Код. Глава 1. 2 Андрей

Самая жаркая неделя лета 2010 года врезалась в его память надолго.

Она осталась там со всеми подробностями и деталями – как некий фильм с эффектом присутствия. Даже сейчас ему отчётливо помнилось всё, что происходило в те дни, вплоть до испытываемых им тогда ощущений.

С самого понедельника та неделя не обещала ничего хорошего. Погода и положение дел соответствовали – и то и другое было явно «не айс», причём буквально во всех смыслах.

И без того непростая ситуация на работе усугублялась жарой и всеобщим отпускным сезоном.

Практически везде наблюдалось одно и то же – начальство отсутствовало. Поэтому последние несколько недель его работа с клиентами сводилась в основном к перенесению решений «на потом».

Надежда на выполнение плана с каждым днём становилась всё более призрачной, что, разумеется, совсем не радовало. Слабо утешало только то, что у конкурентов дела с продажами обстояли примерно так же.

Остальное – просто выводило из себя.

«Машина управления» буксовала буквально на ровном месте, ежедневно создавая массу дополнительных проблем. Андрея постоянно подводили смежные службы и особенно бухгалтерия, которая, несмотря на регулярно отправляемые служебные записки упорно продолжала выставлять клиентам «кривые» счета.

Складывалось впечатление, что в главном офисе все дико тупили и находились в состоянии постоянного торможения. Хотя, вероятно, объективная причина для этого имелась – шутка ли, +39;С!

Причём в тени. На солнце градусник зашкаливал за 50.

Впрочем, в главном офисе условия всё же были более благоприятными – там имелись сплит-системы. А в офисе, где работал Андрей, кондиционер отсутствовал даже в ближайших радужных планах.

Охлаждающие устройства (не считая холодильника) были представлены исключительно аппаратом для охлаждения воды (кулером) и напольным вентилятором.

Считалось, что этого – вполне достаточно. По словам руководства, «лишних денег на приобретение дополнительного кондиционера, в бюджете не имелось».

Все попытки Андрея создать нормальные условия для работы натыкались на стандартные ответы типа: «Здесь вам не санаторий» и «Если кому-то что-то не нравится – никто не держит».

Иногда к ним добавлялись и другие вроде: «Закон природы. Выживает тот, кто сильней». И напоследок всегда приводился самый веский аргумент: «Никто же тепловой удар до сих пор не получил».

Подобные обоснования его откровенно раздражали и представлялись чистой воды демагогией. По сравнению с той прибылью, которую приносило компании руководимое им подразделение, стоимость даже нескольких кондиционеров представлялась мизерной.

Андрей никак не мог понять, почему он и его подчинённые должны работать в экстремальных условиях.

Или всё это делается специально? Может, в их офисе проводят некие засекреченные опыты по выявлению адаптивных возможностей работников?

Если так, то подопытным разве не полагается хотя бы какая-то доплата?

Вероятно, на него повлияла жара. Он всё-таки не удержался и сгоряча высказал эти соображения заместителю директора, который накануне в пятницу заехал «лично проконтролировать» работу удалённого подразделения.

Изначально ничего такого Андрей ему говорить не собирался, но тот напросился сам, грубо «наехав» на него и выведя из состояния равновесия.

По факту – зам, не стесняясь в выражениях, отчитал его при сотрудниках по пустяковому поводу. В результате – Андрей не сдержался и высказал ему в ответ всё, что накипело.

Про непонятные опыты, нарушающие законы. Про санитарные нормы. И про доплату тоже.

Тот сделал вид, что ничего не услышал и поспешно стал собираться.

Собираясь, зам «кстати» вспомнил о том, что Андрей опоздал на прошлое собрание, а также выразил недовольство краткостью отправляемых им ежедневных отчетов. После чего, уже на пороге, пообещал специально вызвать его в главный офис для решения этих и других вопросов, сделав многозначительный упор на слово «других».

Понятно. Стало быть, всё услышал. Теперь точно проблем не миновать.

Андрей догадывался, что за этим последует – первым делом его вызовут в главный офис и покажут коллективный договор.

Буквально ткнут пальцем в прописанный там разъездной характер работы. После чего предложат вслух почитать то, что сказано об этом в законах. И возразить-то ему, по сути, будет нечего – согласно условиям договора в дураках однозначно останется он.

В итоге – Андрею очевидно светит уменьшение доходов и увеличение нагрузки.

Вольнодумства и раньше не прощали, а сейчас точно – его мятеж подавят без жалости. Причём формальные обоснования для репрессий найдутся легко.

Достаточно будет даже одного – кризис.

В связи с ним принято экономить на всём. В том числе (и особенно) на работниках. Поэтому Андрея накажут, а заодно – сэкономят. И при том всё будет выглядеть вполне законно.

Он даже представил, как именно реализуется такой план – в доверительной беседе с директорами зам перечислит все его промахи и скромно умолчит о достижениях.

После чего – напугает и разозлит начальство крамольными упоминаниями законов и норм, а затем припомнит все «не корпоративные» поползновения Андрея. И уже напоследок заострит внимание директоров на самом ужасном – посягательстве на их деньги.

А они на дух не переносят слово «доплата». Это – залёт, боец.

Так что, скорее всего репрессии будут серьёзные. Как минимум – ему добавят обязанностей и лишат премии.

Также вполне вероятно ещё большее усиление контроля и вменение в его обязанности дополнительной отчетности. А как максимум – могут и вообще систему оплаты пересмотреть.

Ну, да ладно. Как пелось в одной детской песенке – «неприятность эту – мы переживём».

Дальше фронта – не сошлют, меньше взвода – не дадут. Подобное он проходил не один раз, и потому его репутация хуже уже не станет.

Конечно, может, и не следовало всего этого говорить, но и не сказать он тоже не мог. Да и сказанного уже не воротишь.

По уму надо было данный вопрос уже давно решать.

Когда отклонили его последнюю официальную заявку на сплит-систему, он не захотел добиваться и настаивать. А – зря. Теперь – точно, скандала избежать не удастся. И посему – никаких сожалений.

Возможно Марк Аврелий, Кадош и Лев Толстой были правы. «Делай, что должно и будет, что будет».

Нет худа без добра и нет добра без худа. Глядишь – вопрос о сплит-системе опять поднимется, и кто знает. Может в этот раз что-то переменится к лучшему?

Рассудив так, Андрей успокоился.

Он был готов к любому развитию событий. А дальше – началась та самая неделя.

Понедельник ознаменовался тем, что с самого раннего утра в офис нагрянуло руководство в лице аж сразу двух директоров.

Данное обстоятельство Андрея не удивило и не испугало. Нечто подобное, после того разговора с замом в общем-то, и предполагалось.

Решив не усугублять своё и без того незавидное положение, он лично встретил эту делегацию на пороге, изобразив максимально возможное дружелюбие и радость по поводу визита столь высоких гостей.

Его радушие, очевидно, было проигнорировано. Признаков аналогичных эмоций со стороны начальства не наблюдалось – наоборот, в их поведении явно прослеживались настороженность и недоверие.

Буквально с порога один из начальников с видимым сомнением изрёк: «Неужели здесь действительно так жарко, как утверждают некоторые?»

Андрей на несколько секунд замешкался, подбирая подходящую формулировку для ответа, но оказалось, что этот вопрос был риторическим. Не дожидаясь его реакции, комиссия решительно проследовала дальше в офис.

Начальники бодро пробежались по рабочим помещениям и, глубокомысленно посмотрев на окна, дали совет использовать для дополнительного охлаждения сквозняк. Впрочем, заряда бодрости им хватило ненадолго.

Природу не обманешь. Буквально через пару минут пребывания в душном офисе, покрывшись испариной и всё чаще протирая платками вспотевшие лица, боссы, нехотя согласились, что здесь действительно «несколько душновато».

Спустя ещё несколько минут они выпили по стакану холодной воды из кулера, и уже гораздо более милостиво пообещали отдать свой старый кондиционер из кабинета дирекции после того, как он будет заменен новым.

Андрей работал уже не первый год, и потому столь щедрые «авансы» его особо не впечатлили. Данное обещание вовсе не значило, что сказанное ими осуществится в ближайшее время.

Он попытался их дожать, но из этого ничего не вышло. При попытке конкретизировать предполагаемые сроки, руководство очевидно сочло, что лимит милости уже исчерпан и рационально предположило ближайшую вероятность такой замены не ранее следующего года, потому что «текущее лето, считай, наполовину уже прошло».

На его возражение, что жарко прямо сейчас ими были приведены уже знакомые аргументы, к которым на этот раз добавились дополнительные обоснования.

Дословно они звучали так: «Расходы на покупку и установку сплит-системы требуются немалые, а в настоящий момент свободных средств нет, поэтому потерпите ещё немного» и «Сейчас – кризис, и нам всем не легко».

Крыть было нечем.

Он с большим трудом изобразил на лице понимание и радость по поводу столь мудрого и щедрого решения. После чего руководство, с чувством выполненного долга, поспешило загрузиться в оборудованный кондиционером автомобиль и отбыло в главный офис.

А жара – осталась.

То, что испытали боссы, было ещё цветочками. Дальше – начиналось настоящее пекло!

Если утром воздух просто воспринимался противно теплым, и всего лишь вызывал испарину на лице, то к обеду с ним происходили значительные и весьма неприятные метаморфозы – постепенно разогреваясь, он уплотнялся, становился кисельно-густым и обжигающе горячим. В это время трудно было даже дышать.

Организм как мог пытался бороться с перегревом.

Конвекция и излучение в этих условиях практически не работали. Из всех возможных механизмов борьбы эффективным являлось только испарение.

К сожалению, у данного механизма имелись существенные недостатки. В результате его действия мокрая одежда липла к телу, а с лица непрерывно стекал пот.

Те устройства для охлаждения, которые имелись в наличии – не помогали. От слова «совсем». Скорее – наоборот. При такой жаре и вентилятор, и охладитель производили совсем другой эффект.

Ощущения от потока воздуха, гоняемого вентилятором, ассоциировались исключительно с горячим феном, и при этом он только слегка подсушивал те участки одежды, которые не контактировали с телом непосредственно.

Несвязанная жидкость уходила на испарение. А то, что испарялось – требовалось пополнять, и потому постоянно хотелось пить.

От постоянной жажды не спасала даже холодная вода из кулера – облегчение наступало лишь непосредственно в тот момент пока ты её пил.

Дальше – становилось только хуже.  Буквально сразу же выпитая вода обильно выделялась всеми порами тела в виде пота, после чего пить хотелось вновь.

И, тем не менее – жизнь продолжалась.

Несмотря на жару, липнущую к телу одежду и закипающие мозги, нужно было работать. Требовалось как-то выполнять обязательный план по продажам.

В данных условиях это представлялось значительно более трудным, чем всегда, причём не только физически, но и морально – жара заметно усиливала все негативы.

В том числе и те, которые не были напрямую связаны с ней. Например, сейчас как никогда Андрея напрягали так называемые «интриганы».

К этой категории он относил тех сотрудников, которые постоянно заключали какие-то альянсы, сплетничали и пытались выслужиться перед вышестоящим начальством, очерняя всех остальных.

Такого рода «деятельность» являлась для них приоритетным занятием. Вследствие чего они недостаточно уделяли внимание своим прямым обязанностям, и потому регулярно портили Андрею выполнение плана, показатели и зарплату.

Обычно ему приходилось тратить уйму сил и времени на то, чтобы пресечь подобные «отвлечения» и заставить их работать, не вступая с ними в прямой конфликт, но в настоящий момент это было выше его возможностей.

Сейчас он просто старался свести общение с этими работниками к минимуму. Какое там противодействие, если даже привычные дела требовали значительных усилий.

Его офисный рабочий день и в обычных условиях был достаточно напряжённым, а теперь – казался предельно тяжелым и изматывающим. Андрей был близок к точке закипания как морально, так и физически, и возможно, именно поэтому срабатывал некий внутренний фактор, сводивший к минимуму не только эмоции, но и саму жизнедеятельность.

Из-за увеличения нагрузки и экстремальных температурных условий, организм самопроизвольно переходил в режим экономии, что придавало всем его реакциям и действиям вынужденную неспешность и размеренность, максимальную в середине дня.

Речь и мысли замедлялись и минимизировались. Также как и любые движения. Прежде всего, самое необходимое – пить и потеть, а уже затем в промежутках и по возможности – всё остальное. Срочно делалось только то, что не могло ждать, а всё остальное оставлялось на более прохладное время.

Андрей физически не мог работать в обычном режиме.

И не только он один. По мнению специалистов, такая жара была на грани предела выносливости.

От выхода за этот предел спасало только то, что её максимальное действие не являлось постоянным – к концу рабочего дня столбик термометра опускался до приемлемого уровня и люди более-менее, приходили в себя.

В это время все спешили домой, под душ и кондиционер. Многие – прямо с работы отправлялись на пляж.

Он тоже – первым делом ехал на пляж. После пляжа – домой под кондиционер, там – пару часов на личную жизнь, затем – душ и спать.

Утром следующего дня пытка жарой и работой начиналась опять, и так происходило всю рабочую неделю вплоть до пятницы.

Последний рабочий день заметно отличался от остальных. В пятницу всегда наступало оживление, помешать которому не могла даже экстремальная температура.

Работа заканчивалась. Впереди были выходные и потому в этот день сотрудники просто сидели в офисе и обсуждали планы на предстоящий отдых.

Основное действие начиналось после обеда. Обычно тогда массово проявлялись желающие охладиться бокалом холодного пива из ближайшей пивнушки.

Причём в этом не было ничего зазорного – считалось, что такое желание обосновывалось исключительно необходимостью поднятия корпоративного духа.

Соответственно – основная масса работников данную инициативу поддерживала. Поэтому далее – выбирались гонцы за пивом, и параллельно принималось решение о заказе пиццы.

Следует отметить, что подобные организационные вопросы (в отличие от рабочих) решались очень быстро.

Количество пива и пиццы являлись величинами постоянными и, как правило, не менялись. Сборы гонцов тоже были короткими. И потому всё необходимое доставлялось в офис ещё до завершения рабочего дня.

После этого – накрывался стол, и начиналось пресловутое поднятие духа.

Указанное мероприятие являлось для всех привычным и весьма популярным. Причём, насколько знал Андрей, пивом оно в большинстве случаев не ограничивалось – значительная часть сотрудников в дальнейшем продолжала его уже более крепкими напитками.

Иногда – это происходило прямо в офисе. Иногда – в каком-нибудь заведении.

Чаще – варианты совмещались. Сначала – офис, а потом – уже и бар.

При этом характерным являлось то, что «интриганы» всегда были самыми ярыми приверженцами таких «мероприятий» и составляли костяк продолжающей компании.

Они неизменно демонстрировали верность данной корпоративной традиции, которая определённо им нравилась и очевидно являлась довольно ярким моментом их жизни. Продолжение «банкета» потом неоднократно обсуждалось ими в коллективе вплоть до следующего раза.

В отличие от них, Андрей к подобным «мероприятиям» относился отрицательно.

Ему не нравились их регулярность и массовость. Поэтому он старался в них не участвовать, чем постоянно вызывал непонимание среди активно участвующих коллег, а также откровенное недовольство начальства.

Причины для такой реакции были. В головном офисе «мероприятия» проводились со значительным размахом и даже с танцами на столах. Считалось, что данная методика поднятия корпоративного духа является очень эффективной.

Из этих соображений вакханалии даже частично оплачивались компанией в виде особого коллективного премирования сотрудников – в случае выполнения плана руководство выделяло на них каждому причастному подразделению некую определённую сумму.

У этой премии даже было своё название. Начальство называло такие деньги «дополнительной мотивацией», а остальные сотрудники предметно – «бухательными».

При том индивидуально получить на руки их пропорциональную часть работники не могли. Указанную премию можно было только «прогулять».

Андрей не являлся любителем выпить, даже за чужой счёт.

Не то чтобы он совсем не пил – иногда по разным поводам случалось и приходилось. Однако если и пил, то обычно – совсем немного. Ему не нравилось само чувство опьянения и связанное с ним ощущение потери части самоконтроля.

Несколько раз он пробовал пить и больше, но только укрепился в своих убеждениях. Результаты таких экспериментов были примерно одинаковыми: сначала – вроде бы чувствуешь себя хорошо, а затем – несравнимо плохо. Последующее похмелье вызывало стыд, сожаление и прочие проявления синдрома «внутренней казни», не говоря уже о не самом лучшем физическом самочувствии.

В общем – ничего полезного и радостного.

Поэтому он старался употреблять алкоголь исключительно по поводу, редко, выборочно и умеренно. Тем более – с коллегами по работе.

В ту пятницу, сотрудники явно предвкушали очередное «мероприятие».

Притом не без основания. На предыдущей неделе по техническим причинам оно не состоялось, а те самые деньги (выделенные на него по итогам предыдущего месяца) уже были Андреем получены и лежали в сейфе.

Про что, разумеется, все знали. И потому публика жаждала поднять корпоративный дух – это было их законное право.
Желание его реализовать являлось настолько сильным, что энтузиасты-организаторы настояли на получении денег ещё в обед и тут же занялись организационными вопросами.

Подготовка не заняла много времени. Через пару часов все необходимые закупки уже были произведены, но явно нарушать трудовой распорядок и начинать мероприятие без Андрея никто не осмеливался – все ждали его отмашку.

Он закончил свою работу примерно за час до окончания рабочего дня и только тогда дал разрешение накрывать стол.

С этим тоже справились быстро. Через десять минут всё было готово.

Андрей произнес стандартный поднимающий корпоративный дух тост, выпил стакан ещё не успевшего нагреться пива, съел пару кусков пиццы, назначил ответственного за мероприятие, пожелал всем хороших выходных и ровно в 17.00 вышел из офиса и поехал домой.

Под душ и кондиционер. Прочь от офисной жары и корпоративных вакханалий.

Завтра его ждала традиционная поездка на дачу.

***

Дачная традиция сложилась не сразу. Первое время ему не хотелось тратить на неё выходной, но сложившиеся обстоятельства заставили его пересмотреть свои взгляды.

Сад и огород требовали постоянного ухода, а в одиночку мама с ними справиться явно не могла – то, что для него могло быть полезной физической нагрузкой, для неё в силу возраста уже являлось тяжелым трудом.

Дом тоже требовал периодического ремонта. И потому Андрей взялся помогать.

Сначала он делал это нехотя, а затем – привык. Дача вошла в его зону комфорта и стала обязательной частью жизни.

Теперь ему даже нравилось проводить там время, неспешно занимаясь простым сельским трудом.

Данное занятие оказалось весьма полезным – он регулярно пожинал реальные плоды своего труда. Каждый год они с мамой собирали пусть и не очень большой, но приходящийся весьма кстати к столу, урожай овощей и фруктов.

Кроме того, оно также оказалось и приятным – Андрею нравилось хрустеть только что сорванным с грядки огурцом. Или сделав перерыв в работе, есть молодую картошку с маслом и душистым, сочным укропом, а после – пить чай из листьев смородины и мяты. Не говоря уже про различные фрукты и ягоды. Всё это – было гораздо вкусней того, что продавалось в магазинах.

Впрочем, возможно, так ему только казалось из-за особой атмосферы. На даче он ощущал себя совсем не так как в городе.

В первую очередь это касалось его настроения – здесь он всегда был спокоен. Все проблемы оставались где-то далеко и уже не представлялись такими значимыми.

Он занимался простыми понятными делами и общался с мамой. В отрыве от суеты и шума города. Среди природы.

Дачный поселок располагался прямо посреди леса, который отделялся от города рекой. С одной стороны посёлка находилось озеро, а с другой – рукав от реки.

Их участок был крайним со стороны озера. Лес подходил к нему настолько близко, что разглядеть среди окружающих деревьев принадлежащий им небольшой дом из белого кирпича с деревянной мансардой летом мог далеко не каждый.

Здесь практически отсутствовал привычный городской шум – основными звуками являлись пение птиц, стрекотание кузнечиков и размеренный шелест листвы.

Впрочем, и многое другое тут было не так как в городе. Дачный мир явно отличался от того мира в котором Андрей пребывал большую часть своего времени.

В этом он очередной раз убедился и тогда. Даже запредельная жара здесь воспринималась как-то по-другому.

Обычно Андрей выделял для поездки на дачу один из выходных, а второй использовался для встреч с друзьями и прочих собственных дел в городе, но в тот раз обстоятельства сложились иначе – выяснилось, что за один день управиться со всеми необходимыми сельскими работами не получается.

Отложить эти работы на следующий раз не представлялось возможным – их требовалось выполнить немедленно. И потому было решено остаться на второй день.

Как и предполагалось, он не успел сделать всё намеченное даже когда солнце зашло за верхушки деревьев.

Хотя усталости ещё не было, работу пришлось прервать – следовало засветло собрать инструменты и подготовить продукты для ужина. То, что осталось недоделанным автоматически переносилось на завтра.

Пока мама готовила ужин, Андрей решил разобрать старые вещи в шкафу верхнего этажа.

Верхний этаж размещался в мансарде. Им пользовались только в тех случаях, когда оставались ночевать, но такого давно не происходило – уже несколько лет подряд там лишь делали влажную уборку, после чего закрывали дверь на ключ.

К тому времени, когда Андрей начал наводить порядок, на улице уже почти стемнело.

Жара стала спадать, и от деревьев потянуло прохладой. Отовсюду зазвучали цикады, постепенно сливаясь в какой-то невероятный циклопический шелест, заполнявший всё вокруг.

Звучала естественная музыка природы – в этот шелест гармонично вплетались звуки хора лягушек, доносящиеся с озера и ещё масса каких-то почти неразличимых звуков.

Как такое возможно? Андрей впервые обратил внимание на одно очевидное обстоятельство, которое не поддавалось логическому объяснению – несмотря на то, что природным оркестром никто явно не дирижировал, в звучавшей мелодии не было ни одной фальшивой ноты.

Удивительно, но – факт. Сейчас ему не хотелось об этом думать.

Включив свет и открыв окно в комнате, он начал разбирать и перекладывать вещи, лежавшие в шкафу.

В тот момент — это занятие напомнило ему прочитанные в детстве книги о поисках сокровищ. Оказывается, здесь хранилось немало вещей, про существование которых он практически забыл и теперь открывал их заново.

Чего тут только не было: запасные крючки, поплавки и прочая полезная мелочь для рыбной ловли, различный спортивный инвентарь, настольные игры. И даже кубик Рубека.

Кроме них здесь также присутствовали и некоторые вещи из прошлых лет, которые по каким-то причинам так и не выбросили на свалку – вместо этого они были отвезены на дачу и потому сохранились до сего момента.

Для чего? Возможно, просто как память.

Например, вот эту коробку с вещами Петра, он бы ни за что не выбросил даже несмотря на связанные с ней неприятные воспоминания – наткнувшись на неё в шкафу, Андрей сразу вспомнил то серое и размытое в ощущениях состояние, которое он пережил, когда узнал, что его брата больше нет.

По сердцу резанула тоска. То, что ему хотелось забыть навсегда, на короткий миг вернулось и отозвалось внутри жгучей болью.

Почему он ничего не почувствовал накануне того как это произошло?

До последнего момента – ничто не предвещало беды. Андрей сидел дома и ждал звонка – они договорились, что брат позвонит ему, когда они с Мери вернутся с раскопок.

В горах Перу связь не работала. Поэтому Пётр должен был сообщить о дате их приезда в Россию позже. Уже из США.

Мама тоже знала, что брат собирается приехать, но она ещё ничего не знала о сюрпризе – про него под большим секретом знал только Андрей.

Во-первых, Пётр должен был приехать не один, а с Мери. А во-вторых, он собирался сделать официальное предложение руки и сердца в присутствии мамы. Брат хотел получить её благословение.

Андрей представлял, как она при этом обрадуется.

Он и сам был в приподнятом настроении. Скоро они увидятся с братом, и узнают все подробности предстоящей свадьбы.

Звонков не было ни в назначенный день, ни на следующий. Через два дня –  позвонили из посольства.

Трубку тогда взял Андрей. Незнакомый мужской голос спросил, с кем разговаривает, затем – представился и выразил соболезнование.

Он сказал, что в Перу разбился самолет, на борту которого находились 46 человек.

Все эти люди погибли. В число погибших входил и его брат.

После чего звонящий сообщил, что тело после необходимых процедур в ближайшее время будет доставлено на Родину и продиктовал контактный телефон.

В тот момент Андрей растерялся и реагировал машинально – он мгновенно утратил способность соображать. Вероятно, сработал некий психологический защитный механизм: его сознание попыталось заблокировать эту информацию, и потому мышление дало сбой.

Дальше – пришло осознание, а следом за ним и боль.

Тогда требовалось только одно – держаться. Ему нужно было держаться самому и поддерживать маму.

На деле – пережить случившееся оказалось не просто.

Со временем он пришел в себя и даже смирился с тем, что брата больше нет, но чувство утраты так и не ушло полностью. Поэтому Андрей старался не вспоминать те печальные события.

Они вспомнились непроизвольно, после того как он неожиданно наткнулся на коробку с вещами Петра в дачном шкафу.

Сомнений быть не могло. В коробке лежала та самая сумка.

Она каким-то чудом осталась целой. На ней даже бирки не обгорели.

Брата уже не было в живых, а его вещи благополучно добрались домой – уцелевший багаж вернули родственникам.

После его получения у Андрея не возникло желания интересоваться содержимым. Тогда – он просто положил эту сумку в подходящую по размерам коробку, и увёз на дачу.

Теперь же ему почему-то захотелось посмотреть, что там находится.

Андрей достал сумку из коробки и открыл замок. Сверху – лежала аккуратно сложенная ветровка, а под ней – сверток из упаковочного материала, перемотанный скотчем.

Разорвав упаковку со скотчем, он обнаружил ещё один слой упаковочного материала – очевидно брат не хотел, чтобы с содержимым свёртка, что-то произошло и потому упаковал её как следует.

Развернув его, Андрей увидел то, что было внутри. В свёртке лежали несколько небольших камней, кусок папируса в толстом пластиковом чехле, тетрадь, записная книжка и отдельно – что-то ещё завёрнутое в пузырчатую плёнку.

Первой он взял в руки тетрадь.

Её страницы были исписаны почерком брата какими-то символами, пиктограммами и рисунками. Также там имелись короткие заметки, текст, которых изобиловал непонятными сокращениями и терминами. В общем – ничего интересного.

Судя по всему – какая-то археологическая муть. Недолго думая он положил её обратно в сумку.

Следующей – была записная книжка.

Она оказалась почти пустой. Записи присутствовали только на нескольких первых страницах и также не содержали понятной информации – опять какие-то цифры, формулы и загадочные сокращения.

Примерно то же что и в тетради. Записная книжка вернулась обратно в сумку.

В камнях Андрей тоже не обнаружил абсолютно ничего примечательного, как и в содержимом пластикового чехла.

Папирус (или что-то похожее на него) выглядел настолько ветхим, что он даже не стал его вынимать. Лишь мельком глянул – и практически сразу же убрал к остальным вещам.

Не осмотренным остался только один предмет, завёрнутый в пузырчатую плёнку.

Интересно что это? Андрей аккуратно развернул упаковку.

Внутри – находилась небольшая пирамидка.

Судя по всему, она была сделана из какого-то камня. И притом довольно грубо. Так, во всяком случае, ему показалось на первый взгляд.

Несмотря на скромные размеры, эта вещица имела вполне ощутимый вес. Её поверхность выглядела шероховатой – на каждой грани имелись многочисленные неглубокие царапины, но при этом на ощупь она почему-то воспринималась как идеально гладкая.

Изучить пирамидку подробнее тогда не получилось. В тот момент Андрей испытал некое труднообъяснимое чувство – на короткий миг ему показалось, что его брат находится рядом.

Спустя несколько секунд это чувство прошло, но ему уже не хотелось ничего рассматривать.

Отложив пирамидку на тумбочку у кровати, он вернул сумку с вещами обратно в коробку. Затем – убрал коробку в шкаф, а упаковку и скотч собрал в пакет для мусора. Закончив уборку, Андрей спустился вниз ужинать.

Он не хотел расстраивать маму, и потому ничего не сказал ей о найденных вещах Петра.

Странное дело – при мысли об этом ему не стало плохо. Несмотря на находку и связанные с ней воспоминания Андрей почему-то уже не чувствовал ни боли, ни грусти – наоборот, в тот вечер ему было как никогда хорошо и уютно.

После ужина они долго сидели с мамой за столом, пили чай и разговаривали.

За окном умиротворяюще шелестели цикады, чай с душицей казался необычно ароматным и вкусным, а от жары не осталось никакого следа. Через раскрытые окна от леса ощутимо тянуло прохладой. 

Ему хотелось находиться в таком состоянии и дальше, но стрелки часов неумолимо приближались к полуночи, а завтра требовалось встать пораньше. Допив чай и убрав посуду со стола, он пошёл спать.

***

В ту ночь ему приснился сон.

Притом очень странный. Несмотря на то, что он оставил после себя яркое и отчётливое впечатление, Андрей помнил из него лишь несколько коротких эпизодов, каждый из которых сопровождался закадровыми комментариями, и потому общее впечатление, оставшееся после его просмотра, было похоже на впечатление от какого-то фильма.

В первом эпизоде – он видел Землю издалека.

С очень большой высоты. Возможно даже из космоса. На её поверхности происходило что-то непонятное – очертания континентов не только казались ему непривычными, но и к тому же менялись прямо на глазах.

Во втором – очевидно, смотрел на увиденное ранее уже вблизи.

Впрочем, он мог и ошибаться. Окружающая обстановка выглядела совершенно незнакомой и не походила на какое-либо известное ему место на Земле – наблюдаемое им было больше похоже на представления об Аде.

Огромные волны захлестывали покрытую потоками расплавленной лавы горящую поверхность. Чёрное небо впитывало в себя поднимающийся дым и пар. Среди разрушенных строений метались и погибали, объятые паникой люди.

Он видел всё это со стороны. За происходящим следили.

Одни – с холодным расчётом и осознанием ситуации. Вторые – пытаясь помочь. Среди них был и тот, кто комментировал происходящее.

В его голосе явно звучала печаль – несмотря на предпринимаемые им усилия он не смог предотвратить наступившую катастрофу.

Изменить что-либо уже было невозможно. Оставалось надеяться только на то, что его знания смогут спасти тех, кто выживет.

Далее – следовал совершенно потрясающий фантастический эпизод, с коротким полетом над какими-то городами (тоже незнакомыми и очень красивыми), а так же над какими-то невероятными джунглями с гигантской растительностью.

При этом всё увиденное и услышанное воспринималось им как-то по-особенному. Причём настолько, что он даже затруднялся описать те ощущения, которые остались у него после пробуждения – в его жизни они просто не имели аналогов. Ничего подобного ему ни видеть, ни ощущать ещё не приходилось.

Оставшееся после сна впечатление тоже было необычным.

Оно напоминало горсть песка, зажатую в руке – при попытке что-либо рассмотреть содержимое уходило сквозь пальцы. Все его старания вспомнить что-то ещё, кроме тех трёх эпизодов и отзвуков сопровождавших их ощущений оказывались безрезультатными.

И это – почему-то не давало ему покоя. Сон продолжал занимать все его мысли.

Наскоро позавтракав, Андрей занялся огородом, но даже работа не позволила ему отвлечься.

Находясь в таком состоянии, он не заметил, как сделал всё что планировал. Пора было возвращаться домой.

Смена обстановки тоже ничего не дала. Мысли о сне не покинули его и после возвращения в город.

Пирамидку Андрей, как выяснилось позже, зачем-то взял с собой – по приезду она неожиданно обнаружилась в его сумке.

При том он даже не помнил, как и когда положил её туда. Вероятно, это произошло машинально.

Андрей поставил её на книжную полку рядом с диваном и на какое-то время забыл о ней. Тогда он ещё не думал о связях и причинах, а просто пытался понять, почему тот сон произвёл на него такое сильное впечатление.

Постепенно это впечатление стало слабеть – Андрея затянула работа.

Под грузом навалившихся проблем навязчивые мысли ушли, и уже казалось, что сон забылся и остался в прошлом, но как, оказалось, так – ему только казалось. Вскоре последовало продолжение.

Несколько недель спустя, Андрею приснился следующий сон.

Ещё более непонятный. Из него он не мог вспомнить вообще ничего конкретного, кроме странного ощущения, оставшегося после пробуждения.

Это было ощущение начала чего-то нового. Предчувствие каких-то значительных изменений.

И они – действительно последовали. Дальше – наступила полоса перемен, которая началась с того, что ему регулярно стали сниться необычные сны.

Все они были разные.

Иногда – жуткие. Иногда – непонятные или откровенно фантастические. Объединяло их только одно: происходящие в них события явно затрагивали его чувства – после таких снов он обычно просыпался с учащенным сердцебиением.

Кроме того, после них у него часто болела голова. Во всяком случае, в первое время.

Всё это тогда показалось ему ненормальным. Он начал искать возможное объяснение происходящему.

Через некоторое время оно было найдено. После очередного сна Андрей впервые предположил, что эти необычные сны как-то связаны с пирамидкой.

Тогда у него впервые возникла мысль о том, что между ними есть какая-то связь.

Он не знал, чем она была вызвана. Видимые основания для неё отсутствовали, поэтому он решил пока не торопиться с выводами и об этом никому не рассказывать.

После чего прошло ещё несколько месяцев, и появились сначала незначительные, а затем всё более заметные изменения уже не только в его снах, но и непосредственно в его жизни.

На первый взгляд они выглядели случайными, но при ближайшем рассмотрении в них прослеживались определённые закономерности. Каждое последующее изменение явно было связано с предыдущим.

Андрей всё больше утверждался в той мысли, что ко всему этому как-то причастна пирамидка – ведь именно с неё начались непонятные сны.

То, что он нашел её в вещах Петра вероятно не являлось случайным совпадением. Возможно, происходящее было как-то связано с братом?

Каким образом?

Определённо тот являлся для него самым близким человеком и влиял на него больше других. Пётр как никто другой понимал Андрея и всегда ему помогал, за что Андрей его и любил.

Впрочем, не только он один. Брата любили многие.

Пётр был выдающейся личностью. Отличник в школе, кандидат в мастера спорта по самбо и просто симпатичный парень, который практически сразу же располагал к себе окружающих.

Кроме того, он никому не отказывал в помощи. Поэтому у него никогда не было недостатка в друзьях и внимании со стороны девушек.

К удивлению большинства из тех, кто его знал, брат не стал ни актером, ни профессиональным спортсменом. Неожиданно для всех в десятом классе Пётр отказался от карьеры в спорте и всерьёз увлёкся археологией.

В итоге – это увлечение стало главным делом его жизни. Окончив школу, он поступил на археологический факультет и начал пропадать в экспедициях.

Через несколько лет после окончания университета Пётр поехал во Францию и там познакомился с Мери.

Она тоже была археологом, и он почти сразу же в неё влюбился. А после того как ему пришлось уехать, они начали почти каждый день общаться по Skype.

Через год – встретились опять. И так повторилось несколько раз. После этого брат и Мери поняли, что любят друг друга.

Затем – у них появились общие планы, первым из которых являлась совместная экспедиция в Перу.

После неё они собирались пожениться. И вот как всё сложилось.

Воспоминания о Петре отвлекали Андрея и не давали ему сосредоточиться, но он упорно возвращался к мыслям о пирамидке.

Что общего между ней и снами? Как всё это может быть связано с братом?

С того момента, как ему приснился первый сон прошло уже почти два года, а ответы на эти вопросы по-прежнему отсутствовали.

Может он всё это придумал? Что если тот сон и последовавшие за ним события никак не связаны между собой?

Тогда откуда бралось то ощущение?

Ему не хотелось допускать, что у него могут быть какие-то другие причины связанные, например, со здоровьем или психикой. Однако рассмотреть другие варианты объективно всё же следовало.

Явных отклонений здоровья – не наблюдалось, а исходя из имевшихся знаний клинической психиатрии – также маловероятно, что присутствовали какие-то реальные проблемы с психикой.

Похоже, тут было что-то другое. Возможно, он просто перетрудился?

Изменений в последнее время было больше чем достаточно и многие из них всерьёз затронули его работу, причём настолько, что ему даже пришлось написать заявление на увольнение.

Тогда получается, что всё – к лучшему. Теперь у него будет время отдохнуть и спокойно подумать.

Обо всём. И о непонятных снах тоже.

Вероятно, сейчас это ему необходимо. Андрей ещё раз мысленно пролистал прошедшие события, начиная с той самой жаркой недели и заканчивая вчерашним днём.

Казалось, что всё, происходившее до этого периода, случилось с ним в какой-то другой жизни или в очень далеком прошлом.

Почему? И собственно из чего складывалось то самое прошлое?

Сейчас оно воспринималось им как некая последовательность отдельных кадров-воспоминаний на ленте жизни.

Притом очевидно предвзятая. Его сознание, режиссируя неведомый ему сценарий, произвольно выбирало, какие кадры нужно оставить, а какие - следует вырезать.

Для чего? Какое развитие предполагал этот сценарий, и кто в действительности был его автором?