Происшествие

Стоял июнь,усадьба уже просыпалась, но в панском доме было тихо. Где-то за аллеей мычали коровы, выгоняемые в поле. Федор проскользнул через дорогу, обогнул полянку, где пане махали ракетками в бадминтон, и устремился к пруду. Там,устроился ближе к кустам. Сжал правой рукой выстроганное удилище из орешника, закинул кованный крючок с еще живым червём, присел и замер. Левой, истерзанной комарьем, схватился для равновесия за молодую иву. Черная нить потерялась в мутной, зеленоватой воде. Остро пахло тиной и свежестью утра. Бабки говорили, пруду лет сто, не меньше. Про русалок байки рассказывали, мол на Ивана Купала , голые девки с хвостами  утаскивали зазевавшегося купальщика в омут. Федор моргнул, не, то жирный рот сазана оставил на воде крупную рябь. Солнце, краем зависло над лесом, словно в раздумье. Туман рвался по воде клоками. Он услышал скрип уключины, шлепанье весел, и удилище в руках дернулось. Федор вздрогнул, знал, что ловить рыбу в Панском пруду воспрещалось, да ведь как не соблазниться, такие морды вон из воды кивают. Он отшагнул чуть в сторону, будто слился с ивой. Ступня сползала по росистой траве, и он перенес вес на правую ногу, хотя помнил про больное колено. Вдарила  его вылетевшая втулка, как старую паровую машину ремонтировали, ее равно выкинули, и этой зимой Пан Станислав, хозяин, закупил  новенькую «Борман, Шмид и Ко» в Варшаве.  Но, боль в  колене возвращалась.

 Из-за деревьев вплыла лодка, но сидевших против солнца Федор не различил. Рассвистелись стрижи, и донеслись уже голоса, в которых распознал  братьев Жмыньских. Да и кому еще позволено здесь рыбачить, коль не панским детям.
    Старший, Богдан, почти ровесник Федору, смешно шепелявил, но смешливость его, не имела общего с характером. Высокомерный и самовлюбленный барчонок, умел доставить   неприятностей окружающим. Особенно не жаловал Федора, презирал за любовь к чтению, за понимание механизмов. Норовил при встрече прицепиться, оскорбить, поэтому  Федор обходил его стороной.
 Младший, похожий на медвежонка Анастас, был младше  года на четыре, держался  открыто и дружелюбно.  Федор даже чинил ему велосипед , когда тот срывал цепь, или гнул вилку руля. В механизмах, в свои пятнадцать, Федор понимал получше инженера Букина, который частенько оставлял его наедете с  новой паровой машиной на спирт заводе, отправляясь на очередную дегустацию.

 Потянуло дымком с сыроварни, значит уже семь, и пора бы бежать, пока пан Инженер не пришел первым, но эта лодка. Ох, как  притягивала внимание, что там, почему они вдвоем, не давал ему покоя этот вопрос.  Проснувшаяся утренняя мошка, накинулась на свежую плоть, и Федор почесав впалую грудь, выругался.
Что делать- то, бежать не бежать, или ждать, так если инженер с бодуна, может и не заметит. Когда еще случай выдастся, уши погреть. Маманя, завсегда ему говорила, слушай внимательно сынок, да запоминай, слово подобранное, с умом пользуй.  Тогда точно ждать.

Разговоры в лодке нарастая, шли на спад, и срывались на приглушенный крик. В усадьбе, в Большом Дворце, как называли Панский дом, в котором Федор никогда не был, но мечтал попасть, обслуга поговаривала, что живут братья в противостоянии. Не по-братски.
 Богдан, мечтая стать военным, видимо в деда,  штабс-капитана, в любое время отрабатывал голос и строевой шаг. Готовился, учился стрелять на дальнем подворье. И конечно применял свои навыки на Анастасе. Часто грозил, научит мол и его, служить  Царю и Отечеству.. Младший отчаянно сопротивлялся, отцу правда не жаловался, хотя и ходил в любимчиках. Говорят, не раз видели, как Богдан,  руку на младшего поднимал.
Федор задумался поглядывая на удилище, перемирие у них, и порыбачить вышли? Тогда чего спорят?
Всплеск,  резкий крик Анастаса, застали Федора врасплох . Нога все же скользнула, и Федор сошел в воду, будто парусник со стапелей, шумно и мощно разрезая зеленоватую воду. Удилище уплыло в сторону.

 Лодка слегка покачивалась, метров сто до нее, не более, и Федор видел, как тяжелый  Анастас  вскидывая руки пытается зацепится за борт. Пруд скрывал пару глубоких, холодющих ям, где прятались крупные налимы и ходили щуки размером с корыто, а может и русалки там сидели, вот одна  такая и оказалась рядом. Жилистый Богдан, упершись ногами в борта, веслом толкал брата на глубину. Анастас молотил ладошками, выплевывая крик вперемешку с водой.
 Федор вспомнил, Анастас не умел плавать, часто сидел на мелководье гоняя мальков,  никогда не заходил на глубину. Так может учат его? Федора так учили плавать, отца так учили и деда его тоже.   
Вскинув взгляд на стоящего по грудь в воде Федора, Богдан приподнял весло, капли струйкой сползали с дерева.
Федор, в нерешительности переминался, нащупывая рукой удилище которое уплыло, а ноги медленно погружались в ил.
 Богдан плашмя, опустил весло на вихрастую голову Анастаса, белые руки взметнувшись, исчезли. Федор рывком скинул рубаху. Не учит черт возьми. Топит. И нырнул. 

  Два гребка, поднял голову, выдох-вдох. Два гребка. поднял голову, выдох-вдох. Скоростному плаванью, научил  его гость Пана, из далекой Америки.  Федор не знал где такая страна, но технику  усвоил за два урока. Вздох, еще вдох и нырок.
 В косом луче света, сквозь мутную воду, Федор увидел волосы,  висевшие на глубине клубком, словно водоросли. Он потянулся руками, заболтал ногами – выдох. До нырнул. Схватился вроде, потянул вверх. Пухлое тело дернулось, вскинулась голова со  вспученными глазами, рука схватила клещом ныряльщика за ногу, и Федор, медленно опускался в темную муть ямы.  Волосы Анастаса выскользнули, в глазах Федора потемнело, грудь сжало в предчувствии вдоха, тело задёргалось к свету. Он лягнул из последних сил по клешне на лодыжке, и наконец всплыл.
Богдан его ждал. Федор успел, с отрытом на вдохе ртом, краешком глаза  заметить  недобрую усмешку, и весло, мелькнувшее в крае солнца.
Уф, Федор нырнул, и следом  деревянный квадрат разрубил пласт воды. Пузырьки закружились в водовороте, и тогда Федор ухватился ладонью за весло, налег подмышкой, наползая и подминая под себя. Весло задергалось словно живое, завертелось. Но Федор держал, и когда он вынырнул, увидел серые, изумленные глаза Богдана. И тогда, Федор дернул весло еще раз.
В мгновенье Богдан перевалился через борт, вздымая веер брызг.
Со стороны парка и сыроварни уже бежали люди.  Федор слышал их крики, руки махали ему с берега. Он держался за мокрый борт тяжело дыша. Несколько голов, неуклюже поплыли на помощь, а двое толкали с лужайки синюю лодку самого пана.
Богдан вынырнул отплевываясь, обхватил мокрыми руками шею Федора, попытался оторвать от борта. Федор хрипел не отпуская, мужики были близко.
    Уже на берегу, с трудом соображая, Федор растирая закоченевшее тело, слушал завывания Богдана об утонувшем брате, и вот ведь странно, о героизме Федора,  пришедшего на помощь.
 До окончательных разбирательств, Федора отвели в амбар, кинув в прохладу лоскутное одеяло, навесив для верности замок. Он накрыл на высокий ларь грубое полотно, залез, свернулся поджав ноги к животу. Перед глазами, стояло лицо Анастаса с открытым ртом, его белая шея в просвете воды. Вздохнув, Федор закрыл глаза и провалился мгновенно, сползая в сны о неведомой стране, с чудным названием Америка.