Песня царственной птицы

   Солнце  медленно  клонилось к земле, малиновая  полоска зари  зардела  на  западе и  на  берёзах, и на  соснах  лежал  мягкий  красноватый  свет. Откинулись  на  снег  синие  тени-  тени  вечера.
В  сгустившихся  сумерках растворились  берёзы,
летящие  снежинки  казались  звёздным  роем, а
высыпавшие  звёзды на  чёрном  бархате  неба-
остывающими  углями  в золе.   
Закатный   лес тихий, стылый, с запахом  хвои  опушка, обрамлённая, словно  седыми  берёзами. Рядом  просека, как  с проседью  лента, а  поверху  бело – зелёный  коридор  от  ёлок  до  могучих  сосен.
Лесной  лыжнёй  еду  на лыжах. Ко  всему  прислушиваюсь, ко  всему  внимательно  приглядываюсь.
По  просеке  никто  не  ходил и  не  ездил.  Поперёк  след и  на  снегу  парные  отпечатки чих –то  ног. Всё  понятно: след  оборвался  у  разлапистой  ели.  Белка  шишковала.
Рядом  на  снегу  полоска: лесной  хорёк  тащил  что – то  в зубах. Интересно, что волочил  зверь?
Под  рослой  елью  лежало  несколько  десятков  змей.
Остановлюсь, постою и  дальше. Лесная  тишь  изредка  нарушается дробью дятла. 
Плотная  темнота  стала  укрывать  опушку, просеку, поляну и  без  того  таинственные,  со  своей  укромной  и  загадочной  жизнью. 
В  густеющей  темноте  гадаю – сохранит  ли небо хоть  малейший  отблеск  зари  и можно  ли   будет разглядеть речушку  Липенку.
Я  спустился с небольшого  взгорка и пересёк  речушку  Липенку – только по  береговым  ивнякам  и  определишь пока её  извилистое  русло. Вода  на  перекате всё ещё  булькала,   прозрачная  и  холодная  даже на вид.
На  склоне -  следы  зайцев, ушастые  лакомились  ивняками. С  береговой ёлки вдруг  взлетел  рябчик  и резко  полетел вдоль  берега. 
Вот в глуби  ельника, в темноте, что – то  зашуршало, шумно  вздохнуло, чмокнуло. Кто – то  идёт. Ближе… Ближе….  Комолый  лось.
Вот  и   полянка, как светлое  оконце. По  краям  поляны  ёлочки, кусты  темнеют  вереска, а   потом   
выступают  берёзы, рослые, ветвистые с  брызгами  чёрных  веснушек на  стволах.  На  эти  берёзы и  любят  прилетать из  ельника  тетерева.  Лениво  пасутся, срывают  почки, перелетая  с ветки  на ветку.
Самцы  чёрные -  чёрные, с алой  изгибистой  бровью,  далеко  видны. А  самки жёлто- пёстрые, сливаются, с веснушками  берёз и  нужно  долго  приглядываться, чтобы  открыть эту  заветную  птицу.
Мне  несказанно  повезло. Наткнулся  на такую  картину: тетерева слетали  с  берёз, купались в   снегу. Шумно, азартно. Тетерева  любят  снег.  Даже в  сильные морозы  зарываются в сугробах, стихают и  ночуют. Случается,  едешь  на  лыжах,  ничего  не подозревая, и  вдруг: 
«Ф-Ф-Ф… Ф-Ф-ф»  Яро, шумно  из – под  лыж  взлетают, эти  царственные  птицы, обдав  твоё  лицо  снежной  пыльцой.
  Как  чудесно поют  тетерева на  вечерней  заре, каждая  птичья  голова, похожа на  красный  цветок, склонившийся  к  ветке.
 Моя  душа  наполнилась чувством  нежданной  радости. Я  стал  внимательно  слушать  и  ждать…
Вот прилетел косач – тетерев с  правого  берега   речушки  Липенки, сел  на   ветку  осанистой  берёзы, пригнул  голову в  красном  платочке
к  самой  ветке, что – то  в тиши  забормотал.
Можно было  понять, что  тетерев  звал  подругу,
с  крошечной белой  полянки. Почти  задевая крыльями  берёзы, на  него  летели две  самки.   
Тетерев  бормотал всё  громче :»Чур – бур- тур …
Чур -  бур – тур!»
Другие  тетерева  вразброс бродили  под  берёзами, по  полянке, но  каждый  косач  с  места ответил  тотовику, и  этого полилась  особенная для  всех  песня – песня тихая, звучная, торжественная.

Кто  хоть  раз  в своей  жизни слышал эту  песню, тот и  спать будет  так, будто спит, и  всё  слышит, как  Терентий  токует.
Наконец  я  увидел  своего  красавца, который важно  сидел  на  толстой  ветке  берёзы. Тетерев играл с  большим  азартом и  песни  следовали одна  за  другой. Захлопали, словно  зааплодировали, подпрыгивая  тетёрки, по- своему, выговаривая:» Крэко- крэко»!   
Встреча  двух  самцов под  берёзой с красными гребешками  на  головах, радужно  отливающих  в свете  серебристом луны.
Трудно было  оторвать взгляд  от  этого  поистине  прекрасного  зрелища  тетеревиного   
тока.
Тёмные  зимние  сумерки  ушли, словно  наважденье. Небо  становилось тёмно – фиолетовым, выступили пухлые  облака.  Лёгкий морозец туманил  лесные  дали. Наступала  ночь.
И вдруг я увидел сидящую под  кустом    береговой  ольхи  кумушку – лисицу. Крупная, матёрая. Даже  в темноте огнистую, хвост  пушистый на  отлёте, вытянут  во  всю  длину. Лиса  увидев меня, шарахнулась в  ивняки -  попробуй, догони. А  кругом  на снегу лисьи  следы - мышковала  рыжая  плутовка.   
Нужно  ли  признаваться, что  мой  поход  длился  долго – долго, в  небосводе  зажглась, замерцала  мелкая  россыпь  звёзд. В  деревню  Норкино  я привёз  с  собой  звёзды  и  запомнил  песню  дивную  тетерева.