Разбой

     Ночная жизнь на железнодорожном вокзале большого города шла своим чередом, придерживаясь своим неписанным правилам. Очередной год "перестройки" вынуждал простых граждан, когда-то великой страны искать новые способы заработать деньги на проживание.
     В дальнем краю привокзальной площади стоял автомобиль ВАЗ-07 модели. За рулем машины дремал ее хозяин, сорокапятилетний Иван Степанович Степаненко, до позавчерашнего дня работавший слесарем на ремонтно — механическом заводе и попавший под банальное сокращение штатов в связи с приватизацией когда-то прибыльного предприятия. Эти события и стали причиной заставившей Степаненко заняться частным извозом. Ближе к железнодорожному перрону он боялся подъезжать, чтобы не вступать в конфликт с местными таксистами и не отстегивать" милиционерам транспортной милиции, которые патрулировали на вокзале.
       Около двух часов ночи в окно автомобиля Степаненко постучали. Выглянув в окно, он увидел возле машины двух рослых молодых парней. Парни были смуглые, цыганской национальности. - Уважаемый, отвези нас в поселок Софиевку Каменского района попросил один из парней, склонившись к окну водителя. До поселка было семьдесят километров, водитель это знал, и ехать так далеко за город в ночи с двумя цыганами было страшновато. - Мы заплатим сто рублей, сказал водителю договаривающийся мужчина. Иван Степанович задумался, работы нет, денег нет, кредит надо платить, других пассажиров не намечается. Еще немного подумав, он буркнул — Садитесь. Автомобиль, резво развернувшись, "рванул" в ночную дорогу, на его заднем сидении сидели двое мужчин цыганской национальности. 
       Телефон зазвонил в три часа ночи, как всегда, неожиданно. Сергей с большим трудом "вырвал себя со сна" и взял трубку телефона. - Васильевич, у нас разбой, давай быстрей в райотдел услышал он голос дежурного по районному отделу внутренних дел майора милиции Корниенко, которого все сотрудники уважительно называли Александрович. Дежурный ранее служил и участковым и опером в розыске, последние пять лет перед пенсией он перевелся на должность дежурного. Быстро умывшись, старший лейтенант милиции Сергей Каргин, оперуполномоченный отделения уголовного розыска, оделся и через полчаса был в райотделе. Дежурный встретил старлея дружеским рукопожатием и сообщил, что с находящегося в семидесяти километрах города, два лица цыганской национальности попросили водителя-частника отвезти их в поселок Софиевка, нашего района. Подъехав к находящемуся рядом с Софиевкой, селу Троицкое один из пассажиров набросил на шею водителю ремень, а другой приставил к горлу отвертку. После этого они забрали у водителя сорок рублей и ударом в лицо выбросили его с машины. Один из пассажиров сел за руль и примерно отъехал от этого места километр, автомобиль бросили. Потерпевший водитель, через некоторое время подбежавший к автомобилю заметил, что с машины пропал магнитофон. После этого водитель Степаненко, на своем автомобиле приехал в милицию с заявлением.
     Оперуполномоченный Каргин считался в уголовном розыске специалистом по цыганам, на его территории оперативного обслуживания проживало очень много лиц ромской национальности. Учитывая это, начальник милиции приказал старшему лейтенанту возглавить оперативную группу. Действовать надо было очень быстро, пока стояла ночь, и уехать с указанных сел было нечем.
     Милиционеры, получив в оружейной комнате табельное оружие, разместились в дежурном УАЗе и около пяти часов утра выехали в указанные места компактного проживания лиц цыганской национальности. За автомобилем милиции, на своем автомобиле ехал потерпевший. Каргин понимал, что преступники приехали в гости к кому-то из цыган, проживающих в этом или близлежащем селах. За семьдесят лет советской власти лица цыганской национальности продолжали жить по своих не писаных законах. Эти законы запрещали обращаться в правоохранительные органы с заявлениями на цыган, все конфликты разрешались только внутри своего общества. " Предательство" в среде цыган каралось только смертью. Так что опер. розыска понимал, что преступников будут прятать всеми силами и способами. В данном случае спасением могла быть только скорость, которая опередит "цыганскую почту". Оперативная группа приехала в Троицкое, Каргин знал, где цыганские дома. Они в основном располагались в труднодоступных окраинах села. Милиционеры шли от дома к дому. Каргина знали все живущие в этих селах цыгане и по требованию пускали в дом. Обследовав шесть домов в Троицком преступников не обнаружили. Степаненко с мрачным видом сидел за рулем своей "семерки". Каргин, как старший оперативной группы, принял решение выдвигаться в Софиевку, село которое находилось в трех километров от Троицкого.
     В Софиевке цыгане жили компактно на северной окраине, практически на одной улице. К семи часам утра группа заканчивала обследовать цыганские дома. Подъехав к последнему дому, Каргин постучал кулаком в некрашеную деревянную дверь и назвал себя. Хозяева знали, что дверь надо открывать, так как упорный опер все равно попадет в дом. Дверь открыла женщина в типичной цветастой цыганской одежде. - Кто в доме, просил Каргин. Хозяйка перепугано проговорила,- Гости приехали. В соседней комнате на диване спали два молодых, рослых смуглых парня. Под диваном, как в хорошем кино, лежал автомобильный магнитофон. Позвали Степаненко, заглянув в комнату, он сразу сказал,- Они. Спящих мужчин разбудили и одели на них наручники. В карманах одежды старший лейтенант нашел их паспорта, оного была фамилия Цыбулькин, второго Гаврилов, оба прописаны в Красногвардейском сельском совете, к которому относилось это село. Каргин удивился, что он их не знал.          Задержанных погрузили в автомобиль и все возвратились в РОВД, где передали их начальнику следственного отделения, который немедленно возбудил уголовное дело по факту разбойного нападения.
     Преступники в тот же день были задержаны, а затем прокурором арестованы. В установленные законом процессуальные сроки, следствие по обвинению Цыбулькина и Гаврилова подходило к своему логическому завершению. Оставалось приобщить к делу характеризующие материал и можно его передавать прокурору для дальнейшего направления в суд. Начальник следственного отделения майор милиции Струков Владимир Петрович, в производстве у которого находилось дело в коридоре милиции, встретил участкового Красногвардейского сельского совета.
- Григорий, у тебя на участке проживают Цыбулькин и Гаврилов, заедь в сельский совет, пускай они напишут с места жительства характеристики на них и привезёшь их мне. Участковый лейтенант милиции Яровой или как его все в отделе звали — Гриша, достал блокнот и записал фамилии.  На следующий день участковый Яровой, в Красногвардейском сельском совете по графику осуществлял прием граждан. Граждане в сельский совет к участковому редко приходили, Яровой постоянно был на участке и на все просьбы граждан старался реагировать сразу. В этот день посетителей тоже не было. Григорий вспомнил о поручении начальника следственного отделения. Он вошел в кабинет к секретарю сельского совета.
-Нина Васильевна, попросил участковый,- надо написать характеристики с места жительства на Цыбулькина и Гаврилова. Нина Васильевна знала практически всех жителей села, но эти фамилии услышала первый раз. Не полагаясь на память, она внимательно пересмотрела все подомовые книги, но таких жителей не нашла. - У нас такие граждане не живут, сказала она. Григорий молча кивнул и сев на свой служебный мотоцикл поехал домой.
     Через три дня был четверг, в этот день в милиции останавливается вся служебная деятельность, все без исключения, кроме дежурного, усаживаются в учебный класс или актовый зал на занятие. Занятие это конечно звучит очень "громко". В этот день замполиты, оправдывая свое существование, в милиции зачитывали личному составу многочисленные ведомственные приказы, ориентировки. Начальники всех уровней в этот день проводили все различные разборки с подчиненными, было "весело". Все это "представление" зачастую заканчивалось часам к двум дня. В этот день, в коридоре РОВД начальник следственного отделения остановил проходящего мимо участкового Ярового. - Григорий, я же просил тебя привести характеристики с места жительства на разбойников. - Мне в сельском совете сказали, что такие граждане там не проживают. Майор милиции Струков работал в милиции уже почти двадцать лет, только последние пять лет он работал в следствии, а до этого был на оперативной работе в отделе по борьбе с хищениями социалистической собственности, дослужившись там до должности начальника отделения. -     Григорий, ожидай меня на первом этаже, едешь со мной, сказал Струков участковому и зайдя к себе в кабинет положил в кожаную папку паспорта Цыбулькина и Гаврилова. Когда "Москвич" следственного отделения затормозил возле здания Красногвардейского сельского совета, на часах было уже почти семнадцать часов. Струков и Яровой вошли в кабинет к секретарю сельского совета, которая уже собиралась домой. - По какому адресу у вас на территории сельского совета проживают Цыбулькин и Гаврилов?, спросил начальник следственного отделения. Нина Васильевна, недовольно покосившись на участкового, стала листать подомовые книги, закончив их осмотр, устало сказала, - я уже говорила, они у нас не проживают и не проживали. Майор Струков достал с папки паспорта преступников и развернув их на странице, где стояли штампы прописки указанного сельского совета, тихо спросил:  "Кто писал в штампе, чей почерк?" - увидев это, лицо секретаря сельского совета побледнело от волнения и ужаса. - Это писал Разумов Михаил Иванович, наш начальник военно-учетного стола. - Где его служебный сейф?, спросил офицер милиции. Нина Васильевна молча указала на большой металлический ящик, который стоял в углу кабинета. Струков своей печатью опечатал сейф и приказал участковому показывать, где живет Разумов. Автомобиль следственного отделения направился к дому начальника ВУСа. Михаил Иванович Разумов обрезал ветки деревьев у себя во дворе, когда в калитку вошел не знакомый ему майор милиции и местный участковый. С участковым он встречался очень часто, а майора не знал. Узнав, что к нему прибыл начальник следственного отделения, Разумов встревожился, но старался виду не подавать. Узнав, что он срочно нужен в сельском совете, начальник ВУС переодевшись, пошел к милицейской машине.
Войдя в сельский совет и увидев, что его сейф опечатан, Михаил Иванович уже не мог сдерживать волнения. Ему предложили открыть сейф. В сейфе находился штамп прописки на территории сельского совета, который там не должен быть, и масса все различных документов. Все это в присутствии понятых было тут же изъято, о чем был составлен протокол. Начальнику ВУСа было предложено тут же следовать в РОВД. Допрашивать Разумова решил начальник следствия сам. Он понимал, что вся эта история с липовой пропиской это не просто так, за ней что-то стоит более важное. Свет в кабинете Струкова горел очень долго, шел допрос. Каргин был в своем кабинете, накопилось много бумажной работы и ему поручили помогать начальнику следствия, при необходимости. Около часа ночи майор Струков вошел в кабинет к Каргину. - Серега,  поехали, сказал он. В машине майор пояснил, что Разумов дал полные признательные показания и рассказал, что на "липовых" прописках он зарабатывал сто рублей, но у него был и более денежный "бизнес". От конкретных посредников, лиц цыганской национальности он получил по несколько тысяч рублей, за "белые" военные билеты, для призывников-цыганей. Часть денег Разумов передавал помощнику начальника отделения райвоенкомата Лымарю, который и делал эти военные билеты. Сейчас они едут домой к Лымарю, что бы задержать его. Каргин знал Ивана Сергеевича Лымаря, в районном военкомате он занимался призывниками очень давно, и он тоже при нем был призван в армию. Когда дверь дома открыл Лымарь, тучный пожилой мужчина, он все понял сразу. Он не был военным хоть и работал в военкомате и поэтому, задерживая его, Струков не нарушал подследственности.
     В кабинете начальника следственного отдела Лымарь сразу же стал давать признательные показания. Картина взяточничества открылась широкая. Лица цыганской национальности, через посредников со своей среды, передавали крупные суммы денег начальнику военно учетного стола сельского совета. В свою очередь, начальник ВУС оставляя часть денег себе, передавал деньги помощнику начальника отделения райвоенкомата Лымарю, который изготавливал "белые" военные билеты, делая фиктивные отметки о том, что призывник убыл в другой регион, а личные дела просто уничтожались. На протяжении длительного времени ни один из лиц цыганской национальности в армию призван не был.
     На следующий день районный прокурор санкционировал арест Лымаря. А ещё через день в район примчалась военная прокуратура, которая забрала уголовное дело к своему производству, что немного успокоило работников военкомата. Военные следователи ограничились обвиняемыми, которые были им переданы. Цыгане-посредники во взятках, пользуясь медлительностью следователя военной прокуратуры, разбежались по просторам великой страны. Цыгане — призывники "белобилетчики" добровольно явились в военкомат и попросили призвать их на службу. Их служба продлилась до вынесения приговора обвиняемым. После этого жены этих служивших цыган приехали к ним в части и официально оформили брак. Учитывая, что у каждого из них было по несколько детей, они были уволены со службы. Материалы в отношении скрывшихся посредников во взятках, военной прокуратурой, были выделены в отдельное производство и направлены в районную милицию. Их Каргину пришлось искать по всей нашей необъятной стране.