взялся за аварийную ручку. Экипаж должен был покинуть горящий самолет.

Первое время Ашкинезер падал в воздушную пропасть беспорядочно, кувыркаясь. Но само-обладание не покидало его. В какие-то доли секунды он видел горящую плоскость, отде-лявшегося от самолета парашютиста, раскрытый белый купол Чижикова. Тогда он отсчитал пять секут и дернул кольцо.

Вдали он увидел фашистский истребитель.

- Расстреляет сволочь! — мелькнуло в голове Ашкинезера. Отстегнул кобуру и вынул пистолет. С пистолетом против истребителя! Невольно улыбаясь этому бесполезному оборонительному движению, он вложил пистолет обратно. Но опасения были напрасны: истребитель не мог дальше преследовать парашютиста, иначе бы он врезался в землю. Земля была близка!

Так Ашкинезер совершил, кстати, и свой первый прыжок с парашютом.

Здесь к нему, прихрамывая на обе ноги, подошел Чижиков, а затем и Таганкин. Четвертого не было. Капитан Абашин погиб смертью храбрых. Честь ему и слава!

- Мы в окружении немцев, — сказал штурман: - Нужно пробираться к своим.

Ашкинезер вызвался идти в разведку.

В деревне, что виднелась еще издали, врага не было. Крестьянки обмыли раны на ногах Чижикова, перевязали их. Ашкинезеру женщины дали плохонькую одежонку. Таганкин сказал:

- Будешь ходить у нас в этом наряде на разведку.

И друзья двинулись дальше. Их путь лежал через болото.

Всю ночь они шли, увязая по колено в воде. Раненый Чижиков держался молодцом. Ни единым звуком он не напоминал своим товарищам о невыносимой боли.

Впереди, в дозоре, на видимом расстоянии шел Ашкинезер. До уха разведчика донесся отда-ленный шум мотора и лязг металла. Он скрестил над головой руки, что означало «стоп», и залег в кустах. Вскоре мимо него по дороге загрохотали вражеские танки. Когда фашистская колонна прошла и Ашкинезер ползком пробрался на место, где залегли его товарищи, он их уже не нашел. Очевидно, они, считая его убитым, ушли.

И Ашкинезер один отправился и путь-дорогу. Он шел долго, пока из-за леса не показались танки. Стрелок бросился в траву и напряженно стал прислушиваться. Танки остановились. Кто это? Свои или чужие? Друзья или враги? До неге доносились только обрывки: «Мы... где... а...» Свои! Ашкинезер встал и пошел навстречу танкистам...

11 июля он уже докладывал командиру части о случившимся. Испытание на воздушного бойца было выдержано. Ашкинезер снова летал по приказу командования.

...А фотооппарат лежит заброшенный своим хозяином. Фотограф сменил его на пулемет.

***
Мы с комиссаром тов. Словесником сидим на скамейке у деревенского палисадника. Речь идет об Ашкинезере.

«...В войне он оказался бедовым человеком. А ведь был совсем малоприметным. Рылся, ковырялся человек в снимках. Когда же начались военные действия Ашкинезер стал придерживаться нашего подразделения.

Как-то раз является ко мне.

-  Товарищ комиссар! Разрешите лететь вторым стрелком.

-  С чего это, — говорю, — фотограф вдруг полетит. Надо пулемет прежде знать.

-  Знаю.

-  Сдать зачет!..

-  Сдал.

Посоветовался с военинженером, разрешил. После первого полета командование дало ему трехдневный отпуск. А он уже на другой день прибегает снова ко мне. В руках шлем.

-  Разрешите еще лететь. В экипаж назначен вторым стрелком Биенко. Но ведь он радист...
(Ашкинезер настойчив в этом отношении).

-  Я отдохнул, — твердит он. — Могу лететь.

-  Ну, садись, — говорю. — И полетел.

...Вот как растут у нас люди! —так закончил свои рассказ комиссар. Эти слова прозвучали тепло и гордо.

Политрук А. Девяткин».

Но вернемся к последующим событиям, а последние в прошлой главе датированы 8 июля 41-го.

Из «Журнала боевых действий 40 АД» [ЦАМО, Ф.: 20103, Оп.: 1, Д.: 10]:

9.7.41 г. 40АД боевых действий не производила. Передовые эшелоны 53 и 200 ДБАП перебазировались на аэродромы: 53 ДБАП на аэродром Будово, 200 ДБАП на аэродром Домославль.

10.7.41 г. части 40 АД в полном составе перебазировались: штаб управления 40 АД из Крестов в Выдропужск. 53 ДБАП с аэродрома Муры на аэродром Будово. 9 экипажей с самолетами из 2-ой высшей школы штурманов, базирующихся в Иванова.

200 ДБАП перебазировался с аэродрома Вины на аэродром Домославль. Перебазировались и влились в состав 200 ДБАП 18 экипажей с самолетами из 2-ой высшей школы штурманов, базирующихся в Иванова.

Штабы полков: 53 ДБАП – Будово, 200 ДБАП – Домославль.

11.7.41 г. 40 АД боевых действий не производила.

12.7.41 г. четырнадцать Дб-3ф 200 ДБАП вылетели на уничтожение танков на шоссе Псков – Порхов. 22:05 с Н=600 м сброшено 110 шт. ФАБ-100. Сбит в воздушном бою 1 истребитель противника. Вернулись на аэродром базирования 12 Дб-3ф. Общий налет 36 ч. 25 мин.

Дб-3ф за № 1220 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Долгов, штурман лейтенант Романов, стрелок-радист мл. сержант Клементьев, стрелок сержант Перепада, 12.7.41 г.  в районе Порхов был сбит ЗА противника. Экипаж в полном составе погиб. Самолет списан.

Долгов Иван Дмитриевич, лейтенант, дата смерти 12.07.1941 г.
Романов Петр Андреевич, лейтенант дата смерти 12.07.1941,г.
Клементьев Алексей  Алексеевич, мл. сержант, дата смерти 12.07.1941г.
Перепада Вячеслав Владимирович, сержант, дата смерти 12.07.1941г.
Номер братского захоронения в ВМЦ 60-841/2014, место захоронения: Псковский р-н, Ершовская вол., д. Жидилов Бор.

Дб-3ф 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик Малышев, штурман ст. лейтенант Туманов, стрелок-радист мл. сержант Евдокимов, стрелок мл. сержант Глухов, 12.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку на аэродроме Макарово. Экипаж в полном составе жив. Самолет вернулся на аэродром Домославль 13.7.41 г.

Из «Журнала боевых действий 40 АД» [ЦАМО, Ф.: 20103, Оп.: 1, Д.: 10]:
Согласно оперсводки от 12.7.41 г штаба 40 АД за № № 033 и 034 в период 8:50 – 9:00 40 АД боевых действий не производила. Один самолет 53 ДБАП и один самолет 200 ДБАП после ремонта перелетели с аэродромов первый с Рельбиц на Будово, второй с Кречевиц на Домославль.

Прибыл 29 ИАП и будет базироваться на аэродромах Будово, Выдропужск, Домославль.

Противник двумя самолетами бомбил разъезд Любинка. Из них один самолет бомбы сбросил с пикирования Н=2000-300 м с одного захода с набором высоты Н=2000 м и прошел курсом на запад через аэродром Домославль. Второй самолет противника первый заход произвел с пикирования Н=2000-300 м и последующими тремя заходами атаковал с горизонтального полета с Н=200 м.

Наши два истребителя 163 РАП пришли в район бомбометания на Н=1000 м и противника обнаружили только на четвертом заходе.

Один из них атаковал с пикирования, вывел самолет из атаки на Н=600 м.

Самолет противника во время атаки наших истребителей вошел в пикирование и бреющим полетом по лощине прошел курсом на запад по северной окраине аэродрома Домославль.

12-13.7.41 г. в период времени 20:30 -00:25 200 ДБАП в составе 15 экипажей бомбил танки противника по шассе Псков – Порхов. По наблюдениям бомбы упали в цель. Экипаж летчика Чурсина произвел вынужденную посадку на аэродром базирования, задание не выполнил из-за облома спиральных кранов шасси. 11 самолетов посадку произвели на аэродроме базирования. Три экипажа с боевого задания не вернулись. Предположительно сбиты в районе цели. Летчик Махнев при посадке зацепил за столб, самолет поврежден. Летчик Лакомкин при посадке зарулил в яму, самолет разбит, экипаж имеет легкие ранения. Экипаж летчика Сергина вернулся с бомбами.

Согласно оперсводки 40 АД за № 036 12-13.7.41 г. звено капитана Саакян в районе цели атаковано 6-ю истребителями противника Ме-109. Один самолет Ме-109 сбит групповым огнем звена.

12.7.41 г. в 19:45 перебазировались 19 истребителей И-16 с аэродрома Ундол на аэродром Домославль, 10 истребителей И-16 на аэродром Будово. При посадке на аэродром Домославль один самолет произвел посадку с убранными шасси, машина имеет поломки, экипаж легко ранен.

Два самолета 200 ДБАП перелетели с аэродромов: первый летчик Шатунов с Кречевиц на Домославль и второй летчик Булатов с Выдропужск на Домославль.

Из разведсводки 40 АД за № 033: 12-13.7.41 г.  в период времени 20:30 – 00:25 в районе Порхов наше звено Дб-3ф атаковано 6-ю истребителями Ме-109, в воздушном бою сбит один истребитель противника. В районе цели обстреляна сильным огнем ЗА. Место расположения зенитных точек не установлено. Отмечено движение танков противника с запада, голова у Порхова.

Из оперсводки 40 АД за № 036 в дополнении сводке № 035 12.7.41 г. из состава 3 экипажей 200 ДБАП не вернувшихся с боевого задания летчик Малышев вынужденно сел на аэродром Макарово, задание не выполнил по причине не обнаружения войск противника над целью. 3:50 13.7.41 г. перелетел на аэродром Домославль. Посадка с бомбами.

Летчик Новиков и Добров с боевого задания не вернулись.

Из «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]:

13.7.41 г. десять Дб-3ф 200 ДБАП вылетели на уничтожение транспортов в устье реки Западная Двина. В период времени 09:30 - 09:40 с Н=3000 м сброшено 60 шт. ФАБ-100. Вернулись на аэродром базирования 6 Дб-3ф. Общий налет 55 ч. 06 мин.

Дб-3ф за №1513 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Елесеев, штурман лейтенант Подорожник, стрелок-радист мл. сержант Мокрышев, стрелок ст. сержант Максимов, 13.7.41 г. не вернулся с боевого задания из района устья реки Западная Двина. Летчик жив. Штурман, стрелок–радист и воздушный стрелок пропали без вести. Самолет списан.

Кроме «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15], откуда и взята эта информация, на Подорожника, Мокрышева и Максимова на «Мемориале» обнаружить другую информацию не удалось.

Дб-3ф за №1218 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Поветкин, штурман лейтенант Кунеев, стрелок-радист мл. сержант Галицин, стрелок ефрейтор Дудник, 13.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку в районе Торжок у д. Турново. Экипаж в полном составе жив. Самолет вернулся на свой аэродром.

Дб-3ф за № 1512 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Бабичев, штурман лейтенант Кривоконь, стрелок-радист красноармеец Пушь, стрелок красноармеец Ашкинезер, 13.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку в районе Холм. Экипаж в полном составе жив. При занятии района Холма противником, самолет был сожжен нашими войсками 5.8.41 г. Самолет списан.

Дб-3ф за № 1209 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик мл. лейтенант Малышев, штурман лейтенант Кинетин, стрелок-радист мл. сержант Иванов, стрелок красноармеец Семейко, 13.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку в Демьянске. Экипаж в полном составе жив. Самолет вернулся на свой аэродром.

Дб-3ф за № 755 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик Завалинич, штурман Борщков, стрелок-радист Котляренко, стрелок Вязников, 13.7.41 г. был подбит истребителем противника и произвел вынужденную посадку в районе Фирово. Экипаж в полном составе жив. Самолет списан.

Дб-3ф за № 1018 200 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Новиков, штурман лейтенант Быков, стрелок-радист мл. сержант Петрачков, стрелок мл. сержант Полянцев, 13.7.41 г. был сбит командиром 29 ИП капитаном Ляшко. Летчик и штурман убиты. Стрелок-радист и стрелок живы. Самолет сгорел и списан.

Кроме «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15], откуда и взята эта информация, на Новиков и Быкова на «Мемориале» дополнительно к ней обнаружить не удалось.

13.7.41 г. тринадцать Дб-3ф 53 ДБАП вылетели на уничтожение транспортов в устье реки Западная Двина. В период времени 20:42 - 01:40 с Н=5000 м сброшено 64 шт. ФАБ-100. Сбит в воздушном бою 1 истребитель противника. Вернулись на аэродром базирования 9 Дб-3ф. Общий налет 49 ч. 49 мин.

Дб-3ф 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик Нестеренко, штурман Ченчин, стрелок-радист Мирошник, 13.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку из-за нехватки горючего восточнее Старая Русса. Экипаж в полном составе жив. Самолет вернулся на свой аэродром.

Дб-3ф за № 1758 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Шаров, штурман лейтенант Карабельский, стрелок-радист сержант Щеглов, 13.7.41 г. не вернулся с боевого задания из района устья реки Западная Двина. Экипаж в полном составе пропал без вести. Самолет списан.

Шаров Александр Иванович, 1914 г.р., командир звена, лейтенант, кадровый состав, не вернулся с боевого задания 13.7.41 г., пропал без вести.

Карабельский Иван Николаевич, 1910 г.р., стрелок-бомбардир, лейтенант, кадровый состав, не вернулся с боевого задания 13.7.41 г., пропал без вести.

Щеглов Егор Федорович, 1917 г.р., стрелок-радист, мл. сержант, кадровый состав, не вернулся с боевого задания 13.7.41 г., пропал без вести.

Дб-3ф за № 1602 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик ст. лейтенант Ленькин, штурман лейтенант Анисимов, стрелок-радист мл. сержант Костенко, 13.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку в районе Данилов в 6 км ю.-з., экипаж в полном составе жив. Самолет подлежит ремонту, после которого вернулся на аэродром Якушево 8.8.41 г.

Дб-3ф за №1543 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Провоаторов, 13.7.41 на взлете с аэродрома Будово произошел отказ мотора. Экипаж в полном составе жив. Самолет отправлен на ремонт по ж.-д. в Монино.

Дб-3ф за № 246 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Князев, штурман ст. лейтенант Шурыгин, стрелок-радист старшина Дудник, стрелок сержант Лапин, 13.7.41 г. при возвращении с боевого задания в районе д. Никитовка в 6 км ю.-з. Выдропужска был атакован МиГ-3.  Летчик убит. Штурман, стрелок-радист и стрелок живы. Самолет списан.

Князев Владимир Федорович, 1915 г.р., командир звена, лейтенант, убит в воздухе 13.7.41 г., похоронен Калининская обл., Дубовиченский р-н, д. Никитовка.

Но согласно «Журнала боевых действий 40 АД» [ЦАМО, Ф.: 20103, Оп.: 1, Д.: 10] 40 АД 13.7.41 г. боевых действий днем не производила., а согласно оперсводке штаба дивизии за № 036, в 6:00 противник бомбардировал ст. Любинка с Н=1000 м, бомбы упали в деревню. Разрушено 6 домов. Жертв нет. Истребителями 29 АИП самолет противника уничтожен, упал в районе Жуковка в 95 км южнее Осташково. Самолет сгорел, данные об экипаже уточняются.

А на ночь 13.7 -14.7.41 г. в период времени 20:42 – 01:40 согласно сводке за № 037 40 АД 25-тью экипажами действовала по уничтожению транспорта в устье реки Западная Двина.

1/ 53 ДБАП в составе 13-ти экипажей с Н=3500-5000 м по транспорту противника. Наблюдалось прямое попадание в цель.

9 экипажей произвели посадку на аэродром базирования. Один экипаж летчика Князева 19:45 при вылете на задание в районе аэродрома был атакован проходящими своими истребителями МиГ -3. Летчик убит, штурман Шарыгин тяжело ранен, стрелки-радисты – Лапин и Дудник имеют легкие ранения. Так же от атаки МиГ-3 в экипаже летчика Истомина стрелок-радист мл. воентехник Гаврин ранен в правую лопатку. Летчик Провоторов при взлете поломал у самолета левую полуось и левую плоскость.

3 экипажа с задания не вернулись. Сброшено 80 шт. ФАБ-100.

Согласно оперсводке 40 АД за № 037 и разведсводке за № 034 13.7 – 14.7.41 г. в период времени 20:42 – 01:40 в районе цели атакованы ИА и обстреляны ЗА. В воздушном бою звено капитана Крюкова сбило один самолет противника Ме-109.

В районе Луга, Порхов, Сольцы, Уторгош, Псков очаги пожаров.  Противник до 150 танков и автомашин в движении от Пскова на Лугу, голова у оз. Запольское. От пункта Лундони на Гдов быстрое движение мотомехколонн до 100 машин. На шоссе Ново-Ржев – Юхнов (западнее Новоржева) 50 км большое скопление мотомехчастей, количество и направление движения не установлено.

По шоссе Шимек – Сольцы большое скопление мотомехчастей. Сольцы прикрыты ЗА и истребителями. Город Рига прикрыт сильным огнем ЗА и патрулированием истребителей.

2/ 13.7 – 14.7.41 г. в период времени 9:30 – 0:40 200 ДБАП в составе 12-ти экипажей в 22:00 с Н=4000 м произвел бомбардировочный удар по двум транспортом противника в устье реки Западная Двина, разрывов не наблюдалось.

6 экипажей произвели посадку на аэродром базирования.

Летчик Ржанков произвел посадку на аэродром Будово. Два самолета задание не выполнили по отказу люкового пулемета и вернулись из района Осташков, посадка на аэродром базирования с бомбами.

5 экипажей с задания не вернулись.

В 19:58 13.7.41 г. командир 29 ИАП капитан Ляшко в районе аэродрома атаковал экипаж лейтенанта Новикова, возвращающегося с боевого задания. Самолет сгорел, летчик Новиков, штурман Быков погибли, стрелок-радист Петрочков ранен.

Свой самолет капитан Ляшко разбил, сам тяжело ранен.

Сброшено бомб 60 шт. ФАБ-100.

Согласно оперсводки штаба 40 АД за № 037 13.7-14.7.41 г. в период времени 9:30-00:40 в порту Больдераа по южному берегу реки Западная Двина большое скопление войск.

В районе цели атакованы ИА и обстреляны ЗА. Завеса зенитного огня располагалась от 3000 – 5000 м.

От чего же так не везло нашим – они гибли порой от своих же. Не уж то от нервозности от внезапных наскоков вражеской авиации на наши аэродромы, что свои бомбардировщики за чужие принимали, или от не согласованных действий авиасоединений, базирующихся на одних и тех же аэродромах? Что было, то было…

А теперь слова воздушному стрелку Ашкинезеру, не зря его комиссар Словесник охарактеризовал емко и одним словом – «бедовый».

«В 40-м по призыву попал в Кречевицы. Был приписан к 157 авиабазе. 200 авиаполк тогда только формировался. Предложили фотолабораторию.  Когда сформировали полк, я стал начальником фотослужбы полка до первого дня войны, будучи рядовым. Изучил авиационную фотоаппаратуру. Обслуживал лабораторию базы и полка. 

Началась война. Я подал рапорт на воздушного стрелка. До этого жизнь была вольготная, я обитал в лабораториях и на базе, и в полку, занимаясь своим делом. После концерта в субботу пришел и лег спать. Проснулся по тревоге. Никто не знал: боевая это тревога или учебная? Генерал Изотов имел привычку гонять «через кобылу» - это была боевая тревога.  После перелета на полевой аэродром на построении начальник гарнизона Изотов после команды равняйсь-смирно, сказал: - «Вашу кобылу в Кречевицах немцы забрали в плен».

В 10 часов всё уже узнали и в это же день оказались в Новоселицах. 25 июня состоялось первое крещение трех экипажей 200 авиаполка. В первый день войны в 5-ю АЭ прибыл командир Абашев из другого полка. Бывало прилетит с боевого задания с 100-120 дырками в самолете, поспит и снова в бой. До 7 июля он сделал 13 боевых вылетов, больше его никто не летал.  Мой первый вылет состоялся 7 июня, я летел в экипаже Абашева. Было задание – бомбить танки за г. Остров, идущих на Псков. 20 км не долетели. Нас атаковали 9 истребителей, одного немца мы сбили. 9 мессеров против нашей четвертки. У всех практически это был первый боевой вылет, и только у Абашева – 13. Наш бомбардировщик подбили, и он загорелся.  На высоте 1500-2000 м   командир дал команду прыгать. а когда я уже был за бортом, то увидел на его хвосте парашют. Кто-то из нас четверых зацепился. Нас расстреливали истребители. Приземлились мы на поле в полутора километрах от деревни: я, штурман Таганкин и радист Чижиков, а командир погиб. Это он зацепился парашютом за хвост нашего самолета. Приземлились мы на занятой немцами территории. Сбросили с себя парашюты. У Кости Чижикова были перебиты ноги в четырех местах, идти он не мог. Вывернули рукава реглана, его посадили на него и за рукава поволокли в деревню. Не догадались тащить на парашюте, да и перевязать шелком его раны возможно было, а не просить тряпки в деревне. 

Так волоком и тащили нашего радиста многие десятки километров. Немцы двигались по дорогам, мы по полям, да лесам. К нам присоединились еще человек 40-50 из разных войсковых частей, пробивающихся к своим.

Я пошел в разведку в деревню. Неожиданно нарвался на три немецких танка, заправляющихся у заправщика. Назад ретироваться было поздно, хотя меня и не заметили. Пришлось прикинуться мертвым и пролежать в кювете часов 8-10. Что я только не передумал за это время!.. А немецкие танки ползли и ползли по дороге не переставая. А когда вернулся назад, то ребят на месте уже не оказалось.

Пошел дальше один. Переплыл речушку и попал к нашим танкистам. Они двигались в Сольцы, там раньше базировались дальники, а теперь истребители. Пришел, прошусь к начальнику гарнизона. Никто со мной не хотел говорить. Я был переодет в гражданскую одежду еще в первой деревне. Пришлось прикинуться шпионом. Тут же приволокли к начальнику гарнизона. Я ему, мол, вот товарищ Герой Советского Союза, а он с золотой звездой на груди сверкал, так –то и так-то, то-то и то-то… На пистолет и шагай в Новгород – была команда. Из Новгорода поехал в Кречевицы, а там командир БАО Крюков и командир штаба Инбеков. Им не до меня было, они занимались перебазированием полка в Вышний Волочек. Направили в особый отдел, мол, сбили тебя 7-го, 9-го ты линию фронта перешел, а сегодня уже 11-е, так целые сутки ты уж как дезертир! К счастью моему 20 экипажей из штурманской школы г. Иваново прибыло и меня в экипаж Бабичева определили. 

13 июля полетели мы на Ригу немецкие части наступающие бомбить и опять нас крепко обстреляли. Пришлось машину на вынужденную садить, дабы и машину спасти и экипаж. Так мы более 200 дырок насчитали, пробиты были и бензобаки. А садились мы ночью в поле и на своей территории в районе Холма, что у Старой Руссы (Поддорье).

Командир и штурман решили идти к нашим, а нас с радистом оставили машину караулить. Караулили мы целую неделю.  Тут уж немцы повсюду начали рыскать, и мы не выдержали, надумали, что кому-то из нас к своим надо пробираться. Выпало мне. А вот, что с самолетом делать не знали, но оставить его не решились. В Поддорье дали документ о вынужденной посадке и гражданский райком, и райисполком. Радист остался у самолета, больше о нем не было слышно. Капитан в Поддорье спрашивает, хочу ли я прорваться, а для этого надо проскочить несколько деревень к Холму, откуда якобы раненных по ночам эвакуировали.

В Москве пришел в штаб ДБА, допрашивали генералы и велели отправляться в Ярославль в штаб корпуса. А потом пошли нормальные полеты: и подбивали, и садились на вынужденные… по-всякому случалось…»

Читатель заметит, что летчика Абашина иногда я переиначиваю в Абрашина… это все зависит от представленных мной документов, но это один и тот же человек. Читатель заметит, что контекст от разных авторов, к примеру, корреспондента и очевидца или непосредственного участника, практически одинаков, но вот фактами они друг друга дополняют и это делает события из прошлого более живыми. Вот только одно не понятно, фотограф ни одной карточки историку Сергиенко так и не представил – сапожник оказался без сапог…