Код. Глава 1. 1 Джон

 Черная полоса продолжалась. Опять – всё псу под хвост.
 
Разочарование было настолько сильным, что он даже произнёс последнюю фразу вслух.

Обычно Джон не использовал подобные выражения. Ему не нравились абстрактные отсылки к анатомии животных, но сейчас такое определение, вероятно, являлось уместным – оно вполне соответствовало текущему положению дел.
 
Озвученная им констатация, наглядно подтверждалась результатами патологоанатомического исследования.
 
С препаратами всё. На сегодня достаточно.
 
Оставшееся он доделает завтра.
 
Приняв такое решение, Джон переложил материал в крио камеру. Продолжать вскрытие и препарирование сейчас ему явно не хотелось.
 
Закончив стерилизацию, он подготовил клетку для новой группы и запустил в неё животных.
 
Очередная партия готова. Возможно именно они дадут ожидаемый результат?
 
Хорошо бы. А если нет? Сомнений становилось всё больше.
 
Последний штамм не оправдал возложенных на него надежд, и потому продолжать дальнейшие опыты с ним не имело смысла.
 
Придётся начинать всё сначала. И не факт, что следующий не окажется таким же.

Не лучше обстояло и с финансами – имеющийся бюджет заканчивался, а для выделения дополнительных средств обоснований не было. С большой вероятностью в ближайшем будущем финансирование проекта могло прекратиться.
 
Размышляя обо всех этих проблемах, Джон отметил странное чувство.
 
Оно было двойственным. С одной стороны, ему определённо не нравилась сложившаяся ситуация, но несмотря на это, где-то в глубине своего сознания он почему-то ощущал какое-то необычное спокойствие и даже можно сказать удовлетворение.
 
Возможно так проявлялась реакция организма на переутомление?
 
В последнее время он мало спал. Текущий распорядок полностью подчинялся желанию решить поставленную задачу и заставлял его работать по максимуму.
Такое объяснение выглядело слишком очевидным. Скорее всего утомление здесь не причём.

Возможно, причиной было что-то другое?
 
Он решил не развивать данную тему. Сейчас ему определённо не хотелось думать об «играх разума».
 
Неприятностей хватало и без этого. К тому же подобные объяснения ничего не меняли.
 
Задача оставалась нерешённой. И ему всё чаще приходила мысль о том, что при исходных условиях, возможно, нужного решения вообще нет.
 
Или оно всё же есть?
 
Тогда, почему он его не видит? Что ещё ему требуется понять или сделать для того чтобы сдвинуться с мёртвой точки?
 
Раньше подобных трудностей не наблюдалось – неудачи были незначительными и носили временный характер.
 
Обычно всё быстро выравнивалось, и он двигался дальше. Так происходило всегда – начиная с учёбы в колледже, когда он впервые заинтересовался микробиологией и заканчивая предпоследней работой.
 
Сразу после колледжа Джон поступил в университет и увлёкся вирусологией.
 
Его мысли полностью захватила наука. В то время он решил заниматься ею всерьёз и даже опубликовал несколько статей.
 
После этого его заметили и стали предлагать работу.
 
Подписав свой первый контракт с фармацевтической компанией, Джон не остановился в развитии. Дальше ¬– последовало увлечение генной инженерией.
 
Со временем ему удалось достичь определённых успехов. Через несколько лет у него появилась возможность заниматься исследовательской работой, получая за это очень неплохие деньги, и на тот момент ему казалось, что он добился того, чего хотел.
 
Имелось всё необходимое для того, чтобы считать себя счастливым: обеспеченная материально жизнь, а также отличные возможности для разгадывания загадок природы – как он сам, полушутя, определял свое увлечение наукой.
 
Разумеется, ему это нравилось. К тому же такое положение повышало его самооценку.

Действительно, не каждому дано разгадывать подобные загадки, и уж тем более улучшать природу, а он – реально делал, то что другим даже не снилось.
 
Несмотря на относительно молодой по сравнению с остальными науками возраст, генетика демонстрировала впечатляющие результаты. Поэтому не удивительно, что тогда, Джон чувствовал себя чуть ли не помощником бога.
 
У него имелись возможности не только улучшать то, что уже существовало, но и создавать то, чего в природе ещё не было. Он буквально создавал новую жизнь.

Кроме того, всё это представлялось ему очень интересным, и потому Джон искренне верил в то, что занимается любимым делом.
 
Возможно, всё так и было. До подписания текущего контракта.

Подписав его, Джон начал работать над секретным проектом – созданием нового штамма вируса с определёнными заданными свойствами.
 
Они были весьма необычными. В результате воздействия этого вируса на организм носителя предполагалось достичь значительного повышения его агрессивности.

Параллельно – предполагалось создание соответствующей нейтрализующей вакцины.
 
Джон уже имел подобный опыт работы, и потому первый этап её разработки также возлагался на него. Разумеется – за отдельное (и весьма высокое) вознаграждение.

Сначала поставленные задачи показались ему не очень сложными.
 
Пути их решения на первый взгляд выглядели очевидными. Ранее уже проводились исследования, которые показали, что такие расстройства, как шизофрения, маниакально-депрессивный психоз и психопатия у людей связаны с мутациями в гене, кодирующем белок Nr2e1.
 
Также было доказано, что у мышей мутации данного гена напрямую связаны с агрессивным поведением. Поэтому он решил поработать именно с этим геном.
 
Легко нашёлся и подходящий вирус. Подготовительный этап занял всего несколько месяцев.
 
Менее чем через год Джон приступил к созданию опытных вариантов модификации. Устойчивые штаммы тоже были созданы без особых проблем.
 
Далее – он отобрал из них самые перспективные, и начались опыты на мышах.
 
До определённого момента всё складывалось неплохо – вирус действовал, изменения были явными. Испытуемая группа проявляла повышение агрессивности.
 
Постепенно эти изменения закреплялись и генетически.
 
Они передавались потомству. Второе поколение инфицированных животных проявляло агрессию заметно чаще и больше, чем первое и явно доминировало над не заражёнными конкурентами.
 
Воодушевлённый успехом Джон занялся разработкой вакцины и тоже практически сразу получил впечатляющий результат: в процессе апробации опытного варианта им было выявлено то, что у потомства вакцинированной группы заметно увеличиваются интеллектуальные способности – эти особи проходили тестовые лабиринты гораздо лучше, чем потомство контрольной и инфицированной групп.
 
Данный побочный эффект разумеется, требовал дополнительных исследований, но уже на данном этапе представлялся многообещающим. Интеллектуальная генетическая стимуляция могла стать отдельным перспективным направлением.

Он поверил в свою удачу, но как оказалось – преждевременно.
 
Третье поколение инфицированных и привитых групп показало резкое снижение продолжительности жизни, а четвертое к тому же ещё и возросшее бесплодие. Оба последующих поколения дали значительный рост числа онкологических заболеваний, а интеллект потомства привитой группы упал значительно ниже нормы.
 
Общий итог – сводился к нулю. Вся его предыдущая работа по факту оказывалась бесполезной.
 
Оставалась надеяться на то, что в разработке было несколько штаммов, и потому он всё ещё мог рассчитывать на положительный результат.
 
Расчёты не оправдались. Аналогичные неудачи повторились и со следующими штаммами.

После нескольких провальных попыток Джон уже не был уверен в том, что оставшиеся модификации смогут спасти положение.
 
Ситуация явно складывалась не в его пользу. Почти все средства уже потрачены, а он не продвинулся в своих исследованиях практически ни на шаг.
 
Заказчикам нужны результаты. А при их отсутствии – проект могут закрыть. Кризис не располагает к сомнительным инвестициям.
 
Другая сторона проблемы выглядела ещё хуже – то, чем он сейчас занимался, являлось как минимум незаконным.
 
Разработка биологического оружия – прямое нарушение международной конвенции. Подобное осуждается всеми странами ООН.
 
Понятно, что те, кто это заказал не заинтересованы в утечке какой-либо информации. И потому данный проект был строго засекречен.
 
Официально – его контракт заключался с частной лабораторией, временно работающей на одну малоизвестную компанию.
 
Согласно ему Джон выполнял заказ на проведение специального научного исследования. Притом с совершенно иной целью – некий очередной проект из разряда необычных разработок «любознательных британских ученых».
 
Всё это наводило его на очевидную мысль – люди, имевшие доступ к реальной информации, очевидно, представляли определённую опасность для заказчиков.
 
Поэтому имелся риск того, что с ними могло что-то случиться. Например, в случае огласки.
 
Хотя и другие варианты тоже не следовало исключать.
 
Сейчас он уже не был уверен в том, что поступил правильно, согласившись на эту работу. Скорее – наоборот. Возможно, загадочный голос беспокоил его не зря.

Пытаясь отвлечься от этих невесёлых мыслей, Джон начал заносить данные вскрытия и номера препаратов в журнал.

Отвлечься полностью не получалось. Раздражение продолжало усиливаться.
 
Хватит! Недостающие данные и итоговый протокол серии можно заполнить завтра, но сам гештальт ему определённо следует закрыть сегодня.
 
Закончив работу с документацией, он аккуратно, как и предписывалось инструкцией, поместил контейнер с культурой в камеру дезактивации и нажал кнопку «пуск».
 
Готово. Штамм «L21K12N7» исчез из мироздания.
 
Впрочем, его и не было изначально. Он создавался человеком. Творение получилось не таким, как хотелось творцу, и потому подлежало уничтожению.
 
– Уж лучше так, чем плодить опасных химер, – неожиданно для себя подумал Джон. – И хватит уже рефлексировать по этому поводу.
 
Предыдущий этап вычёркивался из реальности и переносился в память. Очередная неудача оставалась в прошлом.
 
С текущего момента ему нужно думать о будущем, в котором всё будет хорошо.
 
Следует отдохнуть. Возможно, уже завтра хандра пройдёт.
 
Хотя вряд ли – ему вспомнились мыши, вскрытие которых он решил отложить – данное действие явно не будет способствовать улучшению его настроения.
 
Джон не любил вскрывать. Ему всегда было жалко тех животных, которых он приносил на алтарь науки.
 
Вероятно, это являлось одной из основных причин, не позволявших ему заниматься генной инженерией животных.
 
Растения тоже не вызывали у него особого интереса. И возможно именно потому объектом его научных исследований стали вирусы, которые заметно отличались от других живых организмов.

Что обычному человеку (в смысле – не специалисту) известно о вирусах?

«Вирусы занимают особое таксономическое положение: они не являются растениями, животными или прокариотическими бактериями (одноклеточными организмами без определенных ядер) и обычно располагаются в своем собственном царстве. Фактически, вирусы даже не следует считать организмами в самом строгом смысле этого слова, поскольку они не являются свободноживущими, то есть не могут размножаться и осуществлять метаболические процессы без клетки-хозяина.

Все настоящие вирусы содержат нуклеиновую кислоту — ДНК (дезоксирибонуклеиновую кислоту) или РНК (рибонуклеиновую кислоту) — и белок. Нуклеиновая кислота кодирует генетическую информацию, уникальную для каждого вируса. Инфекционная внеклеточная (внеклеточная) форма вируса называется вирионом. Он содержит по крайней мере один уникальный белок, синтезируемый специфическими генами нуклеиновой кислоты этого вируса. Практически во всех вирусах по крайней мере один из этих белков образует оболочку (называемую капсидом) вокруг нуклеиновой кислоты. Некоторые вирусы также имеют другие белки внутри капсида; некоторые из этих белков действуют как ферменты, часто при синтезе вирусных нуклеиновых кислот. Вироиды (что означает «вирусоподобные») — это болезнетворные организмы, которые содержат только нуклеиновую кислоту и не имеют структурных белков. Другие вирусоподобные частицы, называемые прионами, состоят в основном из белка, тесно связанного с небольшой молекулой нуклеиновой кислоты. Прионы очень устойчивы к инактивации и, по-видимому, вызывают дегенеративные заболевания головного мозга у млекопитающих, включая человека.

Вирусы являются типичными паразитами; они зависят от клетки-хозяина почти во всех своих жизнеобеспечивающих функциях. В отличие от настоящих организмов, вирусы не могут синтезировать белки, поскольку у них отсутствуют рибосомы (клеточные органеллы) для трансляции вирусной информационной РНК (мРНК; комплементарная копия нуклеиновой кислоты ядра, которая связывается с рибосомами и направляет синтез белка) в белки. Вирусы должны использовать рибосомы клеток-хозяев для трансляции вирусной мРНК в вирусные белки.

Вирусы также являются энергетическими паразитами; в отличие от клеток, они не могут генерировать или хранить энергию в форме аденозинтрифосфата (АТФ). Вирус получает энергию, а также все другие метаболические функции от клетки-хозяина. Вторгшийся вирус использует нуклеотиды и аминокислоты клетки-хозяина для синтеза нуклеиновых кислот и белков соответственно. Некоторые вирусы используют липиды и сахарные цепи клетки-хозяина для формирования своих мембран и гликопротеинов (белков, связанных с короткими полимерами, состоящими из нескольких сахаров).
Истинной инфекционной частью любого вируса является его нуклеиновая кислота: ДНК или РНК, но не то и другое одновременно. У многих вирусов, но не у всех, нуклеиновая кислота, лишенная капсида, может инфицировать (трансфицировать) клетки, хотя и значительно менее эффективно, чем интактные вирионы.

Капсид вириона выполняет три функции: (1) защищать нуклеиновую кислоту вируса от расщепления определенными ферментами (нуклеазами), (2) создавать на его поверхности участки, которые распознают и прикрепляют (адсорбируют) вирион к рецепторам на поверхности вириона. клетке-хозяину и, в некоторых вирусах, (3) обеспечивать белки, которые составляют часть специализированного компонента, который позволяет вириону проникать через поверхностную мембрану клетки или, в особых случаях, инъецировать инфекционную нуклеиновую кислоту внутрь клетки-хозяина. клетка-хозяин». / Вritannica /

Очевидно, что для людей, не имеющих обширных знаний в области биологии, данная информация большей частью представляется непонятной и очень сложной – большинство из них знает о вирусах лишь то, что они являются причиной различных болезней.
 
При этом им часто даже не известно, каких именно. У обычных людей болезни вызывают исключительно негативные ассоциации, и возможно именно потому подобные темы, а тем более – их подробности, мало кого интересуют.
 
Впрочем, такими были не все. Некоторые – явно отличались от большинства.

Джону, например, вирусы представлялись интересными.
 
Для него они являлись особой формой жизни – уникальной в своей простоте и приспособленности. Ничего лишнего – предельный функционал.

А кроме того в них явно имелась какая-то загадка, которую Джон очень хотел разгадать.

Разгадывать загадки из жизни он любил с самого детства. Ему нравилось получать новые знания – в такие моменты его охватывал непередаваемый восторг от осознания того, что перед ним открылась одна из тайн природы.

Для него это очевидно являлось одним из основных интересов. И возможно именно потому в процессе постановки опытов, поиска ответов и новых решений он испытывал заметный эмоциональный подъём.

Насколько ему помнилось – так было практически всегда, но почему-то со временем испытываемые им ощущения стали заметно слабей.
 
Почему? Возможно он к ним привык или что-то поменялось.
 
Что? Сложно сказать точно. Постепенно и как-то незаметно наука превратилась в работу, которая вызывала значительно меньше положительных эмоций.
 
Она стала чем-то обязательным и малоинтересным. Особенно в последнее время. Занимаясь ею он уже не испытывал той прежней радости и подъёма.
 
Зато всё чаще проявлялось раздражение. И чем дальше – тем больше оно усиливалось. Теперь – его в основном радовала только оплата.
 
Изменения были явными, но он не мог понять их причины. Почему так происходит? Возможно, во всём этом виноват кризис?
 
Очевидно не случайно мысль о нём возникала в голове Джона уже второй раз за день. Данное явление было всепроникающим и массовым, и он, вероятно, тоже подвергался его действию.

Из сообщений масс-медиа складывалось некое общее представление, которое сводилось к тому, что экономика испытывает серьёзные трудности, и это – негативно сказывается на жизни большинства людей.
 
Джон не испытывал серьёзных материальных проблем, но их отсутствие вовсе не означало, что происходящее его не затрагивает. По его мнению, в данном представлении отсутствовало главное: больше всего влияние кризиса сказывается именно на сознании.
 
Оно – явно меняется. И притом – не в лучшую сторону.
 
Ухудшаются отношения между людьми. Обостряются конфликты между странами. Всё чаще прогнозируют мировую войну. Всё больше появляется религиозных фанатиков и предсказаний о конце света.
 
Что говорили о кризисе в античные времена?
 
Испытание? Переломная точка? Судя по всему, древние люди были безнадёжными оптимистами.
 
Сегодня у этого слова имелось множество значений в различных областях человеческой жизнедеятельности, и ни одно из них не предполагало ничего хорошего.

Очевидно, он ошибался, когда полагал, что всё это его не касается. Данная реальность являлась единой для всех. Соответственно – и для него тоже.
 
В последнее время ему всё чаще казалось, что проявления кризиса присутствуют везде и проявляются буквально во всём. Возможно, именно этим объяснялось большинства последних неудач в работе.
 
И не только в ней. Кризис влиял даже на его мысли.
 
Реальных способов избавиться от этого влияния Джон пока не видел, хотя и был уверен в том, что если бы он обратился к психоаналитикам и психиатрам, то они наверняка нашли бы подходящее название его состоянию и, разумеется, прописали бы ему соответствующее лекарство.
 
Идти таким путём ему не хотелось. Вряд ли бы это решило существующие проблемы – скорее создало бы дополнительные.
 
У него уже имелся подобный опыт и потому после лечения депрессии Джон сначала отказался от препаратов, влияющих на сознание, а затем – и от всех остальных.
 
Сейчас они ему явно не требовались. Он был в хорошей физической форме, правильно питался и за исключением работы вёл в основном здоровый образ жизни.
 
Может, всё-таки его подавленное состояние является следствием перенапряжения?
 
Маловероятно. Во время учёбы в институте ему приходилось выматываться значительно больше и ничего подобного с ним не происходило.

Из возможных внутренних причин ещё оставались только какие-то не выявленные болезни или депрессивный рецидив.
 
Теоретически – возможность некой скрытой болезни имелась, но никаких симптомов, указывающих на это он пока не видел. Признаков обострения тоже явно не наблюдалось. Похоже, что здесь было что-то другое.
 
Что именно? Возможно, определив причину, ему удастся найти решение.
 
Пока очевидным представлялось только одно – данная ситуация сложилась не сразу.
 
Подобные мысли возникали у него и раньше. Ещё до появления ощущения кризиса. И потому искать её истоки вероятно следовало в прошлом.

Наиболее рациональным являлось предположение, что его текущее состояние было как-то связано с теми изменениями, которые последовали за смертью родителей.
 
Ему не хотелось об этом вспоминать. Когда родители погибли в автокатастрофе, Джон испытал психологический шок, перешедший впоследствии в затяжную депрессию.
 
В то время он замкнулся и практически ни с кем не общался, кроме своего врача и коллег по работе.
 
Да и с ними – общение происходило только по необходимости. Тогда его осознанная жизнь свелась к работе и приёму назначенных врачом препаратов, а всё остальное – происходило как в тумане.
 
Ему постоянно вспоминались родители, и при каждой мысли о том, что их больше нет Джон испытывал невыразимую тоску, которая несколько уменьшалась только тогда, когда он отвлекался на работу.
 
Дома – тоска усиливалась и становилась невыносимой. От неё спасали лекарства – они размывали ощущение реальности и чувство потери.
 
В таком состоянии ему пришлось находиться довольно долго. Только через год его депрессия уменьшилась до терпимого минимума, и он смог сначала – снизить дозу, а затем и вовсе – прекратить приём препаратов.
 
После этого реальность вернулась, но память так и оставалась поделенной на «до» и «после» аварии.
 
То, что происходило с ним в течение года «после» – практически не помнилось. Из того промежутка времени ему вспоминалась только работа, которая являлась тогда для него основной частью жизни, и ощущение малой значимости и нереальности всего остального.
 
Следующее изменение было связано с поездкой в Египет и пирамидами.
 
Про пирамиды ему неоднократно рассказывал дед и потому они являлись, пожалуй, самой яркой мечтой его детства – Джон неоднократно видел их во сне и всегда хотел увидеть наяву. Неожиданно у него появилась возможность осуществить эту давнюю мечту – и он ею воспользовался.
 
Всё сложилось само – его отправили в отпуск.
 
Спасительного отвлечения в виде работы на тот момент у него не было. Он не знал, чем себя занять и опасался возвращения депрессии.
 
Тогда кто-то посоветовал ему в качестве отвлечения туризм. Джон вспомнил рассказы деда и решил поехать в Египет.
 
Сборы были недолгими. Его багаж, состоящий из смены белья, документов, банковской карты и ключей с любимым брелоком-талисманом, легко поместился в дорожную сумку.
 
Билет на авиарейс из Хитроу он забронировал заранее. Перелёт прошёл без проблем и через несколько часов он был уже в Каире.
 
Та поездка определённо оказала на него значительное влияние.
 
Буквально сразу его захлестнули новые впечатления. Дед оказался прав – даже издалека пирамиды выглядели восхитительно!
 
Позже ему удалось рассмотреть их уже вблизи.
 
Подобных эмоций ему не приходилось чувствовать уже давно. Трогая грубую поверхность камней, из которых были сложены пирамиды, он испытывал какой-то нереальный восторг от происходящего.
 
Вероятно, этот эмоциональный подъём заметно истощил его энергию. После экскурсии Джон вернулся в гостиницу и сразу же лёг спать.
 
Именно тогда он и увидел свой первый необычный сон.
 
До этого ему приходилось видеть различные сны и испытывать разные ощущения, но того, что он пережил тогда, с ним очевидно ещё не происходило. Тот сон заметно отличался от всех остальных снов, когда-либо виденных им ранее.
 
Во-первых, он практически ничего конкретного из него не помнил – воспоминания содержали только общее впечатление, согласно которому его основной темой и действием являлось некое общение или точнее – обмен информацией.
 
С кем? Данные отсутствовали.
 
Джон неоднократно пытался анализировать этот сон впоследствии, но ему так и не удалось вспомнить того, кто с ним общался.
 
Оставшееся впечатление было расплывчатым и крайне противоречивым. С одной стороны, ему казалось, что он знает человека, который беседовал с ним во сне, а с другой – возникало чувство, что его собеседником был вовсе не человек.
 
Позже – он вообще пришел к мысли, что собеседников могло быть несколько.
 
Предмет общения тоже помнился приблизительно. Ему казалось, что они обсуждали что-то научное.
 
Впрочем, для того чтобы утверждать это точно у него не было видимых оснований. Когда он пытался вспомнить, о чём конкретно шёл разговор, на ум почему-то каждый раз приходили разные мысли: о душе, природе человека, а также об информации и смысле жизни.
 
Хотя при этом имелось и не менее загадочное, во-вторых.
 
Присутствовала какая-то необъяснимая внутренняя уверенность. Во сне Джон точно знал тему и предмет разговора, а также очевидно понимал то, что говорил (или говорили) ему собеседник (или собеседники) – во всяком случае, именно таким было оставшееся у него после пробуждения ощущение.
 
Он почему-то верил этому ощущения даже несмотря на то, что так и не мог вспомнить ничего определённого, кроме одной фразы.
 
«Запущена программа инициации», –  такой была фраза, которую он запомнил. Джон не знал, что именно она означала, но полагал, что с ней связано что-то важное.
 
После того как она прозвучала, с ним что-то произошло, и сон прервался.
 
В-третьих, его пробуждение тоже представлялось необычным. Проснувшись, он испытал чувство дезориентации и столкнулся с явным затруднением самоидентификации – ему пришлось потратить несколько секунд на то, чтобы вспомнить, кто он такой и где сейчас находится.
 
В тот момент в его голове возникла странная ассоциация – он ощутил себя маленьким мальчиком, стоящим у распахнутой в незнакомый мир двери.
 
Затем – всё вернулось на свои места. Через короткий промежуток времени Джон вновь стал собой и практически сразу же начал размышлять о том, что с ним произошло.

Возможно, увиденный им сон служит каким-то предупреждением?
 
От кого? О чём? Как его трактовать?
 
Или всё это можно объяснить проще – и сон и оставшееся после него ощущение являются всего лишь результатом перевозбуждения, вызванного впечатлениями и эмоциями, полученными накануне, наслоившимися на какие-то сигналы из подсознания?
 
Тогда его размышления были недолгими. Он обнаружил, что опаздывает на завтрак и поспешил к столу.
 
Распорядок того дня оказался насыщенным событиями. Позавтракав, Джон отправился на экскурсию, а после обеда – посетил ещё пару музеев.
 
Новые впечатления очевидно вытеснили мысли и ощущение, оставшиеся после непонятного сна – они больше не возвращались. Последующие ночи он спал как убитый, и того, что ему снилось, уже не помнил.
 
Из отпуска Джон приехал отдохнувшим и полным сил и энергии.
 
После поездки он с удвоенным рвением взялся за работу и достиг определённых успехов.  В результате – через несколько месяцев ему предложили повышение.
 
Ещё через два года последовало предложение с гораздо большей оплатой и возможностью самостоятельной научной работы.
 
Ему давали отдельную лабораторию. Разумеется, он принял это предложение.
 
На тот момент оно представлялось ему интересным и перспективным – у него появлялся реальный шанс заняться практическими исследованиями.
 
Впоследствии эти представления изменились, а в его планы внесла коррективы жизнь. В конечном итоге – всё пошло совсем не так, как он рассчитывал, хотя вероятно, об этом можно было догадаться с самого начала.
 
Имелось странное совпадение. Незадолго до подписания того контракта Джону приснился ещё один непонятный сон.
 
Проснувшись после него, он почему-то сразу же вспомнил свою поездку в Египет и те ощущения, которые возникли у него после первого сна в гостинице.
 
Оказалось, что из его памяти ничего не исчезло. Забытые, как ему до этого казалось, впечатления – вернулись в полном объёме. Более того ¬– они ещё и дополнились.
 
Неудивительно, что ещё тогда у него появилась мысль о том, что первый и второй сны как-то связаны.
 
Позже он утвердился в том, они не являлись случайными. Вероятно, во время поездки с ним что-то произошло, после чего вызванные этим событием незаметные ранее изменения начали становиться видимыми.
 
Первые из них проявились за два дня до специального собеседования на новой работе – когда он прошёл предварительное собеседование и начал знакомиться с рабочей документацией.
 
Тогда было непонятно, что явилось их причиной. Стандартная процедура, с которой ему приходилось сталкиваться уже не первый раз, имела неожиданные последствия – в процессе изучения внутренних правил документооборота у него возникло какое-то необъяснимое беспокойство.
 
При том, что никаких видимых оснований для подобного ощущения не было – он подробно изучил договор и счёл условия приемлемыми, но, несмотря на это, где-то внутри него некий червячок сомнения явно выражал своё несогласие.
 
С таким Джон ещё не сталкивался. Всё это выглядело так как будто между его разумом и какой-то другой частью сознания происходил очевидный конфликт.
 
Разум – настаивал на том, что нужно как можно быстрее подписывать договор.
 
Ему предоставляли лабораторию и предлагали хороший заработок. У него появлялась возможность получить то, чего он давно хотел, но упрямый червяк не соглашался с доводами разума и продолжал создавать неприятные ощущения.
 
И это было только начало. Позже выяснилось, что неизвестный «внутренний оппонент» также обладал способностью внятно формулировать свои мысли и даже произносить их вслух.
 
Во всяком случае, именно так показалось Джону, когда он впервые услышал его на финальном собеседовании непосредственно перед подписанием контракта.