Глава Вечный смотритель

(Из романа " Миллиард на двоих".
 
«Судьба ничего не даёт в вечную собственность»
                Сенека
 
Егор Колпин плакал, не вытирая слёз, что текли у него по морщинистым щекам.
– Как же это, Сергей Александрович, батюшка… Как же это так?
Князь похлопал по плечу своего верного смотрителя галереи, стараясь не смотреть ему в глаза.
– Полноте, Егор Семёнович, жизнь не кончается, полноте. Успокойтесь, не надо, чтобы господа комиссары видели ваши слёзы.
…Они стояли в самом центре зала картиной галереи дворца Строгановых на Мойке. Вытянутый зал условно разделялся на три части. В центре размещались самые ценные полотна: Тициана, Караваджо, Джорджо Вазари и другие шедевры западной культуры.
После октябрьского мятежа в Петербурге, князь ещё верил, что всё может вернуться на круги своя. Но после национализации его заводов на Урале – почувствовал, что его время в России истекло. Будучи глубоким патриотом России – (и, к тому же, человеком глубоких знаний!) – он никогда не готовился заканчивать годы жизни вдали от родины. Хотя по взглядам являлся человеком глубоко западной культуры. Все последние годы жизни посвятил строительству школ и больниц для своих рабочих на Урале, в Пермском крае.
Но не смог бы даже и представить, что эти же рабочие будут безжалостно крушить станки и машины – всё то, что создавалось им и его предками с большим трудом и любовью. Что долгие годы кормило и самих рабочих, а также их семьи. И всё никак не мог понять: как можно грабить Зимний дворец – святое место для любого русского просвещённого человека? Зачем громить храмы и усадьбы, хранившие бесценные шедевры мировой культуры?
…Мир рушился – его мир! И вот уже получено извещение, что ровно в полдень к нему заявятся представители новой власти. Коим и надлежит смиренно передать свой дворец и все сокровища картиной галереи, больше трёх веков собираемые его предками.
Его заранее оповестили: учитывая ценность книг, коллекции монет, минералов, мебели, и, конечно, картин – для передачи ключей от отдельных залов и всего дворцового комплекса на Мойку в Строгановский дворец приедет лично Нарком Луначарский…

– Егор Семёнович, у меня припасён для вас маленький подарочек. Пойдёмте.
И князь неспешно прошёлся вдоль полотен, с которых на него в последний раз взглянули творения великих мастеров. Казалось, они понимают весь трагизм ситуации, происходивший в душе их обладателя. Но, в своей немой красоте, ничего изменить уже не могли.
Сергей Александрович, последний из рода великих Строгановых, всегда отличался прекрасной физической формой и изысканным вкусом в выборе гардероба. Но за этот последний кошмарный год – заметно постарел, почувствовав буквально вселенскую усталость от всего того ужаса, что творился вокруг.
Он вставил ключ в чуть заметную маленькую дверь, располагавшуюся в самом конце величественного зала. Замок щёлкнул – и князь шагнул «в святая святых» своей галереи. Следом за ним в небольшое помещение зашёл и Егор Колпин, смотритель княжеских ценностей.
Небольшая комната – с высоким потолком и без окон – была абсолютно пуста. Небольшая струйка света спадала откуда-то сверху, освещая на стене полотно невероятной красоты, кисти самого Рафаэля – «Дама в мехах» Её мастер написал в свой первый Флорентийский период, при весьма загадочных обстоятельствах. Известно, что великий маэстро живописи очень тщательно скрывал свой шедевр от посторонних глаз – никогда не выставляя на всеобщее обозрение.
…Эту картину приобрёл в 1751 году ещё его прадед, Сергей Григорьевич – крупнейший горнозаводчик из древнего строгановского рода, действительный камергер и генерал-поручик. Заказчик строительства и первый владелец Строгановского дворца  приобрёл её в Риме, а затем вывез в Россию, задумав подарить императрице Елизавете Петровне уникальное полотно.
Но картина так тронула его душу, что Императрице решил преподнести другую, кисти Микеланджело. Оставив себе даму Рафаэля и надёжно спрятав её в тайниках дворца, недавно выстроенного по его приказу.
Его сын,  Александр Сергеевич – сенатор и обер-камергер, с 1800 года возглавлявший Императорскую Академию художеств – очень ценил это полотно Рафаэля. И, как тонкий ценитель живописи, отлично представлял, что работа прославленного живописца из Санти – бесценна.
Полотно стало своеобразным семейным талисманом, оберегавшим все начинания членов семьи Строгановых. Обер-камергер, как никто знавший нравы императорского двора, понимал, что если кто-то из царских особ хоть одним глазком увидит этот шедевр, то захочет иметь его в Императорской картиной коллекции. А отказать «Матушке Императрице» – просто немыслимо! Поэтому полотно Рафаэля так и хранилось в потаённой комнате дворца. А среди мировых искусствоведов, знавших о том, что некогда существовал подобный шедевр – сложилось стойкое мнение, что работа навсегда утрачена при разграблении германскими наёмниками Рима в 1527 году, в ходе Итальянских войн.
 
…Они долго стояли и, не отрываясь, глядели на полотно. На двух седых мужчин с картины глядела юная девушка с золотыми волосами. На её голые плечи художник заботливо «набросил» роскошные белые меха горностаев… Во взгляде флорентийки читались спокойствие и величавость, хранившие тайну первой любви великого гения Рафаэля и красивой куртизанки, что кистью великого итальянца превратилась на полотне в знатную даму своей эпохи.
Первым нарушил молчание князь.
– Хочу подарить этот удивительный шедевр вам, уважаемый Егор Семёнович. Прямо сейчас, пока официально не передал ещё новой власти своё имущество. Преподношу вам его в дар – за верную службу нашей семье. И бессмертному искусству – коему вы, уважаемый Егор Семёнович, посвятили всю свою жизнь.
Голос князя звучал торжественно, но в конце немного дрогнул. Видимо, ему стоило больших усилий в этот момент сдерживать слёзы.
– Что вы такое говорите? – возвёл на него испуганные глаза смотритель галереи. – Это же ваша родовая ценность!
– Нет! – твёрдо ответствовал князь. – Это теперь уже ваша фамильная драгоценность. И храните её: может, этому полотну будет суждено выжить в этой грозной буре, что накрыла наше бедное отечество!
Он взмахнул рукой, как бы перерезая пуповину, что связывала весь его древний род и этот шедевр Рафаэля.
– Спрячьте её: всё равно не смогу вывезти из страны полотно таких размеров. Да и потом – не хочу подвергать картину риску: кто знает, что может произойти в дороге? Приготовьте самые ценные монеты и камни: так, чтобы их можно было запрятать в лёгком ручном багаже… И больше не слова!
Князь последний раз взглянул на изображение молодой женщины и передал ключ от потайной комнаты своему верному смотрителю.
…Часы пробили час: скоро во дворец заявятся суровые комиссары – и великая история рода Строгановых на русской земле закончится конфискацией всего, что эта семья так бережно собирала и хранила долгие годы. Половина уникального собрания картин
окажется в далёкой Америке. Бесценные полотна будут вывезены в багажниках дипломатических машин и в спецвагонах – по личному распоряжению вождей Революции. Больше пяти миллионов бесценных предметов, многовековое достояние России – покинут страну и станут навсегда утрачены для русской культуры.
Большевизму станет не нужна классическая культура: он принесёт вместо неё свою – основанную на сермяжных ценностях пролетарского и крестьянского примитивизма. Социалистический реализм и сектантский коммунизм будут директивно довлеть в эстетических вкусах «трудящихся масс». Хотя пройдёт время, и эта народная наивная культура – также, в свою очередь, подвергнется кастрации и поруганию.
…Разграбление фамильного строгановского дворца началось в восемнадцатом году, сразу после посещения его «великим знатоком культуры», наркомом Луначарским. А какова дальнейшая судьба шедевра Рафаэля «Девушка в мехах»? Верный служитель дворцовой галереи, Егор Семёнович Колбин, станет всю жизнь бережно хранить под своей скрипучей железной кроватью полотно великого мастера. Волею судьбы его минуют аресты двадцать девятого и тридцать седьмых годов. Он всё так же и проработает сторожем-смотрителем при Строгановском дверце – даже когда там будет размещаться институт растениеводства. И потом, после 1937 года, когда здание перейдёт в пользование военного ведомства.
В трагические годы блокады – когда умрёт жена Глафира, а пятнадцатилетнего сына, ученика ремесленных курсов, удастся эвакуировать из осаждённого города вместе со всем училищем – он будет уже тяжело больным. Замерзая в своей каморке, начнёт топить печь старинной мебелью – но продолжит трепетно оберегать полотно: как нечто, ценнее его собственной жизни. Каким-то совершенно невероятным образом выживет: не умрёт от голода и холода. Хотя в те блокадные дни человеческая жизнь ничего не стоила…
И уже после войны, когда вернётся из эвакуации сын, передаст своему отпрыску полотно – поверх которого шестнадцатилетний мальчик нарисует лёгкой акварелью известный сюжет «Ленин в Разливе». Тем самым запрятав под обычной ученической мазнёй мировой шедевр, считавшийся навсегда утраченным для человечества.
 
…Умрёт Егор Семенович в сорок шестом – дожив до долгожданной Победы и определив единственного сына учится на художественного реставратора. Хотя так никогда и не узнает, что эта профессия приведёт того к тяжелейшим испытаниям и страданиям в недалёком будущем.
Но Бог так устроил нашу жизнь, что до назначенного срока не суждено узнать – что ожидает за очередным жизненным поворотом.
– Человек предполагает, а Бог определяет! – гласит народная поговорка. Но что именно Господь определит в милосердии и мудрости своей – большой вопрос!
…Закрашивая акварелью, по поручению отца, величайший шедевр человечества, мальчик ещё не знал – как долго будет скрываться дама с золотыми волосами под тонким слоем водяной краски. И какие удивительные хитросплетения приготовила судьба этому удивительному полотну.
Но… обо всём по порядку – не станем забегать вперёд!
 
Продолжение следует...

А.Лютенко " Фабиана" Холст, масло.Из цикла " Великий Рафаэль".